Глава 16. Мисс Попкорн, или Реальная жизнь (1/2)
I wanted to find somewhere to hide Я хотел найти место, где мог бы спрятаться,And I opened up and left those fears inside,
Я раскрылся, оставив страхи внутри,And I wanted to be anyone elseЯ хотел быть кем-то другим, а в итоге понял,Only to find that there was no one there but me
Что нет никого другого, лишь я.3 Doors Down - The Real Life
Чашка медленно поворачивается вокруг своей оси, оставляя влажный след на деревянной столешнице. Белое облачко пара поднимается от поверхности и растворяется несколькими дюймами выше. Чай медленно остывает, время бежит, молчание затягивается. Дэни то и дело проводит рукой по голове, поднимая вверх волосы, ерзает на стуле, но нарушить тишину не решается – очень мило с его стороны. Я пытаюсь собраться с мыслями и понять, с чего начать разговор. Тщетно.- Может, ты о чем-нибудь спросишь?
Ковальски хмурится, откашливается, одним махом вливает в себя полчашки чая, но предложение мое принимает.- Ну ладно, - пожимает он плечами. – Так ты фанатка, да?- Ага.- Давно?- Давненько.- Фотографии, интервью, статьи в журналах…?- Ну… да.- И твой роман – это RPF?- Верно.- И Александр – это Бенедикт?- Точно.- Немного старомодный, - принимается перечислять он, - романтичный, талантливый, оптимистичный…- Ну да. Да.Дэни надоедает ходит вокруг да около, и он, заметно оживившись, переходит к интересующему его вопросу:- Тогда объясни мне, что за тайной ты со всех сторон окутала свой роман. Ты не украла чужую идею, не написала ничего дурного, ты создала красивую историю, без соплей, сюсюканья, пошлости и пафосной ерунды. Тогда зачем все это?
- Зачем… Я тщеславная графоманка. Вот зачем.
- Так уж и графоманка? – улыбается мой гость, расслабившись.- Призрачный образ писательской славы овладел моим эго и затуманил сознание, - замолкаю на пару секунд, возвращаясь в памяти на полтора года назад. – Я не хочу зарабатывать на имени Бенедикта. Когда начинала писать, я была обычным фикрайтером. Таких сотни в фандоме и тысячи по всему свету. Я была одной из тех, кому казалось, что я знаю, что я понимаю… Писалось легко, словно реальную историю рассказывала. Легко и… в кайф. Герои на бумаге оживали, целый мир вдруг появился из ниоткуда. Фантастика, - Дэни понимающе улыбается, глаза у него загораются, и я успокаиваюсь, все глубже погружаясь в воспоминания. - Я писала страницу за страницей, потому что чувствовала себя на своем месте. Не в суде во время процесса, не за столом переговоров, не копаясь в документах, а с ручкой в руках, в этом вымышленном мире. Мне показалось, что это мое, это для меня. Это меняет тебя. Может быть, ты становишься лучше, может быть, хуже, но точно меняешься, узнавая того, о ком пишешь. Он же… Он невероятный. Эта магия превращения в другого человека – такого просто не бывает. Он рожден для этого. Прости, это звучит очень по-фанатски, да? – он интенсивно кивает головой, и я иду дальше: - И у меня что-то получилось. И видимо, что-то стоящее, раз уж Кэт обратила на меня внимание. Она лучшая в ?Рэндоус и Бэдфорд?, - Дэни собирается что-то сказать, но я не даю. -Когда речь зашла об издании… Понимаешь, я не первая и не последняя, кто взялся рассуждать о популярности, судьбе, любви, о том, что у другого человека в душе и в голове творится. Это неэтично, неправильно, некорректно – чего мне только не говорили. Все это правда, но мне кажется, здесь многое зависит только от твоих принципов и рамок, которыми ты себя ограничиваешь, ты сам себе судья, ты несешь моральную ответственность за тот мир, за тот образ, который создаешь. И если с совестью договориться можно, то со всем остальным – проблематично. Особенно в последнее время. И я…- Почему в последнее?Приподнимаю чашку и снова ставлю ее на место. Не я изобрела велосипед.- Слышал что-нибудь об информационной войне за доброе имя Эндрю Скотта*?- Нет, - качает Ковальски головой и отпивает глоток чая, - я как-то не слежу за светскими новостями.
- Это не светская новость. Если вкратце, то некая американка, мисс Глейзер, позиционирующая себя как писательница и фанатка Скотта, выразила желание издать книгу о нем. Тоже своего рода RPF-фанфик. Скотт не только отношения к книге не имел, но и был против, поскольку предпочитает скрывать подробности своей личной жизни. Насколько я знаю, факты там были представлены спорные. Довольно неприятная история. Я не берусь судить кого-то, но мне бы и в голову не пришло писать о чем-то недостойном или искажать факты до степени абсурда.- То есть таких случаев много?- Очень. Другое дело, что не все они на виду. Поверь, я не лучшая. Далеко не лучшая. Просто мне повезло. Все зависит от популярности того, о ком ты пишешь, а в Англии Бенедикт уже давно стал мейнстримом, вот меня и ?разоблачили?. Продали, - уточняю я, вспоминая недавние события.- Мне бы так хоть раз повезло…- Ты разве пишешь что-то свое?- Не обо мне речь, - уклоняется он от ответа и опять начинает ерзать на стуле. - Продолжай.- История со Скоттом не единственная. Недавно Скарлетт Йоханссон сообщила, что собирается подать в суд на писателя, использовавшего ее имя в своем романе, героиня книги — всего лишь ее двойник и полная тезка, но это становится понятно только в процессе чтения.** Результат – судебное разбирательство. Подобные слушания годами длятся. Наше законодательство недостаточно защищает личность, хотя суды при наличии хорошего адвоката выигрывают. Понимаешь, даже если миллион раз написать, что это не более чем выдумка, все равно найдутся те, кто примут историю за чистую монету. Это происходит постоянно. Издана биография Дэвида Теннанта***, о которой он и понятия не имеет. Это тоже больше RPF, чем правда, но книгу упорно ассоциируют с ним. Я не хотела создать Бенедикту проблем, не хотела всего этого скандала.
- Ты поэтому доставала меня своим ?почему он??- Да. Таких совпадений просто не бывает. Точнее, я так думала.
Дэни молчит. Значит, совпадение ему тоже кажется парадоксальным. Значит, паниковала я тогда не зря.
- А кто такой Джеймс? Прости, я слышал ваш утренний разговор.
- Джеймс? Лучший друг Бенедикта. Пианист. Когда готовили книгу, стало понятно, что не только имя, но профессию, некоторые диалоги нужно переделать. Было очень узнаваемо, особенно для Cumberbitches. Я долго ломала голову, там много аспектов завязанных на популярности главного героя, на столкновении двух миров, конфликте между ними. Думала-думала и однажды наткнулась на их совместное фото. Решение пришло само собой. Актер превратился в музыканта.
- Но сегодня Бенедикт сказал, что Александр похож на Джеймса.- Он просто не видел всей картины. Книгу он не читал, только сценарий. Сходство есть не между Александром и Джеймсом, а между Джеймсом и Бенедиктом. Они оба учились в Хэрроу, оба увлечены тем, что делают, оба не сразу были оценены по достоинству, оба пережили жуткие вещи, обаневероятно одаренные, у них хорошее образование и сходный образ мыслей. Они же близкие друзья. А про Джеймса написать что-то я и не смогла бы, я очень мало о нем знаю.Замолкаю. От монолога в горле пересохло, а чай закончился. Да и рассказывать в общем-то больше нечего. История мисс Попкорн проста и незатейлива, как история любого фикрайтера из фандома. Ничего драматического или сверхъестественного, только выплеск эмоций и отраженная на бумаге фантазия. Ковальски с видом умудренного опытом человека говорит, что все будет хорошо, что в этом нет ничего страшного и катастрофичного, а потом предлагает еще чаю. Растеряно соглашаюсь – это я должна была предложить гостю, а не он мне. Дэни идет на кухню, оттуда доносится звон посуды, звук льющейся воды. Не стоило идти на поводу у тщеславия и амбиций. Всем было бы проще.
***
Терпкий виски коснулся губ, обжег язык и отправился дальше, разнося по венам спокойствие и уверенность. Так думалось лучше. Кубики льда позвякивали, ударяясь о стекло стакана, перемешивались одним движением руки и незаметно таяли, разбавляя янтарь. Едва различимое бормотание ведущего вечерних новостей, доносившееся из телевизора, почти не касалось сознания. Слишком много мыслей вертелось в голове, чтобы отвлекаться на внешние раздражители. Открытие, занимавшее Бенедикта весь день, все еще не утратило своей невероятности и плохо подвергалось анализу.
Эшли сумела его удивить. Впрочем, люди постоянно его удивляли. Особенно в тот момент, когда мистер Камбербэтч думал, что все понятно и определенно. Мисс Аберкорн, казавшаяся независимой и вполне приземленной в своих суждениях, внезапно открылась с другой стороны. Триста страниц текста – и все это о нем. Точнее о том, каким она его видела, ловя проскальзывавшие в интервью обрывки информации и по-своему их интерпретируя. Портрет вышел лестный, даже довольно правдоподобный для тех, кто был знаком с ним не более пары месяцев. Все остальные, возможно, нашли сходство, но ассоциация получилась бы весьма приблизительной. Хотя некоторые аспекты его жизни были подмечены верно. И каждый раз говоря об Александре, Эшли говорила о нем – кэтому еще предстояло привыкнуть.