Глава первая (1/2)
Конец октября в Сиэтле выдался необычайно холодным. Столбик термометра у входа в пляжный бар опустился до тридцати шести градусов по Фаренгейту. С озера Грин подул мокрый ветер, Вера поежилась и поплотнее запахнулась в пальто.Прошло два месяца с тех пор, как она поселилась в Сиэтле в ожидании неких судьбоносных событий, напророченных Гориславой, но не было на этот раз точной даты, небесные светила молчали, оставалось лишь в слепой вере каждый день в любую погоду выбираться из уютных апартаментов и бесцельно бродить по городу, ожидая предреченную встречу.
Вечерний холод поздней осени сделал это место на редкость немноголюдным для большого города. Если что-то и должно произойти, то едва ли сегодня, слишком промозглая погодка даже для приверженцев тьмы.Вера вышла на небольшую пристань, под ногами застучали доски, она остановилась у самого конца, оглядывая серые воды озера, по которым под порывами ветра бежала частая рябь.Сегодня снова ничего не изменится, как подсказывала тоскливая закономерность последних долгих осенних дней, несмотря на особенную для Веры дату. Прошло ровно два года с тех пор, как она покинула убежище в Норвегии. И если ее судьба – продолжить начатое, не лучший ли это для того день, несмотря на его неприветливую серость и холод? А может ледяные ветры той ночи добрались до прибрежного города затем, чтобы напомнить Вере о тех одиноких часах, укрепляя в сердце тоску.
В воде мелькнуло чье-то отражение, помимо Вериного. Она устало прикрыла глаза и потерла переносицу: не может никого быть за ее спиной. Доски пристани гремят даже под самыми тихими и осторожными шагами.
И все же она оглянулась. Никого. Между досок на ветру трепыхался белый лист, Вера нагнулась и подняла его; это оказался запечатанный конверт, на котором не было никаких надписей или иных опознавательных знаков. И несомненно он предназначался ей, ведь вокруг на несколько миль никого. Если только курьер не скрылся в воде.Вера подозрительно всмотрелась в непроницаемо серую воду.
– Кому-то не нужны чаевые, – усмехнулась она, вскрывая наконец конверт.Всего одна фраза была выведена на русском языке черными чернилами округлым незнакомым почерком:?Приходи сегодня в полночь в музей северного наследия?.Вера взглянула на часы – семь тридцать – библиотека Грин Лейк уже закрыта, музей, в который ей необходимо прибыть, тоже. Окинув прощальным взглядом немые воды, Вера направилась в ресторанчик мексиканской кухни, ведь что бы ни ждало ее в темных коридорах музея, ночь наверняка выдастся бессонной и суетливой, а значит, ужин пропускать не стоит.
В ресторане Вера ела неспешно, но не замечая вкуса, даже легкая острота, жгущая язык и горло, оказалась неспособной отвлечь от мыслей о письме и его таинственном доставщике. Вера достала из кармана маленький аметистовый кулон, служивший маятником.– Оно от врага или друга? – шепотом спросила Вера, задержав руку над письмом.Маятник медленно закружился против часовой стрелки. От врага. Вера усмехнулась: это можно предсказать и без всякой магии. Друзей у нее нет и не было никогда.– Это мужчина?Снова против часовой: ответ "нет".– Стало быть, женщина, – пробормотала Вера.Маятник агрессивно завертелся против часовой стрелки.– Как это понимать? – удивилась Вера.Аметист пошел трещинами и беззвучно рассыпался на множество осколков.– Скверное начало, – заключила Вера, сметая фиолетовую крошку в сторону.Вера вытащила из кармана мешочек с рунами и встряхнула его, в качестве разминки прося указать свое положение, проверить благосклонность судьбы. Первый камешек отвечал за прошлое – Белобог, перевернутая, иначе, Чернобог – страхи и отсутствие определенного пути – Вера поспешно убрала руну в сторону – об этом важно помнить, но не вспоминать. Вторая руна показывала настоящее – Алатырь в прямой позиции – спокойствие духа, которое необходимо сохранить любой ценой для успеха во всем задуманном – эта руна напоминала отражение ее пути, бесстрастный, холодный расчет без слез и пустых сожалений. И наконец, третий символ – будущее. Уд в прямой позиции – хороший знак, грядут большие перемены, успех в новом начинании.
Собрав руны обратно в мешок, Вера попробовала снова выяснить авторство письма.– Мне нужно имя, – твердо сказала она, высыпая камешки на стол.Они покорно зашевелились, медленно стягиваясь вместе, обходя друг друга, в попытке собраться в осмысленную цепочку.
Однако их постигла участь маятника, они растрескались, не успев закончить движение.– Спрос не беда, – пробормотала Вера. – Я могу уважать чужое желание оставаться инкогнито, но дурить себя не позволю, – еле слышно предупредила она невидимого и едва ли находящегося сейчас рядом адресанта письма.Расплатившись за ужин, Вера пешком отправилась к музею. Холод осенней ночи заставлял ускорить шаг и вместо предполагаемых двух часов путь занял всего полтора. Вера прибыла к музею раньше полуночи.В записке четко оговаривалось: прийти нужно в музей – потому Вера не стала тратить время на обход приземистого длинного здания по периметру, а сразу вошла внутрь, предварительно наведя морок.
Густой серый туман загородил ее от камер и охранника, наверняка в придачу наслав на беднягу какую-нибудь болезнь. Вере же он навредить не мог, она и без того идет по ложному, неправедному пути, и морочить ее не за чем.Вера остановилась у окна, всматриваясь в темное небо. Тучи рассеялись, и сквозь матовую пелену городского смога, отражавшую ночные огни, виднелась бледная убывающая луна.– Укажи же мне путь, красавица.
Откуда-то снизу послышалась приглушенная возня.– Сойдет, – благодарно кивнула Вера, доставая из-под полы длинного пальто пистолет: она всегда готова к приключению, но никогда – к последнему.Вера спустилась в темноту подземного этажа, в сухом воздухе пахло стариной. Включив фонарь, Вера остановилась у распахнутых настежь дверей запасника. Шум борьбы исходил именно оттуда.Подняв пистолет, Вера прокралась внутрь. Бледный короткий луч света выхватил знакомые окуляры, отлившие зеркальным блеском. Карл отвлекся на мгновение от своего незримого пока для Веры оппонента, и этого краткого замешательства хватило. Из тьмы вылезла человекоподобная перепончатая влажная рука, которая проворно стянула с пальцев Карла перчатку и сомкнулась на запястье.Карл взвыл от боли. Фонарь, как назло, вдруг отказался работать. Вера вытащила из кармана фосфорно-зеленый камень и высвободила наружу шесть болотных огоньков, тотчас разлетевшихся по периметру комнаты и осветив ее зеленым пламенем.В центре комнаты сидел один из самых необычных членов Бюро – Эйб Сапиен – человек-амфибия. Он был безоружен и ранен, но повреждения медленно затягивались, а отсутствие пистолета или ножа прекрасно компенсировалось псионикой. Он всего лишь держал Карла за руку, но тот стонал так, словно переживает тысячи пыток единовременно.Вера подошла ближе и прицелилась.– Лучше отпустите, не то я вышибу ваши рыбьи мозги, мистер Сапиен.– Сделай это, и он умрет от многократно усиленной боли, что испытаю я.– Значит, ждем подкрепления, – кивнув, спокойным голосом сказала Вера, убирая пистолет. Эйб смотрел на нее со смесью удивления и презрения. Должно быть, он многое узнал, соединившись с сознанием Карла.– Может, расскажете, что вы не поделили? – спросила Вера, медленно обходя комнату по кругу, осматривая нагромождение самых разных экспонатов – картины, статуэтки, старые книги и свитки, предметы быта.
Эйб промолчал, но инстинктивно бросил короткий взгляд в противоположный угол. Вера ухмыльнулась и извлекла из-под стеклянной витрины осколок небольшой каменной плиты, испещренный скандинавскими рунами.Вера обернулась. Эйб стоял рядом, подтащив Карла.– Хотите попробовать и со мной этот трюк, мистер Сапиен? – Вера усмехнулась. – Вы невнимательно копаетесь в его воспоминаниях, – она небрежно махнула в сторону Карла, затем убрала плиту в сумку. – Я не чувствую душевной боли. Терзаний совестью тоже, так что, если вы сделаете еще хотя бы шаг, я остановлю вас, даже ценой его жизни.
– Тогда зачем вы медлите? Записи у вас, вы ведь за этим пришли, – Эйб устало опустился на пол рядом с Карлом, чьи стоны становились все глуше, силы покидали их обоих. – Подкрепление скоро прибудет, вы это чувствуете.
– Я не знаю, зачем я пришла, но с удовольствием подожду ваших коллег, чтобы уточнить, – рассмеялась Вера.
Эйб мог еще долго тянуть время, медленно убивая Карла, не слишком рискуя собой, а когда подмога придет и вовсе избавиться от ослабевшего противника. Вера осмотрелась, и решение пришло. В свете блуждающих огоньков блеснуло лезвие топора. Кто-то наточил его вопреки правилам, очевидно, для придания более впечатляющего вида.
Вера щелкнула пальцами, огоньки погасли, она схватила топор и повторила команду, свет вспыхнул вновь, она размахнулась и ударила топором по руке Эйба, отсекая кисть. Эйб и Карл взвыли в унисон. Оттолкнув Карла в сторону, Вера замахнулась вновь, Эйб отвлекся, нащупывая отрубленную кисть, вероятно, в надежде приживить обратно, и ему это, пожалуй, даже удастся, Вера не ставила целью непременно убить его. Она опустила топор в область шеи, оставляя тяжелую рану, на Веру брызнула темная в зеленом свете кровь.Оставив раненого врага, Вера бросилась к Карлу. Он сидел, уперев дрожащие руки в пол. Вера крепко обняла его, позволяя сердцу сделать несколько тревожно-радостных ускоренных толчков, а затем помогла подняться, вновь возвращая себе бесстрастие.– Неужто растеряли за два года хватку, герр Крёнен? – улыбнулась Вера, подавая ему перчатку.– Что ты здесь делаешь? – хрипло проговорил Карл.– Недавно перебралась в Сиэтл. Решила побродить по ночному музею без бестолковых экскурсоводов и толп зевак. Один экспонат забрала на память, – Вера подмигнула. – Так что предлагаю убираться, пока не подошло подкрепление.Карл кивнул и подошел к истекающему кровью Эйбу.
– Но вам оно уже не поможет, – сказал Карл и несколько раз выстрелил Эйбу в голову.Огни синхронно погасли и вновь загорелись – условный сигнал – прибыли непрошенные гости.– Они здесь, – оповестила Вера, перебирая мешочек рун. – Пятеро.– Держись меня.– Не в этот раз, мой друг, – усмехнулась Вера, доставая из кармана горстку пепла из волос уведенных в царство мертвых жертв Гориславы. – Свободная некромантия мне пока недоступна, но пару фокусов знаю.Бросив пепел в блуждающий огонек, Вера почтительно отошла. Из зеленого пламени вышло три черные фигуры.
– Эта ночь, презрев обычаи, признается вашей. Можете унести в подземный мир все души, что чисты и преисполнены благими намерениями.