Глава двадцать восьмая. Усачев (1/2)
Когда Руслан поступал в полицейскую академию, он знал, что эту профессию едва ли можно назвать безопасной и спокойной. Знал, с кем придётся ему бороться, вот только пятнадцать лет назад мысли эти казались скорее овеянными романтичным ореолом, чем сухими реалиями. Иллюзии развеялись в первый же год его работы “в поле”, когда псих из Ферндейла взял в заложницы пару школьниц и отправлял письма-самолётики из окна высотки. Написаны они были кровью этих школьниц.Руслан помнит, как было дано распоряжение на захват, как сломалась дверь под ногой одного из их парней, как визжала девчонка, к виску которой подставлял дуло тот чернокожий парень. Совсем не нужно напрягать память, чтобы вспомнить, как Руслан, судорожно выдохнув, выстрелил ему в голову. И это не было ловкостью и проявлением героизма – чёрт подери, он рисковал жизнью этой девчонки! Он просто испугался. Он испугался сумасшедшего с пистолетом в руках. Испугался лежащей без движения девчонки лет пятнадцати – у неё на джинсах были капли крови и грязи, а майка порвалась. Вторая стояла, вцепившись в руку психа и рыдала, а тушь размазалась по её щекам, а на указательном пальце правой руки сломался ноготь. Эти мелочи были такими настоящими и в то же время пугающими – он выстрелил, не задумываясь о последствиях, лишь из-за инстинкта самосохранения. На самом деле это был подарок судьбы, то, что он попал в этого психа, что палец у него не дрогнул, что девчонка осталась цела, что всё чудом обошлось. Этот момент – самый пугающий – стал переломным в его жизни. Кто же знал, что в итоге он станет, благодаря своему страху, одним из лучших?..
– Я заказала билет на самолёт, – проговорила Диана как бы между прочим. – Вылет завтра утром, так что я просто думаю поехать в клинику и написать заявление на увольнение…– Что? – не понял Руслан, нервно переворачивая в руке телефон.– Думаешь, не будут держать? – на губах Дианы играла улыбка, а в голосе её слышалось деятельное возбуждение – состояние эйфории, необузданного счастья, способного повернуть все в нужное русло. – И нужно ещё успеть снять наличные в банке. Чёрт, до вылета не так уж и много – хорошо, хоть сумка собрана.Усачев прикрыл ладонью глаза и потёр виски. Происходящее сильно напоминало арт-хаусный фильм с кучей неестественных персонажей. Быть может, даже молчаливый водитель, совершенно индифферентный к происходящему, был тоже чёртиком из табакерки и должен был начать петь или танцевать на крыше своей машины. Руслан бы уже ничему не удивился – совсем.
– Я не понимаю ни слова, Ди, – раздражённо потёр он лоб. – Самолёт?– В Мексику, – кивнула она. – Думаешь, стоит взять с десяток литров воды? Там ведь плохая питьевая вода…Но уловив взгляд Руслана, Диана снова замолчала – к чему вообще было что-то говорить, ведь по сути тема оставалась одна: она улетает, она не хочет оставаться с ним.
– Я бы предложила полететь со мной, – проговорила она уже куда более спокойно. – Но ты не полетишь.– И ты не хочешь предлагать, – задумчиво проговорил Усачев, отворачиваясь к окну.– Не хочу, – легко согласилась Ди, и он был ей благодарен за честность. В конце концов, никто из них ничего не был друг другу должен: они были вместе, они, быть может, любили – уж он-то точно – и теперь всё подошло к концу. Неминуемое ощущение развязки всей истории горчило на языке, вызывая смутную тень страха и нетерпения. Он мог бы по пальцам пересчитать варианты развития событий, но по-прежнему был слеп.А ещё расставание пусть и было ударом, но не таким уж и неожиданным.
– Во сколько самолёт? – спросил он.– Вылет в полдень, – ответила она. – Не нужно провожать.Руслан задумчиво кивнул, снова уставившись в окно. Детройт по-прежнему жил собственной жизнью, мало заботясь о вылетах и прилётах девушек, о смертях, убийствах и парнях, ремонтирующих тачки. Всё это было песчинками, мусором, полиномами времени – разве чьи-то судьбы могли решать жизнь города. Едва ли. Хотя и одушевлять город не имело смысла – он все ещё оставался просто городом, пусть и с длинной историей.
– Я пришлю тебе письмо, когда долечу и устроюсь, – проговорила Ди. Машина остановилась у их – теперь только его – дома, и девушка медлила, явно чувствуя себя неловко из-за того, что, по сути, сбегала. Руслан очень хотел бы верить, что не от него.– Письмо? Не смс? – он выдавил из себя улыбку и постучал пальцами по своему колену.– Не хочу больше банальностей, – кивнула она, наклонилась вперёд и, обдав его лёгким запахом духов, прикоснулась к его губам своими в поцелуе. Невесомое напоминание о прошлом, никакой страсти и уж точно – любви. Последнее ?прощай? перед тем, как исчезнуть навсегда.
– Не обязательно присылать письмо, – проговорил он. – Новая жизнь – новые люди.Диана отстранилась, рассматривая его лицо, а Усачев рассеянно провёл языком по своим губам, собирая вкус её помады.
– Все дело в том, что я хочу прислать, – произнесла она.Он хотел спросить, хотел узнать, почему, да только таксист, грузно развернувшись, кашлянул в кулак и словил его взгляд.
– Вы выходите?– Нет, – кивнул Руслан. – Дама выходит, а я еду в другую часть города.Мужчина отвернулся, а Диана вдруг рассмеялась – такого смеха Руслан у неё ещё не слышал: звонко и легко, словно одним махом она скинула с плеч все терзания и беспокойства, бессонные ночи, расставания, разочарования. Как будто она скинула прошлое.
– До свидания, – он сжал её руку, и Диана открыла дверцу машины.– Прощай. Этот адрес Руслан знал плохо: бывал тут пару раз и то – по воле случая. Собственно, он искренне надеялся, что его следующее появление здесь будет связано с чем-то приятным, но только не с убийством.Дом был оцеплен полицейскими, машины с мигалками освещали ночную улицу, и несколько зевак таращились на копов, не подпускающих их к подъезду квартиры. Руслан же без труда прошёл за оцепление, ловя откровенно ошеломлённые и растерянные взгляды коллег, но сам виду не подавал – он профессионал. Нельзя смешивать личное и работу.
– Рус? – позвал его с верхнего этажа Майкл. Узкая лестница поднималась только на два яруса, и на первом был лишь небольшой холл и, Усачев знал, кухня с кладовкой.