Финал. Коммодор Ансбах. "Что-нибудь безошибочное..." (1/1)

Правду говорят, если в одной точке соберется слишком много высоких чинов и титулов, на всякой разумной деятельности можно ставить размашистый крест.Ансбаха закалила продолжительная служба при герцоге Отто фон Брауншвайге, но и ему не нравилась обстановка, сложившаяся в крепости Гайерсбург. Спесь, застарелые взаимные претензии, зависть, похвальба в два счета расправиться с выскочкой Лоэнграммом и нежелание задуматься.

Выскочка, сопляк, щенок, … Кто угодно, но не дурак.С каждым днем коммодору Ансбаху всё сильнее казалось, что исход гражданской войны предрешен.Пока будущее не обернулось настоящим, оно клубится впереди смутными контурами, но слова и поступки (даже жесты, даже мина капризного неудовольствия сиятельного герцога) закрепляют отдельные черты, постепенно лишая предстоящее изменчивости.Высокородные аристократы презрительно говорили, что белобрысый щенок набрал себе всякой швали, и Ансбах в принципе соглашался, отбрасывая конкретные выражения и презрительно оттопыренные губы.Окружение Лоэнграмма составили выходцы из низов и мелкопоместных дворянских семейств. Аристократический стиль выдерживал разве что Ройенталь, но он - аристократ неправильный, этоАнсбах понял, еще когда звался Анстремом.Карл Анстрем тогда придумал план и похвалил себя за пробудившуюся расчетливость.Оскар фон Ройенталь выглядел достаточно независимым, чтобы снизойти к простолюдину с темным пятном в биографии, и при том – достаточно ярким и сильным для быстрого карьерного роста, для обладания возможностями.Настарших курсах увольнительные в достатке, и Карл тратил их на поиски удобного случая.Второй раз, если считать взгляд из недостроенного здания за первый, он столкнулся с Ройенталем вечером в проулке с тыльной стороны офицерского училища.В первую секунду отпрянули друг от друга оба, и неспешно шагающий Анстрем, и Ройенталь, перемахнувший через забор прямо у него под носом.- Извините, - сказал Ройенталь, разглядев, что не засада и не облава. – Пребывал в уверенности, что здесь никто не ходит.- Ничего страшного, - ответил Анстрем и кивнул в сторону забора. -А, позвольте спросить, вы почему так?- А как иначе? -вопросом ответил Ройенталь и скрылся в густеющих сумерках.В третий разон увидел драку. Точнее, то, что выплеснулось за пределы ресторана, в который Анстрем со своими нашивками среднего технического сунуться не осмелился бы.Лицезреть довелось то, что Ройенталь, вероятно, именовал тактическим отступлением перед превосходящими силами, а именно: выйти спиной вперед, вмазав противникам напоследок, чтобы дальше идти им расхотелось.Двери ресторана захлопнулись, Ройенталь остался на свежем воздухе, прикладывая к лицу носовой платок, отодвигая его и мрачно осматривая. Судя по всему, кровь останавливаться не спешила.Анстрем решил, что другого случая не будет, и подошел:- Прошу простить мое вмешательство, но знаю способ как быстро остановить кровотечение из носа.- Запрокинуть голову и захлебнуться?- Нет, что вы!Вот, у меня есть бумажные платки.Оторвите и скатайте шарик с крупную горошину. Положить под язык и подержать.Звучит, может быть, странно, но помогает.В ожидании результатов опыта уселись на скамейку в сквере поблизости.

- Я туда больше не пойду! – заявил Ройенталь, махнув рукой в сторону ресторана.Насколько сильно он пьян, только и было заметно, что по размашистости жестов и широковещательности заявления.- Конечно, не пойдете, - поддержал Анстрем, мысленно добавив: ?Что идти, уже вытурили!?Проглоченные мысли и несказанные слова – зыбкая основа, но дружественные отношения завязались. Кровоостанавливающий способ из детства Чарли Анстрема помог, а дальше подтянулись еще причины.Интересы Ройенталя простирались дальше гулянок и превращали обсуждение схем и конструктивных особенностей кораблей во взаимно увлекательный диспут.Выслушать отбез пяти минут офицера краткий пересказ лекции на тему ?Тактика прорыва и обхвата? тоже было весьма познавательно.Веселья к военно-тактической теории добавляли примеры прорывов и обхватов из богатой амурной практики Ройенталя.

Оскару фон Ройенталю было плевать на происхождение и биографию Карла Анстрема. Он не унижал себя подобной мелочностью.Однако, некоторые обстоятельства заставляли Карла сомневаться, верно ли он выбрал.У Ройенталя имелся наследственный дефект.Глаза разного цвета -- пустяк, ни на что не влияющий, но опасный.Сядет на престол новый кайзер, решит встряхнуть припорошенные вековой пылью законы, и Оскар фон Ройенталь станет неполноценным, подлежащим поражению в правах.Карл Анстрем хорошо знал, что такое смена власти и законодательства.Ройенталь резко отзывался о протекциях, влиятельных знакомствах и карьеристах, ищущих тепленького местечка.Ройенталь стремился в десантные войска, а не в штаб.Благородство, независимость и смелость – свидетельства силы, но уязвимости тоже. Анстрем, сам одиночка, понимал как никто.Ройенталь скорее застрелился бы, чем допустил мысль о необходимости покровителя, но со стороны-то виднее.Крепкой дружбы не сложилось, поэтому принять решение и нарочно поссориться было нетрудно.Карл при встрече повернул разговор в матримониальное русло, сказал, что многие его сокурсники уже помолвлены, и это правильно, законный брак и семья много значат.Жаль, ему пока не встретилась та единственная, в которой он признает свою вторую половину.Ройенталь фыркнул, что это всё гормоны, и посоветовал сходить к девочкам на улицу Счастья.Анстрем, разумеется, громко обиделся, и больше они не виделись.Карл почти убедил самого себя, что поступил во благо.К чему Ройенталю со всеми его сложностями еще и бывший альянсовец в приятелях?

Сейчас коммодора Ансбаха терзали мысли о поражении и о том, как по коридорам Гайерсбурга, победно щурясь, пройдет давнишний знакомый.?Не могу назвать встречу приятной, - скажет Оскар фон Ройенталь. – Впрочем, приятными они никогда не были, так, развлечением. Думаешь, я не понимал, почему увиваешься вокруг! Вижу, нашел себе подходящего хозяина??Нет, не искал, потому что искать стало негде.Будущих электромехаников распределили на стажировку, и Карлу Анстрему выпал лагерь для военнопленных в тех пресловутых местах совсем каторжных. Не понять, накладка вышла у распределяющих или обдуманная проверка лояльности.В лагере стажер приложил все усилия к тому, чтобы заключенных не видеть, проводить время в служебных помещениях у щитков и приборов и ни во что не ввязываться.По первым двум пунктам почти получилось, а последний – не особо.В служебных помещениях то сводку о количестве умерших ухо зацепит, то накладная на поступившее продовольствие перед глазами мелькнет.Два и два плюс внешний вид заключенных сами собой складываются, только риторический вопрос остается: кому в итоге то продовольствие досталось.Он не вникал в специализацию рудника, где работали заключенные. Неважно, хватило того, как донесся однажды крик начальника лагеря на подчиненных. Похоже, ему заикнулись что-то о погоде, потому что начальственный ответ сводился к тому, что пусть хоть Хельхейм в натуре, а выработку давать надо, и нечего тут сопли на сахарине разводить, лентяи замерзнут – остальные шустрее будут.Два и два опять же складывались: пока рудник продукцию дает в должном объеме, вопросы о использовании выделенных на его содержание средств никому не интересны.Приехавшая инспекция вывод этот вполне подтверждала. Возглавлял ее дальний родственник герцога Брауншвайга, веселый круглощекий молодой человек, быстро проникшийся симпатией к начальнику лагеря. Они расположились в кабинете, и шелеста бумаг оттуда не доносилось, зато звона бокалов и взрывов хохота – в избытке.Карл Анстрем вспомнил саркастические усмешки Ройенталя и решился.Подумал, что знает, как подойти и что сказать.Дежурство у него в тот день было одиночное, и очень хорошо, он поколдовал над распределительным щитом, нанеся небольшой, но весомый урон подаче электроэнергии к гостевому коттеджу. Выждал, ?обнаружил? неисправность, зарегистрировал в журнале и отправилсястехническим визитом к Людвигу фон Вольфенблюттену.Охранник его впустил, наказав не шуметь,исправить, что требуется и убираться.Тут толькоАнстрем сообразил, чтоего дежурство потому одиночное, что время неудобно позднее.Отступатьот задуманного стыдно, и вместо тихого шуршания в прихожейон ввалился в спальню высокородного инспектора,с порога пав на колено.- Не понимаю, - зевнул Вольфенблюттен,выслушав, -тебе что,жалко мятежников?-Мятежники получили то, что получили. Пленпостыденне менее, чем прежняя их жизнь, - быстро ответил Анстрем, -условиями содержания невозможно ни прибавить, ни убавить.Но я осмелился предположить,чтовозложенная наВас миссия подразумеваетвоспрепятствование нецелевому расходованию государственных средств. Людьми, не имеющими на то права.Прозвучало не очень, с намеком, что легитимные расхитители имеются да не о них речь, но Людвиг не уловил нюанса, а еще раз зевнул:— Вот почему, в приятное времяпрепровождение обязательно лезет какая-нибудь гадость? Молчать, я не задавал вопроса! Пошел вон.До утра Карл дожил в мертвящем тумане, ожидая, что его вот-вот переведут в барак на постоянное пребывание. К вечеру он узнал, что отпрыск сиятельного семейства не так глуп, как показалось. Началась настоящая проверка, начальник лагеря помрачнел и спешно оформлял отчеты и объяснительныеКарл полагал причиной резкой перемены то, что инспектор немногим старше его самого, и из самолюбия не желает проявить халатность при выполнении поручения.Миссии, да, это удачно сказалось.Еще потом Карл подумал, что у начальника лагеря не оказалось значимого покровителя.Или нашелся неподходящий. Недаром Людвиг протянул время, уточнял.Конечного результата инспекции Карл не узнал, получил пристойную отметку за стажировку и отбыл восвояси, готовый забыть и радоваться, что для него лично обошлось.По окончании учебы Карл Анстрем получил распределение в распоряжение Людвига фон Вольфенблюттена.Аристократы в самом деле могли всё, ни специальность электромеханика, ни сомнительное происхождение не препятствовали службе в качестве чего-то среднего между секретарем и камердинером.Людвиг был неплохим парнем. Добродушным, балованным и ленивым.Он очень не любил напрягаться, ему нравилось, что двуногий органайзер напоминает про обстоятельства, когда господину необходимо напрячься лично, а остальное берет на себя.Через два года Людвиг получил наследство двоюродной тетушки, женился, и оставил государственную службу, чтобы уединиться в живописном поместье вдали от докучных забот.Карл не стал омрачать его счастье и делиться подозрением, что одни заботы сменятся другими, а с поклоном принял распоряжение явиться к герцогу Отто фон Брауншвайгу.-Голову подними, - велел герцог.Не выходя из позиции ?на колено-кулак в пол?, Карл Анстрем поднял лицо.В училище редко доводилось коленопреклоняться, разве что перед портретом кайзера в торжественный день, а теперь вот уже привычно.Своеобразное продвижение по социальной лестнице.-Обычно говорят: служить не за страх, а за совесть, но ты понимаешь, что к тебе это не относится? Тебе, Анстрем, надо служить и за совесть, и за страх.Ты меня понял?- Да, ваше сиятельство.-Увидим. Камердинер мне не нужен, а толковый адъютант не помешает.Офицерские курсы, Анстрем.Ну-ну, благодарность не в словах, благодарить будешь службой.Коммодор Ансбах взглянул на себя в зеркало и вспомнил давние слова о строгих имперских ошейниках. Ну да, пес.И за страх, и за совесть, и за благодарность.И на другую сторону в гражданской войне он не побежит.На другую сторону убегать – дело последнее. Он этот урок выучил не в пример некоторым.Этот Фернер!Как он рассказывал об операции по аресту Клопштока после покушения на герцога!?Дом пылает, Клопштокустроил себе самосожжение. Следовало, конечно, огонь затушить и достать гада, чтоб смерть ему легкой не казалась, но статуя Рудольфа перед особняком. Не подъехать, не потревожив императорскую особу. Встали мы навытяжку, отдали его величеству Рудольфу честь.А что еще делать?Так оно там всё и сгорело?. Глаза у Фернера зеленые, поплановские, человеку с такими глазами веры нет.Фернер и подобные ему поступают как сами сочтут нужным и, что удивительно, им сходит с рук.

Герцог Брауншвайг обеспечил Карлу Анстрему карьерный рост.Герцог Брауншвайг вмешался и замял ту историю с Олафом… - Твоего отца зовут Олаф Анстрем?- Да, ваше сиятельство.Согнуться низко-низко. Сердце стучит в ушах. Что? Почему?-Ты знаешь, что им заинтересовался Комитет общественной дисциплины?-Нет, ваше сиятельство. Мы почти не общаемся. -Но он – твой отец, и он в пьяном виде вел антигосударственные речи.В пьяном виде -обстоятельство отягчающее, ибо подразумевает подспудные мысли, всплывшие на поверхность. Мне очень неприятно, Анстрем, что у тебя такие беспокойные родственники.Герцог улыбается и ждет.Упасть так, что колено громко стукается об пол. Сейчас безразлично, удастся ли потом встать:-Моя жизнь в Ваших руках.- Хорошо, что ты это понимаешь.Если бы не услуга, которую ты оказал роду Брауншвайг, я не стал бы вмешиваться и спасать твоего отца и тебя, но я ценю преданность и вмешаюсь.Благодарить. Лобызать. Не думать о той ценной услуге, от воспоминания до сих пор тошнит. Что еще, чего от него ждут?Поскулить по-собачьи?-Хватит,можешь встать.Вот, что еще, Анстрем.Нехочу, чтобы рядомсо мной был человек, чье имя отсылает к неблагонадежному элементу. Тебе надо сменить фамилию.Карл Анстремдаже эстетически царапает слух.Карла настолько выбило из колеи, что, не задумавшись, он выпалил заветное:-Ансбах, если на то будет Ваше согласие!Дворянский род Ансбахов пресекся восемьдесят лет назад, и топоним с тех пор не используется.-Мне нравится, когда не теряются и ловят удачу на лету. Документы будут оформлены. Ступай, пока всё.Карл искренне благодарен.И за отца, и за себя.Ансбах.Древний город с прародины человечества, попавший в список топонимов Рудольфа Гольденбаума. Значение такой фамилии сложно переоценить, даже если к ней не прилагается ?фон?.Коммодор Ансбах слушает, как герцог Брауншвайг рычит в бешенстве и обзывает Штаадена бездарным ублюдком, и думает: ?Тоже показатель. Его сиятельство сам на себя не похож.Куда подевалась вальяжная властность? Значит, не я один вижу, что в туманном предстоящем проступают неприятнейшие черты, он тоже их видит?.Флот Штаадена разбит, дел и проблем невпроворот, а коммодор Ансбах мучается обонятельными галлюцинациями. Ему чудится запах ароматизированных свечей, запах ценной услуги роду Брауншвайг.-Я не рассчитал, - сказал человек в углу комнаты. – Увлекся.Холеный человек в богатом дворянском камзоле пытается подпустить в голос сожаление.Он не рассчитал.На что же он рассчитывал?Изуродовать, но оставить в живых?Девушка, подвешенная к крюку в потолке, не ответит ни на какие вопросы.Для нее всё кончено. Стены комнаты продумано оклеены темно-красными обоями.Кровь на них не бросается в глаза, тем более в полумраке. Где-то спрятан проигрыватель, тихо играет песенка, без слов, вокализ и сладенький лепет.Колышутся язычки приторно пахнущих свечей, покачивается окровавленное тело .Кружится голова от отвращения.Род Брауншвайгов традиционно гордился своим политическим влиянием, государственными деятелями и энергичными дельцами, но находились в роду свои паршивые овцы.Такие как этот, на чьи забавы смотрели сквозь пальцы, пока он ограничивался простолюдинками, пока извращенец не похитил дочку влиятельного человека, ссориться с которым по столь грязному поводу не резон.Карл Анстрем выполнил указания его сиятельства, вывез и уничтожил тело, спрятал убийцу в семейной клинике Брауншвайгов, обеспечив алиби, и сверх того не отказал себе в удовольствии поджечь дом с красной комнатой.А что? Фернеру можно на пожары глазеть, а ему нельзя?Термоядерная бомбардировка Вестерланда, своей же территории, дает понять, что герцог и его правая рука всё же видели разные черты, проступающие в туманном будущем. Сладкий запах свечей больше не уходит, так и витает в воздухе крепости Гайерсбург, куда бы Ансбах не направился.Кто знает, какие еще приказы отдаст герцог.Кто знает, в какую сторону ударит в Отто фон Брауншвайге то наследственное, что горело в доме с красной комнатой.Пока можно было спасать, Ансбах спасал.

Он вспоминает, как бросился искать его сиятельство после взрыва, устроенного Клопштоком.В воздухе висели пыль и гарь, и где-то рядом кашлял и кричал тот красно-рыжий, Зигфрид Кирхайс.Звал своего белобрысого господина.Чем привязал его Лоэнграмм?Карьерой или деньгами, или выручил кого-то близкого, похоронил стыдный секрет??Все мы псы, - шепчет Ансбах, - каждый при своем хозяине?.Коммодор Ансбах приносит герцогу яд, последнюю возможность достойного ухода.Коммодор Ансбах обещает отомстить Лоэнграмму. *

09. IX. 797 К.Э.Ансбах слышал крики и ощущал грубые прикосновения чьих-то рук. Кажется, ему пытались раскрыть рот.Опоздали, проглоченный яд уже начал действовать.- Простите, господин мой, я не сумел отомстить, я промахнулся… Я иду за Вами, господин…Как удобно, что существуют формулы, освященные веками. Не говорить же, что жгучее желание убить Лоэнграмма выросло из зависти к белобрысому юнцу, который решился поломать правила и сделать вид, что он прав, что так и надо.Разглядеть бы, жив ли красно-рыжий лоэнграммовский пёс,свалившийсяот потайного лазерного луча, но всё вокруг выцвело, потускнело и медленно, но неуклонно поплыло прочь. Словно после спектакля потянули декорации прочь со сцены.Он до последнего мгновения не закрывал глаза, хотел увидеть, что приготовлено по ту сторону для него, построившего жизнь на череде неверных решений.Найдется ли там что-нибудь безошибочное, не допускающее двойных толкований. Помимо смерти.