Глава 23. Кислород, или Город сияющих огней (2/2)

Яркий луч прожектора сосредотачивается в одной точке, и через мгновение, преодолев крошечную сцену в два шага, рядом с роялем возникает Джеймс Родс. Невысокий, примерно с меня ростом, щуплый, радостно улыбающийся той непосредственной детской улыбкой, на которую способны только два человека в этом мире, он низко кланяется зрителям, встречающим его аплодисментами, и усаживается за рояль. Вряд ли мистер Родс заметил нас с замолкнувшим Бенедиктом, хотя нас разделяет расстояние футов в пять, вряд ли он вообще кого-то видит в неосвещенном зале, но наполняющее ощущение интимности происходящего зачаровывает еще до того, как его пальцы коснутся бело-черных клавиш и богатство звука, захватит в плен воображение и восприятие.

Перевожу глаза и ловлю на себе внимательный взгляд Бенедикта. В отраженном свете софитов мой спутник выглядит еще более худым и домашним, чем обычно. Три слоя одежды, теплый шарф – еще бы! – на улице чертовски холодно. Мягкий, прямой взгляд, который должен меня подбодрить и обнадежить, внезапно делает больше, чем сам Камбербэтч наверняка рассчитывает. Я понимаю: все в порядке. Ничего не изменилось. Мир не исчез от того, что я оказалась не вполне честна с ним. Наш мир не исчез.

***Георгианские интерьеры Blacks располагали к неторопливым беседам и создавали ощущение спокойствия и уверенности. Светлые стены столовой, освещенной неярким светом бра, казалось, были способны создать неразрушимый барьер между миром реальным и миром клубным. Приятно потрескивал камин. Сейчас, сидя за уютным столиком, Бенедикт превратился из участника неторопливой беседы в стороннего наблюдателя. Вино играло приятным светом в бокале, тарелка была наполнена фантастически вкусной едой, повергая его в то состояние, когда человек даже не склонный к рассуждениям, принимается философствовать о сути бытия, заглядывая все глубже в самого себя. Джеймс взял инициативу в свои руки и, найдя в мисс Аберкорн хорошего слушателя, размышлял о том, что любил больше всего на свете: о музыке, жизни и том, что их связывало. Разговор вился над столом без труда и особых усилий, им можно было наслаждаться, смакуя совершенство формулировок и время от времени вмешиваясь без особых причин, не боясь быть за то осужденным. Что-то витало в воздухе, заставляя их расслабиться и забыть о суете внешнего мира. Телефоны отключены***, на часы никто и не думал смотреть – зачем, если время остановилось? – друзья довольны вечером и друг другом. Что еще нужно?- Это она?Бенедикт проследил за взглядом Джеймса и, заметив пробирающуюся к ним через опустевшие столики Эшли, кивнул. Она молчала почти весь вечер, словно сейчас любое сказанное ею слово могло привести к нежелательным последствиям. Чувство вины было столь очевидным, что не требовало ни пояснений, ни извинений, которые и так уже были принесены.

- Есть чему позавидовать, - многозначительно отреагировал Родс, но пояснить мысль не успел: леди успела подойти слишком близко.

- Эшли, позволь тебе представить, - произнес Бенедикт, - Джеймс Родс, мой друг.

- Эшли, - протянула правую руку она, перехватывая левой пальто, - Эшли Аберкорн. Потрясающий концерт. Я давно так приятно не проводила время. Спасибо. Шопен, Дебюсси... Это потрясающе.- Всегда считал, что Cumberbitch способны оценить не только мои твиты, но и меня самого…- …Это поразительное мастерство, - тараторил Джеймс, - удивительный навык концентрации и собранности на чем-то одном, что управляет тобой и предопределяет суть происходящего. Восемьдесят восемь клавиш! И в них…- … Вся Вселенная, - закончила за него Эшли.

- Вот! Видишь, она меня понимает!Бенедикт вынырнул из воспоминаний, рассеянно кивнул и попытался сосредоточиться на разговоре. Рассуждения о музыке не имели начала и конца. Оба страстные поклонники того, что делали, и он, и Джеймс могли часами говорить о своем деле, увлекая собеседников тоймагией вдохновленности, которая способна вести за собой других людей.- Для меня... - начала Эшли, но смутилась и осеклась, - нет. Ничего.

- Говори, - мягкопредложил Джеймс, наклоняясь чуть вперед, чтобы дотянуться до бокала с вином.

Эшли провела рукой по волосам, откидывая их с лица и собираясь с духом.

- Для меня… моя Вселенная – это мои… тексты. Ты просто складываешь фразы в предложения, - она сложила ладони вместе. - Делаешь то, что делают другие, но результат… - домик из рук распался. - Ты строишь мирок, - мисс Аберкорн отвела глаза в сторону, подбирая нужные слова. - И он существует только на бумаге. И ты волен поступать в нем так, как считаешь нужным. Но это шанс подарить герою… тому, о ком пишешь… кусочек счастья. Хотя бы на бумаге.За столом повисла тишина. Эшли поковырялась вилкой в тарелке, а затем задумчиво уставилась в темное окно. Джеймс смотрел куда-то в сторону, болтая вином в бокале. Бенедикт переводил взгляд с одного на другого и обратно. Все так понятно и так неопределенно. Знание не разрешило внутренних споров и противоречий, скорее наоборот, все стало еще запутаннее. Одна дилемма сменила другую, еще более неоднозначную, а вопросов стало только больше. Впрочем, совместный вечер кое-что все-таки прояснил. Он скучал по ней. Правда скучал.

***- Уверен, что хочешь пройтись?Бенедикт кивает и отпускает кэб. Мы возле моего дома. До калитки пара шагов, но просто так попрощаться и уйти не получается. Что-то держит, будто пара секунд изменит ход вещей. Хэмпстед уже давно уснул, и только мы вдвоем тревожим спокойствие дремлющих улиц.

- Спасибо за чудесный вечер, - говорю я кустарнику, выглядывающему из-за спины Камбербэтча, - мне было нужно передохнуть от всего этого. А Джеймс – он потрясающий.

- Рад, что тебе понравилось, - улыбается Бенедикт. – Всем нам время от времени нужна передышка. А Джеймс… Вы, похоже, нашли общий язык.- Музыка универсальна, - пожимаю я плечами, повторяя его же слова, о которых он вряд ли помнит.****Повисает молчание. Здесь, вот сейчас, именно в этот момент мне нужно сказать ?Доброй ночи?, развернуться и уйти. Но я так и стою на месте, разглядывая пуговицы на его чертовом пальто. Очередной порыв холодного ветра пробирает насквозь. Пора. Пора. Сейчас… Или вот сейчас… Или сейчас.- Доброй ночи. И еще раз спасибо, - поднимаю я глаза на Бенедикта, и уже поворачиваюсь, чтобы уйти. Все. Вот и все.

- Эшли? – окликает он меня.- Да? – оборачиваюсь.- Нам нужно поговорить.

* Cay Tre - ресторан вьетнамской кухни в Сохо.

** Blacks – это частный клуб в Soho.

*** Обязательное требование к членам клуба.**** ?…вот почему музыка универсальна, почему она так привлекает. Это всеохватывающая красота? - Бенедикт сказал эту фразу во время фортепианного вечера с Джеймсом Родсом для британского 4-го канала летом 2013-го.