Глава четвертая (2/2)

– Я куда способнее, чем ты думаешь.– Ты человек, а у человека есть предел, даже у тебя.– Твой мешает тебе доверять близким?– Отбрось сантименты, Карл, они не то что бесполезны, они опасны для нас. Мы совсем не то же, что обычные люди, – жестко сказала Вера. – Я безжалостная ведьма, а ты старый нацист, неприлично долго задержавшийся на земле. Об этом нельзя забывать. Ведь наши враги, наши проблемы, наши ошибки – под стать нам, они смертоносны. За каждую оплошность приходится платить кровью. Война не окончена. Так что… одевайся, Куртц нас ждет на плацу.

Карл молча принял из ее рук одежду и все так же, без единого слова оделся. Вне всяких сомнений, сейчас он уязвлен ее речью, от него отмахнулись, от его чувств и проблем, заткнули, сказав, что все это сейчас не имеет значения. И сделал это самый дорогой человек. И Вера уже жалела о собственной резкости, но знала, иных слов она бы сейчас не нашла. Потому что вина была так же очевидна, как и правота.Они спустились глубоко под землю, именно там располагалась площадка размером с маленькое футбольное поле, на которой выстроилась армия одетых в черную форму без опознавательных знаков. Марионетки из плоти, но без крови, они бесстрастно смотрели вперед. Молодые лица казались одинаковыми, словно магический раствор, текущий по жилам солдат, роднил их, но при ближайшем рассмотрении они, конечно, различались, и среди европейских черт Вера углядела несколько африканцев и азиатов.

– Почему тысяча? Сюда влезет значительно больше, – сказала Вера.

– Они не нуждаются в комфорте, это верно, – кивнул Куртц. Он с восхищением осматривал своих солдатиков, словно ребенок. Однако в искусственном освещении Вера вдруг заметила, как много седины ему прибавили последние годы.

– Как и я, – пробормотал Карл.– И все же, – продолжил Куртц, игнорируя замечание, – нам хватит и тысячи. Хочешь посмотреть на них в деле? Можно заставить их биться друг с другом. Десять на десять? Сотня на сотню?– Вы сделали меня такой же куклой, – не унимался Карл.?– Ты и сам знаешь, что это не так, – раздраженно ответил Куртц. – Никто не отбирал твою волю.

– Давай я продемонстрирую твои новые преимущества, – добавила Вера, сбрасывая плащ.

– Полагаю, это одновременно ответ и на мой вопрос, – вздохнул Куртц. – Сколько?

– Две сотни, – кивнула Вера. – На случай, если ваши игрушки окажутся не слишком прочными.Куртц отдал немой приказ и отошел в сторону, увлекая с собой и Карла. Двести марионеток отделились от собратьев, обступая Веру, сверкнули лезвия – она усмехнулась: нежить предпочитала ближний бой, и Вера знала, кто привил им этот стиль.

Она раскрыла ладонь и выпустила столб черного огня, вокруг которого тут же взвилась стайка мотыльков, через миг приняв форму клинка. Левой рукой, Вера очертила вокруг себя стену черного огня и бросилась в бой.В льющейся бесцветной жидкости отражалось черное пламя и блеск стали. Обгоревшие, отбрасываемые назад скелеты солдат снова и снова шли на нее, обрастая мясом и кожей. Когда огонь наконец расплавил их оружие, они пытались схватить ее руками, вонзить зубы, стоило чуть подпустить их ближе.

Вера отсекала головы, разрубала тела на части своим бесконечно острым лезвием, сжигала снова и снова, но даже пепел возвращался каждый раз невредимым солдатом. Тогда она отграничила себя и еще пару бойцов от прочих стеной пламени и сосредоточилась на них, они были неутомимы и безудержны, и очень скоро Вера поняла, что не справилась бы и с двумя, за пару часов истратив все силы – так быстро они регенерировали. Они были совершенны.Рассмеявшись, Вера выстрелила порцией черного огня вверх, признавая поражение. Солдаты замерли. Огонь угас и все двести марионеток вернулись в строй, на них не было ни малейшего повреждения и, если бы не отсутствие одежды, никто не догадался, что их только что заживо жгли.К ней подбежал Куртц, он улыбался и, судя по всему, был крайне доволен демонстрацией.– Что скажешь? – спросил он. – Кажется, они изрядно утомили тебя.– Это верно, – Вера кивнула, с трудом говоря сквозь смех.Куртц непонимающе уставился на нее. Вероятно, совсем другие эмоции он ожидал, после ее столкновения с армией безжалостных зомби. Даже Карл вышел из тени, позабыв на время обиду и присоединился к немому недоумению друга.– Я знаю, – Вера вытерла слезы, перестав наконец смеяться, – я знаю, что вы привыкли видеть своих солдат на операционном столе, именно такими. Но поймите правильно, каким бы кровожадным ни было войско, оно не будет внушать ужас, если солдаты так легко теряют свои штаны.Куртц хохотнул и легонько хлопнул ее по спине, Карл кивнул и насмешливо хмыкнул. Мысленно Вера была безмерно благодарна безмозглой нежити, создавшей столь комичную ситуацию, хотя бы ненадолго разрядив обстановку.– Сегодня же позвоню Цинко и скажу, что сэкономить на броне не получится, – ответил Куртц.– Он не слишком охотно раскошеливается на нас, – заметила Вера. – Еды почти не осталось.– Да, похоже стоит напомнить, кто здесь хозяин, – задумчиво протянул Куртц.– И кто же? – с вызовом бросил Карл.– Думаю, не ошибусь, если скажу, что это тот, кто способен командовать армией нежити. А это относится к вам обоим, так что делить вам нечего, – мягко сказала Вера, беря Карла за руку.

– Ты уверена? – спросил Карл. Он покачал головой и покинул подземный плац, зайдя в лифт. Вера и Куртц молча поспешили за ним, оставив одетых и раздетых марионеток в одиночестве.До вечера все разбрелись по комнатам, ведь каждому нужно было обдумать последние события. После четырех, когда окончательно стемнело, Вера вышла в общие комнаты первая, сев на край стола, поближе к свету, лампочка мигала часто, но еще держалась. Раскрыв карманное зеркальце, Вера достала помаду и аккуратно обвела губы.В отражении мелькнула черная фигура, быстро пропав из виду. Вера обернулась – Карл встал рядом, опершись о соседний стол, с немым упреком глядя на нее.– Помада, – с неприязнью сказал он. – Зачем?– Ты же знаешь, у меня особые отношения с красным, – спокойно ответила Вера, вернувшись к зеркальцу и придирчиво осматривая себя. Зубы начали желтеть от сигарет, стирая следы былой жемчужной белизны. Она прикусила край салфетки, избавляясь от излишка помады и, смяв в ладони, сожгла мусор.Карл продолжал сверлить ее взглядом, Вера встала и медленно подошла к нему, заглядывая в потускневшие глаза – в последнее время она встречает все больше признаков упадка и увядания, неужели их век прошел, так и не достигнув своего расцвета? Они все такие изможденные, постаревшие, омертвевшие… Не верилось, что их когда-либо снова коснется весна.Он молча привлек ее к себе, провел рукой по волосам и прижал плотнее. Вере захотелось вдруг расплакаться, но это было бы так глупо, особенно после ее сегодняшней утренней речи, потому она просто уткнулась в черную рубашку, услышав наконец тот странный звук, о котором говорил Карл, противоестественный, с трудом соотносимый с тиканьем часов.Слегка отстранив Веру, Карл взял ее за подбородок и заставил посмотреть в глаза. Ей никогда не было так тяжело смотреть ему в глаза прежде, она нервно передернула плечами и отвела взгляд.– Не хочешь смотреть, – вкрадчиво сказал Карл. – А вот я теперь только и могу, что смотреть.Он отпустил ее и вышел из комнаты.Вера судорожно вздохнула и ошалело посмотрела по сторонам, ища, на что обрушить гнев. Остановив выбор на столе, Вера с силой ударила по нему, до боли в пальцах. Почувствовав временное облегчение, Вера усмехнулась, заметив про себя, что это все мелочи и пустяки, а смысл безнадежно ускользает, на то они и люди. Глупые и слабые, куда же им, понять…– Если он вообще есть, этот чертов смысл, – уже вслух добавила Вера.– Тебе идет вишневый, – сказал Куртц. Он стоял за спиной, и Вера не была уверена, пришел ли он только что, или сидел здесь все это время в темноте никем не замеченный.– Спасибо, – усмехнулась Вера, оборачиваясь.

– Вина?– Не откажусь, – кивнула она.Куртц ненадолго скрылся и вернулся с бутылкой и двумя бокалами, Вера плохо разбиралась в алкоголе, но бутылку узнала, именно это вино они пили вчера. Подумать только, это было всего лишь вчера, а казалось, что это было в другой жизни, когда все казалось чуть проще.– Слаще, чем в прошлый раз, – задумчиво отметила Вера.– Так бывает, когда мысли горькие, – улыбнулся он, вертя в руках бокал, но не торопясь пить, хотя разливал так спешно, что Вера думала, он первый прильнет к пьянящей жидкости. – Впрочем, если оно тебе кажется слишком сладким, можем покурить.– Не в этот раз, – Вера вздохнула. – Я должна поговорить с Карлом. Ты, вероятно, слышал наш разговор.– Да. И поверь, будет лучше, если я поговорю с ним об этом. Это мужские заморочки, понимаешь?– Пожалуй, ты прав, – кивнула Вера. – Спасибо, это много значит для меня.– Ерунда, – он улыбнулся. – Для чего же еще нужны друзья.Когда он ушел, Вера долго курила в одиночестве, периодически отхлебывая вино, постепенно пьянея. В голове воцарился мягкий глухой вакуум, мыслей на какое-то время не стало, только тошнотворная сладость во рту, сизый дым перед глазами и расплывающееся отражение в незакрытом зеркальце.– К черту зеркала, – вспомнив вдруг хитрого врага, рявкнула Вера, сметая со стола зеркало. Оно со звоном разбилось, выдергивая Веру из полузабытья.Прошло два часа, ничего не менялось. Вера встала и вышла в коридор, остановившись под дверью комнаты Карла. Руки привычно потянулись за сигаретой, и Вера не стала себя одергивать – она не могла совладать с собой иначе, не сейчас. Заледеневшее сердце билось на осколки, словно то зеркальце, со звоном, оглушая сознание и это опасно, из кровавого крошева его потом не собрать, неоттаявшая плоть бьется насмерть.Несмотря на всю приторную сладость, вино не смогло сбить вкуса крови с губ, закрался иррациональный, подбадриваемый алкоголем страх, что этого вкуса ей теперь не смыть. Он станет вечным напоминанием о том, что она сделала. И этого не изменить, прошлого не вернуть.Дверь наконец открылась, оттуда во тьму вынырнул Куртц. Один. Вера жестом поманила его вглубь коридора, где горела единственная блеклая лампа. Он прошелся по пятачку света, блеснул мокрый след, оставленный его ботинком.– Иногда он бывает невыносим, – усмехнулся Куртц, остановившись у стены. – Но я все уладил. Только дай ему время.Вера молча разглядывала небольшую лужицу, натекшую с ботинок. Проследив за ее взглядом, Куртц снова усмехнулся.– Мы немного прошлись, прежде чем зашли к нему, – коротко пояснил он.Достав сигарету, Вера все так же молча закурила, задумчиво глядя на лужицу, словно она содержала ответы на все ее вопросы.– Это что, ментол?– Освежает мысли, – медленно ответила Вера.Куртц подошел и вытянул из ее пальцев сигарету – на ней остались следы помады – он сделал затяжку и выпустил дым в сторону.

– Худшее, что мне приходилось пробовать, – констатировал он, возвращая сигарету.Нервно прикусив губу, Вера задумчиво посмотрела на сигарету так, словно видела ее впервые, пепел медленно свис со светлого цилиндра и покрошился на пол. Может, сжечь ее? Веру вдруг взволновала перспектива, брать сигарету обратно в рот и вовсе не из брезгливости. Мимолетной тенью промелькнула догадка.Бросив сигарету на пол, Вера с силой прижала Куртца к стене, вцепившись бледными от напряжения пальцами ему в предплечья.– Что ты подмешал в вино? – прошипела она, глядя ему в глаза сверху вниз. Это давалось ей тяжело, его глаза снова гипнотизировали, вызывая посторонние, нелепые мысли, заставляя дрожать изнутри, но только так она могла узнать правду.Куртц, быстро выйдя из замешательства, с легкой издевкой посмотрел на нее.– Да ты вся дрожишь.– Отвечай, – Вера тряхнула его.– Ничего. Я ничего не подмешивал в вино. Даже если бы хотел, разве это могло возыметь хоть малейший эффект? Подумай сама, какой идиот станет что-то подмешивать ведьме? Нет никакого приворота. Ты ведь об этом? Вижу, что об этом.Вера досадливо прорычала, отпустив Куртца. Заложив руки за голову, она тихо опустилась на пол, упрямо уставившись перед собой. Немыслимо. Это не объяснить иначе, но Куртц прав – никакая отрава не должна сработать на ней, нет такого рецепта, по крайней мере, известного ей.

– В доказательство, я не стану пользоваться сложившейся ситуацией, – продолжил Куртц, закуривая. – Ты запуталась. Это все нервы, да и мне не стоило оставлять тебя в таком состоянии наедине с бутылкой. Теперь тебе просто нужно поспать.– Ты лжешь, – выдохнула Вера. – Я чувствую это так остро, словно во мне сейчас рой этих дьявольских острокрылых мотыльков, – медленно добавила она.– Ты пьяна и несешь бред, – усмехнулся Куртц, выбрасывая сигарету, сколько они их сегодня так бросили? Нужно разобраться с этим бардаком. – Я провожу тебя.Он помог подняться и потащил в сторону ее комнаты. Вера пальнула огнем в сторону сигарет, прожигая черное пятно на полу.– Я хочу, чтобы стало как раньше, – простонала Вера.– Хорошо, я закрашу это завтра, – терпеливо ответил Куртц, заталкивая ее в комнату и укладывая на кровать.– Я не об этом, – возразила Вера, порываясь сесть, но тело казалось свинцовым, и она продолжала лежать, глядя в потолок.

Куртц вздохнул и сел на кровать.– Ну откуда ты знаешь, возможно, то, что будет, окажется лучше того, что было? – мягко сказал он.– Я должна поговорить с Карлом, – тихо сказала Вера, делая очередную попытку сесть.– Хватит с него на сегодня тебя, – сухо сказал Куртц, жестом утихомиривая Веру. – А тебе нужно поспать.– Что-то происходит, Леопольд. Кому-то нужно остановить это. Кому-то нужно остановиться, – слабеющим голосом сказала Вера, постепенно погружаясь в сон. – Иначе это поглотит всех нас.То был не сон, она металась на кровати в одиноком бреду всю ночь, ей виделось, как ее покрывают черной горячей смолой, каждый миллиметр, вар проникал сквозь сомкнутые дрожащие от страха губы, заливая горло, лез сквозь щели между век в глаза, он пропитал ее насквозь, замуровав в липкой тьме сердце и оно, казалось, остановилось.

Тьма поглотила и их, Вера была уверена, лежа без движения и смотря невидящим взглядом в потолок, скованная смертельным холодом, она была уверена, что этой ночью случилось то, чего она так боялась. Тьма поглотила всех троих. Навсегда.