Глава 15. Падение, или Жизнь только (2/2)

- Как можно понять обман?- У тебя были чрезвычайные обстоятельства. Он же сам нахваливал Александра! Значит, ты схватила суть, значит, в чем-то была права.- Ничего это не значит. Я обманывала его. Это низко и подло. Извини, я не хочу разговаривать.Жасмин, бормочет что-то успокаивающе-ободряющее, но я ее уже не слышу. Я преступила черту и теперь наказана. Все правильно. Фанаты должны быть фанатами, ?звезды? - ?звездами?, писатели – писателями. Их пути не должны пересекаться, а миры соприкасаться. Я попробовала изменить порядок, ничего хорошего не вышло.Раздается звонок в дверь. Теперь меня в покое не оставят. Если ужин с Бенедиктом вызвал такой переполох то, что же начнется, когда таблоиды узнают подробности создания моего романа? Открываю. Дэни. Его мне только не хватало.- Ты что, плачешь?- Нет, - вру я, отворачиваясь и вытирая рукавом влажные дорожки на щеках.Ковальски закрывает за собой дверь и следует за мной в гостиную, чуть не споткнувшись о лежащую на полу сумку с ноутбуком.

- Ноутбук – вещь недешевая, ему не место на полу, - ворчит Дэни, перекладывая его на кресло. На то самое кресло, которое так нравилось Бенедикту. Черт. Гость не знает, как начать, а потому спрашивает в лоб. – Ничего не хочешь мне сказать?Ни сказать, ни написать, ни нарисовать – ничего не хочу.- Нет, - зло бросаю я.Наконец-то снимаю пальто и пристраиваю его в стенном шкафу. Прозвучало слишком резко, но изливать кому-то душу и оправдываться у меня нет никакого желания. К чему оправдания, если я виновата.- Так это правда? – не унимается Дэни.- Правда.

Ковальски садится на диван, демонстрируя серьезность намерений. Он ждет объяснений и имеет на это право.

- И ты ничего не хочешь мне сказать?

Я качаю головой и хлюпаю носом, но отделаться от него не получается. Настойчивый и упрямый. Такой, каким нужно быть, если хочешь чего-то добиться в профессии.- Не хочу.- Эшли, если ты думаешь, что это касается только тебя, то очень сильно ошибаешься. Срыв проекта скажется и на мне тоже. Если ты еще помнишь, мое имя стоит на титульном листесценария под твоим. Вот. Еще один человек, перед которым я виновата. Подвела себя, его, Стивена, всю группу. Всех. Графоманка несчастная! Очередная порция слез накатывает с новой силой, справиться с ней я не в состоянии. Дэни замечает, что я вот-вот снова разревусь и, кажется, пугается:– О, нет-нет-нет! – поднимает руки мой гость. - Может, умоешься? – переводит он тему. - У тебя все лицо испачкано. А я за это время сделаю тебе чай.

Он сделает мне чай, пока я буду смывать с лица черные разводы от потекшей туши. Идеально. Как заботливый друг, который всегда подставит плечо и принесет упаковку бумажных платков. Давненько обо мне никто так не заботился. Новая схема действий кажется логичной и вполне приемлемой, поэтому я послушно иду в ванную. Слезами ничего не исправишь, но они все равно рвутся наружу. Это бессилие. Что бы я ни говорила, что бы ни делала – все это не будет иметь смысла, этого будет недостаточно.

Прохладная вода приятно касается горящего лица и стекает вниз, смывая с лица тушь, но не в силах забрать с собой стыд и растерянность. Писака несчастная.- Еще пара минут, - сообщает Дэни, уверенно хозяйничающий на моей кухне. – Тебе лучше?- Не особо, - пожимаю плечами я. – Ты все нашел?

- Да, не волнуйся, сейчас выпьем чаю, ты мне все расскажешь, и мы подумаем, что делать с этим дальше. Это не смертельно.

?Мы подумаем?. Словно он чувствует себя обязанным что-то сделать для меня. ?Это не смертельно?. Словно пропасть, в которую я рухнула на самом деле не пропасть, а бассейн, полный воды.- Я плавать не умею, - вырывается у меня.- Что? – переспрашивает Ковальски, замирая с чайником в руке.

- Ничего.

Дэни наполняет чашку до краев и пододвигает ее ко мне. Нужно с чего-то начать разговор, но в голове пусто. Все изменилось в тот день, когда я начала писать. Да-да. Точно. Именно в тот день.

* Любимый сорт сыра Бенедикта (подлинный факт).