Глава 27. Призраки, или Кристально чиста (1/2)
The meaning you will give your life isСмысл, который ты вложишь в свою жизнь,Up to youТы выбираешь сама,No safety guaranteedВ ней нет никаких гарантий,But it will be amazing.Но она будет удивительна.Poets Of The Fall- Crystalline- Позволь мне стать твоим призраком.
Я невольно поддаюсь вперед.- Кем?- Призраком, - повторяет Ковальски, глядя мне в глаза, замечает, что понятнее не стало и поясняет: – Я прошу тебя выдать мою книгу за твою.
Откидываюсь на спинку стула, все еще не понимая, что происходит. Где-то на кухне гремят приборы, официанты кружат вокруг с полными посуды подносами, замираю только я.
- Пойми, я не хочу вдаваться в подробности, но меня не опубликуют. Да что там… меня на порог ?Рэндоус и Бэдфорд? не пустят. Эшли, поверь, я не преувеличиваю, - пылко заверяет меня сценарист. - У меня чудовищно плохие отношения с издательским бизнесом. Если где-нибудь в мире есть черный список авторов, которых не стоит публиковать ни при каких условиях, то я в нем значусь под номером один. Я уже это проходил. Все перепробовал. Знаешь, сколько раз мне отказывали? Я не хочу еще одного ?нет?. Без объяснения причин – просто ?нет?. Я уже не понимаю, куда двигаться дальше. Очередная экранизация и переписывание чужих диалогов? С меня хватит, - поднимает руки сценарист, показывая, что сдается. – Это отличная работа, но нет развития. Вообще никакого. Я стою на месте, раз за разом шлифуя чужих героев, для фильмов, в которых мое имя мелькнет в конце титров на четверть секунды.Что ж, тщеславие- это мне знакомо. Жажда признания – тоже.
-Хочешь сказать, что тебе отказывают, потому что ты – это ты?- Да, - уверенно отвечает Дэни. – Так ты мне поможешь? – с надеждой в голосе уточняет он.- Постой, может быть не надо так усложнять? Почему бы не отправить рукопись под чужим именем? Не под моим, просто под выдуманным. Ники сейчас обычное дело. Или опубликоваться в Интернете? Это еще проще, а люди – они обязательно это оценят. Твой читатель непременно найдется, и когда работа станет популярной, издательство само к тебе придет, - убеждаю я его, отлично понимая, что мой собственный пример уникален и вряд ли ему точно так же повезет. – Не торопись, подумай. Издание твоего романа под моим именем вряд ли станет большей наградой, чем упоминание в конце титров, которые никто никогда не смотрит.Дэни качает головой, мой ответ его не устраивает. В его голове наверняка картинка уже сложилась, я не отказываю и не соглашаюсь, чем порчу всю задумку, но выбор у него небольшой. С одной стороны, давать свое имя чужой работе – абсурд, с другой – всем нужна надежда на успех. Пусть и призрачная.
-Ты хоть представляешь, сколько рукописей приходит в издательство ежедневно? Сотни. Первая пара страниц – это все, что светит безликому автору. Мне не нужна публикация как таковая. Я просто хочу, чтобы ты отнесла книгу и выслушала вердикт: в печать или в мусорное ведро.
Уже лучше. Отдать книгу Кэт, а еще лучше Дэвиду и выпустить её под своим именем – разные вещи.
- Ладно, - сжаливаюсь я. - Давай поступим так. Я подумаю над твоим предложением. Обещать ничего не могу, но и ?нет? тебе не говорю. Все это очень странно, мне нужно время подумать.
Ковальски приободряется и кивает. Кажется, я опять ввязываюсь в какую-то авантюру.
***Книга лежала в его сумке. Дорогое издание в твердой матовой красно-белой обложке с именем Эшли Аберкорн перед названием. Бенедикт заказал ее по интернету и, вскрыв обертку из крафт-бумаги два дня назад, так и не решил, когда же будет готов заглянуть в мир книжного Александра Лондондерри, и, не задумываясь, сунул на дно объемной сумки. Обладая немалым опытом погружения в судьбы известнейших и достойнейших из людей разных эпох, переживая их невзгоды, взлёты и падения, моментальную эврику и высшую драму, влиться, как оказалось, в собственную жизнь, которую он вдруг разделил с кем-то другим, было странно. Играя больше десятка лет на сцене и в кино, на телевидении и в театре, на радио, чувствуя, реализуя, подражая, имитируя, превращаясь, столкнувшись со своим, как оказалось отражением, он растерялся. Как ни странно, у него сложилось четкое ощущение, как сыграть Александра, но кажется в свете новых обстоятельств, все ждали от него немного другого. И внезапно остро стал вопрос, кем же в фильме будет главный герой: Александром или все же Бенедиктом? Эшли уверяла, что ее главный герой был самим собой, а его прототип, обладая набором тех же качеств и тем же опытом, получился не более чем призраком, который лег в основу всего, но растворился на двухстах сорока страницах романа.
Пока Бенедикт раздумывал о том, как много значат ожидания публики, поезд начал снижать ход и затормозил. В субботний полдень вагон метро был на удивление пуст. Немногочисленные пассажиры углубились в телефоны, реже – в газеты, но большая часть смотрела невидящим взглядом в темные окна. Двери открылись, впускаяновых людей, среди которых мелькнула светлая голова. Камбербэтч вытянул шею и моргнул, всматриваясь в вошедшую группку, встал, и, держась за ярко желтый поручень, прошел немного вперед.- Эшли, – позвал он, когда поезд опять начал набирать ход.
Девушка подняла глаза, нехотя отрываясь от экрана телефона.- Бенедикт? Ты все еще ездишь в метро? – улыбнувшись, произнесла она, тут же оглянулась по сторонам и жестом зачем-то оттеснила его поближе к дверям. – Я думала, что с этим покончено.- Нет, почему же… Может, присядем?- Нет, так мы будем на виду, - качнула головой она, указывая на занятые сиденья. – Сегодня у меня слишком хорошее настроение, не хотелось бы его испортить, читая за ужином о нашем свидании в метро, - закончила Эшли, насмешливо улыбнувшись.
Бенедикт проследил за её взглядом, словно в плохом шпионском боевике, отмечая, кто именно и под каким углом держит телефон. В пору искать работу в МИ-6. Камбербэтч. Бенедикт Камбербэтч. Смешать, но не взбалтывать.
- Эшли, возможно, во время нашей прошлой беседы, я был несколько невежлив и резок, и хотел бы извиниться за свое поведение. События последних месяцев были немного необычными и где-то даже тревожными. Я не уверен, что все мои слова были истолкованы верно. Как бы то ни было, - поезд начал торможение, и Камбербэтч одной рукой посильнее ухватился за поручень, а другой придержал за локоть покачнувшуюся девушку, - хочу, чтобы ты знала – все в порядке. Конечно, это довольно странно – играть самого себя – себя такого, каким тебя видят извне, ни родители, ни друзья, ни коллеги… Это другая энергия, к которой мне еще предстоит привыкнуть, но и пасовать перед этим открытием я не хочу. Хочу ощутить эту грань, почувствовать, как людям незнакомым видится все то, что я делаю, чего я достиг, кем являюсь. Может быть, ты не права и Александр Лондондерри – отличный от меня, на самом деле не так уж и отличается?Взглянуть в зеркало, рассмотреть отражение в нем – разве это не удивительный опыт? Иногда нельзя полностью уйти от себя, работая над ролью, но как сделать так, чтобы оставаться собой-другим, играя роль? Думаю, мне предстоят потрясающие открытия…Мисс Аберкорн, казалось, вся обратилась в слух, впитывала в себя каждое его слово. Мужской голос звучал спокойно и уверенно, словно его обладатель изо всех сил старался быть мягким и не усугублять и без того сложную ситуацию. Состав остановился, двери напротив открылись, и они оба, как по команде, взглянули на перрон, отмечая, что следующая остановка станет для них конечной.
- … Освободиться от осознания себя-актера и сосредоточиться на себе-герое, - продолжил Камбербэтч, торопясь развить мысль, его взгляд блуждал по вагону, не задерживаясь ни на чем больше чем на секунду. - Попытаться найти естественный баланс между выдуманным героем, который оказался вполне реальным человеком, и тем эфемерным образом, который сложился благодаря СМИ, попытаться найти собственную правду, собственную целостность.
Бенедикт замолчал. На мгновение для них обоих вагон словно погрузился в абсолютную тишину, будто бы все самое важное и нужное уместилось в короткий путь между двумя станциями.
- Мне важно было это услышать именно от тебя, - наконец, произнесла Эшли, готовясь покинуть вагон. - Сейчас вокруг всей этой истории так много разговоров, домыслов, слухов и сплетен, что я сама чувствую себя героиней фанфика. Не слишком приятная ситуация. Пожалуй, и правда стоит задуматься над тем, что такое RPF по своей сути, и как далеко может зайти фантазия. Столько людей, которые еще вчера не знали о твоем существовании, сегодня готовы линчевать. В своих интервью ты часто говорил, что постоянный выход из зоны комфорта – это то, что позволяет нам развиваться. Я никогда не понимала и не разделяла этого. Но сейчас, когда столько всего происходит… И если ты и был резок, то я это заслужила. Эмоции делают нас людьми, верно?
***Отголоски уносящегося прочь поезда отражаются от кафельных бордово-белых стен станции и приглушают все прочие звуки. На перроне немноголюдно. Все нужные слова сказаны и разговор вроде бы окончен, тема исчерпана, но мы идем рядом, разглядывая классическийинтерьер образца начала ХХ века, разбавленный современными предупредительными знаками, надписями и линиями. Все это знакомо мне с детства. Подозреваю, что мой компаньон тоже когда-то пытался пересчитать количество ступенек пожарной лестницы Белсайз Парк*.