Глава 16 (часть 1) (1/2)

Не пришлось долго уговаривать Викторию пустить к себе Анну. Испытывая жуткие угрызения совести и проклиная свой длинный язык, она очень хотела хоть как-то загладить вину.

А вот Анну напротив - пришлось чуть ли не силой затаскивать в комнату, не срабатывали ни уговоры, ни предупреждения о том, что внизу ей оставаться опасно. Переночевать в одной из хозяйских спален для неё оказалось не менее страшным, чем снова попасть под горячую руку камергера. И лишь когда Отто пообещал вмешаться и разобраться с отцом сию же секунду, она, скрепя сердце, согласилась, но с условием, что Виктория и думать забудет предлагать ей свою кровать.

Виктория больше не предлагала и вопреки ожиданиям с расспросами не лезла. Расспрашивать не за чем, если и так понятно, что избил её камергер, и пострадала Анна из-за неё, а уж какие у них там дела с Луизой, Викторию уж точно не касается. Жаль только, что эта мудрая мысль посетила её голову слишком поздно.

Зачем вообще в тот день ей понадобилось тащиться вслед за Анной? Зачем понадобилось подслушивать? Теперь Виктории кажется, что она прикоснулась к чему-то запретному, увидела то, чего видеть не следовало и, сама того не желая, стала соучастницей какой-то неясной чудовищной игры. А то, что сделал камергер, не оставляет сомнений в том, что последствия у этой игры будут весьма серьёзные. Уж лучше ей было пребывать в неведении и думать лишь о побеге. Если б только была возможность повернуть время вспять и не поддаться ребяческому любопытству, если б только знать, чем это обернётся.Виктория немало удивила Ирму, когда предложила помочь разобраться с погромом на кухне. Не то чтобы она испытывала желание помогать, просто ошарашенная случившимся никак не могла уснуть, да и к тому же находиться наедине с Анной, которая теперь уж точно её ненавидит, невыносимо тяжело.

Ирма осторожно сметала на совок мелкие осколки, внимательно приглядываясь, чтобы ни в коем случае не оставить какой-нибудь на полу. Осколки побольше было поручено собирать Виктории, и она не спеша отправляла их в специально отведённое ведро.-Эдак мы с тобой до утра прокопаемся. Просыпайся, милочка, если уж помогать вызвалась - не выдержала Ирма, заметив, как её подопечная, держа кончиками пальцев осколок фарфорового блюдца, рассматривает его с таким интересом, будто это искусно выполненное ювелирное украшение.

-Как думаешь, с ней ведь всё будет хорошо? – Обеспокоенно спросила Виктория.-С кем? –

-С Анной конечно --А что с ней станется. К утру отёки сойдут, а раны у молодых заживают быстро. Зато впредь будет осторожней обращаться со стремянкой –-С какой стремянкой! Ты ведь понимаешь, что не со стремянки она упала - внезапно вспыхнула Виктория.

Неужели Ирма, как и отец, будет делать вид, что не замечает, какая чертовщина творится в этой семье.-Анна сама сказала, что упала со стремянки, ты же своими ушами слышала – ответила Ирма, никак не отреагировав на её эмоциональный возглас.-Разве не понятно, что она врёт? Разве можно, упав с невысокой лестницы, так сильно разбить лицо? А её глаз, ты видела, он же совсем заплыл, синячина до самого подбородка!–-Дорогая моя, упасть можно по-разному, можно и вовсе насмерть разбиться, так что Анне ещё повезло -

-Повезло? Ничего себе повезло, она прислуживает настоящему тирану! –-Тише! Чего ты расшумелась, весь дом перебудишь - прошипела Ирма, чуть не просыпав содержимое совка мимо ведра.-Её избил камергер. Он ужасный и очень жестокий человек – не унималась Виктория - не удивлюсь, если он окажется причастным и к тем жутким убийствам --Да что ты, с ума совсем спятила! – Воскликнула гувернантка - думай, что говоришь, мы гости в его доме --Гости. Попрошайки мы в его доме, особенно папаша. Так денег хочет, что готов ноги ему целовать –-Нет, ну это уже чересчур. Ты, видно, очень устала, да и происшествие тебя шокировало. Иди-ка спать, дорогая, а я уж как-нибудь без тебя закончу - Ирма указала ей на дверь.Виктория встала, швырнув осколок в ведро.-Пожалуй, да, меня оно шокировало. Шокировало так же, как и твоё к нему отношение, неужели ты тоже предпочитаешь не видеть дальше своего носа, Ирма? –-Я предпочитаю держать язык за зубами и не лезть в чужие дела. Тебе советую поступать так же –?Дельный совет, только вот запоздал немного? - подумала Виктория.-Мне всё понятно - сказала она вслух и, отряхнув платье, пошла к выходу.-Дурочка же ты, ох ведь дурочка - покачала головой Ирма.***Этой ночью ей не спалось и после того, как минут сорок проворочалась в кровати, пришлось признать, что как бы Виктория не храбрилась, случившееся напугало её до чёртиков. Напугало настолько, что она теперь вздрагивала от каждого шороха, прислушиваясь к доносившимся снизу звукам. Пару раз ей даже казалось, что она слышит шаги в коридоре, что кто-то стоит за дверями спальни и тоже прислушивается. Тогда затихало и слабое дыхание Анны, и Виктория с ужасом понимала - ей вовсе не показалось.В тот момент ей хотелось свернуться клубком и укрыться с головой одеялом - самый верный способ уйти от опасности.

Если б была одна она, непременно, так бы и поступила, но сейчас, когда с ней в комнате несчастная Анна, которая наверняка боится не меньше, Виктория чувствует некую ответственность.Собравшись с силами, она крадётся к дверям и первым делом проверив замок, громко спрашивает:-Кто там? - Ответом ей служит тишина, однако, спокойнее не становится.

-Показалось, там никого нет - объявляет Виктория, стараясь чтобы голос звучал как можно уверенней и быстро возвращается в кровать.

Да уж, если к утру она не тронется рассудком, эта ночь определённо запомнится как самая страшная ночь в её жизни. Кажется, что будь у неё сейчас выбор: остаться в доме камергера или переночевать в своём детском кошмаре – лесной пещере, Виктория бы без сомнений выбрала пещеру. Пещерных троллей не существует, зато человеческая жестокость весьма реальна и сегодня ей довелось столкнуться с худшим её проявлением.

?Слуги – люди второго сорта? - часто говорил её отец. Порой, по мнению Виктории, он бывал с ними незаслуженно строг, слишком придирчив, оплошностей не прощал, но ни разу, даже будучи в ярости, не схватился за плеть. Самое худшее, что ожидало провинившегося, это лишение жалования, в крайнем случае - увольнение без шанса искупить свою вину.В этом же доме уважения предпочитают добиваться силой. Виктории теперь стыдно за то, что думала об Анне дурные вещи, а как узнала о Луизе, так и вовсе приняла её за врага.

Неизвестно, что теперь ждёт Анну, нельзя же навечно спрятать её в этой комнате. Если камергер высечет её точно так же, как высек старого кучера, это тоже будет на совести Виктории.Может Анна в отчаянии пыталась напроситься в прислуги к Луизе, а встречалась с ней ночью, чтобы никто из домашних не узнал о побеге? Может Отто, зная о том, что творит его отец, сам организовал их встречу, а какой-то там мифический заговор просто плод её больного воображения?

Может, может, может – изучая тёмный потолок, Виктория терялась в догадках, в конце концов в голову стали лезть совсем уж невероятные мысли, и ей казалось, что она в самом деле начинает сходить с ума. Ночь была бесконечна, и сон пришёл к ней только под утро, захватив в свои объятия всего на пару часов.***Виктория открыла глаза, когда за окном совсем рассвело. Откинувшись на подушку, она тяжело выдохнула, в голове странный шум и слабость во всём теле, ощущение будто она всю ночь промаялась в температурном бреду. Пролежав несколько минут с острым желанием умереть, она вдруг вспомнила об Анне и тут же вскочила, обводя взглядом комнату.

Усталость как рукой сняло и вновь вернулось беспокойство, ведь Анны в комнате не оказалось.

Жутко неудобный диван, на котором она как-то умудрилась провести целую ночь, пустовал, а плед был небрежно сброшен на пол, очевидно, Анна очень торопилась уйти.

Виктория, натянув измятое домашнее платье и даже не потрудившись привести в порядок волосы, мельком взглянула на часы. Уже четверть двенадцатого, а она была уверена, что задремала лишь на миг. Странно, что Ирма именно сегодня решила изменить своей привычке будить её чуть свет.Как можно тише спускаясь по лестнице, Виктория больше всего боялась снова услышать тот душераздирающий плачь, боялась так, что дрожали колени и мерзко холодели внутренности, точно ей самой угрожала опасность.Но плача она не услышала, как не услышала и привычного гомона, доносившегося из гостиной. Ни звука, ни шороха, дом будто опустел, от чего становилось ещё тревожнее.В гостиной никого не было, и она, для уверенности придерживаясь за стену, направилась в сторону ?веранды?.

Со вчерашнего вечера Виктория готовилась к худшему, и каково же было её удивление, когда, распахнув двери, она застала там всю семью, мило общающихся между собой за утренним кофе.

-О, Милая! Как же всё-таки долго вы спите - улыбаясь, приторным голосочком обратилась к ней камергерша.

На пару секунд душевный разговор прекратился, и все в один момент обратили взор на Викторию.Опешив, она задержалась на пороге, не понимая, как себя вести. После всего, что она узнала, после всего, что вчера видела, она просто не сможет сидеть за одним столом с камергером. Не сможет улыбаться и притворяться, будто ничего не было.Как можно, когда перед глазами до сих пор стоит избитая до полусмерти горничная, что сквозь рыдания каким-то нечеловеческим голосом во всём обвиняет злополучную стремянку.-А я думала, ты встаёшь рано. В усадьбе ведь встают рано? - Шарлотта повернулась к отцу Виктории, рука которого как бы невзначай обосновалась на её коленке.

-Несомненно, но она, видно, об этом забыла - ответил он, с укором глядя на дочь.-Ну в самом деле. Чего вы напустились на бедную девочку? Спите, милая, сколько захочется никто вам не запретит - вмешался камергер - не стойте же, проходите, не хватает только вас -Виктория кое-как сумела сдвинуться с места и на несгибающихся ногах подошла к столу, неловко опустившись на предложенное ей место.

В этот раз не рядом с Отто, зато напротив камергера. Он тут же изучил её долгим пристальным взглядом и заботливо поинтересовался:-Вы сегодня бледная, вам не здоровится? –

Попытавшись ответить, Виктория издала какой-то неопределённый звук, отвернулась и, взглядом встретившись с отцом, поняла, что он очень зол.-Всё хорошо - ответила она более-менее внятно.На её счастье, прервавшийся разговор продолжился, и отец, внимательно выслушивая каждого, прекратил угрожающе смотреть в её сторону.А она, ошеломлённая столь неожиданной идиллией, даже не пыталась уловить суть беседы.

Смотрела на всех этих людей и хотелось ей встать и громко спросить: ?Что я пропустила??.Да, она определённо что-то пропустила, потому что другого объяснения, кроме того, что вчерашнее происшествие ей приснилось, найти невозможно.

Дверь тихо скрипнула, на пороге появилась Анна и Виктория оцепенела от ужаса. Вот сейчас всё и начнётся.Ирма не соврала, чудодейственный раствор ?на все случаи жизни? сделал своё дело – отёки сошли, и Анна теперь могла смотреть двумя глазами. Но синяки. От них она ещё долго не сможет избавиться. Тёмно-фиолетовые, местами красноватые, они, как неряшливо смазавшиеся краски, растеклись по всему лицу, а на лбу наверняка останется шрам. Вчерашнее происшествие не было сном.Виктория не отводила взгляда, пока она как ни в чём не бывало составляла на поднос пустые чашки, интересуясь не желают ли хозяева ещё кофе.

Удивительно, как же быстро здесь умеют забывать, как же искусно притворяются, что ничего не случилось. Даже Отто, ещё вчера грозившийся во что бы то ни стало уничтожить отца, сейчас преспокойно с ним общался и не было в его голосе ни намёка на былую ненависть.

Даже любопытная Шарлотта, способная поставить любого в затруднительное положение, задав неуместный вопрос, молчала, будто не замечая изувеченного лица горничной. Камергерша по обыкновению не обращала на неё внимания, а отец, даже если что-то заметил, тактично промолчал.

Виктории теперь совсем уж тошно находиться в их обществе. Создавалось впечатление, что она наблюдает за спектаклем какого-то дешёвого театра, где сценарий прописан настолько плохо, что между актами нет никакой связи.Анна, обойдя стол, поставила поднос на самый край и почти бесшумно продолжила собирать лишнюю посуду.

-Анна, как вы сегодня? – Не выдержала Виктория.Разговоры снова затихли.-Всё хорошо, фрекен Виктория - искренне удивившись, ответила Анна - спасибо -Виктория в недоумении взглянула на Отто, но он в ответ лишь подмигнул, запутав её окончательно.

Как воспринимать его жест? Подмигнул в знак того, что понимает, но не хочет сейчас лезть на рожон или как обычно решил смутить?Она, желая встать, резко выдвинула стул и случайно толкнула стол, Анна успела поймать поднос, но одна чашка всё же выскользнула из её рук. За глухим звуком разбившегося фарфора последовало молчание, все замерли в ожидании. Камергерша, нахмурившись, уже было раскрыла рот, готовясь красноречиво высказаться, но муж её опередил:-Ничего страшного, посуда бьётся на счастье -

Анна выдохнула, а камергер утешительно похлопал по руке рассерженную жену.-Извините, это моя вина - отозвалась Виктория, давайте я помогу.Она подобрала с полу несколько осколков. Удивительно, что после ночного погрома ещё нашлась уцелевшая посуда.

-Нет, нет, нет - испуганно пропищала Анна, опускаясь на колени рядом с ней.-Мне не сложно -

-Виктория, не нужно. Пожалуйста - добавила она шёпотом.

-Встаньте, фрекен, я помогу - раздался строгий голос Ирмы.

Виктория встала, держа в руках осколки, и растерянно поглядела по сторонам.

-Нет, Ирма, вы уж пожалуйста займитесь моей дочерью, она, видно, так торопилась к завтраку, что забыла посмотреть в зеркало - раздражённо прошептал отец.Бледное лицо Виктории украсил румянец, хорошо хоть он не додумался произнести это во всеуслышание.

В зеркало она действительно не смотрела, даже причесаться не посчитала нужным.-Идем, дорогая - Ирма легонько подтолкнула её к выходу.-Прошу меня извинить - сказала Виктория.

Ну хоть какая-то от папаши польза, уйти ей и вправду хотелось.-Недопустимо воспитанной девушке являться к завтраку в ненадлежащем виде - заворчала Ирма, как только они вышли в коридор - идем, приведёшь себя в порядок. И нужно ещё решить проблему с платьем для сегодняшнего вечера -Чёртов писательский вечер. А она со всей этой суетой уже успела о нём забыть. Меньше всего Виктории хотелось появляться на людях, с недавних пор подобные светские сборища вызывают у неё невыносимую тоску.

Скучные люди ведут неинтересные разговоры и всем надо улыбаться. Радует одно - там она наверняка увидит Йоханнеса. Слишком долгой оказалась разлука, уж не забыл ли он её? Не рассердился ли за то, что тогда сбежала? А может он работает над окончанием своего романа, поэтому так долго не появляется? В любом случае, увидеться просто необходимо. И пусть даже им придётся ограничиться лишь сдержанным приветствием, она и этому будет рада.

-Мне кажется, пояс будет великоват - продолжала говорить Ирма, вклинившись в её мысли точно помеха.-Какой ещё пояс? – Спросила Виктория.-Ну вот тебе. Какой пояс - она всплеснула руками, устало вздохнув - я уже две минуты о нём говорю, спустись на землю, потом помечтаешь, у нас полно дел. Сегодня ты должна выглядеть лучше всех –***Виктория всегда была склонна к разного рода эмоциональным переживаниям, любую мелочь она принимала слишком близко к сердцу и почти всегда пребывала в меланхоличном настроении. Возможно поэтому ей так нравились стихи, особенно лиричные стихи Йоханнеса, наверное, ни один из его читателей не смог прочувствовать этих строк столь глубоко.Впечатлившись слезливыми женскими романами, которых в её библиотеке было великое множество, она могла часами бродить по берегу озера, мечтать и тоскливо вздыхать, воображая себя главной героиней какого-нибудь произведения. Такой же изящной, такой же прекрасной, в платье из дорогой ткани и с израненным сердцем. Виктория приучила себя грустить и в конце концов образ печальной девочки пришёлся ей по душе.

У неё всегда находился повод, чтобы поплакать, а если случалось улыбаться, то и улыбка её была печальной. Всю жизнь страдая от запретной любви, в каком ещё она может пребывать настроении.

Но сегодня вечером, в отличие от повседневных девичьих грёз, у Виктории нашёлся вполне реальный повод для переживаний и грустить уже не хотелось - хотелось злиться.

Стоя перед зеркалом, запакованная в золотисто-жёлтое вечернее платье, она вдруг обнаружила, что недостаточно красива.

Прежде у неё никогда не возникало комплексов по поводу внешности. С самого детства все вокруг восхищались ею и твердили как она прекрасна. Виктория верила, не было повода усомниться, ведь она была хороша в любом наряде, а отражение в зеркале всегда вызывало довольную улыбку. Так было до встречи с Луизой, теперь же по ту сторону зеркала стояла несуразная девица в нелепом платье, цвет которого ей совершенно не подходил.

Положение не спасала ни модная причёска, ни ажурные перчатки, ни старательно затянутый корсет, что выжал весь воздух из лёгких. Обидно до слёз.

Ну как она могла так наплевательски отнестись к выбору платья?

А может виновато вовсе не платье?Виктория повернулась, посмотрев на себя с другого ракурса, но пришла к выводу, что сбоку выглядит ещё хуже. Плечи сутулые, как она не старается их распрямлять, груди почти нет и руки какие-то непропорционально длинные. Если бы она была безродной крестьянкой или если бы репутация Отто не нуждалась в срочной реабилитации, он бы наверняка даже не взглянул в её сторону. А Йоханнес, должно быть, влюбился в неё потому что не встретил никого лучше. Но теперь-то в городе он непременно найдёт ей замену, никому не нужно такое деревенское пугало.С тяжёлым сердцем она отвернулась от зеркала, больно рухнуть с небес на землю и увидеть своё истинное лицо. Никакая она не героиня романа, просто дурнушка, всю жизнь прожившая фантазиями.

Виктория опустилась на диван, окружённая накрахмаленной юбкой.?Как курица-наседка? - подумала она.-Разрешишь? - На пороге появился отец.Виктория не ответила, лишь повернула голову.Он прошёл в комнату, не сводя с неё восхищённого взгляда. Она не хотела с ним разговаривать, но он смотрел на неё так долго и так внимательно, что в конце концов стало невыносимо.-Ну что, папа? Снова что-то не так? Не достаточно открыто, да? --Нет, что ты! Я просто любуюсь. Ты сегодня очаровательна -Виктория презрительно фыркнула.-Нет, правда. Ты определённо будешь самой красивой девушкой на том вечере -?Потому что Луизы там не будет? - подумала Виктория.Слова отца не могли быть правдой, ведь он лицо заинтересованное, ни один родитель не может объективно судить о своём ребёнке, но всё же какая-то её часть хотела в них верить. А может всё не так уж и плохо?-Ах, папа - вздохнула она-Что такое, дорогая? Ты чем-то расстроена? - Он, осторожно сдвинув её платье, уселся рядом и обнял за плечи - скажи мне, что тебя беспокоит? Ты волнуешься? --Я не хочу идти туда, пап. Правда, совсем не хочу --Милая, но мы должны там быть --Но я не хочу, почему я должна делать то, чего не хочу? Это нечестно –Отец вздохнул:-Знаешь, признаться, я тоже не особенно хочу идти, но… --Ну так давай не пойдём, давай откажемся --Нет, дорогая - он осторожно провёл по её волосам, стараясь не испортить причёску - понимаешь, в жизни не всегда приходится делать то, что хочется. Мы можем отказаться и не пойти, но тогда камергер наверняка обидится --Да плевать на него -

-Не говори так. Мы должны уважать его интересы -

Она вырвалась из его рук и вскочила с дивана.-Этот человек уважения не заслуживает. Он садист и тиран. Ты ведь видел, во что превратилось лицо Анны? --Какой Анны? --Служанка, что сегодня утром обслуживала нас на ?веранде?. Не прикидывайся, что не видел, невозможно было не заметить такие страшные синяки! --Я не особенно обращал внимание на служанку -