Глава 10. Тот, кто меня бережёт (1/1)

Но гордый человек, что облеченМинутным, кратковременным величьемИ так в себе уверен, что не помнит,Что хрупок, как стекло…21 августа. Вторник. Деревня Шере. Постоялый двор ?Старая лощина? — Нару, долго мы будем тянуть кота за хвост? — Май хлопнула дверью скромного гостиничного номера, где поселился Норвуд Гейт со своим помощником. На дворе был полдень, шёл четвёртый рабочий день. Время застоя потрясло Танияму, оттого-то она и подумала о том, чтобы сейчас сказал Монах. Профессор Дэвис, а именно Нару, который пришёл к охотникам по делу, предупредив о своей отлучке разве что Лина, был не удивлён, однако крайне недоволен появлением Май, Барри и пастора Гладвина Куинси, которых она по дороге, как репейник собрала. Чтобы не впасть в немилость среди местных, развешивающих и без того уши, он состроил непонимающее лицо, продолжая сидеть в удобном кресле, напротив такого же цветастого дивана, где до ужаса смехотворно смотрелся мужественный охотник с чашечкой чая в руке. — И вам доброе утро, — сказал Гейт. В отличие от рабочих дней сейчас на нём была лёгкая серо-бежевая футболка и какие-то свободные спортивные штаны, на босых ногах — сланцы. Май прискорбно фыркнула. Какое утро?! На улице день! Тут вышел Литон, кажется, он только-только посетил душ, и Танияма, закрыв глаза, проглотила все его ленивые движения, направленные на сушку волос маленьким полотенцем. — Как долго ты собираешься работать с данными? — не дав шанса Барри и пастору извиниться за вторжение, она перекричала бы даже Сирену. — Прошло три дня! Нам следует остаться в том доме на ночь!

— Я думал об этом, — босс ответил на претензии своей подчинённой, впрочем, с её рекомендациями не согласился. — Пока это невозможно. — Но почему? — выпучив глаза и сжав кулаки, Май наклонилась вперёд, точно так до холодных глаз Нару было ближе. — Мы всегда так поступали! — Не в этот раз… — сказал он, после чего приложился к чашечке с чаем. — Да в чём разница-то?! — у неё слов не находилось. Дело стоит, ей скоро уезжать, а он еле-еле шевелится. — У нас нехватка сильных экзорцистов, — сказав об этом надменно, с закрытыми глазами, он сделал паузу, поставил чашку и продолжил уже глядя Май в глаза. — Я не могу гарантировать безопасность каждого. — А как же Лин? — Май всплеснула руками. — Он же сильный… — Нас четверо, — насупив брови, Нару напомнил об этом факте, и Танияма как осаждённая дикая кобылица ненадолго сдалась. — Едва ли один Лин сможет прикрыть всех. Со вчерашнего дня прибавилось ещё трое. По поводу нанятых мною людей опасений нет, но за пастора я не могу ручаться. Таким образом, нас пятеро… На удивление, Норвуд Гейт помалкивал, разве что ехидно посмеивался над молодой горячностью и не спелостью Май. — А как же вы? — Барри всё утро не мог и места себе найти, поэтому, когда Май позвонила, был чрезвычайно рад. — Вы же умеете гнуть ложки… — он вспомнил рассказы о способностях профессора Дэвиса, и того мысленно передёрнуло. — Вы можете воздействовать на предметы силой мысли?! Я не знал… — пастор, как человек начитанный, загорелся от любопытства немногим меньше их нанимателя, мистера Барри Олдриджа. Нару недовольно закатил глаза. Ввиду болтливости Май ему вечно приходилось объясняться. — Парень, да ты талантливее, чем я думал! — Гейт усмехнулся и на радостях приподнял руку, чтобы хлопнуть Нару по плечу. — Попрошу вас соблюдать некоторые формальности, — приоткрывшиеся синие глаза и рот Оливера явили окружающим речи высокомерные. — На некоторое время я ваш босс. — Какие нынче дети пошли… — охотник потёр щетинистый подбородок той самой рукой, которой хотел похлопать Нару по спине, сказав нечто в своём духе. — Возвращаясь к PK — ST, — закатив глаза, Оливер взял на себя ношу в виде объяснений, чтобы потом никто не говорил, что он не предупреждал. — Я могу воздействовать на неживые объекты. И хотя призрак — это дух умершего человека, он остаётся материей с собственной волей, следовательно, управлять данной материей я не могу. Да…— Май поняла в чём здесь дело и почувствовала вину ввиду этого.— Если он, например, загородит нас шкафом, то это не сработает. Призрак пройдёт через него и сделает то, что планировал, скорее всего, даже ещё больше, ведь мы его разозлим… В крайнем случае кое-что сделать можно, возможно, сила энергии, которая окружает меня, оглушит или напугает такого духа, но гарантий никаких нет! — Нару вспомнил, что были в его жизни моменты, когда он был готов обнажить свою силу, лишь бы защитить Май, но уверенности в последствиях не испытывал. Посмотрев на них, Норвуд Гейт попыхтел и поднялся с дивана. — Успокойся, девочка, — обрушив руку на неё, он подумал, что будет проще договориться с ней, чем с нанимателем (с ним-то было лучше вовсе не спорить). — Мы со всем разберёмся… — Вот об этом я и говорю! — она отмахнулась от охотника, снова нападая на Оливера. — Почему именно они?! — А как по-другому ты собралась изгонять? — равнодушно спросил он, возвращаясь из своих дум. — Раньше мы же как-то справлялись! — выговорилась Танияма. Вздыхая и скрещивая руки у груди, Нару с закрытыми глазами продолжил. — Наиболее распространённая теория, утверждающая существование призраков — это их неоконченные дела. По статистике самые частые явления — это насильственная смерть объекта, в результате чего новоиспечённый призрак жаждет мести. Медиум изгоняет, устанавливая с духом контакт. Если удаётся договориться, то призрак оставляет дом. Священники и пасторы читают молитвы — иногда это помогает, так как души не могут найти покоя, однако чаще всего они прячутся, находя себе другое место. Чтение норито схоже. Монах работает более агрессивно. В любом случае самым эффективным является нахождение корня зла и его устранение. Поэтому мы проводим исследования. Ты должна об этом знать. — Откуда мне знать, когда ты ни о чём никогда не говоришь! — раскричалась она от обиды. — С самого начала мы работали с: Джоном, Аяко, Монахом и Масако! У нас были все! — Да, но сейчас их нет, поэтому надо соблюдать предельную осторожность, — понимая, что выходит из себя, Нару поднялся и сильно повысил голос. — Призраки детей самые опасные. Они не только не знают жалости, они не знают меры. Момента, когда нужно остановиться… — повторив то, что уже талдычил множество раз, он умерил пыл. Танияма же вспыхнула от стыда, поняв, что в который раз перегнула палку. — Нас лишь припугнули. Ты сам сказал, что они изучают нас. Я и сам в этом не уверен. Если бы Дарен не появился, неизвестно чем бы всё это закончилось — Оливер как от боли поморщил лоб, сомневаясь в сказанных ранее словах. — Давайте отложим споры, — попросил их Гейт. — Девочка, ты должна понять, призрак для дома — это как паразит, он не должен жить в нём и причинять другим дискомфорт. Приглашая в дом дезинфекцию, ты же не просишь отловить тараканов или мышей живыми, чтобы потом выпустить их в чистое поле. Так же и здесь. Если проблему не удаётся решить по-мирному, то приходится прибегать к силе. — Но ваши методы ужасны! — вскрикнула Май рвано, против воли показав посторонним скопившиеся в глазах слёзы. — Да не всё так просто! Я уже говорил… — чувствуя себя крайне неловко, охотник потёр шею вспотевшей ладонью и, опустив голову, заходил по комнате. — Как я понял, чем сильнее призрак, тем сложнее оторвать его от дома? — пастор заинтересованно затёр подбородок и адресовал свой вопрос местной аудитории. — Да, — ответил ему Норвуд Гейт, оставаясь здесь самым словоохотливым. — Сила этих созданий зависит от причин, по которым они остаются здесь. Призраки, наполненные ненавистью, — это ещё та головная боль… — Достаточно! — утихомирил Нару всех. — Вопрос с духами девочек решён. Вечером всё закончится. — Вы установили свои отвратительные вазы? — с большими глазами и не меньшими эмоциями Май стрельнула взглядом в сторону Гейта и молчаливого Литона. От молодого охотника она ничего и не ожидала, а вот от старшего… Норвуд отвёл глаза в сторону и снова зачесал свою шею. — Нару? — Спальня и чердак запечатаны, — дал ответ он. — Вечером мистер Гейт изгонит их. — Но они могут не попасться! — наивно предположила Май, на что Литон злорадно ухмыльнулся. — Они могут это! — закричала она, глядя этому юноше в глаза. — Ведь так? — Нет, — ответил он, шмыгая носом. — Я зажёг столько ладана, чтобы им жизнь мёдом не казалась! Все в банках. Как тупые, никчёмные рыбки… — А ну прекрати! — разозлившись, Гейт дал своему товарищу подзатыльник. — Хватит издеваться. Эмпаты сильнее чувствует эмоции других людей, прояви уважение! — Да ну вас, — не захотел извиняться он. — Я пошёл спать. Ты как знаешь, а я нихера не выспался.

— Иди-иди, лодырь! — Гейт дал тому пинка и закачал головой. — Извините. Иногда я не знаю, что делать с манерами этого мальчишки. — Когда вы приступите? — спросила Май, разочарованно потирая руки. — Часов в семь, — тускло ответил охотник. — Понятно, — не сумела она ничего возразить. — Мы не будем вас более отвлекать. Отдыхайте, — посмотрев на Май полуугасшим взором, Оливер увёл посторонних из гостиничного номера Норвуда Гейта, воздав отработавшим ночью людям по заслугам. Деревянные ступени постоялого двора поскрипывали под тяжестью удаляющихся гостей. Администратор в фойе напугано кивнул. Этот худосочный молодой человек, горбящийся и для лета слишком бледный, пронзал взглядом пастора, молодого мужчину во всём чёрном, девушку с пугающим взглядом и забитого, но весёлого джентльмена. — Май, у вас замечательный голос, — похвалил пастор Куинси, когда они проходили мимо узенькой стойки ресепшена, где происходила регистрация постояльцев и выдача столиков в ресторане. — Громкий и пронзительный. Это, значит, я всех на уши поставила?! — посмотрела она за спину и похлопала глазами. — Я думаю, дело не в том, что мы громко говорили, — сказал Барри. Выйдя на улицу, он оглянулся, чтобы ещё раз посмотреть на двухэтажное белое здание с красной черепичной кровлей и овальной вывеской. Вот он настоящий джентльмен! Кричала я одна, а он раскидывает вину на всех! — Танияма одобрительно кивнула. — Скорее всего, люди в курсе, чем мы здесь занимаемся, — продвигаясь спиной вперёд, мистер Олдридж врезался в Нару, встретился с его нерасполагающим на шутки выражением лица, и всё желание к прогнозированию у него отпало само собой. — Слухов было в любом случае не избежать, — проговорил Оливер, прикрыв глаза. — Однако их было бы куда меньше, если бы рабочий не выпрыгнул из окна… — Извините… — Барри потупил взгляд совсем. — Май, как у эмпата, я могу у вас кое-что спросить? — раздумывая над этим какое-то время, пастор Куинси задал вопрос. — У меня? — удивилась она, показав это звучанием голоса и выражением лица. — Я не такой уж специалист, но если вам хочется… — Мистер Гейт, — он сразу же перешёл к делу. — Вы видите его дурным человеком и потому срываетесь при встрече с ним? — Его? Дурным? — протянула она громко, изумляясь услышанному. — Не сказала бы. Я вообще не думала по поводу того: хороший он или плохой. Его методы работы кажутся мне отвратительными. А он сам… — задумалась она, тщательно роясь в своих мыслях и чувствах. — В принципе, скорее мистер Гейт хороший человек. Маловероятно, что тот, кто подобрал проблемного ребёнка с улицы, дал ему кров и возможность жить полной жизнью может быть плохим. — Интересная точка зрения, — заулыбался пастор как губами, так и своими серыми глазами. — А что тогда вы можете сказать обо мне? Хороший я человек или плохой? — Пастор Куинси, вас понесло не в ту степь! — засмеялась Май достаточно громко, отчего ей вскоре стало неловко. Она замолчала и продолжила с извиняющимся тоном. — Как вы можете быть плохим?! — То есть, служитель церкви по определению не может быть плохим? — продолжал он с той же непонятной улыбкой. — Не то чтобы это было так… — она мечтательно посмотрела на ясное небо, думая и рассуждая в перспективе. — Скорее всего, я так не думаю. По правде, я совершенно не понимаю, для чего вы задаёте все эти вопросы… — Проверяю, — уверенно дал ответ пастор. — Мне интересно послушать, как размышляет человек, чувствительный к эмоциям других людей. Это полезно для моей практики… — Если так… — сдалась Май, не забыв о том, что именно пастор Гладвин Куинси помог ей разобраться с природой полтергейста. — Обычно я закрываю глаза и пытаюсь представить человека. Его поступки, мимику и жесты. Когда человек безвинно подвергается общественному порицанию, я чувствую тоску и душевную боль. Сердцем я понимаю, что виновен кто-то другой. В такие минуты я часто срываюсь на Нару и окружающих. За что потом испытываю угрызения совести. Поэтому да, работать со мной бывает очень непросто. — Спасибо, Май. Это была хорошая беседа, — получив расплывчатое представление, пастор искренне поблагодарил. Странный он какой-то сегодня, — подметила Май, едва ли находя прошлый диалог хорошим или плодотворным. Её талант раскрывался постепенно. Иногда её одолевали предчувствия, другой раз сны и бог знает, что ещё следовало ожидать! Оттого-то ей не шло бахвальство, чего нельзя сказать о Нару, который говорил так, словно все его речи заранее отрепетированы перед зеркалом. Оставив за спиной постоялый двор со звучным названием ?Старая лощина?, профессор Дэвис остановился, вызвав среди других своих попутчиков вопросы, застывшие на их лицах. Поскольку величавая голова Нару подозрительно накренилась (видимо, он о чём-то болезненно думал), Май как чёрт у преисподней была тут как тут. — До вечера нам надо чем-то заниматься, — Май повернула речь в иной галс. — Я видела неподалёку стрельчатую башню. Скорее всего, там церковь. Может быть, посмотрим? — Если ты приехала сюда на экскурсию, то, пожалуйста, никто не станет тебя останавливать, — меланхолично высказался Нару, подняв свою голову в былое положение. Как же ты иногда бесишь! — сдержалась она еле-еле, шаркая по той причине ногой. — Раз такой умный, то предложи чего-нибудь дельное! Нечего замолкать, когда собрался говорить! — Надо опросить старожилов, — продолжил Оливер, когда Май чуть-чуть успокоилась. — Быть может, кто-то помнит семью, которая проживала в том доме. А идея-то неплохая. Надо признать… — она подула губы, поддавшись нажиму босса. — Как и всегда, подходит ко всему основательно. Вечно я тороплюсь и не слушаю… — Стало быть, здесь мы распрощаемся до вечера, — сказал пастор, сделав кое-какие выводы. — А? — оглянулась Май в его сторону. — Вы с нами не пойдёте? — Я бы хотел сходить на могилу святого отца, с которым я был когда-то знаком. Там я загляну в церковь. Если они не скажут о семье, которая жила в интересующем нас доме, то хотя бы помогут со списком имён. Старожили все религиозны. В том сомнений у меня нет, — сказал Гладвин Куинси, доводя тем самым план Оливера до приятной английской точности. — Так и поступим, — благодарно кивнув, Нару ничуть не дожидаясь других приятельских фраз, пошёл по мощёной дороге, выслушивая звонкие крики Май. — Напряжённая была атмосфера, — Барри как самый заинтригованный повёл речь сразу же, как миновали кованные белые столики ресторанчика, который находился сразу за постоялым двором. — А что за вазы? Я не совсем понял… — Ирландский антиквариат, — торопливо ответила Май, шагая следом за Нару вниз по улице. — Духи любят в качестве вместилищ выбирать старинные пустотелые предметы: куклы, горшки, вазы… — А-а-а! Понятно. Но, а потом-то что с ними делают? — неустанно интересовался заказчик, беся Танияму до дрожи. — У-у-у! — затряслась она. — Да какая вам разница, что с ними делают?! — бестактно высказалась Май. — Изгоняют духов. И всё тут! — Я, наверное, зря спросил, — скорбно улыбнулся мистер Олдридж. — Хотел поддержать беседу… Не надо ничего поддерживать! Лучше поезжайте домой — вздохнула Танияма обессилено, примирившись с молодцеватым характером Барри. Дорога уходила ниже и ниже пока как клюшка не изогнулась. Там миновали пруд с белыми и чёрными лебедями и множество старинных и совсем новеньких домов. Май смотрела в спину Оливера и всё меньше понимала: правда ли они идут в никуда, скорее путь казался заранее намеченным. — Нару, а почему Лин с нами не поехал? — догнав его, она побежала спиной вперёд, заглядывая в лицо профессора. — У него есть другие дела, — сухо ответил он. — Смотри под ноги! — на секунду голос Нару прозвучал громче, и Май, ведомая его плохим настроением, сбавила шаг, пристроившись снова где-то позади. Серьёзный такой! — подумала Танияма, свесив нос. — Скорее всего, он что-то разузнал. Такой уверенный в себе, что даже противно! Сказать-то можно! Ведёт себя так, словно язык отсохнет, — Май подразнила босса незлобно, на что Барри по-дружески посмеялся. — Оливер, у вас есть какой-то план? — спросил заказчик, делая прямо сказать смелый шаг. — Мы обошли эту улицу вдоль и поперёк. Мне показалось, что вы разыскиваете какой-то конкретный дом. — Так оно и есть. Мы на месте, — не стал отрицать он, останавливаясь возле красного кирпичного домика в три крыла и два этажа. Дом окружала живая зелёная изгородь. Серая крыша местами начала покрываться мхом, а каменные дорожки в саду до сих пор были влажными. Выкрашенные белой краской окна плотно закрывали вуалевые занавески в частую гармошку, полностью лишив прохожих вида на то, что происходит внутри дома. На деревянной веранде с грубыми зелёными колоннами из какого-то смолянистого дерева мела пол худая женщина. Лицо её было узким и обветренным. Лоб закрывали жидкие рыжие кудри. Красный нос, как и у всех людей с плохим пищеварением, казался особенно крупным и мясистым для такого маленького, цыплячьего лица. С виду ей было лет семьдесят, однако судя по силе, с которой она сжимала метёлку, помирать она не собиралась ещё очень и очень долго. — Миссис Додд?! — Барри узнал свою старую экономку, ушедшую от них в роковую ночь, замерев в шагах пяти от крыльца. Женщина подняла голову и посмотрела на оторопевшего мужчину, стоящего между кустов самшита, злющими глазами. Судя по тому, как у неё поджались губы, она узнала своего старого нанимателя. Да только объятий она не раскрыла. Пристукнула метлой, словно гнала гостей прочь и, громко хлопнув дверью, ушла. Вот это характер, а потом про меня что-то говорят… — Май невольно приоткрыла рот, заиграв нижней челюстью. — Пойдёмте, — невзирая на холодное приветствие, Нару пошёл первым и позвонил в звонок. — Нару, может быть, старожилы и глубоко верующие люди, но я не думаю, что нимб украшает всех без исключения, — Танияма высказала опасения по поводу выбранного Оливером дома. — Наша цель не красота человеческих душ. Скорее всё совсем наоборот, — сказал он, закрыв на секунду глаза. За дверьми послышались частые шаги, обещающие страшное пришествие. — Кто вы? И за какой надобностью к нам пожаловали? — донеслись грубые слова из-за закрытой двери. — Моё имя Оливер Дэвис. Я представляю интересы Ассоциации психических исследований, — представился сухо он. — Я бы хотел поговорить с хозяином этого дома. — Мистер Кливз сейчас спит. Приходите в другое время! — донеслось так же лихо, как и прежде. — Я понял вас. В котором часу мистер Кливз обычно принимает гостей? — продолжил Оливер. — Чтобы Юстас Кливз принимал гостей?! — произнесла женщина с иронией. — Приходите часа через два! — Нора! — старческий вопль потряс всех, включая людей, которые стояли за дверьми. — Кого, твою мать, ты снова гонишь с моего порога?! — осипший и в своё время прокуренный голос лишил Май всякого дара речи. — Чего разорался, старый дурак?! — неистово закричала та. — С тебя уже песок сыплется, хоть ведро подставляй! Кому ты в свои восемьдесят четыре года сдался?! — Заткнись, ведьма! Будь я моложе, то устроил бы тебе такую взбучку! Живо открывай эту чёртову дверь, ни то я вышибу её своей коляской и не посмотрю, что ты рядом стоишь. Переломаю тебе все кости! Никакой мозгоправ и костолом тебе потом не поможет! — пригрозил лютующий хозяин, и спустя ворчливые, непонятные призвуки входная дверь открылась. — Кто вы такие и зачем пожаловали? — старик упрямо задал вопрос, вошедшим в дом людям. — Моё имя Оливер Дэвис, — представился Нару ещё раз. — А эти люди со мной. Мы работаем на Ассоциацию психических исследований. Я собираю информацию для новой книги, и меня интересует дом, которым вы владели лет сорок назад. Мистер Кливз был крепко сбитым мужчиной в инвалидном кресле. Его загорелая желтовато-землистая кожа, как и у всех старых людей, обвисла в щеках. Маленькие серые глаза горели, точно кто-то позарился на его собственность, не дождавшись дня, когда смерть избавит весь этот мир от его ужасного характера. — Писаки, значит! — сказал он с противной усмешкой. — Тот дом на окраине и, правда, когда-то был моим. Забавно, что пришли именно вы… Понизив голос до тона, которым говорят с подозрениями, мистер Кливз предпочёл вперить взгляд в Нару, думая о чём-то своём. Его втиснутое в коляску тело казалось Май особенно неприятным. Спрятанные под красно-коричневым клетчатым пледом ноги выглядывали точно какие-то обрубки. — Нора! — закричал он ни с того ни с сего. — Сходи на постоялый двор и закажи в ресторане буженину. Сегодня я хочу поужинать по-человечески… — Чем моя стряпня тебе не угодила?! — послышались со стороны кухни недовольные речи. — Ешь то, что дают. — Да твоей стряпнёй скотину надо кормить! Пошла вон! — прибавил он. Да, родовитостью здесь и не пахнет… — Танияма ещё раз вкусила горькой истины, когда миссис Додд, осунувшись, вышла из дома, хлопнув притом дверью. — Отвратная женщина, — проговорил мистер Кливз, разворачивая свою коляску в сторону гостиной. — Дерёт с меня в три шкуры, а относится хуже, чем к собаке. Всё ждёт, что я подохну и оставлю ей этот дом. Не понимает старая вешалка, что самой восьмой десяток пошёл. Ну и чёрт с ней! Присаживайтесь поудобнее. Я вам расскажу историю, от которой у вас волосы на спине встанут дыбом. Пройдясь по истоптанному до белых полос ковру, Нару и его люди присели на зелёный диван, ожидая истории, которую обещал рассказать хозяин. Мы расследуем дело девочек Кливз… — вспомнила Май, когда наполовину провалилась в старый проеденный молью диван. — Неужели этот человек их родственник? Я тут ещё подумала, что он мне совсем не нравится, но лучше не перебивать его, а то Нару будет не в восторге. — Писакам всегда нужны интересные рассказы. Они ездят по стране, собирая истории у людей, с которыми принудительно оказались в одной обстановке: в поезде, самолёте или на том же постоялом дворе. Здесь, как и в любом другом уголке нашего мира, найдутся те, кто с радостью расскажет о невероятном и наболевшем первому встречному, потому что посчитает эту встречу единичной, ни к чему не обязывающей, — начал говорить мистер Кливз, едва ли при том всматриваясь в лица своих гостей. — Начнём с того, что в 1953 году я женился на дочери сельского акушера Перл Дане. Милая была девушка, но позже я узнал, что женщины в их роду умирают очень рано. Для меня как для простого работяги — это был удар. Ко мне обращались за всем! Я был и превосходным плотником и каменщиком. Камины, которые я клал до сих пор служат многим здесь и за многие километры от Шере. Можете представить моё разочарование, когда её младшая сестра Эрин, уехавшая в Италию, заявилась к нам с трёхлетней дочкой! Дом у нас был большой. Детей не было. Жена уговорила приютить их. Взамен на хорошие руки я согласился. Вскоре у нас с женой у самих появилась дочь. Всё было вполне сносно, но эта шлюшка Эрин через три года снова загуляла и, скончавшись после родов от какой-то инфекции, оставила нам двоих своих детей. Старшей была Агнесс. Красивая смуглая девчонка, от которой пахло её скользким папашей из какой-то занюханной винодельни. Я уже тогда знал, что когда придёт время, она соберёт под моими окнами всех здешних и приезжих кобелей, — рассказчика передёрнуло. — Моя дочь — Валери, была светленькой, как солнышко. Личиком пошла в маму, но характер, видимо, унаследовала от меня. Всё делала втихаря, подставляя тем своих двоюродных сестёр. Младшую моя жена назвала Зои. Я надеялся, что этот младенец тоже помрёт, но девочка выжила, забрав жизнь моей жены через шесть лет. Так я остался один с тремя дочерьми. Окружающие сочувствовали мне, качали своими головами, по факту не делая ничего! После смерти жены я стал прикладываться к бутылке. Вести хозяйство одному крайне сложно и как-то раз я сорвался. Поднялся на чердак и убил всех. Теперь вы занялись изучением того дома. Что ж, наверное, зная правду, вы не захотите копаться в чужом грязном белье… — мистер Кливз хрипло засмеялся и подкатил своё кресло к столику, где стояла бутылка с рябиновой наливкой. Не предложив гостям выпить, он налил себе полстакана. Его морщинистая рука дрожала. Были видно, что воздерживаться от алкоголя ему и по сей день непросто. Когда на дне хрустального стакана не осталось ни одной крупной капли, он с облегчением выдохнул. Значит, мы нашли того раскаявшегося в грехах убийцу… — Май со всем возможным отвращением посмотрела на нелепого старика в инвалидном кресле, не понимая, почему все слушают и молчат. Нару покашлял. Видя, что для Таниямы происходящее — предел терпения, он пожелал подняться, дабы остановить близящийся концерт, впрочем, рассказчик продолжил ухмыляться. — Мне восемьдесят четыре года! Спросите, почему меня не посадили за содеянное? — мистер Кливз решил, что прочитал Оливера и его срывающийся с языка вопрос. — Да просто потому, что против меня ничего не нашли! Я ждал этого дня тридцать девять лет! Я ждал, что эти тупые полисмены догадаются и придут за мной, но они ничерта не могут сделать! Бесполезные прихлебатели! И святые отцы недалеко от них ушили! — Противный старик! — Май не сдержалась и вскочила на ноги. — Думаете, исповедуетесь, и вам простят все ваши грехи? — закричала она, силясь при виде спелёнутой туши в инвалидной коляске, которая, по всей видимости, привыкла, что окружающие или жалеют или побаиваются что-то говорить. Дыша тяжело и часто, она свирепо смотрела в лицо человека, вмурованного в кресло, похрустывая суставами в сомкнутых кулаках. Оливер, понимая, что её слова — это обоюдоострый меч, который она не вынимала, колеблясь какое-то время, вот-вот пронзит её и окружающий, молча закрыл глаза, ожидая, когда из хозяина польётся вся зловонная, настаивающаяся годами жижа. — Ты незрелая, говорливая соплячка! — голос мистера Кливза стал очень низким. Он плюнул в сторону, принимаясь опровергать и подтверждать сказанное Май. — Я не был в церкви сорок лет! Моя жена была святым человеком — её место на небесах, а для меня разверзнутся чертоги ада. Я не настолько глуп, чтобы полагать, что Бог простит такую гнусную тварь, как я. Думаешь, я чего-то боюсь? Не-е-т. Я убил трёх девочек! Одной из них была моя родная дочь. Какой мразью надо быть, чтобы после такого приползти в дом божий и молить о прощении?! Нет… Я жил с этим грузом и изо дня в день ждал своего наказания… — его жёлтое лицо передёрнуло. — Эта бледная поганка Зои притащила домой собаку. Ещё одну суку. Как-то я напился и так взъелся на небеса, что решил пойти на всё, чтобы их прогневать. Я вошёл в комнату, где спали девочки… Вначале я хотел отодрать Агнесс у всех на глазах, но потом передумал. Валери была моей родной дочерью. Видимо, какие-то отцовские чувства возымели тогда действие. Я подошёл к кровати, где спала Агнесс, взял её за волосы и волоком потащил прочь. Визгу было… Они проснулись. И тут вылетела эта помоишница! Она хватанула меня за руку, вот тут, — он закатил рукав и показал следы от зубов. — После я застрелил собаку. А эти трое ревели не просыхая, прячась в своём убежище — так они называли чердак. Дверь там была крепкая, с засовами. По пьяни я бывало поднимался, даже не помню как это у меня получалось, и пытался вышибить её, однако та не особо поддавалась. И вот как-то раз я вернулся с рыбалки, наловил с полведра линей… Рыбу надо было почистить, делать это потом неудобно, кожа начинает отставать от мяса, появляется тухловатый запах… Я открыл воду, а насос не качает. Я пошёл в сад, чтобы проверить насос. Провозился на жаре несколько часов. Бутылка холодного скотча продолжала медленно опустошаться. В итоге я ничего не смог сделать. Насос сдох и это следовало принять. И пошёл в сарай за вёдрами, там перегорела лампочка. В итоге я на что-то наступил и повредил ногу. Эти поганки лазили в моём сарае. Хотя я тысячу раз предупреждал, чтобы они не подходили к моим вещам! Я пошёл наверх, они уже прятались на чердаке. На этот раз проклятая дверь вылетела с одного пинка. Агнесс заступилась за младших сестёр, тогда я пару раз ударил её, а затем опрокинул на пол, вытащил из брюк ремень и хлестал её так сильно, насколько у меня хватало сил. Как я понял потом, Валери попыталась остановить меня, и я её оттолкнул. Как это называется… Аффект! Я не помню, сколько ударов я нанёс Агнесс, должно быть, не меньше сорока, потому что когда я очнулся, она лежала вся в крови. Валери не отзывалась и не реагировала на мои слова. Тогда я понял, что убил их. Зои забилась в угол и вся заплаканная держала свою куколку. Делать было нечего. Она видела… Я обрушился на неё и стал душить. Её шея хрустела, она сквозь свои сопли задыхалась. Совсем скоро дело было сделано. А потом я сжёг их в камине. Все дрова извёл, которые были заготовлены на зиму. И после такого, думаете, Бог простит? Да я и сам не готов простить себя. — Я поняла, что вы ждёте, когда небеса низвергнутся на вас! Вам настолько плевать, что вы не задумываетесь о настоящем. Лучше бы ответили за свои грехи при жизни! — Май не стала ждать, когда Нару воспроизведёт какой-нибудь щеголеватый, заумный звук. Она ответила так, как велело ей сердце. — Я сейчас снова нагрешу… — вцепившись в ручки своего кресла как в какие-то набалдашники, мистер Кливз предпринял попытку подняться. — Подождите, — вмешался Оливер. Он встал с дивана и загородил собой Май. Женщины доставили этому пожилому мужчине множество проблем. После монументальных речей Таниямы, которыми она напичкала мистера Кливза как какое-то уродливое чучело, он и не думал, что удастся всё забыть, пожелав друг другу приятного вечера. — Где вы спрятали останки девочек? — Что за вопросы такие? — осунулся хозяин, начиная подозревать кое-что. — Какое вам дело? — Агнесс, Валери и Зои никуда не ушли. Они остались в том доме, — спокойно объяснил Нару. — Привидения что ли? — хмыкнул мистер Кливз, возвращаясь к бутылке с наливкой. — Какие ещё сказки расскажите мне? — Это не сказки! — вмешался Барри, сорвавшись, как и Май. — Моя жена сошла с ума из-за вас! — Не ищи крайнего там, где его нет! — хозяин со злости ударил дном бутылки о стол. — В своих проблемах виноват только ты сам, парень! — Где девочки? — надавил Оливер. — Слишком вы любопытные и наглые для писак, — нелюбезно выразился мистер Кливз. — Проваливайте! — Я больше не могу это терпеть! — Май держалась и без того долго. — То и не требуется, — взяв её за руку, Нару быстро повёл на выход. — Я узнал практически всё, что хотел. Остальное решим по ходу дела! — Когда я получил записку, то не мог и подумать, что мы найдём человека, виновного во всём этом… — признание Барри мало повлияло на Оливера, всё его внимание сосредоточилось на девушке, хранящей молчание, несмотря на колотящее её безумие. — Только подумать! — мистер Олдридж глубоко вздохнул и умылся тёплым августовским воздухом. — Если бы я не захотел помешать матери продать недвижимость, то мы бы обнаружили послание ещё очень нескоро. Неизвестно, сколько людей пострадало бы, осматривая дом. Записку оставил пастор Куинси. Он сказал, что виновный в произошедшем исповедался, но этот противный старик говорит обратное, — размышляла Май, не слыша других. — Может быть, он поведал о своих подвигах каким-то иным образом? Или пастор Куинси лжёт. Но тогда я не понимаю, зачем ему это?! Надо проверить! — оттолкнувшись от каменных дорожек носком, Танияма как сумасшедшая помчалась прочь. — Май! — закричал Барри, не понимая с чего всё это рвение. — А мы разве не побежим за ней? — он развернулся лицом к Оливеру, не увидев ничего нового. Профессор Дэвис прикрывал глаза, храня мысли вдалеке от людей. — У нас есть другие дела, — печально сказал он, совершая важный телефонный звонок. — Лин, информация подтвердилась. У тебя всё готово? — вызвонил он своего ассистента. — Хорошо. Мы скоро будем… — услышав положительный ответ, Нару положил трубку. — Пойдёмте. Скоро всё это закончится. Мистер Олдридж послушно последовал за молодым профессором Дэвисом, совсем скоро вернувшись к дому с призраками. Когда-то высокая трава была уже второй день, как примята, и Норвуд Гейт на своём чёрном внедорожнике без особого труда подъехал к самому дому. Когда Май пришла, а явилась она чуть позднее Барри и Нару, охотники с помощью направляющих вынимали из багажника тяжёлый ящик. — Я ничего не понимаю, — подошла она к Нару с опущенной головой. — Я сбегала в церковь. Оказывается, священник не менялся в этих краях уже лет двадцать. К какому такому священнику пошёл пастор Куинси на могилу? Оливер с сожалением посмотрел на её опущенную голову, но делать было нечего, вопросы имели и другие члены команды. — То, что пастор бывал в этих местах — правда, — сказал Нару, покуда все обратили на него внимание. — Думаю, это случилось года три назад. Как раз после этой поездки он оставил записку с предупреждением. Я даже полагаю, что он сделал это из лучших побуждений. — Да, но как не посмотри, а оказался он ещё тем аферистом! — перебил его Норвуд Гейт. — Не смотри на меня такими глазами, — сказал он Май, которая таращилась так, словно обвиняла его во всех смертных грехах. — План твоего босса сработал. Этот мошенник уехал и вазы наши прихватил. — Как? А что тогда это?! — Танияма не могла не заметить молочно-белый фарфор, светящийся из глубины открытого ящика, заваленного деревянными стружками. — Подлинники! — закурил Гейт от спички. — Твой босс вчера ко мне подошёл и попросил заменить вазы на подделки. Я как-то сразу не вкурил в чём суть дела. Пришлось ехать к одним парням, они за пару часов такую копию сварганят, от настоящей не отличишь! Их-то мы и установили ночью. А пастор забрал, пока все мы были заняты посторонними делами. — Но зачем ему это? — не понимала ни Май, ни Барри. — Ещё в Дэнжи я заметил, что у пастора есть кое-какие способности, — продолжил Нару. — Думаю, он может контактировать с духами. — Что? Так он медиум?! — громко изумилась Май. — Скорее всего, так оно и есть, — подтвердил её слова Нару. — Это объясняет ситуацию с запиской. Информацию о девочках Кливз он получил из первых рук. — Что ты хочешь этим сказать? — мысли, которые крутились в голове Май, казались ей чудовищными. — Девочка, всё ведь просто! Сними розовые очки и ты поймёшь! — Гейт ещё немного подымил и затушил сигарету. — Пастор стащил наши вазы, чтобы контролировать умы прихожан. Я же говорил, люди бегут в церковь, когда напуганы или несчастны. Сейчас мало людей, которые готовы верить искренне и к тому же в стенах церкви. В Дэнжи он воспользовался несчастьем семьи Олдридж. Из-за этого наш друг Барри страдал, а его мать переводила хорошие деньги на поднятие местного авторитета пастора Куинси. Будь вазы настоящими, он бы сбежал в любую деревню, где посеял бы тот же ужас. Поскольку то были подделки, духи девочек покинули свои вместилища. Духи привязаны к месту и вывезти их очень непросто. Скорее всего, наш друг понял, что план провалился. Как медиум он бы почувствовал отсутствие душ в предметах, но времени у него не оставалось, поэтому он уехал с пустыми руками. Думаю, из Дэнжи он уедет до заката. — Но как ты понял? — Май с большими глазами повернулась посмотреть в лицо Нару. — Я не почувствовала ничего дурного… — Дарен при каждой встрече со мной повторял: Falsus in uno, falsus in omnibus. Это латинское юридическое высказывание, которое переводится как: ?Ложное в одном, ложное во всём!?. Я долго не мог понять, на что он намекает. Пока не появился пастор Куинси. Его имя фигурировало во всех делах: здесь, во времена жизни Дарена и Роуз и даже после… Пастор Куинси солгал, говоря о записке, а значит, лгал и в другом. Полтергейст в Дэнжи — это его рук дело, пусть и косвенно. Получается, пастор Куинси чужими руками поправил свои дела… — Танияма грустила по утерянному доверию и дружбе. — Манипулировать теми, кто сломлен — это низко, — сказала она со всем возможным презрением. — Пасторы и священники ораторы сами по себе, — будничным тоном произнёс Оливер. — Медиумы устанавливают контакт с духом, уговаривая его покинуть дом или занимаемую территорию. Но как мы успели заметить, есть и другой способ контакта… — Так это он виноват в смерти моей жены? — Барри до того приплющило, что он упал на колени и схватился за голову. — Роуз и Дарена… — Не думаю, — ответил Нару, взирая в поднявшееся лицо заказчика. — Записку вашей жене послал, кто-то из прежних друзей. Пастор Куинси воспользовался ситуацией и направил дух Роуз. Дарен пытался вас защитить. Вероятно, не будь его рядом, вы бы давно повесились или сбросились с крыши. — Понятно. Всё-таки вина моя… — уронил он тяжёлую голову. — Что дальше? Этот дом надо очищать. Какие у вас идеи? — Мой помощник положил в доме хитогату — это куколка, сделанная по подобию мистера Кливза. Девочки получат то, что хотят, — объяснил он. — Парень, ты уже определись! — повысил голос Гейт. — Мы для чего, по-твоему, распаковывались?! — охотник указал на три ящика, вытащенные из автомобиля, ругаясь на то, что он и его помощник — это не обычная грубая сила. — Я бы хотел кое-что спросить у вашего помощника, — высказался Нару на этот счёт. — Ну попробуйте! — отмахнулся Гейт, зная, что Литон расположен к беседам даже меньше профессора Дэвиса. Юноша сторонился кучки горюющих людей. Опираясь о чёрный бампер внедорожника, он смотрел в глядящие на него окна каменного дома, жуя солоновато-сладкую травинку. — Литон, я бы хотел, чтобы вы вспомнили двадцать четвёртое февраля этого года, — подойдя к нему, сказал Нару. — В этот день вы покинули Дэнжи. — И что?! — покрутив жёсткий стебелёк полевицы языком, юноша таким образом проигнорировал слова босса. — Мы охотились на одной территории. В ту ночь ваша команда кого-то поймала. Днём вы уехали. А вечером мы изгоняли полтергейст в том же месте. Я должен знать, кого вам удалось поймать: мужчину, пострадавшего в автокатастрофе или женщину по имени Роуз? — Я не различаю их! — безразлично закатив глаза, Литон отнял бёдра от автомобиля, выбросил изжёванную травинку изо рта и, пиная лежащую у ног траву, побрёл к дому. — Сейчас вы временный сотрудник Ассоциации. Ergo… — Нару сделал особый акцент на латинском слове ?следовательно?, чем задержал бунтующего молодого человека. — Мужчина или женщина? — Я же сказал! — Литон закричал и дёрнулся торсом в сторону дотошного профессора в траурной одежде. Его полустеклянные глаза яростно горели. Нару наступил на больную мозоль, продолжая давить. — Хорош ерепениться! — потерпев да не сдержавшись, Гейт подошёл и дал своему подопечному звонкий подзатыльник. — Тебя спрашивает начальник. Я знаю, что ты предпочитаешь не заморачиваться с этими душами, но как медиум ты не можешь не знать, кто был в вазе. Обычно я на твоей стороне. Но вопрос по сути серьёзный. Ответь им. Литон низко опустил голову и зачесал ухо. После этого соизволив заговорить. — Женщина. Тогда мы поймали женщину. — Молодец, парень, — Гейт потрепал того по голове. — Это всё? — отмахнувшись от старшего, юноша снова выпрямился и упрямо задал вопрос Нару. — Да, — сказал он, переключаясь на другого мужчину. — Барри, вы понимаете, почему вам стало легче? Оливер развернулся к мистеру Олдриджу, не обращая внимания на действия медиума. Литон, как юноша, находящийся под воздействием переходного возраста, рывком открыл дверь дома и укрылся где-то в нём. — Я знал, что обычным переездом делу не поможешь… — не поднял глаз он. — Это значит, что духа Роуз больше нет? — спросила Май, дрогнув лишь раз и то по той простой причине, что тяжёлая дверь в особняк как следует скрипнула и хлопнула. — Сейчас ты снова начнёшь плакать из-за нашего метода охоты, — закачал головой Гейт. — Почему все люди такие эгоисты?! Ты когда-нибудь задумывалась, каково тем, кто умер насильственной смертью? А кто страдал при жизни столько, что не желает жизни даже после смерти? Думаю, надо учитывать мнение каждого существа. Мы не изгоняем духов сразу. Когда они попадают в плен, у них есть время подумать. Если они осознают свои ошибки или готовы простить обидчиков, то всё происходит мирно, если же нет, то ваза стирает их. — А что произошло с моей женой? — в голосе Барри послышалась надежда. — Она не захотела простить. Мне жаль, — дал ответ Гейт тоном скорбящим. — Простите, что я не вовремя об этом спрашиваю, но это нормально, что Литон пошёл в дом с призраками один? — голова Май рвалась на части. Конечно, она сочувствовала мёртвым, однако смотреть на свеженький труп пусть и нахального парня, совершенно не хотела. — Да он сейчас придёт! — махнул рукой небритый охотник. — Шороха там наведёт и явится! И это вообще нормально?.. — Танияма прямо-таки опешила. — Это расшевелит девочек. Подождём, скоро этот дом застонает как оперная певица! — остроумно высказался охотник, загружая тяжёлые ящики обратно. В четыре часа по полудню мы узрели то самое ?пришествие?, которое обещал Норвуд Гейт. Окна на чердаке звенели. Разливались непонятные тёмные и светлые блики. Даже страшно представить, во что три безвинные девочки превратили хитогату, созданную по подобию мистера Кливза… — Солнце в это время года садится рано. Окна чердака обращены на восток. Нам повезло! Не пришлось дожидаться темноты. Упаковать ваше оборудование будет проще, — к Май подошёл один из охотников, нанятых Ассоциацией, и девушка от его слов горько вздохнула. — Нару ещё тот трудоголик, — она и Гейт смотрели на профессора Дэвиса и Лина. Судя по серьёзному выражению лица Оливера, работы, ориентированной на сборы, хватало. — Зная его, мы закончим со всем до полуночи.

— Я бы не рассчитывал на это, — возразил ей охотник. — Осталась ещё одна немаловажная деталь. — Какая? — с трудом представляла Танияма. — Надо найти останки девочек и достойно их похоронить. Не гоже им валяться беспамятными и забытыми, — дал он вполне исчерпывающий ответ. — Но где мы будем искать? — уже машинально спросила Май. — На этот счёт, думаю, нам не следует тревожиться. Гейт чиркнул спичкой, до этого на секунду задержав взгляд на дороге. Совсем скоро до них донеслось неприятное старческое ворчание. — Где они? Ах ты, старая карга, вези скорее! — Я поклялась, что не вернусь в этот дом! — миссис Додд, обливаясь потом, тяжело толкала инвалидную коляску. — Не доводи до греха, старый чёрт! — Да тебя никто за порог не приглашал! — бухтел престарелый мужчина, которого джентльменом язык не поворачивался назвать. — Мне нужен тот мальчишка! Мистер Кливз среди автомобилей и встречающихся людей выискивал взглядом Нару. — Вот он! — старик разглядел юношу в чёрном костюме, пытаясь после пережитого инсульта поднять свою обвисшую тушу из коляски. — Что ты делаешь, старый дурак?! — заворчала экономка, придавливая ворочающегося старика сильным нажимом на его плечевую часть. — Перевернёшь все свои пожитки. Я не стану пуп надрывать, чтобы усадить твою сморщенную как чернослив задницу на мягкие подушки! — При виде этих двоих я полностью согласен с Байроном! — Гейт нечаянно выронил изо рта сигарету, быстрее туша её в траве. — ?И зачем только существуют перезрелые женщины?..? — процитировал он. — И вы на Байроне помешанный?! — Май за время, проведённое в Англии, сполна насладилась творчеством этого человека. — Почему сразу помешанный?! — проговорил он не очень внятно, так как держал в зубах новенькую сигарету. — Для выпускников Кембриджского университета нормально знать английскую литературу. — Вы тоже учились в Кембридже?! — Май и сглотнуть-то по-человечески не смогла — ни дать ни взять, окаменела! — Странно, что тебя это удивило, — Гейт смачно закурил. — В Ассоциации много выпускников Кембриджа. Для работы по совместительству так же отдают предпочтение людям, окончившим именно этот университет или колледж. Сказанное поразило Май точно молнией. Она ощутила, как нервные окончания пульсируют сквозь кожу и в голове пробуждается самая светлая за все года мысль: Ох уж этот самовлюблённый, эгоистичный и высокомерный Нару! — Парень! — хриплые и низкие крики мистера Кливза заглушили желание Май закатить одному зазнавшемуся профессору скандал, для этого следовало встать в очередь. Нару издалека посмотрел на прибывшего гостя, что-то сказал Лину и вместе с ним пошёл к ёрзающему на месте старику. — Мистер Кливз, в вашей помощи мы более не нуждаемся, — приблизившись, сказал он. — Кто тебя здесь главным сделал? Ты, щенок! А ну пропусти! — старик крутанул колёса своей коляски. Миссис Додд, не ожидая от него рвения, осталась стоять с пустыми руками. Коляска же тем временем с успехом продвинулась вперёд. — Лин… — Нару отдал распоряжение, и Кодзё перехватил управление. Злобный старец отреагировал незамедлительно: проклятья, слюни и вопли струились неразборчивым плохо пахнущим потоком. — Как бы я или члены моей команды ни хотели вас наказать, мы не можем и недопустим этого. Дом более не принадлежит вам. И наш наниматель не вы. Поэтому мы сделали то, что должны были, — сказав это, Нару кивнул Лину. На колени мистера Кливза легла красная тряпка с плоской деревянной куколкой. — Это кукла символизировала вас. Чтобы провести изгнание, мы дали девочкам то, чего они хотели. Каждая трещина на кукле — это физические потери. Как вы можете заметить, куколка потрескалась от основания до макушки. Попади вы сейчас в этот дом и вашу голову разбили бы точно арбуз. Радоваться или страдать — дело ваше. А наша работа на этом закончена. — Если бы я знал о таком, то давно бы пришёл заплатить этот мерзкий должок! Вы уничтожили мой шанс на искупление… — затрясся бывший владелец дома. — Как заметили раньше, за подобное искупление невозможно, — веля Лину вернуться к работе, Нару оставил мистера Кливза со слезами, жгущими глаза. — Ну вот. Как писал один турецкий писатель: ?Гость гостя не терпит?, — сказал Норвуд Гейт, наметив дружественные отношения с Май и немногословным профессором Дэвисом. Девять часов вечера. Объект исследования.

— Оборудование погрузили! — громко объявила Май, утерев пот со лба тыльной частью ладони. — Лин, а где Нару? — спросила она, когда увидела приближающегося к фургону Кодзё.

— Я его не видел… — ответил он, сморщил область межбровья. Норвуд Гейт завёл мотор своего внедорожника, осветив фарами деревянную террасу. Лин посмотрел по сторонам и, не найдя Оливера, побежал в дом, где пробыл какое-то время. — Что снова случилось? — охотник громко хлопнул дверкой и примостился возле Май. — Кажется, что-то случилось с Нару… — Танияма прижала руки к груди, почти под самой шеей и устремила свой взор полный беспокойства и тревоги на распахнутую Лином дверь. — Нц! — цыкнул охотник разочарованно. — Говорил же я этому парню, что надо доделать всё как положено. Нет, вот надо было ему перекладывать работёнку на других. — О чём вы говорите? — Май подняла свои не реагирующие глаза, желая знать то, о чём шептались за её спиной. — Твой босс хотел, чтобы останки девочек нашли полицейские. Он посчитал, что сорок лет назад дом как следует не осматривали, так как подозревать мистера Кливза не было смысла. О нём хорошо отзывались люди, да и из деревни он переезжать не стал. Продал дом и поселился в другом. Короче говоря, рано мы упаковались, — покаялся он, упрекая по большей части себя. Я не должна сомневаться в решении Нару… — твердила Май себе с каждым сделанным вдохом. — И я не сомневаюсь. Но отчего в моей груди так колотится сердце? И руки… Прекратите дрожать! — Танияма зажмурила глаза и в ту же секунду затрясла головой. Стоило подумать о том, что с Оливером может случиться беда, как она забыла обо всём и что было сил побежала к дому. — Куда?! — на ступенях её поймал Гейт и, буквально стащив с них, преградил путь. — Пустите! — закричав, Май ударила мужчину кулаками, сдвинув его с места. — Тише, девочка, — он перехватил её руки, веля не поддаваться чувствам. — Пустите! — Танияма дёргалась как рыба, пойманная и вытащенная из океана. — Вы не понимаете, что сейчас происходит со мной и Лином. Не представляете, что почувствуют родители Нару, если… — Понимаю я или нет — это вопрос совести. Солнце село. Тебе, девочка, опасно соваться в дом с призраками, которые ко всему прочему вкусили желаемого и не насытились. Дети не знают меры! — Танияма вспомнила слова Нару, и глаза наполнились слезами. — Лин! — увидев ассистента Оливера, у неё перехватило дыхание. — Он не возвращался? — спросил обеспокоенный и запыхавшийся Кодзё. — Нет… — прекратив бороться, Танияма низко повесила голову. — Всё понятно. Литон! — закричал Гейт, пронзая своим воплем влажные облака напустившегося тумана. — Разгружай! Охота продолжается. А ты, девочка, останешься здесь вместе с Барри. Мы осмотрим дом от основания до печной трубы. Потерпи… — Хватит! — взлохматила она голову. — Почему вы постоянно придумываете мне имена? Меня зовут Май! Не барышня, не девочка, а Май! И не надо указывать, что мне делать! Я такой же ассистент Нару, как и Лин!

— Ну ты же не мальчик… — пропустив мимо ушей её вопли, Гейт посмотрел на мистера Олдриджа, утвердительно кивая ему. Барри побежала помогать Литону разгружаться. — У-у-у! — разгневалась она. — Пусть так, но я хочу помочь с поисками. Я могу! — Девочка, знаешь, отчего ты бесишься? — услышав её негодование, он счёл возможным обратить на неё свой взор. А? Даже знать не хочу! — фыркнула она. — Ты бесишься оттого, что я прав. Ты привыкла, что всегда прав он, твой босс. А теперь позволь тебе кое-что показать, — он быстрыми движениями расстегнул рубашку, дождавшись внимания девушки не сразу. — Посмотри на эти шрамы и скажи, что я неправ! В меня кидали ножи, стулья, разбитые стёкла… Как-то раз сломали три ребра! Я взял заказ от одной балетной студии в Дублине. Дух девочки не давал им покоя многие месяцы. Эта семилетняя козявка пригвоздила меня к стене роялем. По счастливому стечению обстоятельств я выбрался оттуда. Учительница забыла в раздевалке ключи и вернулась после работы. Она услышала на втором этаже шум. Когда она вошла, призрак исчез. Тогда я подумал именно так, но через два с половиной месяца этой учительницы не стало, как не стало и призрака. Эта работёнка связана с риском для жизни, поэтому сиди здесь! — Гейт застегнул рубашку и махнул ждущему в сторонке Литону. Ящики потащили в дом. — Но я и раньше помогала… — Май как поражённая пулей упала в траву, не зная, что здесь можно возразить. — Во как приложило, — усмехнулся охотник. — Но ты зря убиваешься. Кто-то должен остаться снаружи. Вдруг у твоего босса разболелся живот, и он отошёл в кустики, а тут лес, заблудился… Короче, ты будешь следить за периметром. Но это же смешно… — разочаровалась Танияма. — Не надо убиваться раньше времени! — внушил ей Гейт. — Литон снова проверит комнаты. Я выкурю их. А когда всё будет запечатано, мы поможем Лину с поисками. В конце концов Нару может сам выбраться. А если никого не будет снаружи, ему снова придётся идти в дом. Хорошо. Я остаюсь! — согласившись с кое-чем сказанным охотником, Май пришла к собственным выводам, на чём и порешили. Последующие два часа люди из Ассоциации безуспешно разыскивали пропавшего профессора Оливера Дэвиса. — Май, не надо отчаиваться. Я уверен, что они найду его, — утешил оставшийся с ней мистер Олдридж. — Спасибо, Барри, — поблагодарила Май сквозь тихую улыбку. — Я тоже на это очень надеюсь. — В такие минуты в голову лезут странные мысли, — Барри повёл речь тихо. — Я здесь подумал, как мой сын одинок. Моя жена оставила его, а я смогу позаботиться о нём не так уж и скоро. — Никто из нас не знает, сколько нам отведено, — посочувствовала ему Май. — Не думайте об этом, Барри. Придёт время, и вы позаботитесь о своём сыне. — Интересно, если бы здесь был пастор Куинси, он бы предпринял попытку исправить то, что сотворил с нашими жизнями? — подумал мистер Олдридж вслух. — Кто его знает, — Май посмотрела на усыпанное звёздами небо и потрясла ногами, свисающими с высокой машины Норвуда Гейта. — Думаю, он считает, что потусторонний мир открывает большие возможности. Людям надо во что-то верить. В такие времена страх становится гонителем, а пасторы — утешением. Впуская страх в душу, люди обретают веру. Эта точка зрения цинична ровно, как и практична. Ничего уж с этим не поделаешь. Такие мы люди. Не все конечно, но многие. Как человек, знающий людей, пастор Куинси нашёл подход к живым и к тем, кто умер. — Время близится к полночи, — Барри посмотрел на часы. — Ты можешь вздремнуть. Если будут важные новости, я разбужу. — Как я смогу сейчас уснуть, — горестно произнесла она. — Если вымотаешься и без сил упадёшь, ничем ему не поможешь, — он спрыгнул с высокого сиденья внедорожника, решая прогуляться тем временем по улице, чтобы не смущать Май. Может быть, он и прав. Если я сосредоточусь на Нару, то смогу найти его, — кивнула она в знак одобрения идеи, закутавшись в чёрный пиджак Оливера, который она нашла на сидении их рабочего фургона. Как бы Танияма ни была расстроена, спустя какое-то время она провалилась сквозь сон. Ощущения, несмотря на все ожидания, были приятными. По телу разливалось благоухающее цветами тепло, и в голове, как то бывало в самые редкие и счастливые минуты, строились чистые ровно играющие мелодии. Май ощущала, как прибывает в тихом и нежном коконе. Прохладный шёлк скользил по её телу. Лёгкая вуаль щекотала округлые плечи. Музыка непрестанно напевала ангельские мелодии. Произошедшая пауза раскрыла Май глаза. Создающая благоговение мелодия исчезла, и заиграл свадебный марш Вагнера. — Не бойся, я не позволю тебе споткнуться или упасть, — услышала она знакомый до боли голос. Так мы сейчас пойдём к алтарю? Но почему меня ведёшь ты, Нару? — Май взмахнула ресницами, точно пригревшаяся на солнце бабочка и ведомая тактом, выдуманным немецким композитором, шагнула навстречу неизбежному. Белый ослепляющий свет упал и осел на её согбенных плечах. Он поглотил всё: рельефный орнамент, описывающий потолок церкви, вычурность гостей и саму фигуру кандидата, обещанного ей в мужья. Наконец туман, волочащийся, как и вуаль невесты, рассеялся. Май увидела очертания своего будущего мужа. Глубокие как две впадины синие глаза любяще смотрели на неё. Чёрные смолистые волосы натурально блестели в потоках разноцветного света, падающего с огромного полноцветного витража. Светлый костюм на нём был с иголочки и смотрелся даже лучше привычного чёрного. И здесь Нару?! — узнав возлюбленного, Май запуталась, кто в этом сне морочит ей голову.— Стало быть, один из них не Нару, а Джин! Она взошла на ступеньку, где стоял жених, и развернулась лицом к юноше, который набрался храбрости, чтобы передать невесту в руки взрослой жизни. — Никто не сомневался в том, что всё закончится именно этим, — сказал приятно он. — Май, ты очень красивая невеста. Хотя я уверен, что тебе часто придётся вставать на попа?, чтобы заставить моего брата сдвинуться с места. Позаботься о нём. Хорошо? Джин! — прослезилась она, узнав приятно-самоуничижительную улыбку. — Где Нару? Джин, ты же знаешь, где он! Помоги мне найти… — взмолилась Май, хватая того за руки. — Его уже нашли для тебя. Не бойся. Открой глаза, — внушил по-доброму он. — Джин… — голос Май совсем задрожал. Она знала, что образ Нару у неё за спиной, но настоящий ли он? — Если невеста совсем немного поплачет, то в том нет ничего дурного, — ласково сказал Джин и мягко опустил свои руки на плечи Таниямы. Его холодный поцелуй коснулся её закрытого чёлкой лба и такие же безжизненные руки возложили её дрожащие ладони на раскрытые руки Оливера. — Я желаю вам счастья, — он залился родственной улыбкой, и фигура, видимая раньше отчётливо, растаяла в белом свете. — Нару! — вопль Май излился на пустующее земли мистера Олдриджа обездоленным раскатом. Её голос полный отчаяния разлетелся по влажным облакам тумана, теряясь где-то в лесу. — Чего вопишь посреди ночи? — рядом с автомобилем Гейта прохлаждался Литон. — Перебудишь деревенских и те поднимут лишний шум. Глаза Таниямы резало и жгло от слёз. Во сне она плакала. Горько и радостно. Сейчас веки и щёки горели. Волосы, раздуваемые ветром, липли к лицу. — Нару так и не нашли? — не находя его взглядом, она не стала молчать. — Ещё нет, — ответил молодой человек ровно и безынтересно. — А Барри? Куда ушёл он? — Май посмотрела по сторонам ещё раз, убедившись, что теперь пропал и заказчик. — Мне-то откуда знать?! Кончай задавать вопросы. Я всё равно на них не отвечу, — возбух молодой медиум. — Я закончил делать свою работу и вышел, чтобы подышать свежим воздухом. Когда я пришёл, из всех людей я нашёл лишь тебя. Ты дрыхала на моём месте и сквозь сон плакала, — сказал он и, подумав, продолжил. — Я плохо понимаю людей, ещё хуже понимаю тебя. Какой подчинённый будет так убиваться из-за начальника? Я ещё пойму, если ты с ним спишь. Хотя нет, и это не даст мне достаточно объяснений. Слёзы людей редко бывает искренними. Кто-то оплакивает себя, кто-то упущенные возможности. Для других слёзы — это выражение долга, своего рода этикет. Поэтому я не хочу понимать их. Мне неинтересно, почему они плакали и что именно они оплакивали. — Должно быть, ты гораздо лучше понимаешь меня, чем думают другие. Поэтому ты не хочешь чувствовать их боль. Смотреть на их слёзы. Принимая их проблемы близко к сердцу, мы отчасти берём на себя часть ноши, которая досталась им. Ты понимаешь, как больно ощущать чужую боль, поэтому ты намеренно избегаешь её. Я же не могу закрыть глаза, когда невинный человек страдает из-за чьего-то ?этикета? — Май поняла, что хотел сказать Литон, как и поняла то, что её время пришло. Теперь можно отправляться на поиски Нару! — Который сейчас час? — спросила Май для того, чтобы хотя бы понять сколько времени она проспала и сколько часов ведутся безрезультатные поиски Оливера. — Третий час ночи. Через час начнёт светать, — ответил он. — Что ж, я рада нашей беседе, — улыбнулась Май. — Теперь моя очередь работать. — Не кипишуй. Старик будет не в восторге, если я спокойно дам тебе пройти, — Литон спрыгнул с багажника где сидел и подошёл ближе. — Скажем ему, что ты старался, — заулыбалась она дружелюбно. — Парень! — громкий голос Норвуда Гейта продрал тьму. — Даже не думай двигаться, — пригрозил Литон, услышав своего наставника. — Сейчас всё решим. — Она уже проснулась? — Норвуд заметил, что его человек с кем-то беседует, предполагая, что этим кем-то является Танияма. — Да, — подтвердил его слова он. — Мне жаль, девочка. Но пока мы ничего не нашли, — соболезнующим тоном выговорился он. — В подвале мы вскрыли пять дубовых бочек для вина и ничего не нашли. Придётся ждать, когда рассветёт. Джин сказал, что его нашли. Он не может ошибаться… Никогда не ошибался! — Май застыла с плотным комом в горле; он как камень давил. — А куда Барри подевался? — Гейт закурил, морщась от резкого поступление никотина в лёгкие. — Тоже побежал в кустики? — хмыкнул он. — Если и так, то у него наверняка запор, — проговорил Литон, хмуря лицо. — Его с полчаса как нет. — Что-то эта закономерность мне совсем не нравится, — Гейт сделал долгую и глубокую затяжку. — Ты уверен, что девочки в вазе? — уточнил он. — Да, — ответил медиум без всяких компромиссов. — А что другие? Здесь нет других духов? — продолжая курить, спросил охотник. — Другие… — начал говорить он, как тут же был перебит на полуслове. — Подожди-ка! — Норвуд приподнял руку, прося тем самым тишины. — Слышите? Различив скрип несвойственный матушке природе, а то мог быть звук гнущихся деревьев, он попытался понять откуда идёт столь неприятный скрежет. — Доносится с чердака, — внял он достаточно быстро. — Парень, присмотри за Май! — распорядившись по поводу девушки, Гейт бросил сигарету и побежал в дом. — Конечно, — лениво и апатично проговорил на это Литон. Сердце сжимается в груди. Это должен быть он. Это Нару!— Танияма задышала не в меру часто. Волнение подкидывало её грудь, расшатывая слабые нервы. Страшный скрип разносился по округе ещё какое-то время. Когда всё стихло Май наконец-то увидела расплывчатые очертания троих мужчин. Барри и Лин вели под руки пострадавшего в этой истории профессора Дэвиса. Он шёл благодаря им. Ноги его едва слушались. Чёрную одежду и лицо покрывала серая пыль. — Нару… — проронила Май неосознанно, пуская из глаз прозрачные капельки слёз. — Нару! — бросившись со счастливыми криками к нему на шею, она едва не сбила всех с ног. — Со мной всё в порядке, — сказал он хрипло, обняв её освободившейся рукой. — Что с тобой случилось? Куда ты пропал? — задыхалась она от слёз, продолжая висеть на его шее. — Мне надо выпить воды, — сообщил Нару, прежде чем продолжить разговор. — Да… — засуетилась она. Лин помогал Оливеру держаться на ногах. Барри же стоял в стороне и тихо улыбался. Норвуд Гейт запер входную дверь на ключ, после чего присоединился к коллегам. — Как вы нашли его? — пока Нару пил, охотник задал мучащий его вопрос. — Как вы поняли, что девочки запрятали его под пол? — Не знаю, — улыбаясь, Барри пожал плечами. — Я вспомнил, что мистер Кливз говорил об убежище. Я долго думал об этом, после чего не выдержал, поднялся наверх и подцепил одну из половиц кочергой. — Вы подоспели очень вовремя, Барри, — заговорил Нару, когда напился воды. — Благодарю. Если бы вы знали, какое это сокровище благодарность из уст Нару, то попросили бы его повторить сказанное на видеокамеру, — посмеялась Май в душе. — Но почему именно под пол? — не могла понять Танияма. — Тела девочек сожгли, — начал объяснять Нару. — Их останки были погребены под полом. Так это вовсе не пыль?.. — у Май перехватило дыхание. — Думаю, они похитили меня, чтобы указать на место, где покоились их останки, — рассказал он спустя короткую паузу. — Ты пробыл там не меньше пяти часов, — сказав это, Танияма принялась отряхивать одежду профессора Дэвиса. Пепел въелся в чёрную ткань, практическим не поддаваясь её стараниям. — Почему не подал нам знак? Да и в конце-то концов ты же мог сам оттуда выбраться! — Я не помню когда пришёл в себя, — начал отвечать он на её претензии. — Вначале я подумал, что стоит закричать, однако пришёл к выводу, что разумнее будет не тратить воздух. Неизвестно, чем бы всё это закончилось, если бы я решил сопротивляться, — от недостатка кислорода у Нару до сих пор кружилась голова; его штормило и подташнивало. — Действительно, — согласился Гейт. — Здесь могла развернуться настоящая бойня. — И всё же это был опрометчивый поступок, — не поддержал его Кодзё. — Я согласна с Лином, — сказала Май, испытывая разочарование. — Ты обычный человек, Оливер. Тебе не следует об этом забывать, как и не следует забывать о том, кто твои друзья. — Если это все претензии на сегодня, то я бы желал отправиться на постоялый двор и отдохнуть. До утра ещё есть время, — взбодрился он, начиная раздавать привычные тумаки, через какое-то, не самое значительное время.

XI Останки девочек Кливз производили ужасающее впечатление. Маленькие обуглившиеся черепа с уцелевшими зубами, тонкие змеевидные позвоночники и выпуклые тазобедренные кости. Все мягкие ткани сгорели дотла, оставив после себя те малые горстки золы, которые мистер Кливз прихватил вместе с не распавшимися останкам. Мне не стоило нападать на него, — Май пожалела о том, что сказала Оливеру ранее. — Он лежал здесь, среди этих останков, совсем один, без сил и сознания. Ему не хватало воздуха, поэтому он не мог позвать на помощь. Думаю, он часто отключался. Ничего не поделаешь. Люди, имеющие какую-то хроническую болячку все такие. Они говорят, что всё хорошо, не желая волновать близких, и, более того, они не хотят признавать то, что больны. Я была слишком строга. Нару обычный человек, пусть и с необычными способностями. — Оставим всё как есть, — решил профессор Дэвис, вырвав каждого участника этого дела из собственных мыслей. — Мы сделали своё дело, теперь этим займутся люди, которые должны были раскрыть причину пропажи девочек Кливз сорок лет тому назад. — Нару, ты точно себя хорошо чувствуешь? Может, ты пройдёшь медицинское обследование? — беспокоясь о его состоянии, Танияма догнала своего босса и последовала вместе с ним на улицу. Как водится, весёлость Май улетучилась с приходом несообразно пасмурного настроения профессора Дэвиса. Откинув челюсть по-рыбьи, она поняла, что никакие высказанные ею аргументы не смогут стать в глазах Нару полноценными. — Не поубивайте друг друга раньше времени. Сделайте это лет через тридцать совместной жизни, — шагая потихонечку, Гейт задорно дал молодым совет. К тому времени Нару поседеет, его щёки отвиснут и лицо приобретёт этот странный желтоватый оттенок, — представив это, Май звонко рассмеялась. — Боже мой, какой ужас! Я же тоже поседею! — мысли Таниямы вихрем промчались вперёд на тридцать лет, вмиг обернувшись в настоящее. — Интересно, теперь, когда тела девочек нашлись, полисмены не будут кружить вокруг да около? — Май вопросительно посмотрела на Оливера, желая понять, что будет с мистером Кливзом. — Скорее всего, его поместят в психиатрическую больницу закрытого типа, — предположил он. — Однако в силу возраста и срока давности по делу может получиться и так, что меру пресечения выберут менее строгую. Этого психованного старика надо оградить от других людей, и даже если так говорить нехорошо, я ничего не могу с собой поделать, — Танияма согласилась с тем, что вторило ей сердце, вознегодовав на не очень-то приятные домыслы профессора Дэвиса. Хруст, издаваемый голышами, столкнувшимися друг с другом, встряхнули Нару и Май, предвещая чьё-то приближение. Мистер Кливз?! — узнав жёлтое старческое лицо, Танияма вздрогнула как при виде вновь образовавшегося миазма. — Подлец! — трясся старик, покрываясь мокрый вонючей испариной. — Как ты посмел украсть мой шанс на искупление?! Я тебя не прощу! — изрыгая слова, наполненные ненавистью и проклятиями, он направил на профессора своё двуствольное охотничье ружьё. — Да как вы можете так говорить?! — немедля в своих действиях, Май гулко закричала. — Вы живы благодаря тому, что Нару такой правильный! — встав на защиту своего босса, она распростёрла руки. — Май, — медлительно проговорил Оливер, взяв её за плечо. — Пошла прочь, соплячка! — закричал мистер Кливз во всё горло. Выстрел похожий на гром и молнию, расщепляющую дерево, прозвучал. Так темно в голове и пульс в висках стучит, — упав на землю, Май полностью оглушённая увидела яркое лазурное небо с белыми как кораблики облаками и танцующие в воздухе жёлтые листья…25 августа. Суббота. Больница ?Сейнт Томас?

— Май, ты ведь уже приходишь в себя, — слыша сквозь сон приятный женский голос, Танияма, ворочая головой, медленно приходила в себя. — Ты видишь нас, узнаёшь? Разобрав через приоткрытые щёлки образ импозантной женщины, Май хрипло, как и положено больному человеку, назвала её по имени. — Аяко… — Узнала! — обрадовался больше всех Такигава. — А меня ты узнаёшь? Это я, Монах! — Перестань! — отругала его жрица. — Она же не головой ударилась! Если узнала меня, так узнает и всех. — Аяко, Монах, Джон… — назвала она друзей по имени. — Как вы здесь оказались? Что произошло? И где я? — Вот уже третий день как ты в больнице, — сочувствующе сказала Матсузаки. — Мы прилетели вчера… — Да. Отпуск у нас! — не пал духом Монах. — Но кто же знал, что этот придурошный старикашка сделает предупредительный выстрел. — Он выстрелил рядом с тобой, но картечь стрикошетила и попала тебе в бедро, — сказала Аяко. — Да, знаешь, такое бывает! — взбодрился Такигава не на шутку. — Картечь и дробь часто отскакивают. Может отскочить даже от воды. Это хорошо, что заряд был не крупным, а то в ноге у тебя была бы огромная дырка. А так я слышал, что некоторым охотником отскочившая картечь попадает в голову. А там уже всё, пиши пропало! — Ранение Май было тоже опасным, — сказал Джон по-доброму и со всей заботой. — На самом деле очень, — подтвердила Аяко. — И хотя картечь попала в ногу, она задела артерию. Повреждение этого кровеносного сосуда приводит к смерти человека через три минуты, если не оказать должной медицинской помощи. Поэтому ты оказалась в больнице. — А где Нару? — услышав о своём состоянии вдосталь, Май показалось странноватым, что никто не вспоминает о профессоре Дэвисе. — Он просидел возле тебя больше суток. Вчера ближе к ночи приехал его отец. И Нару согласился поехать домой. Ему уже позвонили и сообщили, что ты пришла в себя. Думаю, он скоро будет здесь, — дала ответ Аяко. — Да, а о том старике даже не думай! Теперь его наверняка поместят в особо строгую тюрьму. Я слышал, что здесь это Броадмур, — сказал Такигава, желая хоть чем-то поднять Май настроение.

— Вы не поможете мне? — понимая, что лежать нет уже никаких сил, Танияма попросила приподнять её. — А ей уже можно? — поинтересовался Такигава. — Вполне, — сказала Аяко. — А оно ей не навредит? — усомнился Монах. — Нет, — мягко ответила Матсузаки, помогая девушке присесть. — Странно, но я не чувствую никакой боли, — пожаловалась Танияма. — Лишь слабость… — Это обезболивающие, — подсказала Аяко. На этом приятности закончились. В палату вошёл Нару. Увидев его бледное лицо и перемотанную бинтами голову, зыблющаяся надежда на витийствующий монолог со стороны молодого профессора была полностью утеряна. Стыдно… — встретившись с тусклым взглядом Оливера, Май с большими опасениями посмотрела ему в глаза. — Пойдём, — позвала всех Аяко, оставив одноместную палату для разговора двоих. — Что с твоей головой? — волнуясь больше всех, Танияма спросила в лоб, не дождавшись ухода друзей. — Девушка, возраст девятнадцать лет. Задета бедренная артерия. Готовьте операционную! — кричали медики, быстро толкающие каталку, на которой без сознания с кислородной маской на лице лежала Май. — Я разберусь с документами и сообщу профессору Дэвису, — сказал Лин, когда их всех оставили в коридоре одних. — Иди, — дал разрешение Оливер. — С ней всё будет хорошо. Это небольшое ранение. — Да, всё верно, — поддержал Кодзё, прежде чем уйти. — Опасности нет, — высказался Барри. — Вы быстро оказали первую медицинскую помощь. Ей наложат несколько швов, и на этом операция будет закончена. С полисменами дела уладит мистер Гейт. Я сильно обязан вам… — Зачем вы это говорите? — соображая в данную минуту плохо, Оливер поднял свои пустые глаза. — Понимаете, — заулыбался Барри виновато. — На самом деле я не такой сообразительный, каким хотел казаться. Это не я вас нашёл… Прослеживая ход мыслей заказчика туманно, Нару начал понимать в чём дело. — Когда я увидел, как Май сквозь сон плачет и зовёт вас. Я всё для себя решил… За спиной мистера Олдриджа появился призрак когда-то утопленного мальчика. — Дарен указал мне, где вас спрятали девочки Кливз, — признался он. — Я дал сыну слово, что позабочусь о нём. — Барри, немедленно прекратите жалеть себя! — закричал Нару так громко, как только мог. — Не ходите за ним… — это предостережение вызвало агрессию. Оливера настолько сильно приложило к стене, что он практически утратил способность говорить и видеть.

— Не надо рассказывать Май о том, что произошло. Это расстроит её, — улыбнулся Барри печально. — Я же наконец-то обрету покой вместе со своей семьёй… С уходом Дарена и Барри молодой профессор Дэвис потерял сознание, очнувшись уже на больничной койке. — Ударился, — ответил он, когда все ушли. — Повязку наложили, чтобы снять отёк.

Я плохо помню, что происходило после выстрела… Поэтому мне нечего ему возразить, —сказала Танияма себе.

— Вот мы и разобрались с этим делом, — видя, что Нару молчит, Май виновато улыбнулась. Что говорить?.. — не могла найти слов она, а когда Оливер упал перед её кроватью на колени, то её будто снова сразило пулей. — Он чего? — О чём ты думала? — опустив голову на кровать, он уткнулся лицом в простыню. — Меня бы не задело! Я бы перехватил картечь! — Разве такое надо объяснять, — нежно сказала она. — В тебя могли выстрелить. Могли убить. Я напугалась. Знаешь, ведь у меня всё равно никого нет. А у тебя мама. Она уже потеряла одного сына. Мне бы не хотелось её расстраивать. На секунду я подумала о ней и как-то само получилось… — Никого нет?! — Нару поднял глаза. — Ну есть ты, Монах, Аяко, Джон и Лин, но это не то же самое, что родители и родственники. Было бы куда хуже, если бы мир потерял тебя, — объяснила она, понимая, что в тот момент больше ни о чём не думала.

— Моя мама беспокоится за тебя не меньше, чем за меня. Не думай о делении привязанностей так легко. После этого, как я могу допустить тебя к работе? — спросил он, не находя себе места и по сей час. — Ну пока я могу заняться перекладыванием папок, — посмеялась Май настолько жизнерадостно насколько могла. — Мне иногда кажется, что ты накликаешь беды, даже сидя в архиве, — признался Нару. — Что может произойти от перекладывания папок?! — Май, конечно, посмеялась, зря надеясь, что он пошутил. — Не знаю, в том-то и дело, что не знаю… — в отчаянии сказал он. Май заметила как его нежные чувства изкромсались за дни, проведённые рядом с её кроватью. Она погладила его по голове и заулыбалась. — Со мной, правда, всё хорошо! Ты можешь в любой момент уволить меня, если считаешь, что от меня больше проблем, чем пользы. — Да… — проговорил Оливер машинально. Он поднялся и с полуопущенной головой замер. Разговор с отцом не выходил из головы. — Иметь в своих рядах эмпата не так-то просто. За ним надо присматривать, — внушал ему отец. — Спасибо, что был все эти дни рядом со мной, — поняв, что для Оливера подробные эксцессы на работе невыносимы, как для абсолютно здорового человека наличие у родственника какого-либо недуга, Май согласилась с его решением. — Ты приходила в сознание и тут же засыпала, — рассказал он. — Я узнаю, когда тебя можно выписывать, — предупредил Нару перед уходом. Пока это лучшее решение, — успокоила себя Май. — Наши раны со временем перестанут кровоточить. Тогда я снова вернусь в SPR.

— Как же мне хочется рассказать! — мялся Такигава, ожидая в коридоре — Не могу! Сейчас пойду и… — Остынь! — Аяко придержала его в ту минуту, когда дверь открылась и из палаты вышел Нару. — Ну что? — спросила Матсузаки. — Ей лучше. Узнаю, когда её можно забрать домой, — ответил он. — Подожди! — догнал его Такигава. — Я понимаю, что ты держишь всё в секрете нарочно. Но послушай, ты получил шанс, шанс прожить свою жизнь сызнова, под другой личностью. Здесь ты Оливер Дэвис, многообещающий профессор, но в Токио ты уважаемый исследователь Казуя Сибуя! Разве это ничего не значит для тебя? — Я понял тебя, — сказал сухо он. — Когда Май поправится, я подумаю об этом. — Вот и хорошо! — обрадовался Монах. — Нельзя быть таким прямолинейным, — радуясь раньше времени, Такигава по-умному задрал нос.

— Разве у моего шафера мало дел? — не дав Монаху насладиться этим чувством, Оливер иронично излился на многообещающие вопросы.

Ну вот! Сейчас снова начнёт стращать! — не был рад Хосё. — Ты прав, прав! Мы попрощаемся с Май и поедем, — сказал он по-быстрому, лишь бы не попасться под тяжёлую руку профессора Дэвиса.

— Рассчитываю на вас, — улыбнулся Нару кротко, медленно шагая к стойке, где сидели медсёстры.

Ему надо чаще улыбаться, ни то несчастья так и будут преследовать его всю жизнь. Сложное это дело — свадьба! Но так и быть! Сделаем её лучшей в своём роде! — широкий оскал Такигавы предвещал многое, как и последующие громкие разговоры, за которые их просто на всего могли прогнать из больницы.

Продолжение следует…