Образ отражения. (1/1)

Вернулся Лёд ближе к четырем часам вечера. Марат в этот момент последний раз проигрывал всю композицию. - Неплохо получается, – сказал Лёд, заходя в комнату, - Думаю, сегодня всё сложится как нельзя лучше. Я всё обговорил с ребятами, и мы уменьшили силу музыки. - Да? Насколько? – поинтересовался Марат, не переставая играть. Пальцы уже сами бегали по струнам, почти не завися от сознания. Впрочем, Ветров сам не помнил, сколько раз отыграл эту песню. Каждый звук, каждая пауза отпечатались в его памяти, как в мокрой глине. - На половину. Марат взял последнюю ноту, и отложил гитару: - Прекрасно. Теперь я спокоен. - Я рад, – хмыкнул Лёд, – Не расслабляйся, Ветер. Собирайся и пошли. - Куда это? – зевнул Ветров. Он-то надеялся вздремнуть часок перед ответственным событием. - Как куда? Сейчас встречаемся с нашими, и едем к клубу. У нас выступление в семь. Нужно ещё успеть подобрать сценические костюмы и загримироваться. Маскарад, чтоб его... – ответил Лунковский, выходя из комнаты, и Марат подумал, что в кои-то веки согласен со словами соседа по квартире. Быстро одевшись, они вышли из квартиры, подъезда, и дойдя до автобусной остановки, увидели остальных членов группы, и вместе с ними какую-то черноволосую смуглую женщину лет сорока. - Здорово, – сказал Сергей, обменявшись с каждым из парней рукопожатием, – Вы вовремя. Это Елена – моя тётя. Она работает в театре костюмером. Ограбим её на этот раз, – он засмеялся, а его родственница улыбнулась, и поздоровалась с Маратом и Русланом. Вскоре подошел нужный им автобус, и они все, погрузившись в него, через полчаса уже были возле театра N. - Сейчас мы подберем вам всё, что нужно. У нас огромный склад, девать некуда все тряпки, – сказала она, ведя юношей по какому-то полутемному коридору, вдоль стен которого располагалось множество дверей – гримерки. - Ждите здесь, – сказала Елена, и скрылась за одной из них. Прошло минуты две, и она вновь появилась, но уже с четырьмя новыми девушками. - На всех вас у меня времени не хватит, но девчонки вызвались помочь, так что рассортировывайтесь, и марш на склад, – распорядилась она, – А лидера вашей группы я беру на себя, – она очаровательно улыбнулась Льду, и Марата аж покоробило: «Любят же женщины смазливеньких красавчиков», - он фыркнул, и направился за светловолосой костюмершей вместе с остальными членами группы на склад. Лёд же и тетя Сергея ушли в другую сторону. Сколько времени прошло, пока Марату молоденькая костюмерша подбирала сценическую одежду, и, отведя в одну из гримерок, накладывала грим, он не знал. Все часы и минуты слились для него в одну сплошную массу, словно он спал. Когда Ветров посмотрел на себя в зеркало, то обнаружил, что его превратили во что-то среднее между готом и панком: глаза были подведены черным карандашом, с лица при помощи грима убрали все болезненные тени от недосыпа, сделав цвет кожи идеальным. Обработанные моделирующим воском, волосы лежали небрежными, якобы влажными вихрами. Марат перевел взгляд на свою одежду: черный длинный плащ из кожи («Девственниц» - насмешливо добавил про себя он) без рукавов, со специальной иллюзией, словно рукава у него грубо оторвали; под плащом его чёрные джинсы с тяжеловесным ремнем с металлическими заклепками и белая майка без рукавов. На шее тесно прилегающая цепочка средней толщины в виде переплетений колючей проволоки и мелких цветков розы. Это украшение ему сегодня дал Лед. - «Держи. Я даю тебе это, но с возвратом». - «Почему?». - «Потому что когда-то я подарил его ей». Как Ветров понял, «ей» - это значит Майе. Когда Лёд говорил о своей сестре, интонации его голоса приобретали какой-то особый оттенок. Так было и в этот раз. Хотя, украшение было мужское. Вряд ли Майя его носила на шее. Марат поднял бровь, глядя на свое отражение. - Ну как? Тебе нравится? – спросила гримерша. - Да, – ответил он, хотя понял, что сказал не совсем правду. Марат сам не был уверен, что ему нравится нынешний образ. Просто никогда так не одевался, хотя, в этой одежде он выглядел куда интереснее, чем обычно. - Ну вот и прекрасно! – обрадовалась та, – Мне тоже нравится. Ты выглядишь очень круто! Спасибо, что у нас периодически проходят всякие модерновые постановки, иначе бы вряд ли мы смогли найти такие костюмы. - Спасибо, – буркнул Ветров, беря футляр с гитарой, – Ты хорошо постаралась... Наверное, пора идти? – ему не терпелось уже вдохнуть чистого воздуха, поскольку в маленькой гримерке стояла невероятная духота. Костюмерша (а её звали Алёна) посмотрела на наручные часики, и кивнула: - Да, пожалуй. Мы уже опаздываем на минуту. - Ну, пошли тогда, – бросил Марат, и они, выйдя из гримерки, направились к выходу из коридоров, где они условились встретиться. Там уже были все, кроме Льда. - О, тебя не узнать! Прям не мужик, а роковая конфетка, – хохотнул Сергей, который, впрочем, сам изменился ничуть не меньше. Чего стоил один его вампирский грим. - Цыц, нечистые. Сами-то хороши, – парировал Марат, изучая согруппников, – А Лёд где? - Без понятия. Очень возможно, что Елена его съела, – ответил за Днепрова Андрей, который, зевая, привалился к стене, – Хотя, обещали быть через пять минут. Смс присылали. - Угум, – промычал Марат и отошел к окну, за которым, тускло белея в темноте зимнего вечера, тихо падал снег. Ветров, как загипнотизированный, пялился на кружащиеся снежинки, пока не услышал возглас кого-то из парней. - Нихрена себе! Марат вздрогнул от неожиданности: - Чего орешь? – недовольно бросил он, и повернувшись, понял, что вызвало такую реакцию у остальных. Льда он почти не узнал, если бы не холодные, пронзительно-голубые глаза. Точнее, с трудом бы узнал в нем парня. У Лунковского были длинные, спускающиеся до середины спины платиновые прямые волосы. Разумеется, парик, но смотревшийся довольно натурально. На лице, однако, грима почти не было, кроме подведённых чёрным глаз и накрашенных фиолетовой помадой губ. Тонкие, бесконечно изящные черты лица, обрамленные прямыми локонами. У Марата болезненно заныло сердце, словно одним ударом вскрыли старую рану. Так оно и было - теперь Ветров почти не мог отличить брата от сестры, если бы ни разное телосложение: плечи шире бедер и более грубые очертания рук Льда. Сценический костюм Руслана тоже отличался от костюмов остальных членов группы: странная белая рубашка с длинными, как у плаща полами, разрезанными у пояса основаниями так, что казалось, что полы – это свисающие широкие полосы. Черные джинсы. На талии рубашку перетягивал широкий кожаный черный ремень, с отделкой из металлических цепей. Ворот у рубашки тоже был необычный: высокий, закрывающий почти всю шею, со множеством сложных декоративных складок. Странное чувство складывалось от этого образа: неуловимое сочетание изящества готики и тяжести металла делало Льда каким-то бесполым на манер конфетных вампиров. Но, тем не менее, это выглядело красиво и определенно было удачным вариантом. - Я вижу, все в сборе. – проговорил Лёд, и Ветров понял, что наконец-то может нормально двигаться. Он до сих пор находился в лёгком шоке, будучи не в силах оторвать взгляда от изменившегося Лунковского. - Угу. Ну ты вообще... Ну чисто девчонка! – выдохнул Сергей. Лёд недобро вздернул тонкую бровь вверх: - Да неужели? - А неплохо я передала контраст! – вдруг вмешалась Елена, – Моя задумка сработала. Выделили солиста и одновременно создали четкий стиль каждого члена группы из аккомпанемента. Прелесть! Ребятки, вы красавцы! – она прямо-таки светилась от самодовольства. - Спасибо, тёть Лен, - лучезарно улыбнулся ей Днепров. - Ты к нам на днях забегай, а то моя Маринка про тебя всё спрашивала и спрашивала... - А... Ага, спасибо! – протянул Сергей с лёгким нажимом, тонко намекая парням, что пора валить, пока его насильно не женили. «Все-таки, шмотками я явно не болею. Впрочем, скорее всего, как и остальные...», - с усмешкой подумал Марат, смотря на одногруппников, которые явно чувствовали себя во всей этой упряжи, как носороги на протезах. Поблагодарив гримерш, они направились в раздевалку, где им пришлось по правилам театра оставить верхнюю одежду. Марат заметил, что Сергей как-то странно смотрит на Льда, и, пихнув его локтем в бок, проворчал: - Кончай пялиться, изврат. - А ты чего, ревнуешь? – хохотнул тот, и подмигнув, отвел взгляд. Ветров резко выдохнул, подтянув на плече ремень футляра гитары. На секунду он и впрямь почувствовал легкую ревность. «Так, это что ещё за новости. Ты нормальный или как?!», - одёрнул он себя, приводя свой разум в нормальное состояние и очищая от всех сомнений. У них через полчаса выступление, и нужно иметь холодную голову. Но всё-таки, он не мог до конца выкинуть из головы образ отражения Льда.