Оккупация. Чарли. "У названия такого..." (1/1)
На следующий день отец взял Чарли с собой в город.Хозяйство подождет, все будет в порядке, и с фермой, и с урожаем, и с людьми. Мама не возразила, но поехать с ними вместе отказалась. ?Нечего мне там, - сказала, - я женщина дикая, деревенская, ляпну еще ненужное?.Она так говорила, словно ферму от города отделяли непролазные джунгли, а не кусок проселка. Чарли пожалел, что мама не едет с ними.Может, повеселела бы.Когда у мамы случалось хорошее настроение, становилось легко и радостно как на гребне солнечной волны.Давно не случалось, и не разобрать, почему.?Принципиальная! – сказал отец уже по пути в город.Напрямую к сыну он не обращался, но поддержки, чувствовалось, желал. –А документ она взяла, между прочим! С паршивой, говорит, овцы, хоть клок?Чарли отмолчался, но в душе согласился, что так нечестно. Если не хочешь иметь дело с имперцами, тогда не бери у них ничего.К его разочарованию мама не порвала и не сожгла бумагу из комендатуры, ничего интересного не сделала, а скучно убрала в шкатулку с документами.?Уходи из газеты, Олаф, - повторила она, - думаешь, за просто так тебя поощряют, за стихи твои??Ну, после упоминания отцовских стихов, над которыми он уже много лет корпел по ночам, имперцы стали ни при чем, разговор свернул на обычную ссору.- Она ничего не понимает, - сказал отец.- В стихах, - уточнил сын и уткнулся в планшет. Во всем остальном мать разбиралась лучше многих и распоряжалась по хозяйству с полным на то правом. Хотя причин обидеться это не отменяло, Лиза Анстрем умела сказать неприятное. ?Честь и благородство, значит, - сказала она отцу, - так подумай, как имперцы смотрят на тебя. Как на пользованое резиновое изделие, а??Чарли перестал прислушиваться, прокручивая видео с последнего дрона.Был в той видеозаписи момент, когда на бледном утреннем небе появлялся узкий штрих, очень похожий на след от падающей спасательной капсулы.Наверняка сказать нельзя, дрон вильнул и сместил поле обзора, но Чарли примерно представлял, где это место.Комендант встретил нового редактора новой городской газеты приветливо, назвал Чарли ?молодым поколением? и поинтересовался у Олафа, родной ли сын.- Разительное несходство, Анстрем, в глаза бросается.- У моей жены черные волосы, господин комендант, - ответил Олаф, и Чарли уловил подобострастие в его голосе.- Позволили женщине взять верх?А с виду и не заподозрить, что с мужской силой нелады!Чарли не понял суть насмешки (ну да, у отца глаза голубые и волосы светлые, ну и что), но насмешка определенно прозвучала, и он выпалил:- У темных волос наследование по доминанте!Это закон генетики такой!Господин комендант оборвал смешок и заметил, что издержки демократического воспитания на первых порах неизбежны, это пройдет.
Комендант увел Олафа к себе в кабинет. ?Вот, чего я хочу от вашей газеты, Анстрем, во-первых название.?. Отец махнул рукой, указывая, чтобы Чарли тут где-нибудь подождал. Дверь захлопнулась, на пятачке паркета в приемной остались зарывшийся в папки с бумагами секретарь, растерявшийся Чарли и имперец, до сих пор стоявший позади коменданта.- Выше нос, мальчик, ты все правильно сказал.Отец – твое самое первое и непосредственное начальство, вставать на его защиту – твой долг.Чарли почувствовал благодарность за поддержку, но имперец и без того притягивал взор и вызывал восхищение.Весь он был такой как надо, ладно затянутый в черный мундир, светлые волосы аккуратно расчесаны на пробор. Молодой, но шрам на подбородке добавляет ему мужественности.Если бы кто-нибудь сейчас сказал, что перед ним тот самый имперский хмырь, который забраковал ответ Оливера о династии Гольденбаумов, Чарли не поверил бы.-Почему ты не в школе? -спросил Эдвин Крефельд, помощник коменданта по работе с населением.- Потому что закрыта.- Верно, но скоро откроется.Умный мальчик сейчас должен бы стоять у школьных дверей и ждать, чтобы не упустить момент. Хочешь выбраться из захолустья в большой мир? Придется старательно учиться.
Про захолустье было настолько правда, что необидно.И в самом деле вскоре заново открылись, и школа, и газета.В школе стало меньше учеников. Девочек в классы не взяли, и мальчишки некоторые пропали куда-то, а в остальном – по-прежнему, только гимн другой и портреты кайзера Фридриха в каждом кабинете.
Але Хайнессена, основателя Альянса, теперь упоминали очень редко, а если упоминали, то добавляли слово ?мятежник?. Кто нехотя, а кто и старательно.От скуки Чарли стал склоняться к мысли, что работать на ферме интереснее, чем слушать рассуждения об ущербности демократии и величии монархии.Разговоры родителей еще до оккупационной заварухи часто уходили в политическую плоскость, поэтому критику демократического правительства, местного и дальнего, мальчик давно воспринимал как привычный фоновый шум.Настораживало, что теперь демократию ругают вовсе не те, кто ругал правительство раньше. Чудился в этом какой-то подвох, и Чарли решил: может, некоторым людям просто ничем не угодишь, был Альянс – ругали демократию, нет Альянса – тоже плохо. Мама точно из таких, всегда чем-нибудь недовольна.Отец придумал название для обновленной городской газеты и стихи для первого номера, а мама насмехалась, хотя в названии и сопровождающих его стихах ничего не было про Рейх и Альянс.Газета теперь называлась ?Слово чести?, и Чарли считал, что отец ловко придумал стихи под заголовком:?Слово чести? в путь готово. Первый номер вышел в свет. У названия такогоНичего плохого нет!Мама обозвала папу подпевалой и добавила, что потеря совести неотделима от утраты умственных способностей.Пока они ссорились, Чарли прочел в газете другие стихи отца, напечатанные в дополнение к передовице.Ему понравилось про космопорт, где взлетающие друг за другом корабли сравнивались со ступенями в небесах.Он вышел на крыльцо и долго смотрел в темнеющее небо.Там простирался огромный мир. Где-то, в бесконечной череде планет должно найтись место для черноволосого некрасивого мальчика, который никому не интересен. "Вот вырасту, уеду далеко, и жизнь будет совсем- совсем другая".Школьная жизнь расцвела, когда с подачи герра Крефельда организовали патриотический отряд.Записали в него не всех, тем сильнее гордился Чарли, что его взяли.Радость омрачало отсутствие рыжего Поплана, перед которым похвастать бы.Оллев повторно открытой школене появился. Понятно, подвели его имперцы, возобновили уроки.Жизнь наполнилась: песни и марши, строевая подготовка, вымпела и плакаты. Сказали, будет военный парад, и школьники будут участвовать, и высокие чины будут присутствовать.Интересно поглядеть, какие знаки различия у имперского адмирала!Некоторые мальчишки врут всякое.Точно, что врут, не заглядывали пока лично командующие флотами в Беату-Южную.Ему в те дни было так интересно, так приятно, что его заметили и оценили, что недовольство матери отскакивало, почти не задевая.Сама же говорила ?будь поумнее?!Ей не угодишь.Отец сказал ей, что сама же говорила раньше, мол, нашими детьми никто не занимается, деньги на образование урезают каждый год. Вот, имперцам не всё равно, занялись!Мама втянула воздух сквозь сжатые зубы, словно обжегшись, и велела, чтобы сын после уроков сразу отправлялся домой, но отец был на его стороне и правила – тоже.Это раньше говорили и писали о свободе и всяком таком, что по мнению Чарли звучало пустой болтовней. Какая свобода, если уроки учи, родителей слушайся, зубы не почистить и то нельзя!А теперь объясняли понятно: свобода -выдуманное слово, служит маскировкой для нарушения правил и беззакония. В жизни всё подчиняется правилам, потому и говорят: закон природы. Поэтому Але Хайнессен – мятежник, хотя ледяные корабли, конечно, здоровская придумка.Поплана он встретил однажды, когда спешил после школы в редакцию к отцу.Не домой же на хозработы спешить.Рыжий выглядел осунувшимся, но залихватской бодрости не утратил, наставил на Чарли указательный палец и с преувеличенным рейховским акцентом спросил, почему ?малтшик? находится вне дома в комендантский час.- Ну тебя, до комендантского еще три часа!- Я ставить хронометр вперед, значит комендантский час там, где я есть.- Ты почему в школу не ходишь?- спросил Чарли, напоказ выдвигая плечо с отрядным шевроном.- Да чего я там не видел.- Ну и зря! Знаешь, как сейчас интересно!Чарли принялся рассказывать про интересное, Олле перебил, спросил: на ферме как дела? Чарли ответил ?нормально? и признался, что матери сейчас приходится справляться одной.- Я мог бы помогать, - сказал Поплан. – Не за так, ты ж понимаешь.Бабкина пенсия ушла вместе с Альянсом.