Глава 41. На пепелище. (2/2)
Бенхамин посадил жену в машину, обвел улицу взглядом, пройдясь также и по Хулио, моргнул, отвернулся, сел за руль, и машина отъехала. Тотчас же двери здания распахнулись снова, и из них выпорхнула довольная парочка – брат Бенхамина Хуан Пабло с хрупкой брюнеткой, своей женой. Смеясь и перебивая друг друга, они перешли через улицу и прошли совсем рядом, за машиной, которая стояла позади мотоцикла.
Хулио трясло. Сердце колотилось так, будто готовилось к Большому взрыву.- Он все равно долго не выдержит, - устало сказал Дамиано.
- Вот только не надо делать хорошую мину при плохой игре! Я беру такси и еду в аэропорт.
- С ума сошел в таком состоянии?! Мы о чем договаривались?! Что если ничего не получится, ты поедешь к Хулии и поспишь. Так что надевай шлем обратно, и я тебя везу.Хулио только рукой махнул. Ему уже действительно было все равно. Не считая, конечно, того, что он чувствовал себя оплеванным. И ему бы очень не хотелось сейчас смотреть кому-либо в глаза.Он был благодарен Хулии за то, что она не сказала ни слова по поводу его неудачи. Молча провела в кухню и приготовила успокоительный чай. Потом проводила в комнату. Он сел на кровать – постельное белье темно-зеленого цвета с бордовыми вишнями, - думая, что последний, кто спал здесь, был Бенхамин.
--------------------------Хулио выложил мобильник на ночной столик, разделся и нырнул под одеяло. И минут через десять уже заснул – под монотонное бормотание голосов в соседней комнате.
Во сне он летел над тем самым маленьким городком, потом что-то привлекло его внимание и заставило снизиться. Он не понимал, что именно, и пытался снова взлететь, но никак не получалось. Как будто кто-то держал его за ноги и приматывал, приматывал веревками к земле.
Потом мимо пробежал парень из техперсонала, Хулио помнил его по съемкам Farsantes. Парень кричал: ?Пожар! Смотри, где пожар!? Хулио обнаружил, что его веревки свободно удлиняются, и пошел за ним, замедляя шаг, боясь увидеть. А потом груда догорающих декораций оказалась прямо перед ним. Почерневшие, готовые вот-вот обрушиться, балки каркаса, обугленные канаты. Уцелевший кусок серебристо-сиреневого занавеса, прижатый тяжелым столом и хлопающий, словно парус, при каждом порыве ветра.
С той стороны пожарища стоял Бенхамин. С пренебрежением на лице он шевелил золу носком дорогой туфли.
Хулио знал, что ему сейчас нельзя разговаривать с ним. Потому что если он сделает это, тогда все обрушится окончательно. Тогда останется только войти на пепелище, разворошить угли, растревожить пламя и сжечь себя в нем, словно на погребальном костре.
- Хулио, не надо! – сказала за его спиной Марго, с отчаянием и досадой.
Но он, конечно, не выдержал и все-таки окликнул. Против мальчишки он никогда не мог устоять.
Бенхамин с удивлением поднял голову.
- Я не смог, - сказал он с выражением ?Неужели ты на что-то рассчитывал??. И добавил: - И не захотел.
И тогда балки действительно обрушились. Ослепленный пеплом, засыпавшим глаза, Хулио упал на колени, зарываясь руками в нестерпимо жгущую золу, не в силах сдержать рыдания, убивающие его изнутри. И он рыдал и рыдал, пока не догорела вся улица, пока перед ним не осталось только поле, белое и ровное, полное припорошенных снегом черных костей.
И это поле было совершенно пустое, никто больше не держал его, Хулио, за ноги, и над головой не было даже проводов, в которых можно было запутаться. Но отчего-то он знал, что дело не в том, что что-то помешает ему лететь, а в том, что вместе с декорациями выгорела сама потребность летать. Часть его души осталась погребенной в снегу навсегда, и он приговорен навечно к тому, чтобы чувствовать это погребальное пепелище повсюду – за спиной и внутри. И он шел и плакал, и шел, пока белым не сделалось совершенно все вокруг и пока его окончательно не поглотила темнота.
Проснувшись, Хулио несколько мгновений просто лежал, пытаясь прийти в себя. В комнате был полный мрак, но ему и не нужно было смотреть, он прекрасно помнил, где находился. Воспоминание о сне отдавалось внутри такой болью, словно кто-то пытался пропихнуть сквозь него порядочный кусок наждачной бумаги. Нет, надо поскорее собираться и ехать в аэропорт. Возможно, ему удастся попасть на один из ночных рейсов, и тогда он будет дома к утру.
Хулио потянулся, отводя левую руку назад, и чуть не вскрикнул - на другой половине кровати кто-то был. Теперь Хулио явно различал мерное дыхание спящего за своей спиной. Он нашарил мобильник и, подсвечивая, попытался рассмотреть гостя. И охнул, не веря своим глазам. На кровати, в той самой одежде, в которой был на регистрации, прикрыв лицо рукой, спал Бенхамин.