Пролог (1/1)

Король Филлит в глубокой задумчивости сидел за столом, на котором горела лампа, время от времени дуновение ветра доносило до негочерез распахнутое окно волну воздуха, напоенного благоуханием цветов, или дальнийотголосок переклички стражей, потом опять становилось тихо. Казалось, даже насекомые боялись беспокоить Его Величество.В такие ночи, как эта, когда полная яркая луна освещала кабинет, он и раньше не мог спать, слишком много было в его жизни связанно с темнотой и луной. Недаромэтаночь,такая тихая, она лишний раз напоминает, что молодость ушла, что природа уже не та, фрукты не имеют того вкуса, а цветы того запаха, который был у них раньше, даже женщины перестали рождать огонь в груди.Но сегодня у Короля был гораздо более серьезный повод для грусти и размышлений: рыцарский орден, отборные аристократы, благородные и чистокровные люди, закованные в лучшую франкскую сталь, были на три четверти истреблены в Восточном Лесу. И кем? Разбойниками! Такое не могло уложиться в голове Филлита, не привыкшего сложным загадкам. Если обычные бродяги могли устроить такой разгром, то корона на его голове держалась очень не прочно. Поглаживая аристократическую ямку на подбородке, что случалось с ним в минуты крайней задумчивости, Король решил начать с допроса пленника. Позвав камердинера, он распорядился приготовить все к допросу, камердинер пугливо поклонился, опустив голову ниже колен, и не поворачиваясь спиной, удалился. Через четверть часа Филлит был в комнате для допросов. Сидящий на высоком постаменте, оснащенном хитроумным приспособлением для выкачки крови жертвы (медленно, чтобы несчастный чувствовал, как из него по капле уходит жизнь), завернутый в черный плащ, с красными от недосыпа и слезящимися от смердящего запаха крови, который, казалось, пропитал каждый камушек в этом сыромподвале, глазами, с растрепанными волосами, он меньше всего походил на себя дневного, по праву считавшегося одним из самых прекрасных аристократов Империи. Монарх с удовольствием выбрал бы другое сидение, но принесенное ему кресло не возвышало его над пленником, а Филлит всегда хотел быть выше тех, с кем разговаривает (С высокими гвардейцами король общался исключительно с балкона). Напротив него на коленях сидел человек вида невзрачного, в истрепанном и потертом платье, все лицо человека было сплошным кровоподтеком, длинные, по моде до плеч, волосы были грязны и слиплись от крови, фигурой пленник был красив, но тонкие руки выдавали его изнеженность и привычку зарабатывать на хлеб не физическим трудом. Пленник был не единственным, кого удалось схватить рыцарям, но единственным, кого король знал. Этим изувеченным человеком был придворный бард и поэт графа Де Лакруа Себастьян Смыла. Филлит бывал у герцога, в молодости они крепко дружили и даже клялись друг другу в вечной верности и любви пока не рассорились окончательно из-за княгини Валена, которая была необычайно прекрасна, словно сошла с древних фресок, все ее существо светилось добродетелью икрасотой. Ее так же отличала крайняя честность во всех вопросах, поэтому она и отвергла предложение молодого не высокого принца ради высокого и статного воина, овеянного славой многих войн. Филлит стал королем уже через год, Де Лакруа попал в опалу, лишился большей части своих богатств и земель, но не лишился гордости и продолжал счастливо жить с молодой супругой, пока та не забеременела. Молодой возраст и привычка носить корсеты сыграла свою роль – княгиня скончалась при родах, успев лишь прикоснуться к своей дочери. Трагедия снова сблизила графа и короля, которые стали часто собираться вместе темными вечерами у камина, встречи эти были тем странны, что мужчины почти не разговаривали, а просто сидели спиной к яркой в этих местах луне и смотрели в огонь, слушали треск поленьев, и каждый по-своему переживал что-то в своей душе. Между тем девочка, которую назвали Анной, в честь матери, росла не по дням, а по часам, отец не жалел оставшихся у него богатств, для того что бы его дочь получила блестящее образование и ни в чем не нуждалась. Так же ходили слухи, что свою лепту внес и король, для него девочка была копией княгини, которую он так и не смог забыть. Когда Филлит видел их в последний раз, Анне было пятнадцать, она была невероятно красива, превзойдя даже мать. У молодой герцогини были светлые вьющиеся волосы, светлая кожа и невероятные голубые глаза, один взгляд которых заставлял любого мужчину трепетать и нести околесицу. Она была прекрасно воспитана и невероятно жива собою, ее улыбка заставляла даже черствого короля улыбаться ей в ответ. Отец ее напротив чувствовал себя все хужеи с каждым визитом Филлит заставал его все более старым, грустным и погруженным в свои мысли. Что бы Анна не скучала при отце, он пригласил барда, того самого, которого взяли рыцари в восточном лесу два дня назад, взяли у разбойников.Король сомневался, что бард был с лесными братьями, но все-таки решил удостовериться лично и устроил этот допрос.

— Узнаешь ли ты меня, Себастьян? Спросил Филлит.

— Конечно, узнаю, Ваше величество! Сказал пленник, выплюнув на пол комок крови. За что его еще раз ударили палкой по спине.

— Тогда расскажи, что ты делал в лесу с разбойниками, если они похитили тебя и держали там насильно, Мы простим тебя, Себастьян, только расскажи нам все, что ты знаешь. Произнес король, слегка подавшись вперед.Бард поднял на монарха единственный видящий глаз, второй полностью закрыл кровоподтек, улыбнулся разбитым ртом.

— Конечно, Ваше Величество, я все расскажу: я расскажу, что ты проклятый тиран, я расскажу все про твоих славных рыцарей, которые увечат людей и жгут ведьм по всей стране, я расскажу про наместников, налоги, право первой ночи, я буду рассказывать, пока у меня не пересохнет горло или мне его не перережут… Договорить поэт не смог, его скрутил приступ кашля, вырвавшийся из холодного оцепенения страж, перепуганный непредсказуемой реакцией своего господина на такие слова,ударил Себастьяна ногой по лицу, от чего тот упал и только продолжил, задыхаясь, кашлять кровью.Король понял, что эта ночь будет длинной.Не понял он другого, он не понял, что его трон начал шататься почти год назад. Это была прекрасная теплая осень, дороги покрыл ковер листьев, и природа готовилась ко сну.