Глава двадцать седьмая. Диана (1/1)

С приходом осени смены в клинике стали для Дианы ещё сложнее. И она с трудом могла сказать, что стало причиной – то ли низко висящее над Детройтом свинцовое небо, то ли внутренняя апатия, так и не исчезнувшая за те несколько недель, что она провела с Русланом, то ли тяжёлое предчувствие беды. Она никогда не доверяла интуиции: считала это бессмысленной тратой нервов и глупыми предрассудками. Чудес не бывает, и не бывает проклятий, а иные, полагающие по-другому, всегда ошибаются.

Но сейчас внутренний голос не позволял ей успокоиться, мешая думать днём и спать по ночам. Обрывочные видения, появившиеся ещё летом, предрекающие неприятности, теперь укрепились – особенно после звонка Усачева. Диана всё ждала, что услышит вести об Игоре, сама не понимая, что на самом деле чувствует, а потом вдруг успокоилась – нет смысла без конца трепать себе нервы. Как оказалось, она так и не нашла себе места.Аккуратно сложенные в сумку вещи, что забрала она из дома, всё так же темнели неразобранным пятном в углу спальни: каждый день она брала свежую блузку, носила её, стирала и… складывала обратно. А шкаф в спальне – большой и вместительный, явно предназначенный для большой семьи – оставался завешан рубашками Усачева. Он ничего не говорил ей по этому поводу: просто смотрел на сумку с чуть истёртым лейблом ?Puma?, а потом переводил тему на сеансы кино в театре или ?счастливые часы? в баре под домом. Это были лёгкие, простые разговоры, которые вдруг обрывались, когда он начинал целовать её руки или шею. Диана чувствовала за это свою вину.Никогда ещё она не была так близка к своей мечте: Усачев искренне старался быть внимательным, отправляя милые сообщения и встречая её с работы. Он не давил и даже не намекал ни на что – галантный и спокойный мужчина, всё тот же Руслан, который молча любовался ей все эти годы, не изменился. Изменились переменные – они засыпали в одной постели, занимались любовью и вместе завтракали и ужинали. Вместо редких встреч – тёплые объятия, способные создать иллюзию счастья. Вот только почему иллюзию?Два дня назад он выслал ей смс о том, что Игоря задержали – будем откровенны, он сам задержал его, – и Диана несколько раз перечитала сухое сообщение, в конце которого Руслан попытался снять напряжение вопросом ?мне взять чипотле на ужин?? На самом деле это было чем-то невероятно странным и неправильным: твой бойфренд арестовывает ещё даже не бывшего мужа, а потом предлагает пообедать как ни в чем не бывало. И она соглашается, хоть это, чёрт возьми, самая большая двуличность, на которую Диана была только способна.Они больше не обсуждали то, почему Игорь был задержан – она несколько раз нажимала на телефоне вызов его номера, но тут же сбрасывала, понимая, что это всё бессмысленно. Что она ему скажет? Должна ли вообще что-то говорить? Эти сомнения заставляли отложить в сторону телефон, а ещё – ничего не спрашивать у Руслана. Всё было слишком неправильно. Слишком по-скотски, хоть, видит бог, она не хотела этого совсем. В ?Agler? крутили ?From Russia with Love?[1], и это было, честно говоря, немного слишком – Диана не понимала, то ли Руслан издевается, то ли действительно не понимает, насколько за это время она была взвинчена. Из головы не лезли мысли о пачке денег в пиджаке Игоря. О том, по какой причине он пропадал по ночам всё это время. О том, что Руслан занимался расследованием убийства. А ещё – о том, по какой причине тогда тот мог Игоря арестовать.Мысли съедали её все эти дни, а переживания достигли своей точки накала в тот момент, когда Клебб выстрелила в Бонда: Диана вздрогнула, прикрыв глаза, а потом резко поднялась.– Ты куда? – чуть взволнованно уточнил Руслан, когда она опрокинула так и не тронутое ведёрко с попкорном на пол.– Я сейчас, – выдохнула Диана, на ощупь пробираясь через пустые ряды – ретро-сеансы никогда не пользовались популярностью, и этот не был исключением.Она быстро вышла из зала, миновав совсем неуместную кофейню в фойе кинотеатра, за стойкой которой дремала девушка, и по лестнице спустилась к уборным. Здание было старым и потрёпанным временем – Диана могла поклясться, что его стены помнят таблички ?colored entrance?[2] и первые чёрно-белые фильмы двадцатых. Мерзкая страничка американской истории, стремящаяся быть забытой и от этого остающаяся такой яркой и запоминающейся.Диана толкнула дверь в туалет и оперлась о раковину, над которой висело зеркало: серое лицо с тёмными кругами под глазами никак не могло принадлежать ей – возможно, какой-то внезапно постаревшей и осунувшейся женщине, но только не ей. Совсем не беспокоясь о макияже, она плеснула немного воды на щёки, а потом открутила вентиль на полную – струя разбивалась о старый чугун, разлетаясь каплями по кафелю и по её юбке, но это ничуть Диану не волновало. Так не могло продолжаться дальше, и, чертыхаясь, она полезла в сумочку, чтобы вытащить свой телефон.

Номер Игоря по-прежнему был на быстром наборе, и Ди, боясь, что снова передумает, нажала на звонок и отложила телефон в сторону. Вода всё текла, гудки шли, а вот тошнота никак не уходила.– Алло? – голос на том конце провода был хриплый, но узнаваемый.Ещё пару секунд Диана медлила, глядя на льющуюся воду, а потом взяла телефон.– Это я, Игорь, – проговорила она, закручивая вентиль.– Знаю, – спокойно ответил Лавров. На фоне у него кто-то говорил – быть может, диктор на телевидение или радио, но ни слова Диана разобрать не могла. – У меня сохранился твой номер.Она замолчала, вслушиваясь в разговоры на заднем плане и звук разбивающихся капель о стенки раковины. Зачем она позвонила?– Зачем ты позвонила? – спросил Игорь. И в этом вопросе не было раздражения или обиды – он спрашивал так, словно хотел действительно узнать.

?Мне взять чипотле на ужин??– Тебя арестовали, – проговорила она по-русски. – Решила узнать, всё ли в порядке.– Откуда ты знаешь? – тут же оживился Игорь. Скрипнула кровать, и кто-то сонно пробормотал ?завязывай болтать?, а потом Лавров явно вышел из комнаты – она слышала шаги. Могла, закрыв глаза, легко представить, как он подтягивает треники и ерошит волосы на ходу, прижимая к уху мобильный и хмурясь. Он не умел разговаривать по телефону, не двигаясь – всегда принимался ходить и что-то делать, раздражая неимоверно. Сейчас это её совсем не раздражало, скорее, казалось забавным и удивительным – она помнила такие мелочи о нём.– Знакомый из полиции, – ответила Ди, неприятно запнувшись на слове ?знакомый?. Ложь во спасение, не так ли?– Я уже дома, – ответил Лавров. – В порядке.Диана осела по стене на пол и принялась царапать уголок на сумочке – искусственная кожа лопнула, оголяя дешёвую начинку, и ей хотелось освободить её от этойлишней оболочки. Кому вообще какое дело, что у неё внутри?– Ты виновен? – спросила она вдруг искренне. И честно дожидалась ответа, пока над головой моргала лампа, а пара девушек, проходя мимо к кабинкам, удивлённо посмотрели на неё.– Диана, – устало протянул Игорь, и это имя, вернее, манера его произнесения, перенесла её снова на пару месяцев назад. Вот такая машина времени – на языке снова горчил херес, а глаза слезились от бессонницы.– Это важно, – выдохнула Ди. – Просто я не хочу думать о том, что всё это время ложь была настолько серьёзной. И, чёрт возьми, я не сужу тебя…– Вот и не надо, – прервал её Лавров. – Ты только за этим позвонила? Чтобы начать выяснять отношения?

– Нет, – выдохнула она, сама не зная, действительно, зачем она набрала его номер. – Разумеется, нет.Девушки, снова бросив на неё изумлённый взгляд, спросили у наверняка кажущейся им странной женщины, сидящей на полу и говорящей на русском, не нужна ли ей помощь, и Диана едва не ответила “да”. Ей была нужна помощь, вот только помочь она могла себе только сама.– Тогда не нужно переживать, – мягко попросил её Лавров. – Ты всё сделала правильно. Я не сразу это понял, но ты оказалась права – мы совсем чужие друг другу.Щёлкнула зажигалка, и Игорь глубоко затянулся, сплёвывая – опять дежавю.– Я и не сомневалась в том, что сделала, – медленно произнесла Диана. – Просто беспокоюсь за тебя. Ты не должен был…Она запнулась, подыскивая нужные слова, но те совершенно не шли в голову.– Да? – подбодрил её Игорь.– Не должен был вообще рисковать собой ради чего бы то ни было, – выдохнула она, улыбаясь. Говорить стало легче, и в это самое мгновение она поняла, что готова не только слушать. Она готова сама открывать свои мысли.– Знаешь, – протянул Лавров задумчиво. – Я понял, что рисковать нужно всем, если знаешь, ради кого.Она улыбнулась, оставляя в покое сумочку и поднялась.– Нашёл кого-то? – проговорила она, и да – ей было любопытно.– Возможно, – честно ответил Лавров.– Это… это хорошо, – искренне сказала Диана, снова глядя в зеркало. Отражение мало изменилось за эти минуты, но её состояние стало совсем другим. – Я рада за тебя.Это не было ложью: она действительно была рада. Бесконечная вереница лет, проносящихся один за другим, наполненная псевдосчастьем, суетой и редкими моментами отдыха. И почему-то так некстати вспомнилось мексиканское побережье, крик чаек и палящее солнце. Лучшее воспоминание в её жизни, как ни крути.– Да… – протянул Игорь. – А ты?Она провела рукой по волосам, пытаясь собраться с мыслями.– Что – я?

– Ты нашла себе кого-то? – уточнил он и снова в динамике послышались голоса: на этот раз детский – какая-то девчонка кричала, что кабельное барахлит.

– Вроде того, – прислушиваясь, ответила Ди. А потом неверяще покачала головой: – Там дети у тебя? Игорь, господи, ты встречаешься с женщиной с детьми?И Диана рассмеялась: легко и искренне, понимая, до чего же этот дерьмовый мир любит хорошую шутку – десять лет она пыталась завести ребёнка, а сейчас её недобывший муж встречается с женщиной, у которой есть дочь. Великолепно.– Не совсем, – ответил Лавров, но по голосу было слышно, что он что-то утаивает. – Это… сложнее, чем ты думаешь.– Я десять лет хотела ребёнка, – сквозь смех проговорила она. – И теперь… чёрт! Это так забавно.Забавным это не было. Не было это на самом деле и смешным, однако смех так и рвался наружу, рикошетя от стен этого туалета, распугивая уходящих с явно закончившегося сеанса посетителей, ломая её изнутри. И Диана с трудом понимала, что действительно с ней, однако боль – та самая, с которой она жила все эти годы, та, которую она так старательно держала под контролем – стала неуправляемой. Как будто и душа её, и тело больше не принадлежали ей.– Диана, – выдохнул Игорь. – Нет никакой женщины, если тебе станет так легче. И, да – я помогаю одному человеку, так что если тебе вдруг позвонят из агентства по правам детей, просто, будь добра, скажи им, что у нас с тобой есть племянники.– Господи, Игорь, – повторила она. – Какой же ты мудак.Ещё никогда она не позволяла себе такое – искренне сказать всё, что думает. Обвинить Лаврова в чём-то – да хоть бы и в своём несчастье – и осмелилась только сейчас. Да и не осмелилась вовсе, а просто поплыла по течению, подчиняясь собственным желаниям. Даже такому низкому: высказать Лаврову всё, что только о нём думает. Что он кусок дерьма, например.– Ты грёбаный уголовник, который, даже не дождавшись развода со мной, взял на себя опекунство? – не веря тому, что говорит, выдохнула Диана.– Ну… – протянул Лавров задумчиво. – Если отбросить шелуху, то как-то да.Диана чертыхнулась. Однако вне зависимости от того, что новости эти должны были заставить её злиться, она внезапно ощутила свободу. Больше не нужно было болтаться в этом подвешенном состоянии, не нужно было ломать голову, как Игорю на пару с ней выпутаться из этого дерьма и что, чёрт подери, делать. Она была свободна. Она стояла в туалете кинотеатра ?Agler?, она была на свидании, и она не должна думать о проблемах своего бывшего мужа.– Ты даже не представляешь, как я рада, что свинтила от тебя до того, как это всё стало приобретать действительно угрожающие масштабы, – проговорила она, наконец отсмеявшись.– О нет, – улыбнулся Игорь. – Представляю.Диана поправила блузку и достала из сумочки помаду, чтобы подкрасить губы. Забавно, что это действительно волновало её больше, чем опекунство Игоря, его перспектива сесть далеко и надолго и фантомные женщины.– Я не буду носить тебе передачки, – поддела она Лаврова, подкрашивая губы. – И пилки в торте передавать не буду.– Ты не готовишь торты, – рассмеялся тот.– И слава Богу, – отозвалась она, улыбаясь.Некоторое время они молчали, и Диана смотрела на своё лицо в зеркале, думая, что Усачев её там давно заждался, что фильм наверняка уже закончился, что пора идти домой… и что она точно, абсолютно уверена в том, чем планирует заниматься дальше. И как жить, собственно.– Я надеюсь, у тебя все проблемы разрешатся, – искренне проговорила она, закрывая сумочку и поправляя юбку – пятна от воды уже успели высохнуть. – И если мне позвонят, я скажу, что у нас есть племянники. Как их там зовут?..– Стас и Юля, – отозвался Игорь.– Их двое? Чёрт подери, Лавров, ты самый поехавший мужчина, которого я встречала в своей жизни, – приподняв брови, сказала Диана.– Ты даже не представляешь, насколько, – согласился Игорь, хрипло смеясь. – Ты даже не представляешь.И они снова помолчали, а Диана думала, что рада, что позвонила ему – это было действительно нужно, чтобы начать мыслить трезво и отбросить все сомнения и домыслы. Ну и узнать, что пора отправлять документы на развод.– Береги себя, – проговорила она напоследок, готовясь выйти.– И ты, Ди, – ответил Игорь и в следующее мгновение повесил трубку.Разговор оставил после себя необъяснимое чувство спокойствия, словно кто-то разом собрал все проблемы Дианы и отправил их на помойку. И от осознания этого становилось действительно легко.Она открыла в браузере сайт с авиабилетами, выбрала дату, ввела номер карты и оплатила билет до Веракруса. В один конец, потому что знала, что уже не вернётся домой. Просто незачем да и не для кого. А потом вышла из туалета, оставляя свои страхи под мигающей лампой, на старом кафеле, в стенах здания, что помнил таблички ?colored entrance? и первые чёрно-белые фильмы двадцатых.– Тебе было нехорошо? – спросил стоящий в фойе Руслан. Он протянул ей бутылку с водой и с беспокойством посмотрел на лицо, пытаясь отыскать признаки болезни, но так и не нашёл.– Я в порядке, – улыбнулась Диана.– Жаль, что ты не досмотрела фильм, – подавая ей руку, чтобы она могла держаться за него, проговорил Руслан. – Лучший из Бондианы.– Да? – рассеянно уточнила она, выходя на парковку и чуть ёжась под порывами ветра. Вывеска кинотеатра сияла огнями, и Руслан вытянул руку, чтобы остановить такси, пока Диана смотрела на закрывающиеся двери, на людей, спешащих на свидания или домой, на машины и на Усачева, который был таким знакомым и таким чужим одновременно.– Знаешь, – проговорил он, оборачиваясь. – Бонд всегда спасает блондинок, а брюнетки в него целятся. Забавное совпадение, правда?– Что? – переспросила она, не совсем понимая, о чём Усачев говорит.– Я про фильм, – пояснил он, открывая заднюю дверцу такси. – Брюнетки в итоге всегда выходят злодейками.– Мне принять это на свой счёт? – спросила Диана.Губы Руслана дрогнули, а бровь чуть изогнулась.– Нет, конечно, нет, – ответил он, садясь рядом с ней. – Это всего лишь шутка.Ответить Диана ему не успела: телефон Руслана зазвонил, и он в извиняющемся жесте приподнял руку, словно бы прося её подождать.– Слушаю, – проговорил он.– Петоски-Отсего, – Диана чуть нагнулась вперёд, чтобы объяснить таксисту адрес. – На углу сто второй.– Что? – резко выдохнул в этот же момент Руслан, и Диана словила его ошеломлённый взгляд. – Сейчас буду.– Что произошло? – спросила она, протягивая руку и сжимая его ладонь.За окном такси мелькали огни Детройта, а из динамиков радио слышался надтреснутый голос Фрэнка Синатры, тоскливо тянущий песню-прощание о своём пути.[3]?Я был собой…?– Ещё одно убийство, – сухо проговорил Руслан. – Мне нужно ехать в офис. Ты ведь доберёшься до дома?Диана ничего не смогла ответить ему.?...Я в жизни снёс немало грозИ был собою...?_______________[1] ?Из России с любовью? – второй из фильмов об агенте 007 Джеймсе Бонде.[2] ?вход для цветных? – во времена сегрегации по цвету кожи владельцы большинства кинотеатров, кафе, магазинов и прочих общественных заведений либо не пускали афроамериканцев вообще, либо делали дополнительный вход для темнокожих граждан.[3] песня Фрэнка Синатры ?My Way?.