Глава 25. Весна. (1/2)

- Ты влюбился, Хулио, вот что! Сильно влюбился.Он усмехнулся:

- Это все равно бесполезно.- Он женат? – Марго попыталась приподняться на локте, но у нее не получилось. Она не жаловалась, но он видел, что ей было больно. Очень больно. Волосы были убраны назад, под косынку (Марго не хотела, чтобы видели, что они грязные), из-под которой не выбивалось ни одной золотистой кудряшки. Оттого лицо казалось узким, а лоб слишком большим. Кожа будто высохла и истончилась, и еще больше побелела. Хулио знал теперь, что опухоль действительно доброкачественная и что с этой стороны опасности никакой, но операцию Марго перенесла плохо. Сердце сжималось, он сам не знал, от чего – может быть, от жалости, а может, от предчувствия беды. Марго понизила голос до шепота: – Женат, да?

- Почему именно ?он??- Мне всегда казалось, что у тебя больше склонность к мужчинам, чем к женщинам.- Тебе казалось.- И все-таки ?он?, - Марго улыбнулась, довольная открытием, ее рука в его руке чуть дрогнула. – Как хорошо, что ты пришел, Хулио. Как хорошо, что ты пришел. Если все закончится нормально, я уеду к Ане в Мар-дель-Плата.

- Она тебя ждет? – это вырвалось невольно. Разумеется, он не хотел сейчас говорить обидного, но отношение дочери к Марго оставляло желать лучшего. Марго только скривила губы.- Ай, дорогой, за мои деньги она меня оближет с головы до ног. У нее сейчас нет работы. Может быть, я когда-нибудь и вернусь. Хотелось бы, конечно, чтобы ты ко мне приехал хоть пару раз, но я ведь тебя знаю. Ты не приедешь.- Приеду, - пообещал Хулио.

Марго засмеялась:

- Когда ты так говоришь, мне хочется поверить. Ты заставляешь меня чувствовать себя лучше. Так кто он, твой красавчик, дорогой?- Ты сама сказала, что он женат. Счастливо женат. Так что эта тема закрыта раз и навсегда.

Марго вздохнула:

– Даже не знаю, огорчаться или радоваться. Я думала, после Хустино это никогда с тобой не случится.Как? Каким образом она понимала это?

- Но тебе ведь всегда нравилось состояние влюбленности. Как ты там говорил? Что необязательно, чтобы человек был рядом. Достаточно испытывать чувство.- Марго…Она прикрыла глаза:- Тебе хочется видеть его, Хулио, каждую минуту. Вчера, когда ты сидел здесь, я не могла говорить с тобой, но я видела, как ты каждые пять минут смотришь на телефон. И сейчас ты дергаешься, ожидая сообщения, твоя рука то и дело тянется к карману, хотя будет сигнал. Но ты не можешь дождаться сигнала.

- Из тебя получился бы хороший следователь.- Да, я когда-то хотела им стать. Не знал, да? Иди-ка ты домой, Хулио, а? И не приходи пару дней. Я же знаю график твоих съемок и знаю, как тебе тяжело время находить. Иди-ка домой…

Домой. На несколько секунд он прислонился к стене в коридоре. Стена была холодной, как будто впитала все самое неприятное, что было связано с больницей. Чужие страхи, боль потери.

Иди-ка домой. Анда а ту каса.Это было знаковой фразой Farsantes – Гильермо все время отправлял Педро домой. И теперь вот Марго возвращает это ему. А он до сих пор не может выбрать цвет…Анда а ту каса. Как там выразилась Марго? Страдающий еврейский мальчик. Да, кажется, так.

И Марго уедет. Он представил дом без нее. В последние недели они виделись редко, но то, что ее не будет совсем… Не будет песенок и пирогов, и смеха, когда она играет с собаками, и просто этого чувства – что кто-то есть. И что есть кто-то, кто знает тебя. Знает лучше всех. Для того чтобы мгновенно понять, какое у тебя настроение, плохое или хорошее. И не суетиться вокруг тебя, если оно плохое.

Он вышел на улицу, вдыхая сухой, летний воздух. Ветер гнал вдоль дороги клубы пыльного мусора. Весна. Точно. Самое время, чтобы в очередной раз безответно влюбиться. Безответно - потому что иначе может ли быть? И хотел бы он, чтоб было иначе?Что же у Бенхамина за цвет? Ведь не просто серебристый. В него, причем безо всякого перехода, вклинивался другой – и тут опять не получалось определиться – между бистром и английской красной. Кроме того, непонятно было, какой формы этот клин. Или, может быть, цвет тот же, что и у глаз?

Почему одних рисовать проще, чем других? Про одних, кажется, ты знаешь все, даже если ничего не знаешь? Может быть, нет потребности знать больше?

Он дошел до набережной и положил руки на перила, разглядывая мутную гладь канала. Но с Хустино он общался больше года, и это не помогло ему понять все цвета. Теперь, когда он узнал историю Серрана, в сплетение знакомых линий вплеталась еще одна ветка, нечто, обозначенное контуром, нарисованным карандашом.

Бенхамин… он вдруг подумал, что не знает его совсем. Нет, разумеется, кое-что он знал. Упорный, хорошо умеющий работать на публику противоречивый мальчик. Ответственный. Под пятой у жены. Счастливый отец, с удовольствием выполняющий родительские обязанности. Талантливый, но ничего выдающегося. Возможно, потенциал есть – смог же он раскрыться, вырасти в роли Педро, но, возможно, то уже потолок. Меньше других возражал, когда ему давали советы по роли. Хотя это не значило, что не был недоволен.

А еще – в мальчишке было столько жизни, веселья, столько очарования молодости и веры в то, что все будет хорошо… Они словно во всем противоречили друг другу. Может быть, причина как раз в этом? Он потянулся к юному телу, они играли в любовь и не доиграли. И это все надо закончить. Он нарисует и закончит. И это будет очень хороший конец.