Эмиграция. Карл Анстрем. "...а по-государственному того хуже". (1/1)

Военный транспортник, с которым отбыли старший и младший Анстремы, назывался ?Аммерланд?.Название означало какую-то местность на старой Терре, включенную в список топонимов, несколько веков назад одобренный лично Рудольфом Гольденбаумом.Про топонимы Чарли узнал потом, когда благополучно рассеялось общее напряженное ожидание, удастся ли не натолкнуться на корабли Альянса, и он вышел из каюты, отведенной им с отцом.

Отец сказал, что со стороны имперцев благородно взять с собой пассажиров, и сочувственно отзывался о господине коменданте.Еще сказал, что комендант с соизволения более высокого начальства продвигал концепцию культурной оккупации, проводимой сколь возможно мягко и в расчете на долгосрочные экономические выгоды. Услышав про мягкую оккупацию, Чарли подумал, что говорил же Поплану: не надо злить, это они еще белые и пушистые. Хотя говорил не так и не о том.Странные штуки выкидывает память.?В конце концов, - говорил Олаф Анстрем, - мы с ними – один народ, когда-то по несчастью разделившийся?.Последнее утверждение представлялось Карлу сомнительным.Если правда, разве стали бы скучающие солдаты развлекать себя издевками над ?сынком перебежчика?От насмешек над выговором и речевыми ошибками до показных недоумений, а чего это начальство так промахнулось, какой прок с альянсовского крысенка, если бы черномазого прихватили – того хоть в зоосад сдать можно. Хотя, вакса у нас, конечно, есть…Спасся он тем, что прибился помогать на камбузе. Коки отнеслись к нему добродушно и часто называли по имени. Карлом, разумеется.Стремясь подогнать реальность к теории, Карл Анстрем предположил, что душевные качества людей зависят от государственного строя.В Империи благородство и прочие блистательные качества сконцентрированы в аристократах, а всем остальным, если и досталось, то сущие крохи.В Альянсе же благородство разбросано в людях так и сяк, как перемешанные карточки лото, какое везение- такую и вытянешь.Мысли по поводу будущего лезли грустные. Он же не аристократ.И акцент еще.Карл пожаловался отцу, но Олаф сказал, что никаких проблем не видит, с ним просто шутят. Пришлось смириться, что отец не понимает или не желает понимать.Словарное сходство альянсиша и рейхсшпрахе позволяло обходиться без погружения в пучины языкознания, но опознавательная система ?свой-чужой? работала безотказно. Обе стороны, не сговариваясь, превратили особенности выговора в барьеры на пути к умению владеть языком противника.Олаф Анстрем пребывал в приподнятом настроении, которое невозможно было поколебать.?Всё будет хорошо, Чарли!В Альянсе так любят козырять количеством тех, кто бежал из Империи, что имперцам необходимы доказательства обратного.Мы – ценная пропагандистская карта, понимаешь??Сын понимал, но сомневался. Сомнения не имели определенной формы и роились зудящей донимающей мошкарой.Разговоры на камбузе иной раз затрагивали прошлое Карла, и общий вердикт гласил, что у демократов не государство, а бордель, но убегать на другую сторону – дело последнее.Что так прижало? Жизни не нюхал твой папаша, вот что.

Когда мальчик упомянул, что мама осталась в Альянсе, собеседники настоятельно посоветовали больше об этом не распространяться. По-человечески плохо, парень, а по-государственному и того хуже.Карл Анстрем расплакался ночью в подушку, а наутро осторожно сказал отцу: ?Очень жаль, что мама не поехала с нами, правда??Отец желчно ответил, что зачем же ей, Лиза хитрая, заранее подстраховалась на случай, если власть все же переменится, а он был слишком добр, чтобы препятствовать ей играть в милосердие и подкармливать всяких там в лесу да в карьерах. Потому что он ее любит! Да!Другой бы на его месте, не сомневаясь, сообщил кому следует. А он нет! И что он выслушал вместо признания его заслуг?!Чарли вспомнил свертки и сумки, которыми мама нагружала Оливера, и у него снова заполыхали уши от осознания собственной глупости. Опять правильное и неправильное запуталось так, что не расплести.На столичный Один альянсовские эмигранты не попали, их высадили раньше, на планете со скрипучим мифологическим именем какого-то дракона.Сопровождющие в порту и за его пределами сменили друг друга так быстро, что не запомниись ни лица, ни звания. Кабинет, в который их запустили, тоже ничем особенным не отличался.Шпалеры с имперскими орлами давно уже стали привычны.

Отцу задавали вопросы, а сын смотрел на одного из сидевших за столом. Корветтен-капитан с глянцевыми следами ожогов на поллица. Недавние, еще не залечил?Или нарочно оставил, из гордости?Олаф Анстрем говорил о своем редакторском опыте, о важности пропагандистских статей и передач, о готовых уже набросках имперского вещания для граждан Альянса.Карл не один раз слышал репетицию отцовской речи и ему было неинтересно слушать.Вот прозвучало ?необходимо сломать устаревшие представления о монархии?, значит дальше будет ?показать порочность так называемого Альянса? и ?объединение ради общего прогресса?.Имперец в штатском прервал: ?Достаточно, я понял. Демократические фокусы?. Военный с ожогами на лице поддержал: ?Империя не нуждается в том, чтобы уговаривать мятежников.Мы побеждаем, а не убеждаем?.- Но, - растерялся Олаф, - мне сказали…обещали…-Люди, проигравшие сражение, не имели права что-либо обещать.Тем не менее, учитывая ваше искреннее желание порвать с мятежниками, вам предоставляется право остаться в Империи.Вас ознакомят с перечнем планет, дозволенных к проживанию. Кроме того, ввиду неполного гражданского статуса вам не разрешена работа в средствах массовой информации и книгоиздательстве.Военный веско добавил:- У вас вряд ли достанет средств и времени должным образом содержать и воспитывать сына. Империя позаботится о нем.

Нет, неспроста корветтен-капитан не избавился от следов ожогов.Умысел в том был, потому что, глядя в такое лицо, невозможно возразить против предписания отправиться воспитанником в какой-то военный интернат.И что возражать?Страну выбрал, судьбу, значит, тоже.Интернат похоронил Чарли, оставив только Карла Анстрема.Чарли был домашним мальчиком, страдающим, что его недостаточно любят и не понимают. Чарли мечтал о приключениях и новой жизни.Карл ничего хорошего не ожидал, насмешкам и издевкам не удивился. Про себя он радовался, что его фамилия не Ли или там Робертсон. Страшно представить как бы тогда.Карл обнаружил, что способен на то, чего Чарли не умел или не знал, что умеет.Оказалось, он способен учиться усердно, это отвлекало от мрачных мыслей и питало чувство собственного достоинства.Правописание выматывало не хуже кросса по пересеченной местности.Врач сказал, что акцент – дефект ненаследственный и поддающийся исправлению, дал брошюру с логопедическими упражнениями и сказал: ?Займись. Может, что получится?.Ни уверенности, ни хотя бы заинтересованности в его голосе не было.?Герр доктор, а если не получится?? - спросил Карл. ?Будешь служить с кляпом во рту, чтобы не оскорблять слух командиров. Никакой разницы. Всё равно офицерами никому из вас не быть, заведение не то?.Похоже, врач считал себя слишком хорошим специалистом, которого жестокий каприз судьбы занес в интернат, готовящий рядовую техническую обслугу для имперского космофлота.Карл его не осуждал, он сам хотел бы в какое-нибудь иное заведение.Адмиральский мундир больше не снился, но думалось, что в училище повыше разрядом нет нужды зубами и когтями отстаивать свое место во внутренней иерархии группы.Там, где большинство составляют аристократы, больше благородства и уважения, меньше тупых шуток и подстав. И кормят, небось, не в пример лучше.Карл тешил себя надеждой, что отличной учебой и работой над произношением сможет заслужить перевод в офицерское училище.В логопедической брошюре говорилось, что для контроля позиций губ и языка необходимо зеркало.Идея обнадеживала простотой основополагающего принципа.Писем от отца он давно не получал, карманных денег не имел и складное карманное зеркало обошлось ему в многодневное решение алгебраических задачек для согруппника, не утратившего связь с родными и кое-какими деньгами обладавшего.Разжиться деньгами было началом квеста, дальше следовала увольнительная в город, магазинчик, торгующий разнообразной мелочевкой, и смущение от собственного голоса, вынесенного, так сказать, на люди.Девушка за прилавком плохого не сказала, брови приподняла удивленно, а потом ничего,говорила приветливо, но его всё равно бросило в жар от волнения (иот ее ласкового тона, пожалуй, тоже) и только вернувшись в общежитие он разгляделпокупку и увидел миленький букетик фиалок с ленточками, нарисованный на крышке зеркальца.Наверное, продавщица подумала, что он выбирает кому-то подарок.Произношение требовало, чтобы он им занимался, и он отдавал упражнениям каждую свободную минуту.Букетик на крышке он заклеил лоскутом монтажной ленты,но ее скоро отодрали и началось.Ему советовали попудрить носик.Интересовались, уж не из этих ли он…ну, которым в Кодексе отдельная статья отведена?А для кого он ротик свой разминает?Карл обнаружил еще одно умение, о котором раньше не догадывался.При достижении высокой точки внутреннего кипения он впадал в бешенство не то, что от слов, но от косого взгляда. Он сам затруднялся предугадать момент наступления взрыва, а другие – тем более.Неуправляемое свойство приносит много неприятностей, и Карлу Анстрему оно стоило нескольких отсидок в карцере, но обидчикам тоже досталось и постепенно насмешки сошли на нет.Чем рисковать, всегда можно найти объект более предсказуемый.Ну его, бешеного!Кидается как пес-рогач, те, говорят, тоже: сейчас сидит спокойно, а через секунду тебе живот пропорол.Лучше пусть задачки решает.Относительно счастливое время пришло, когда повзрослевших учащихся перетасовали по специальностям.Карл победил в затяжном поединке с собственной артикуляцией, акцент стал малозаметен.В новой группе никто не помнил про зеркальце с букетиком, общались дружески и вместе гордились тем, что без электромехаников ничего летать не будет.Счастье длилось аккурат до зачета по высшей математике.Преподаватель, прозванный Флагштоком, отличался сухостью не только телосложения, но общения тоже. Строг он был одинаково со всеми, и Карл никак не ожидал того, что случилось.Он бойко решил доставшиеся в билете примеры, но Флагшток задал дополнительный вопрос, перебил - и еще один, и еще.Карл барахтался, едва успевая выстраивать правильные ответы, выбрался без серьезных, как ему показалось, ошибок и увидел, что преподаватель выводит в ведомости ?удовлетворительно?.Флагшток поймал его растерянный взгляд и пояснил: ?Тебе с твоей наследственностью достаточно. Сгоревший блок из ячейки вынуть и на целый заменить – уже больше того, что допустимо тебе доверить?.Таким образом Карл Анстрем узнал сразу две важные вещи.

Во-первых, есть люди (и Флагшток один из них), считающие, что нынче Кодекс Рудольфа толкуют излишне либерально.Будь его воля, он приравнял бы альянсовских мятежников к наследственно психически ущербным.Во-вторых, исправленное произношение и отличные оценки ничего не стоят в сравнении с пометкой в личном деле.Оставалось еще два зачета, но Карл Анстрем уже не испытывал никакого интереса ни к подготовке, ни к результатам.Очень кстати объявили, что требуются добровольцы для трудового десанта, и Карл вызвался одним из первых, не раздумывая.Требовалось помочь на строительстве нового корпуса офицерского училища на другом конце города. За спешностью призыва маячили сложные взаимоотношения руководства обоих учебных заведений, подрядчиков, плановых сроков и отчетности.Работа на стройке укладывалась в скороговорку: катить, толкать, грузить, таскать.Затащив на этаж материалы, потребные строителям, удавалось выкроить передышку, и Карл Анстрем случайно стал свидетелем сцены, направившей его мысли в новое русло.Выглянув в пустой оконный проем, он увидел, как отчитывают группу здешних курсантов.Суть претензий улавливалась без труда. Мало того, что посмели напиться, не дожидаясь окончания зачетной сессии, так еще и попались патрулю.Карл смотрел на происходящее несколько сверху, но с достаточно близкого расстояния, чтобы усомниться в том, что провинившиеся пили все вместе.Единой компанией они не выглядели.

Лейтенант закончил описание безответственного морального падения, перевел дух и спросил:-Ну, ладно другие! Выто, Ройенталь, как?!Как вы дались патрульным остолопам?!Вот от кого не ожидал!Названный Ройенталем стоял с краю, и Карл не видел его лица, только темные волосы, разделенные аккуратным пробором.Обладатель пробора чуть качнулся, но четким голосом отрапортовал, что тактическое отступление перед превосходящими силами противника неприемлемо производить на глазах у девушек.Ответное ругательство прозвучало безнадежно, а дальше последовал приговор, немало удививший Карла Анстрема.Нет, понятно, что гауптвахта, но трое из пятерых получали отсрочку.Для завершения зачетной сессии. С обязательством по окончании отсидеть положенное.Всех назвали поименно и не требовалось большого ума, чтобы заметить приставку ?фон? у всех троих, получивших наказание в рассрочку.Внимание Карла обострилось настолько, что он готов был пари держать: один из ?фонов?, может, и придет потом по-честному, а второму - плевать, он уверен, что никто не рискнет ему напомнить.Третьим ?фоном? оказался Ройенталь. Он брезгливо взглянул на того, которому плевать, и попросил разрешения отбыть наказание немедля.Ввиду неспособности к сиюминутной умственной деятельности.За спиной Карла одобрительно хохотнули, это подошел его напарник.?Ройенталь! - сказал напарник, словно знаменитый бренд назвал. -Ладно, возвращаемся к облицовочной плитке, идем?.Если тебе достался в напарники будущий офицер, которого охватили трудовым порывом, как и тебя, не стоит спорить и неуместно выяснять ?фон? он или нет, но воспользоваться и проверить свои предположения можно.-А он что, такой ленивый или неспособный, что ему лучше на ?губу?, чем зачеты сдавать?- Ройенталь-то?Ха!Да он в любом состоянии сдаст! Нет, это он рисуется так.Карл Анстрем увидел и услышал достаточно, чтобы сделать выводы. Самостоятельно ему не выбраться из предписанного будущего, но аристократам можно всё, и, если найдется ?фон?, который пожелает его поддержать, проблемам придет конец.