Глава вторая (1/2)
Вера открыла глаза: картинка встала не сразу – все плыло и кружилось. Вздохнув, Вера села, свешивая ноги с кровати, и посмотрела перед собой. В комнату проникали первые лучи солнца, но Карл сидел ровно в той же позе, что и когда она засыпала.– Доброе утро, – проговорила Вера, осматривая палец. Он отек у основания, но почти не болел.
Встав с кровати, Вера почувствовала, что ее мутит после снотворного. Ожидаемый, но от того не менее неприятный эффект. А ведь ей предстояло в скором времени выпить и вовсе несъедобную смесь. Вера порылась в кармане пальто и достала пятицентовую монетку.– У вас найдется напильник?Карл без возражений и вопросов достал из ящика стола тоненький надфиль и протянул ей. Вера потерла монету рукавом и стала спиливать медную стружку в пустой пузырек. Металлический запах усилился, щекоча нос и усиливая тошноту. Наточив десятую часть грамма, Вера извлекла из сумки второй ингредиент – яйцо ящерицы с недоразвитым плодом. Выдавив содержимое яйца, она смешала его с медной стружкой.– Что ты делаешь? – спросил Карл.– А на что это похоже? Собираюсь ускорить регенерацию костей.– Надеюсь, это для наружного применения?– Нет, внутрь, – Вера накрыла травмированной рукой пузырек и мысленно обратилась к Трояну, как сыну Велеса и одному из величайших целителей. – Хорошее лекарство из подручных средств не бывает вкусным, – усмехнулась она, одним глотком выпивая смесь.Тело сотрясло от склизкости и солоноватости проглоченного. Вера инстинктивно сжала кулаки, привязанные к пальцу дощечки треснули. Простонав от боли, Вера схватилась за палец.– Впечатляет, – сказал Карл.Вера прижала ко рту побледневшую ладонь, сдерживая рвотные позывы, она уже не знала, от чего ее тошнит больше – от мерзкого снадобья, боли вновь растревоженного пальца или выпитого накануне снотворного.
– Выпей воды, – он протянул ей флягу, Вера мелкими глотками отпила и благодарно кивнув вернула ее хозяину. – Пошевели пальцем.– Оно не действует так быстро.– Ты только что сложила все пальцы в кулак.Вера вздохнула и дрожащими порывистыми движениями поводила пальцем из стороны в сторону, затем согнула, для верности надавив сверху большим пальцем.
– Болит, но, кажется, работает.
– Почему ты не сделала этого вчера? – Карл подошел ближе, бесцеремонно принявшись прощупывать ее кисть.– Не думала, что получится. Да и, – сделав паузу, Вера насмешливо посмотрела на Карла. – Какой смысл? В ту ночь вы бы непременно сломали его снова.В комнату вошел Куртц. Вера с любопытством посмотрела на него, ее руку тут же отпустили – Карл отскочил в сторону и встал у стола.– Как мило, – улыбнулся Леопольд. – Я помешал вам?Вера отрицательно помотала головой и, поднявшись на ноги, приветственно пожала ему руку. Боль вновь разлилась по кисти, но была терпимой.Пройдя в комнату, Куртц выложил на стол второй кусок плиты, и Карл тут же приладил к нему первый. Присоединившись к мужчинам, Вера встала между ними, всматриваясь в череду рун, сложив руки на груди.
На душе потеплело, захотелось оставить былое в прошлом, без оглядки окунуться в уютное чувство единения, общности. Они снова вместе, спустя два года. Ни до, ни после она никогда не переживала подобных эмоций с другими. Только этих двоих могла считать если не друзьями, то хотя бы приятелями. Хорошее слово, так подходящее к испытываем чувствам, ей было приятно находиться рядом с ними.
Но путь Кровавой луны одинок. Она никогда не будет всецело с ними, никогда не поставит их интересы вровень со своими. Поэтому рукопожатие Куртца было таким вялым, а Карл если и заговаривает с ней вдруг дружелюбно, то лишь по старой привычке.– Мне нужно поговорить с учителем, – прервал тишину Карл, глядя на Леопольда.– Тогда поспеши. Кажется, он куда-то собирается вместе с Гекатой.В подтверждение его слов за окном послышался треск сломанного дерева. Древняя богиня вновь высвободилось из миниатюрной человеческой личины, столь тесной ей. Вера задумчиво улыбнулась: таким тесен и весь человеческий мир.
Оставшись с Верой наедине, Куртц тут же потянул ее в сторону от входа, и снова боль тупой иглой прошила руку. Он отпустил ее и серьезно посмотрел в глаза снизу вверх.– Зачем ты вернулась? – шепотом спросил он.– Я на вашей стороне, забыл? – так же шепотом ответила она. – Просто оказалась в нужное время в нужном месте. Кажется, даже спасла жизнь Карлу.Зрачки Куртца расширились, делая голубые глаза темнее, он легко улыбнулся и одобрительно кивнул.– Значит, у вас нет претензий друг к другу? Не хочу лезть не в свое дело, но, когда я вошел…– Он ощупывал кости пальца, который вчера в порыве злости сломал, – усмехнулась Вера. – Его слова тоже с делом не расходятся: все ровно так же, как и два года назад, он ужасно зол, и время ничуть не ослабило эту злость.Куртц опустил глаза, достал сигарету и засунув ее в рот, озадаченно похлопал себя по карманам. Улыбнувшись, Вера поднесла свою зажигалку и резко проведя по колесику кресала вызвала из ее недр маленький язычок пламени. Прикурив, Куртц благодарно кивнул и выпустил в сторону тонкую струйку дыма.– Я переживаю за него, – сказал он.– И какова причина?– Он совершенно замкнулся. То есть он и раньше имел свои секреты, взять того же фон Клемпта. Но теперь я совсем не знаю, что у него на уме. Он стал… даже не таким, как ты, нет. Карл даже не пытается делать вид, что доверяет мне. И я бы не завел с тобой этот разговор, но нас всего трое, мне больше не к кому обратиться.– А что насчет Распутина? – Вера отошла, прислушиваясь – на первом этаже шел негромкий ровный разговор, но слов было не разобрать. – Как он принял Карла?Куртц передернул плечами и затянулся.– Рассказывай.– Подобное неприятно вспоминать, – Куртц вздохнул, но продолжил. – Карл вернулся полгода назад. Учитель как раз был занят усовершенствованием пыточной… то есть связующей системы для Ильзы. Карл предложил помощь, и учитель согласился.– Пока не слишком тянет на плохое воспоминание. Разве что для Хаупштайн.– Он просил о возвращении на коленях, – Куртц снова нервно затянулся. – А ведь Карл совсем не то что я. Такой… непокорный. Несмотря на то, что он, как и я, служит учителю долгие годы, в нем нет такого восторга и, да, черт возьми, раболепства. Я всегда заглядывал Распутину в рот, Карла же занимали лишь идеи, но не личность учителя. А потому видеть Карла таким беспомощным было омерзительно для меня.– Каждый может сломаться, особенно в одиночестве изгнания.– Мы оба знаем, что это не про нашего Карла.Вера пожала плечами и отмахнула от себя удушливое облачко дыма.– В любом случае, я не тот человек, с кем он станет откровенничать, – Вера показательно пошевелила пальцами правой руки.
– Напротив, именно с тобой он снимает маску, – грустно улыбнулся Куртц. – И, если он действительно что-то задумал, я хочу, чтобы ты или отговорила его, или прикрыла. Потому что мне никогда не хватит духу пойти против воли учителя.
– Кажется, уже, – улыбнулась Вера, хлопая его по плечу. – Ты хороший друг, Леопольд. Карлу повезло. Но ты напрасно тревожишься, я уверена, он разделяет твою любовь к учителю.
– А ты?Он пытливо всмотрелся в нее большими и голубыми, как ясное небо, глазами. Перед ней стоял будто и не убийца вовсе, а последователь некоего вполне мирного культа, восхвалявший своего бога. Вера плотно сжала губы. Она не считала это сравнение лестным: именно такие на первый взгляд миролюбивые фанатики однажды заживо сожгли ее родителей.
– Конечно. И мне не терпится сесть за перевод, чтобы помочь нашему учителю достигнуть запредельного могущества и установить ад на земле, – уверенно ответила Вера.– Я счастлив, что ты вернулась, – он бережно пожал ей руку.Вера кивнула и села за стол, доставая из сумки бумагу и карандаш. За спиной послышались едва различимые мягкие шаги: Карл вернулся. Он предложил им спуститься вниз, чтобы позавтракать. Распутин ушел, и они могли без стеснения заняться приземленными человеческими потребностями.Ассортимент, как и следовало ожидать, оказался скудным: несколько жестяных банок тушеной свинины и говядины, пачка макарон и несколько клубней картофеля. Куртц обнаружил так же пару бутылок водки, но тут же вернул на место.Не озвученные опасения Веры насчет того, что кто-то из мужчин пошутит об одном из трех ?K?: Kinder, Küche, Kirche – не подтвердились, Куртц, не говоря ни слова, начал чистить картошку. Вера улыбнулась и поставила кипятиться воду. Они быстро управились вдвоем, соорудив что-то вроде густой похлебки, не слишком аппетитной на вид, зато одним лишь запахом заставлявшую в предвкушении сглатывать слюни.
– Мы впервые едим вместе, – заметила Вера, разливая по тарелкам горячую жидкость.– Да, и кое-что может тебя несколько… удивить, – ответил Куртц, кивком указывая на Карла.– Она видела, – сухо ответил он.Куртц приподнял брови и молча сел, уставившись в тарелку. Кивнув Карлу, Вера принялась за завтрак, который наверняка станет для нее кроме того и обедом, и ужином, и так же отвела взгляд. В нос ударил знакомый ни на что не похожий запах, подумалось, что неплохо однажды вызнать рецепт, как знать, может, ей однажды пригодятся эти наверняка лишенные магического флера, но все же знания.
Вера не поднимала глаз, помня, что Карла это нервирует. Он первый покончил с трапезой и удалился, вероятно, снова наносить раствор.
– Ты уже неплохо его знаешь, – одобрительно сказал Куртц.– Недостаточно, чтобы смотреть на него в такие моменты, не смущая, – с досадой ответила Вера, вставая и забирая у Куртца грязную тарелку.
– Я сам справлюсь, занимайтесь переводом, – он улыбнулся и мягко подтолкнул Веру к лестнице, отбирая тарелку.
– Боюсь не оправдать твоих надежд. И я не о старых рунах.Куртц отрицательно мотнул головой, мол, не бери в голову, и отошел к раковине. Теперь казалось невероятным, что чуть больше двух лет назад он хотел ее пристрелить.Вернувшись на второй этаж, Вера склонилась над плитой, не глядя на лист делая короткие записи.
Карл вышел из соседней комнаты, открыв ведущую в нее серую дверь, которую Вера вчера не приметила в темноте. Он, не выразив возражений, сел на услужливо оставленный для него стул и погрузился в безмолвное созерцание. Сложно было сказать, сверялся ли он с ее записями, водил ли взглядом по рунам, формулируя собственное толкование или просто задумался о чем-то своем.Руны повествовали о судьбе огненного меча скандинавского великана и владыки Муспельхейма Сурта, персонажа вполне соответствующего апокалиптической миссии Распутина: этот божок, согласно древним пророчества, должен однажды сокрушить Мировое дерево. Однако содержимое этой плиты говорило о совсем иной судьбе Сурта – он был побежден, и его меч разлетелся на несметное число осколков, один из которых огненным небесным телом ворвалось в наш мир, затерявшись где-то в океанской пучине.
Считается, что, когда речь заходит о таких красочных заявлениях, на деле речь всегда лишь о каком-то природном или космическом феномене, и, если рассуждать об огненном осколке меча Сурта, на ум, разумеется, придет комета или же метеорит, который даже действительно мог скрыться в глубинах моря.
Людям очень удобно рассуждать именно так теперь, когда благодаря науке у них появилась эта альтернатива и больше нет нужды бояться неизведанного. Однако от этого неизведанное существовать не перестало.И все же прочитанное заставило на краткий миг усомниться даже Веру. Осколок обладал неимоверным могуществом, его обладатель получал способности к аннигиляции врагов и в то же время протекции от всякого губительного воздействия со стороны неприятеля.
О том, как обнаружить этот чудесный артефакт говорилось весьма иносказательно: из холодных вод поднимет сушу величайшая сила. Вероятное авторство текста давало существенную подсказку: руны явно вырезаны не менее алчущим конца света человеком, что и Распутин, и если в речи последнего частенько проскальзывало восхищение космическим эфиром, великим ничто, а попросту пустотой небытия хаоса, то скандинавский коллега, очевидно, в восхваление своему павшему кумиру назвал величайшей силой огонь, а точнее, вулкан.В комнату вошел Куртц. Оказалось, Вера и Карл в полной тишине и взаимном молчании просидели два полных часа, поглощенные каждый своими размышлениями.– Для верного толкования неплохо бы знать причину, по которой учитель решил раздобыть эту плиту, – сказала Вера, хотя на самом деле это не имело большого значения.– Не отвечай, Леопольд, это лишняя информация для нашей фройляйн.– Против кого он хочет использовать столь грозное оружие? – игнорируя слова Карла, спросила Вера, подходя к растерянному Куртцу. – Эти руны повествуют славную сказку, в которую я не слишком верю и мне необходимо знать, стоит ли игра свеч.