Глава 46. На дне бутылки, или Воины (1/2)
We are the warriors that built this townМы — воины, что построили этот городFrom dust.Из пыли.Imagine Dragons- WarriorsЗа дверью шумят басы и баритон настойчиво просит нигера-бро беречь свою задницу. Грохочущий на весь таунхаус хип-хоп слышен даже на первом этаже, и мне остается только недоумевать, почему соседи Ковальски все ещё не вызвали полицию. Оправдывать их в данном случае может только бесконечная любовь к музыке или врождённая глухота. Я жму на кнопку звонка, питая нелепую надежду, что цивилизованно-интеллигентный сигнал домофона сумеет прорваться через какофонию звуков смешивающуюся с отборным матом.
Раздобыть домашний адрес сценариста оказалось нетрудно. Мне понадобилось всего лишь два телефонных звонка и одна наспех сочинённая посредственная история. На то, чтобы собраться с силами, ушёл ещё день, полный мыслей о том, что же мне ему сказать. Что чувствую себя виноватой? Что понимаю его разочарование? Что его манера повествования не подходит среднестатистическому платежеспособному читателю? Что в последнее время задумалась о том, что абсолютно ничего из себя не представляю? Плечо оттягивает сумка с его рукописью и часами, а голову – путаница из слов.
Массивная белая дверь, отгораживающая меня от цели визита, выглядит девственно чистой и никак не вяжется с Дэни Ковальски. Пожалуй, ему бы больше подошло жилье где-нибудь в старых доках, переоборудованное из склада или бывших цехов, с брутальной кирпичной кладкой, окнами во всю стену и высоким потолоком, но нет – он живет в новеньком микрорайоне недалеко от метро в одном из нескольких десятков аккуратненьких светлых домов с красной черепицей на крыше и парковочным местом под окном. Здесь много молодежи, работающей в сфере IT, клочки земли перед домом заняты либо машинами, либо зеленеющими палисадниками и воздух заряжен надеждой на лучшее будущее. Для большинства местных это первое собственное жилье, купленное в кредит, - свидетельство относительной финансовой стабильности и карьерных перспектив.
Мужской голос за дверью сменяется женским. Задумавшись, я не успеваю нажать на дверной звонок в паузе между треками. И ведь даже не знаю, живёт он один или с кем-то. Хотя вряд ли у него есть девушка, она бы речитатива Никки Минаж громкостью в сто децибел не выдержала. А что если ему стало плохо? Вдруг у него проблемы с сердцем или астма? Не убирая пальца со звонка, молочу в дверь кулаком, и вся затея уже кажется мне бессмысленной. Может он просто не хочет меня видеть и потому не открывает? Но в секунду, когда это, самое простое, объяснение приходит мне в голову, дверь, наконец, распахивается. На пороге появляется мрачный тип, в котором с трудом угадываются черты Дэни Ковальски. Выглядит он не лучше бродяги с улицы, которого кто-то пустил в дом переночевать. Лицо его отекло, глаза похожи на два огромных красно-лиловых синяка, а то, что неделю назад было щетиной, превратилось в торчащую пучками бороду, в которой застряли остатки, надеюсь, еды. Одежда, которую он не менял с нашей прошлой встречи, выглядит сильно помятой и местами покрыта островками пятен. На левой ноге только один носок, правая – так и осталась босой.
- Что… ик… тебе нужно, Аберкорн? – обдаёт меня смесью сигаретного дыма, алкоголя и пота.
Дэни морщится, и, не дожидаясь ответа, хлопает дверью. Надеюсь, он там один, надеюсь, компанию в этом загуле ему составил только алкоголь. Вхожу без разрешения, и тут же натыкаюсь на сваленные у порога пивные бутылки. В воздухе витают запахи грязных пепельниц, перегара и немытого тела. Ламинат под ногами гулко отзывается на каждый шаг, дверь в кладовую распахнута настежь, открывая взгляду беспорядочно валяющуюся обувь, куртки и опрокинутую сушилку для белья. Узкий коридор упирается в гостиную, совмещенную с кухней, и сворачивает влево, к спальне с разобранной кроватью и ванной комнате. Пол устлан следами разгульной жизни. Некогда светло-бежевый ковролин местами разодран, местами покрыт подсохшими бледно-жёлтыми пятнами, от которых я пытаюсь держаться как можно дальше. Повсюду валяются обрывки бумаги, остатки еды и бутылки. Я выключаю музыку и обнаруживаю свою присутствие.
- Аберкорн? Что ты здесь делаешь? – заплетающимся языком вопрошает сценарист, прикуривая сигарету. Зажигалка в его руках ходит ходуном, и пламени никак не удается коснуться табака.
- Я волновалась за тебя.- Волновалась? С чего это?
От смешения удушливых запахов к горлу подкатывает тошнота, приходится пробраться к окну и толкнуть раму. Внешний мир выглядит идиллически спокойным и ухоженным. Несколько рядов точно таких же домов, шум метро и опушка парка вдалеке. Заглянувший в комнату ветерок чуть разбавляет витающие запахи, и я могу дышать без рвотных позывов.- Мы не договорили.
- Аххаа, - отзывается тот и заходится кашлем от сигаретного дыма.
- Я принесла рукопись. И ты забыл часы.- Рукопись? Да кому она нужна, эта рукопись? Задницу только подтереть!- Я так не думаю.- Да всем плевать, что ты там думаешь! Ты даже не представляешь, насколько всем плевать. Даже Кэйти, ты мясо, Аберкорн, мясо.
- Дэни, я не хочу ссориться. Я пришла, чтобы вернуть тебе твои вещи и сказать… точнее, предложить… тебе поработать над твоим романом вместе. Со сценарием у нас вроде вышло неплохо, может, стоит попробовать и здесь?Ковальски стряхивает пепел прямо на пол.
- Возьми пепельницу.- И без неё хорошо. Поработать над книгой вместе? Ты думаешь, что всё так просто, да? Сел и пиши, а потом оп – и книга с тиражом полмиллиона?