Глава 28. Так больше нельзя. (2/2)

Как же хотелось слышать, видеть его, не говоря уже о том, чтобы прикасаться. После слов Марго, да и всего того, что говорил сам Бенхамин, те съемки, которые все еще оставались худшим воспоминанием Хулио, связанным с работой, точнее, чередой худших воспоминаний, казались теперь также бесконечной чередой упущенных возможностей. Он задумался, действительно ли было возможно что-то между ними тогда. Если бы он заметил, что это взаимно? Но Бенхамин разводится только сейчас, сейчас в этом не было бы непорядочности, нечестности. Нечестность – то, что всегда беспокоило его в отношениях с Хустино…

Что если бы тогда он позволил себе чуть больше?

Даже на секунду представив это, он вдруг почувствовал, что это действительно было возможно. Не просто возможно, а… Он редко чувствовал такую уверенность, как сейчас, относительно отношений и никогда не мог объяснить, откуда она.

?Ну, мы пережили это?.?Пережили?.?Эй, да ладно тебе, я что, так ужасно целуюсь???Тебе не кажется, что это не те обстоятельства, при которых я мог бы это оценить??.

Может, из таких вот моментов, которые он бережно складывал в копилку памяти, но никогда не рассматривал всерьез? Точнее, никогда не рассматривал с точки зрения того, что он мог нравиться Бенхамину.При мысли о ?нравиться? все внутренности Хулио сделали отчаянный кувырок. Ведь казалось же, что что-то такое стало создаваться между ними теперь… И он рискнул и ошибся. Впрочем, это даже не из категории риска, а просто – теперь он понимал, что если оно приходит, то как ни запрещай себе, как ни контролируй, есть моменты, в которые ты просто не можешь поступить иначе, чем поступаешь. Даже если после этого грядет расплата… И жалеть об этом невозможно, нельзя.

Но неужели показалось? Факты говорят, что да. Начнется лето, и тот будет целоваться на пляже с новой красоткой.

А ведь разве не этого он хотел? Разве не гордился, что никогда не скучает по человеку, только по самому чувству влюбленности? Разве не об этом, упиваясь своей самодостаточностью, говорил, врал журналистам, а в итоге - самому себе? Нуждаться в ком-то – это ведь так постыдно. Это делает тебя слабым.

А он нуждается.

Очень.Очень.Но ведь было же, было же это между ними?

?То, что я испытывал что-то к тебе и не мог это сдержать…??Зачем тогда ты позвал меня на встречу? Время убить? Зачем тогда разговаривал со мной так??

?…я скучал по тебе все эти три года. Очень?.?Повтори еще раз?.?Мне хотелось стать для тебя значимым… А теперь эта возможность упущена?.И особенно вот это – ?Я даже боюсь думать, чего я хочу?.Память вновь и вновь пролистывала эти моменты, и чем дальше, тем больше все это казалось реальностью.Но может, он пытается удержаться над пропастью на ржавом гвозде и выдает желаемое за действительное? При расставании с иллюзиями ум бывает удивительно настойчивым…Порыв ветра неприятно ударил в лицо. Хулио поежился, поплотнее запахивая куртку, встал, отошел подальше от набережной и достал телефон. Фернандо явно обрадовался его звонку. Впрочем, тот радовался почти всегда.

На этот раз Хулио минут пять ходил вокруг да около, не зная с чего начать, пока Фернандо не спросил его в лоб:- У тебя ведь есть какое-то дело ко мне?

Но даже это не то чтобы помогло.- Твой друг Бенхамин… он звонил мне, сказал, что разводится, что ему плохо, что ему нужно поговорить со мной, но я не смог в тот момент. А потом он вдруг перестал брать трубку, - Хулио был омерзителен сам себе.

- А, ясно, - сказал Фернандо. – Я не удивлюсь, если он вообще сейчас не будет разговаривать. Как я понимаю, все его друзья в шоке от того, что он бросает Каролину, и на ее стороне.

Хулио почувствовал, как внутри все сжимается:

- Ему плохо?

- А как ты думаешь? Он за детей жизнь готов отдать, и вдруг сам уходит от них. И на первый взгляд нипочему, от прихоти, даже не в новые отношения, а просто так.- Не в новые отношения? А женщина, с которой он сейчас?

- Женщина? А, это, наверное, Хулия. Она мне говорила, что какой-то придурок сфотографировал их и выложил фотографии в сеть.

Фернандо замолчал, явно не собираясь продолжать, и Хулио заставил себя спросить:

- Кто она?

Фернандо ответил не сразу, и эти несколько секунд задержки показались длиною в день:- Хулия - его терапевт. Они вместе снимают квартиру. Между ними ничего нет, она только что начала встречаться с другим парнем, Дамиано Кассани, он тоже терапевт.

Выдохнуть Хулио не успел.

- Он тебе очень нравится, да? – спросил Фернандо.Хулио замер. Не то чтобы это было совсем неожиданно, он подозревал, что Фернандо о чем-то догадывался тогда, двадцать лет назад, но все же…- Я тебя спрашиваю потому, что, возможно, если ты скажешь ?да?, у меня есть информация, которая тебе пригодится. А если ?нет?, то она для тебя бесполезна.

- Да, - выдохнул Хулио, сотрясаясь всем телом. Ноги не держали. Он подошел к ближайшему подъезду и прислонился к стене.- Несколько недель назад Хулия спрашивала меня, могли ли быть у тебя отношения с мужчинами. Не думаю, что она бы стала спрашивать это просто так. Мне кажется, это было нужно узнать Бенхамину.Хулио сполз по стене, опускаясь на корточки:

- И… что ты сказал?- Сказал, что да, были.

Хулио выключил телефон и закрыл лицо руками. Посидел так минут пять, пока неприятные ощущения в ногах не стали совсем уж невыносимыми, поднялся, включил телефон и перезвонил.- Извини, - сказал он.- Нет, я понимаю. Мне бы тоже было неприятно, если бы друг звонил всем про мою сексуальную ориентацию. Прости. Мне жаль, что так вышло. Но, может быть, меня немного оправдает то, что я знаю Хулию очень хорошо и что я верю, что она никогда бы не использовала подобную информацию тебе во вред.

- А, все это неважно.- Хочешь, я попробую выяснить у нее, почему Бенхамин молчит?- Нет. Неважно. Все неважно. Потом. Потом.Он оборвал разговор. Домой. Ему надо добраться домой. Дома он обнимет собак и решит, что делать.

Потому что надо же что-то делать.

Потому что так - уже больше нельзя.