Глава четвертая (1/2)
На острове не осталось никого, кроме них. Едва выбравшись из шахты, Вере тут же бросилась на глаза груда вулканических камней, разбросанных вокруг – Варвара уничтожила всех големов.
То же было на всем пути к вертолетной площадке – черные глыбы посреди подтаявшего снега – здесь была жаркая схватка.
– Как думаешь, она сказала правду? Распутин мертв? – спросил Карл, когда они вышли к вертолету.– Я уверена в этом, – кивнула Вера. – Когда мы стояли в тупике, я взмолилась о помощи источнику моих сил, и, когда стена растрескалась под прикосновением ладони, наивно решила, что мне пошли навстречу только из-за этого. На самом деле, в это мгновение Варвара убила своего отца. Он стал уязвим моими стараниями, поэтому мне засчитали эту жертву. И я получу больше, когда его жалкая душа пройдет все круги ада и сгорит навсегда, – Вера коротко рассмеялась. – Никто уж больше не сможет воскресить его.– И убить, – мрачно добавил Карл, забираясь в вертолет. Вера тут же последовала за ним.– Не стоит расстраиваться. Ты приложил к тому руку наравне со мной. Бездеятельность тоже порой убивает, – Вера улыбнулась и осторожно с небольшой опаской одобрительно сжала его пальцы. Он не отдернул руку и не стал ломать ей кости. – Прошлое свершилось, куда важнее, что теперь.– Вернемся на Хеймаэй, дом арендован еще на день, к чему тратить деньги впустую.Вера усмехнулась и кивнула: что им остается делать, как ни притворяться, будто все в порядке? Время масок вернулось, по крайней мере, до следующего огненного вихря событий, что каждый раз стремится, вобрав их в себя, сжечь дотла.Война не окончена. Геката наверняка сумела сберечь тело своего проводника, а даже если нет, вернется снова в другом обличье. Она куда опаснее Распутина, берущая свои силы от того же источника, от которого черпает их Горислава, Ханс, Маргарет и, наконец, Вера. Но Геката древнее, и магия ее полна отнюдь не черного огня, а самой первозданной тьмы.
Свет согревающей земное звезды лжив, ведь долетает лишь спустя время, но он существенен, тогда как лунный – космическая ложь, красивая и зыбкая, всего лишь преломление огненных лучей мертвой холодной каменной глыбой. Даже поэзия природы рассудила так: луна - бледноликая обманщица, тайно ведающая ритмом основы жизни на земле, повелевающая океаном и кровью, как ближайшее небесное тело. В земной тени же она обретает особую силу, даруя избранным повелевать огнем, что не светит и не греет, как она сама.И путь этот одинок.Едва зайдя в дом, Вера подошла к магнитофону и нажала проигрывание. Из динамиков послышалась опера Сен-Санса ?Самсон и Далила?, история лживой любви и предательства. Иронично усмехнувшись, Вера прошла на кухню, чтобы выпить воды.
У холодильника висел настенный календарь, открытый на декабрьской страничке. Под фотографией ледника Ватнайокудль располагались ряды чисел, красное передвижное окошечко обрамляло черную десятку – вероятно, это день, когда они заехали, она совсем потеряла счет дням, но вспомнила, что Куртц подходил к календарю перед тем, как подняться в мансарду. При мысленном упоминании погибшего с тоской сжалось сердце, однако Вера тут же заставила себя не впадать в уныние – все поправимо, сейчас же, стоит дать утомленному разуму отдохнуть и обратить внимание на более приятые факты. Вера передвинула квадратик на следующую цифру и обернулась к наблюдавшему за ее манипуляциями Карлу.– Что ж, поздравляю со столетним юбилеем, – она улыбнулась. – Пусть день оказался щедрым на неприятности, однако такую дату нельзя игнорировать, до нее доживает не каждый.– Чего мне не хватало в этот день, так это возможности почувствовать себя старым, спасибо, – съязвил Карл.– Я тоже стала на год старее сегодня, – пожала плечами Вера. – В этом мы с тобой едины, пока живы.
– Не знал об этом совпадении.– Ты меня старше на семьдесят лет, и, даже если отбросить пятьдесят заморозки, все равно останется достаточно, и все же многого еще не знаешь, – поддразнила Вера, улыбаясь. – И, увы, не умеешь делать так, – Вера щелчком пальца отправила вспышку черного огня вперед себя, заставляя ее исчезнуть на середине полета. – Да, я воистину отражение нашего зодиакального знака, – она рассмеялась.– Кажется, ты больше не боишься огня, – кивнул Карл.– Не люблю стоять на месте. Может, раз теперь ты обладаешь артефактом небывалой силы, тебе тоже стоит позабыть страх?– Ты права. Новое столетие следует начать, отбросив ненужный груз. И раз часть его уже сброшена – мое служение Распутину – теперь дело за малым.Он стянул перчатки и снял противогаз. Вера прошлась по нему взглядом и одобрительно кивнула - скорее себе, чем ему.
– Значит, все же фобия, а не необходимость, – усмехнулась Вера.– Как и огонь твоя сила, которой ты все это время страшилась, а вовсе не враг, – кивнул Карл. Они вернулись в гостиную, где продолжала играть опера. – Расскажи мне о вашем культе. Думаю, теперь самое время.– Хочешь знать, стоит ли делать нас своими союзниками? – Карл снова кивнул, и Вера продолжила: – Не стоит обманываться названием. Кровавый здесь скорее означает жестокость и готовность к жертвам, чем непосредственный способ расправы.
На самом деле нам покровительствует Семаргл, бог лишь в меньшей части лунного света, в большей же – огня. Он давно разочаровался в мире, отданном ему под защиту и мало кому теперь помогает, практически отвернувшись от людей. И все же Горислава и другие смогли своей преданностью обратить на себя его внимание, испросив сил на войну с теми, чей путь направлен на возвращение в мир первобытного хаоса.Сжигая в огне тела врагов и, что самое главное, принося в жертву священному пламени и любимых, они все получили желаемое – силу и вечную жизнь, но никто из них так и не продолжил войну, кормя бога пустыми обещаниями. В порочности ли дело, трусости ли – у каждого ответ свой, но это не меняет сути – миру постоянно грозит опасность и сложно сказать, что станет, когда огненный бог окончательно отвернется от него, разочаровавшись в своих последователях, чьи души неизменно изъедены лживостью, а огонь подозрительно черен. Не одному лишь Семарглу невольно служим мы, принося смерть жертвам, а несчастье их выжившим родным. Невозможно уничтожить зло, не испачкавшись самому, не став злом. Потому война заведомо проигрышна и бесконечна.– Так каким путем пойдешь ты?– Я еще не решила окончательно. Все же миру нужен порядок, пусть и созданный насильственно, кому-то придется взять на себя эту ответственность, пока последователи хаоса не одержали победу. Любое зло лучше такой участи.– Клемпт рассуждал так же. И лучшее, что я могу сделать для него теперь, решиться на это.– Твоя воля сильнее любого из последователей культа Кровавой луны, – улыбнулась Вера, подходя ближе. Из магнитофона послышался голос Эллен Бувье, исполнявшей третью арию Далилы из второго акта. Сладкая ложь.– И даже сильнее воли Ханса? – усмехнулся он.– Почему бы не проверить?
Он взял ее за руку и притянул ближе.– Тогда давай танцевать.
– Как сейчас модно, без фигур, без смысла, без правил? – с легкой усмешкой спросила Вера.– Именно так, – он положил руку на ее талию, она положила свою ему на плечо.Карл плавно повел ее в танце, не догадываясь о собственной роли ведомого, доверчиво смотрел в глаза, медленно кружа Веру по комнате.
Тревожно-сладкая музыка, знаменовавшая скорую развязку, мелодия предвкушения, страсти и обмана, неспешная и осторожная, как расчетливый хитрец, но вместе с тем чувственная и нежная, как ласковый любовник, обволакивала комнату, занимала все пространство, сейчас они дышали ею.Огонь внутри нетерпеливо разгорался все жарче, так, что едва поддавался контролю. Лед, сковывавший сердце, грозился вот-вот отойти капелью чистых слез. Далила пела: ?Ответь мне на мою нежность?, она знала, что значит разжечь в чужом сердце страсть и управлять его обладателем, словно марионеткой, но терзало ли это ее сердце? Чувствовала ли она, как нити власти режут пальцы, словно колючая проволока? Как штиль в душе сменяет буря, раздувающая опасное пламя, способное уничтожить дерзнувшего править чужой душой.Легкая обманчивая улыбка не сходила с ее лица, маска, за которой лишь черный мрак души, способной на предательство, и больше ничего. Тогда откуда же взялось это щемящее чувство? Из каких недр ее существа? Привязанность давно обернулась подлинной слабостью. Она не сможет его ни убить, ни даже оставить, это немыслимо.По телу пробежала едва ощутимая дрожь, перед взором появились другие, такие же голубые, но холодные и властные глаза Ханса, напоминая о долге перед культом Кровавой луны. По ее жилам текла невиданная сила, и, если она хочет ее сохранить, играть нужно по правилам. Играть, лгать и не щадить ни своих, ни чужих чувств. Этот путь для одного.И смертоносная стрела не так быстра, как моя к тебе стремящаяся душа.Вера впилась в Карла поцелуем, чувствуя, как его тело, замерев на мгновение, слабеет. Пока он стягивал противогаз, Вера успела смочить губы заговоренным снотворным. Теперь она перетащила Карла к дивану, пока он мог еще не вполне осмысленно, но все же перебирать ногами.
Карл безмолвно заснул, но Вера знала, он успел понять. В краткий миг их поцелуя, слабея, посмотрел на нее с такой болью, какая ведома только тем, кто дерзнул открыть свое сердце другому, и был предан.
Она села рядом, склонившись и обхватив голову руками. Это вовсе не так невинно, как она пыталась представить себе. Оставив Карла здесь одного, без камня, а значит, без защиты, она бросала его на произвол судьбы. И при любых других обстоятельствах Вера бы не сомневалась – он справится с любой опасностью.Но он был клеймен взаимными чувствами к тому, кого любить смертельно опасно. Теперь он жертва, которую рано или поздно заберет немилостивое пламя.Вера отняла правую руку от головы и зажгла черный огонь, позволяя почувствовать боль исходящего от него жара.
– Мне никогда не искупить и этого, а если только случится непоправимое, – прошептала Вера, и, не в силах закончить, мотнула головой. – Впрочем, может быть, еще ничто не предопределенно. И если только наши пути никогда больше не пересекутся, может быть, этого пока недостаточно.