Глава 7 (1/1)

Год назад.Выговор, вопль сирены. Колотая рана. Лиам смотрит вниз на длинный ламинированный стол, а вокруг стоит гудение.Ровно год назад появилось тело Элай Стокс, с ровными порезами и сердцем, обернутым в бечевку, а еще оно было так близко к участку, словно приглашение. Приди и поиграй со мной.В тот первый раз, нетронутый обжигающе-белый цвет записки, констатирующий с черной плиткой торгового центра, сразу же привлек внимание Лиама с зоркими и неподготовленными глазами.Для детектива-инспектора Пейна, человека среди монстров.При чтении этих слов у него перехватило дыхание, ухудшился обзор. Легкие сжимаются от воспоминаний.В тот первый день с первым телом Найл был единственным, кто заметил дрожащие руки и бледное лицо. Лиама отозвали с места преступления на целый час, но Уинстон позвонил и попросил задержаться, добавив, что только он сможет увидеть то, чего другие не заметят.—?Убийца хочет поиграть в мяч с тобой,?— заметил Уинстон немного гудящим голосом из-за плохой мобильной связи,?— так что используй это.И детектив так стремился доказать, что от него может быть польза.Но каждый лидер теряет хватку, рассыпается, как песок сквозь пальцы, как пепел. Единственную информацию, которую он и его команда получали, исходила лишь от тех тел, на которые они не могли наткнуться. Единственные догадки, которые они делали, давались им с таким сопротивлением, из-за которого изначально было предопределено, что это дело так и будет нераскрытым. Огромная черная метка о провале будет записана в регистре, а также поставлена на полицейском участке и на детективе-инспекторе Лиаме Пейне.Он сидит за длинным столом и праздно обводит ногтем фигуры, чтобы услышать тихий скрежет, почувствовать прохладное скольжение. Старается держать подбородок достаточно высоко, чтобы камеры не смогли сделать снимок, который потом свяжут с каким-нибудь язвительным заголовком о неудачном расследовании.Они в любом случае так сделают, и эти тупые статьи, в которые он не верит, попадут на первую полосу.И они не ошибутся.Уинстон начинает конференцию, наклоняясь к микрофону слишком близко и разливая красивые слова о прогрессе, о более безопасном завтрашнем дне, о навыках команды, о их полной преданности делу.Эта прекрасная маленькая часть пропаганды очень хорошо показывает, как Уинстон смог пробиться к своему месту.И как хорошо он умеет скрывать свое раздражение. Уинстон хотел отложить эту конференцию до того, как они будут уверены, что у Хюффеда не было алиби на моменты тех десяти убийств. Он хотел выйти на сцену под аплодисменты, чтобы сообщить, что убийца совершил суицид, а права семей жертв защищены.Но процесс уже запущен: пресса и публика слишком ждут драму, которую некоторые воспринимают как ужасающую реальность, но большинство, Лиам знал, относились к этим событиям как к ужину, где на тарелках подают сплетни, сенсационные новости и диковинные истории, в точности повторяющие сюжет немецких сказок.Зейн запретил включать новости в десять часов, ведь таким образом, как Лиам подозревает, они вместе сохранят свое ментальное здоровье.Уинстон отодвигается от микрофона, тем самым разрешив журналистам задать все интересующие вопросы команде, (но сложилось ощущение, будто он бросил их на растерзание волкам).Естественно, на вопросы отвечают Лиам, Хоран и Клосс?— самые опытные члены команды. Они здесь, потому что смогут выдержать напор. У Томлинсона сейчас другие заботы в кабинете, и, конечно, он не проблема Лиама. Делевинь и Кабейо заканчивают с поиском алиби для Сэма Хюффеда?— сопоставляют даты отсутствий на занятиях и время убийств. Запечатывают его позор.Люди здесь не знают этого, у них нет никаких представлений о том, кого Лиам нашел висящим на кухне. Не представляют, что человек, терроризирующий город, в этот же самый момент несколько дней назад лежал мертвым на холодном металлическом полу, не то что сейчас?— ведь его тело и их всех разделяют шесть этажей.Весь смысл в том, чтобы защитить мир.—?Как вы думаете, убийца нанесет удар в годовщину своего дебюта? —?спрашивает женщина в броской куртке.Клосс начинает раньше, чем Лиам понимает вопрос.—?Нам бы не хотелось сенсации в этом случае,?— произносит она плавно и с намеком на упрек,?— и в связи с тем, что у нас нет никаких оснований полагать, что преступник совершает ритуалы, нет причин ожидать новой жертвы сегодня.—?Вы сказали, что он не совершает ритуал,?— с задних рядов раздается другой высокий голос женщины,?— но правда ли то, что тела были изуродованы определенным образом?Лиам готов к ответу, даже открывает рот, но Хоран уже говорит.—?Это правда, тела были, так скажем, презентованы* определенным образом,?— блондин заикается на долю секунды, и Лиам бы не заметил этого, если бы не сидел рядом. Мужчина качает головой, отмахиваясь от ужасных воспоминаний. —?И все это, без исключений, жестоко. Но когда моя коллега назвала его действия ?ритуалом?, она имела в виду, что нет конкретных дат для убийств. То есть нет никакой прослеживаемой цепочки того, когда он решит нанести удар.Кто-то делает записи на бумаге, кто-то?— на диктофон. Никто умышленно не упоминает о существовании записок; учтя, как вся эта тема и история раскрыта в желтой прессе, как они запугивают глупыми слухами, Скотланд Ярд решил, что лучше скрыть данную часть расследования. Возможно, навсегда.—?Детектив-инспектор Пейн, как глава расследования, считаете ли вы, что уже близки к убийце, по сравнению с прошлым годом?Лиам предвидел этот вопрос, (но он все равно ударил его прямо в живот). Он медленно моргает, обдумывая ответ. Переводит взгляд на окна, где засела серая хрупкость Лондона в начале ранней зимы.Почти точно так же, как и год назад.—?Думаю, было бы справедливо упомянуть, что расследование достигло колоссальных* успехов,?— отвечает Лиам, профессионально и спокойно. —?Улик у нас предостаточно, чтобы с каждым днем картина вырисовывалась все более яркой и четкой.Пусть у нее сгоревшие края, отсутствуют важные части, зато присутствуют запутанные узоры, которые ведут в никуда и составляют большую часть произведения.—?Со мной работает лучшая команда в расследовании убийств, здесь работают и старшие офицеры, которые изо дня в день сосредоточены только на деле.А еще есть мальчик-гений, но о нем осведомлены только три человека в этой комнате?— только они знают, что Зейн тоже охотится за самым главным убийцей Лондона. Лиаму не нравится мысль, что он втягивает кого-то еще.—?Важно добавить, что мы загнали его в угол. Есть по-крайней мере одна невероятно главная зацепка. Убийца не так умен, как ему хотелось бы думать, и мы приближаемся к окончанию этого кошмара жителей Лондона каждый день и каждый час.Хорошая реплика. Комната заполнена наспех нацарапанными цитатами и операторами, которые проверяют на маленьком экране картинку?— не пропал ли фокус с ведущего детектива-инспектора. Уинстон кидает на него короткий, одобрительный взгляд, из-за которого слегка подташнивает.После конференция проходит быстро. Лиам не отвечает на вопросы, если они не заданы конкретно ему, более менее спокойную атмосферу в комнате сохраняют Клосс и Хоран. Он вспоминает, как во времена своей молодости сидел за этим столом в качестве подчиненного того, кто был назначен руководителем тогдашнего расследования. Он вспоминает, как офицеры не сдерживали себя, когда их просили сыграть деликатных политиков перед прессой, как он был тем, кто мог справляться с такими тяжелыми вопросами. То, как правильные ответы помогли ему добраться до звания сержанта, который выполнял роль ответчика, но после он стал тем упорным и проницательным детективом. Как много за карьеру было искренней работы и как много обычной игры.Возможно, он и Уинстон не такие уж и разные.—?Еще один вопрос для детектива-инспектора Пейна,?— произносит милая женщина с длинными волосами цвета тыквенного хлеба. Лиам поднимает взгляд на нее и понимает, что ее намерения далеки от вежливости слов. Хороший навык для таких мест. Однако, она кажется простодушной, когда продолжает. —?Детектив-инспектор Хоран рассказал нам, что невозможно назвать точный пол убийцы, при достаточной вероятности, что это мужчина.—?Правильно,?— говорит Лиам.—?Тогда что вы можете нам рассказать об убийце? —?спрашивает женщина. —?Какие физические или персональные данные вы узнали о человеке, который терроризирует наши улицы таким уникальным и ужасным способом? —?она кусает свою губу, смотря на Лиама, возможно, гадая, достаточно ли она сказала или зашла слишком далеко. Лиам, основываясь на ее словах, лениво гадает, из какого она издания и кто ее прислал сюда.Он слегка наклоняется к микрофону для ответа.—?Пока что нет никаких намеков на пол преступника,?— говорит он,?— но мы можем с некой уверенностью сказать, что он любит разводить драму,?— темный, нервный смешок разносится по комнате. —?Он ценит символизм и подачу, также он чрезвычайно аккуратен, расцветает при внимании…Голос Лиама затихает, когда на него нападает кашель.Наступает напряженная, ужасная секунда, когда все пялятся на детектива, а он без понятия, как продолжить свою мысль.Только вот он знает как, не так ли?Лиам прочищает горло дважды, мельком бросая скромную улыбку репортеру и бормоча тихое ?прошу прощения? в микрофон, прежде чем продолжает говорить своим обычным голосом.—?Мы ищем кого-то умного, эгоистичного и откровенно сумасшедшего,?— заканчивает он таким ровным тоном, что впечатляет даже себя,?— и мы уже близко.Они спускаются со сцены, где стоял стол минутой ранее, уходят после того, как Клосс импровизационно отвечает на вопрос фразой ?очень сильный лидер?, которая почти так же близка по значению, как и ее обычная ?отъебись?. Они стоят в стороне?— пока репортеры расползаются по своим офисам, чтобы переосмыслить сказанное на пресс-конференции и затем написать об этом?— когда Лиам чувствует слабое прикосновение Найла к своему плечу.—?Порядок? —?бормочет он у самого уха, проницательный взгляд излучает беспокойство.Найл заметил, как Лиам притворился, будто у него икота.—?Ага, знаешь, весь день подташнивает,?— говорит Лиам и морщится, прикасаясь к своему горлу. —?Хочу взять немного таблеток у входа, перед тем как вернуться в участок.—?Простите?Лиам отводит взгляд от Найла, который с сомнением смотрит на женщину перед ним?— на ту самую рыженькую, которая спросила про данные убийцы.—?Здравствуйте,?— просто говорит он.Женщина улыбается, на ее бледной коже, напоминающей зиму, выделяются небольшие веснушки.—?Может быть я тороплюсь, но, думаю, стоит воспользоваться возможностью.Она протягивает визитку, которую Лиам забирает медленно, с сомнением.—?Если вы захотите рассказать о какой-то сенсации, которую скрыли,?— объясняет она.Лиам чувствует смятение, пока…—?Или захотите пообедать,?— продолжает она с улыбкой, которая сползла на одну сторону. —?Все равно.Найл, как джентльмен, ждет момента, когда женщина скрывается в толпе, чтобы после усмехнуться и тихо присвистнуть.—?Не того поля ягодка,?— с сожалением говорит он. —?Черт, Пейно.—?Это та женщина, которая задавала мне вопросы по расследованию серийного убийства,?— спрашивает он, затихая под конец.—?Надо было предупредить тебя,?— сетует Найл с легким смехом и похлопывает по спине Лиама. —?Ты подарил ей ту самую улыбку, и она зациклилась*.—?Какую улыбку? —?рассеянно спрашивает Лиам, убирая визитку в карман штанов, чтобы разобраться с ней позже.Найл усмехается, качая головой, когда они выходят за дверь конференц-зала, где стоят Кабейо и Делевинь.Возникает мысль. Уголки губ Лиама дергаются вверх, когда он думает об этом.—?Нужно выбросить эту визитку до того, как Зейн засунет свою руку в мой карман и взбесится.Забавная мысль, холодная, почти как библейская ярость, в которую Зейн впадет и разрушит все хрупкое, что есть у Лиама. Она приносит воспоминания о том, как он вонзает свои ногти в спину Лиама, когда они трахаются у стены, слишком возбуждены от старания довести друг друга до оргазма. О том, как он закусывал родимое пятно на горле Лиама, как ему это нравилось, пока не образовывался синяк цвета вина и как Зейн обводил его языком и повторял ?мой? под рваный припев ?да?.?Парень может быть жестоким?,?— думает Лиам. Он может.Выражение его лица слегка цепенеет. Кадры испепеляют, разгораются так ярко, что Лиам больше не может смотреть прямо на них. Несколько операторов задержались в коридоре. Лиам улавливает отточенные слова репортеров, которые записывают заключительный фрагмент истории про убийцу, охотящемся в Лондоне; о психопате, чья непредсказуемость сравнима только с их упрямым рвением.Лиам думает, (довольно мрачно), что охарактеризовал бы это как своеобразный стиль. Но сейчас он пытается отгородиться от слов, сказанных в камеру, борется с желанием обернуться и донести до мужчины с большими зубами и зачесанными назад волосами, которые почти такие же маслянные, как и его голос, мысль, что он должен одолжить команде немного своего идеального представления о ситуации, ведь они вовлечены в расследование.Ранее детектив отвечал на вопросы не со всей искренностью. Он солгал из-за оговоренной недомолвки, которая, учитывая его работу?— скорее ужасающая, чем простой обман.Когда прозвучал вопрос о том, что полиция узнала об убийце за прошедший год, самый простой ответ?— подтянутый из профильного отчета?— сорвался с языка Лиама со всей предусмотрительностью для бумажных вырезок.Ужасное приложение осталось похороненным за его коренными зубами: убийца знал о Лиаме намного больше, чем Лиам знал об убийце.В конечном счете, он задерживается у стойки регистрации, чтобы попросить у персонала таблетки от кашля. Парень за стойкой быстро вручает ему пластину с ромбовидными леденцами и желает хорошего отдыха, хотя глаза уже давно прикованы к игровому устройству, лежащему на коленях.Лиам фыркает и кидает леденец в рот, разворачиваясь на месте.Он практически давится ей, когда врезается в Томлинсона.Патологоанатам выпускает тихое ?блять? перед тем, как протянуть руку вперед и удержать на месте человека, который норовил упасть на него. Рука опускается, когда он понимает, кто перед ним.—?Оу.В любой другой раз Лиам бы пошутил о сексуальном домогательстве или, возможно, пошевелил бы бровями и стал бы преследовать мужчину с вопросами о том, что Гарри делал в его квартире прошлой ночью.Какой бы источник их простой солидарности и дружбы ни был бы?— в своей голове Лиам признает, что мог назвать его даже братом?— сейчас он просто иссяк. Данная ситуация больше похожа на тот момент, когда ты внезапно встречаешь бывшего, тут же возникает бурный всплеск паники, сопровождающийся бегающими туда-сюда глазами, которые не хотят встречаться с глазами напротив.Они оба молчат, создавая между собой пространство, стараясь скрыть то, как их потрясла эта встреча.—?Смотри, куда идёшь,?— бормочет Томлинсон, и последнее слово звучит так в стиле Луи, раздражительно и настойчиво, что Лиам чувствует острую боль от нажатия на синяк, который появился в результате предательства.Он настолько поглощен этой болью, что практически упускает из вида Луи в пальто, который бросается к входной двери.Вовсе нет смысла спрашивать, куда тот направляется, или звонить ему, находясь в шумном вестибюле, чтобы встретить тишину. Однако сейчас достаточно раннее время суток, чтобы у Лиама не возникло такого вопроса, хотя ему вообще-то все равно на Томлинсона.Он отпускает эту мысль, как прикрепленную к ткани бирку на футболке. Определенно?— это последнее, о чем он должен волноваться.Когда он возвращается обратно в офис, Хоран подзывает его к себе. Взгляд у него тяжелый, глаза немного более серые, чем обычно.Лиам ощущает, как сидящее под кожей предчувствие застывает, превращаясь в хрупкое стекло.—?Ни,?— отвечает он.Рука Найла вновь держит его за плечо, на этот раз крепко, как якорь, будто мужчина знает, что ему это понадобится.Лиам сейчас?— обломки в потоке воды. Он дышит через рот, удерживая зрительный контакт.Мужчина выдыхает воздух, прежде чем говорит.—?У нас есть информация о местонахождениях Хюффеда во время убийств,?— медленно произносит он. —?У него… у него есть алиби практически на все, Ли. Камеры наблюдения тому подтверждение,?—поджимает губы с раздражением и поражением. —?Он не наш убийца.Не убийца. Конечно, нет.Лиам старается дышать.—?Значит… —?выдает он, но это единственное, что он может сказать, ведь паника и чувство схожее с отчаянием заполняет тело.Выражение лица Найла сменяется на сочувствующее. Его рука все еще на плече Лиама, пальцы сжимают его еще раз, а после он убирает руку.—?Мы поймаем этого уебка.—?Ага,?— храбро вторит детектив. Голос отражается в собственных ушах, замкнутый круг.Так все и продолжается: часы протекают под одной и той же волной из помех, и ничто не может пробить чувство провала. Настойчивое: ?что за хуйня только что произошла??.Потому что ситуация с Сэмом Хюффедом имела смысл. Их откинуло назад в расследовании, ведь этот парень не убийца?— возможно, Лиам горько подмечает, они специализируются на неудачах?— и теперь они остались без многообещающих зацепок. Не от чего оттолкнуться.Он признателен, что пресс-конференция состоялась раньше, чем вести о Хюффеде разрослись по офису. Он смог бы притвориться, скорее всего, выложить успокаивающую, простую ложь, но средства массовой информации достаточно лживы и без содействия детектива.Но несмотря на это, он не уверен, что смог бы скрыть растущий внутри страх, который сейчас просачивается через поры, как черный свет. Этот страх держит под контролем и его коллег, словно акула проснулась, и рыбы тут же разбежались в разные стороны.Сэм Хюффед не убийца. Слишком складный вывод, слишком обычная разгадка. Лиам молча признает, что ожидал нечто большее. Большее, чем упрямое чувство гордости, которое подсказало, что было что-то, что он ощутил раньше всех?— именно в тот момент, когда переступил порог той вонючей квартиры?— оно ведь давно поселилось на задней части его шеи. Изящное, как прикосновение губ когда-то. Острое, как сжатые зубы недавно.Образ, пробудивший Лиама прошлой ночью. Строгий, даже в дымке сновидений, и обжигающе холодный, а еще сдавливающий его сознание. Заморозивший сжатые в кулак кончики пальцев.Записка из плотной и жесткой белой бумаги. Тяжёлая, какими они всегда бывают, когда он вытаскивает ее из несгибающихся пальцев.И имя.Он проснулся липким от пота и со сбившимся дыханием, немного покачиваясь под воздействием сна.Затем махонький, потерявшийся звук, доносящийся через темноту, нечто чёткое и близкое. Теплота около него пошевелилась, худосочные лодыжки окутали его икры.Лиам чётко ощутил, как пульс значительно участился, когда он обернул руку вокруг Зейна и аккуратно перевернул парня к себе на грудь, вдыхая его. Позволяя близости убаюкать волнующей колыбельной ?все хорошо, все хорошо, хорошо, хорошо, хорошо?.Он все ещё думал об изменении кожи Зейна и костях под его руками, о неуловимом сне, когда зазвонил его телефон.Сонными глазами он увидел, как палец сдвигает зелёную кнопку, машинально поднося телефон к уху.—…ло? —?отвечает он, хриплым голосом.—?Малыш,?— слышит он.Его свободная рука неловко дергается на рабочем столе. Зейн совсем не часто проявляет ласки. Он определенно не позволяет им сойти с его языка, будто им, неуклюжим и странным, там не место.—?Что не так? —?спрашивает Лиам. На фоне слышится тихий шум, который напоминает Лиаму вестибюль клиники. —?Ты где? —?добавил он.Быстрый взгляд на часы?— чуть больше трех часов. Он хмурится. Сегодня четверг, поэтому Зейн должен все ещё быть на лекции, а не…—?Я в ветклинике,?— сказал Зейн, голос все ещё странный. —?Локи… ранен.Желудок Лиама скручивается. Через быстро сжимающееся горло, он выдавливает:—?Как? Что?..—?Он обо что-то порезался,?— сказано практически безо всякой интонации, из-за шока или чтобы скрыть его, Лиам не может понять. —?Он… Я пришёл покормить его, как ты просил, и он лежал на полу в крови. Поэтому я…—?С ним все в порядке? —?хрипло говорит Лиам, с напряжением. Перед взглядом предательски всплывает картина: его милый щеночек прерывисто дышит, истекая кровью. —?С моей собакой все будет хорошо?—?Ему сейчас делают операцию,?— секунда молчания, будто Зейн даже не дышит. —?Я позвонил тебе, как только присел.Лиам чувствует безумное настойчивое желание запаниковать. Засовывает его подальше, далеко за трахею, в желудок, где оно превращается в кислоту.—?Спасибо… спасибо тебе. Напиши мне адрес, сейчас приеду к вам.—?Хорошо,?— говорит Зейн. —?Лиам, не мог бы ты…—?Да? —?Лиам с трудом надевает пальто, так как телефон зажат между ухом и плечом.—?Принести мне футболку? —?спрашивает Зейн голосом, полным нерешительности. —?Эта вся в крови.В глазах темнеет, Лиам кивает и только потом вспоминает, что говорит по телефону.—?Да, да. Скоро приеду, хорошо?—?Лады,?— мычит Зейн. Лиам не удосужился попрощаться, прежде чем бросил трубку.Делевинь кидает на него сострадательный взгляд, когда тот вылетает из двери участка, вследствие чего Лиам с мерзкой тяжестью полагает, что она подслушала и поняла. Он напишет кому-то из команды позже, чтобы убедиться, что они знают о том, куда он убежал.Это может подождать.Его почти тошнит, когда он врывается в двери своей квартиры и видит красный краешек ковра и чувствует металлический запах.Это тоже должно подождать. Локи, милый, маленький и раненый, так чертовски раненый, лежит где-то на холодном металлическом столе, его яркие глаза затуманены из-за анестезии и замешательства, маленькие ушки откинуты назад от испуга, ведь он не может найти Лиама или услышать его голос.Если он вообще до сих пор жив.Желчь подступает к горлу Лиама. Он хватает футболку из шкафа, бутылку воды, которую оставил на стойке этим утром, и ветеринарную страховку из кладовой. Затем выходит из дома и направляется по адресу, который ему прислал Зейн.Это не та больница, куда обычно Лиам приводит Локи на обследования и прививки, но в ней чисто, и женщина за стойкой улыбается при виде него.До того, как видит его выражение лица.—?Могу ли я вам помочь? —?ориентировочно спрашивает она.Лиаму интересно, насколько безумно выглядят его глаза, насколько белые у него костяшки пальцев.—?Ли,?— зовёт голос на другом конце вестибюля. —?Лиам.—?Зейн,?— выдыхает Лиам, поворачивая голову, дабы увидеть парнишу.Он… мокрый, мягкая серая футболка, забрызганная высохшей бордовой кровью спереди, жёсткая и липкая. Также пятна крови на ключицах, на нижней стороне его челюсти и на пальцах. Она бледнее на некоторых местах, будто он пытался стереть её.Лиам знает: это не так уж и легко.Зейн видит его страдание, может быть, в состоянии понять, какое оно мощное, как сильно напоминает резкий привкус крови, и, спотыкаясь на своих трясущихся ногах, показывает жестом Лиаму на туалет. В вестибюле сидели ещё люди?— женщина и девочка, которые смотрели тяжелыми глазами, как Лиам придерживает дверь в мужской туалет для Зейна, потому что тот не может дотронуться до неё своими окровавленными руками.—?Почему так много? —?беспомощно спрашивает Лиам, как только закрывается дверь. В этом удручающем свете кровь кажется темно-бордовой на футболке, которую Зейн снимает через голову. Грязные пятна окрашивают его кожу среди татуировок, ужасные маленькие мутные завитки, где их быть не должно.Парень бросает на него ровный взгляд с уголков глаз, пока осматривает себя в зеркало, моча бумажное полотенце и начиная с подбородка. Ржавые капли бегут по его груди. Лиам ощущает самое сильное дежавю.Юноша тихо произносит:—?Я пытался остановить кровь, зажать рану, когда мы сели в такси.Лиам быстро моргает и видит жестокую картину под своими веками: Зейн удерживает собаку на холодном капоте чьей-то машины, возможно, прижимает ткань к морде скулящего Локи. Зейн руками, уже липкими от крови, машет, пытаясь остановить хотя бы одно такси. Зейн прижимает щенка к груди и требует водителя отвезти их в ближайшую клинику. Зейн, сотрясаясь внутри, передает животное дежурному и рассеянно проводит руками по волосам, совсем забыв что пальцы, как и весь торс, залиты кровью. Зейн стрекочет по поводу смешанных деталей на своем медицинском жаргоне женщине впереди. Зейн сдерживает себя максимально сильно в кресле в приемном зале, пока Лиам долетает до него так, что рубашка начала прилипать к коже.—?Спасибо,?— бормочет Лиам. Он сказал это по телефону, формально и быстро, но здесь, среди стерильной плитки мужского туалета он слышит слабое эхо, полностью выражающее благодарность, почти заставляющую его задыхаться. Зейн пожимает плечами, от чего ключицы выступают.—?Сделал то, что должен был.Лиам смотрит, как мальчик стирает следы крови с груди и запястий, моет руки, пока вода не становится прозрачной.—?Не каждый сделал бы,?— мягко говорит он. —?Не каждый мог бы.—?Просто повезло,?— Зейн стряхивает лишнюю воду с рук, поворачиваясь, чтобы взять футболку, которую протянул ему Лиам. —?Просто вовремя.Выдох Лиама спотыкается об губы, становясь нервным и дрожащим.—?Думаешь?..—?Не знаю,?— гладко перебивает Зейн. Он надевает темную и поношенную рубашку. —?Они скоро нам скажут.Лиам несчастно прикусывает губу. Когда Зейн одет и больше не покрыт кровью Локи, они присаживаются в вестибюле. Парень не возражает, когда Лиам наклоняется к нему и кладет голову на плечо. Подлокотник неприятно разделяет их, упираясь в бок.Администратор подходит к ним и смотрит на Лиама с жалостливым взглядом, который она, вероятно, отработала перед собеседованием, прося его закончить заполнять форму, которую начал Зейн.Он хватает пластиковый клипборд и осознает, что все почти закончено. Адрес, номер, полное имя владельца и собаки, стандартная история прививок, текущие приемы медикаментов. Все, что осталось сделать?— подписать.—?Почему не подписал? —?тихо спрашивает Лиам, снова оглядывая бумагу. —?Я бы не возражал.—?Хотел убедиться, что вся информация верна,?— бормочет Зейн. Лиам все еще зациклен на каракулях, создающие каждую деталь, четко записанных так, словно Локи был личным питомцем Малика.—?Ты знаешь, что верна,?— с легким удивлением замечает Лиам. А затем немного хмурится. —?Так, как так?..Зейн поворачивается к нему лицом, Лиам повторяет движение. Мальчишка облизывает губы и моргает, прежде чем открыть рот для объяснений.А затем происходит что-то странное. Его рот закрывается, выражение лица тухнет так быстро, что Лиам переживает, может он тоже ранен. Глаза остаются сосредоточенными на Лиаме, но скрывают в себе невосприимчивость, жесткое настроение.Цокот каблуков от туфель приближается к ним с каждой секундой. Желудок Лиама сворачивается, когда он поднимает голову, гадая: сотрудник клиники нависнет над ними с напряженным взглядом и мрачным объявлением или уставшей, успокаивающей улыбкой?Ни то, ни другое. Женщина явно тут даже не работает. Жесткая косуха и безукоризненно уложенные волосы, с яркими белыми зубами, сияющими против темной кожи, когда она улыбается им, словно они знакомы.Она не знакома Лиаму, даже близко. Он смотрит на Зейна, видя, как глаза мальчика решительно не пускают женщину в свое поле зрения.—?Зейн,?— выдает она. Мягко, почти уговаривая. Лиам видит, как челюсть Зейна сжимается, прежде чем он переводит взгляд на нее.Она оглядывает его лицо, моргая снова и снова, выискивая.—?Можем поговорить минутку, дорогой? —?тихо спрашивает.Лиам чувствует, как что-то неудобно давит на диафрагму. Дорогой.В этот момент Зейн смеется над ней, жгуче и озлобленно, или как-то так, что женщина уходит под его холодный взгляд. Этот момент, где ужасающий поворот особенностей Зейна дает о себе знать. Момент, где леденящее, скрытое течение в его душе ненадолго вырывается наружу, поднимаясь на поверхность.Ножки стула создают отрывистый скрежет о кафель, когда он встает. Не взглянув на нахмуренный лоб Лиама, он идет в противоположную от комнаты сторону, следуя за женщиной.Лиам озадаченно наблюдает за тем, как она жестикулирует руками, прикладывая два пальца к своему лицу, как Зейн повторяет движения и потирает свой подбородок, как их тихие голоса растворяются в пространстве и не долетают до его ушей.Женщина, думает Лиам, наклоняет голову как-то по-особенному. По-матерински, решает он, смотря, как она встает в позу, которую можно трактовать как ?не шути со мной?. И эта поза контрастирует с Зейном, который выглядит нервным, бесспорно молодым, с обернутыми вокруг груди руками, с нетерпеливым и буйным выражением лица.Она о чем-то спрашивает, и Лиам лишь улавливает растущую интонацию голоса через всю комнату. Легко прочитать, о чем думает Зейн, ведь он с обидой и удивлением поджимает губы, а еще хмурит брови и качает головой, прежде чем шипит ответ.Детектив практически видит, как у парня волосы на загривке встали дыбом. Этот день и так уже был охуеть каким дерьмовым, возможно, даже самым ужасным днем в жизни Лиама, и все, что ему хочется сейчас,?— поспать. Но вообще-то это не значит, что он не борется с желанием, подойти к ним и, уложив руку на талию Зейна, забрать его, предварительно бросив слова женщине, с которой Зейн, по-видимому, знаком достаточно хорошо, чтобы качать головой в такт её нотации и закатывать глаза.Он собирается встать со своего места, когда женщина в зеленом халате переступает порог позади, держа в руках маленькую переноску для собак.—?Кэролайн? —?кричит она в комнату ожидания. Лиам наблюдает за тем, как собеседница Зейна поднимает взгляд и улыбается, когда видит переноску. Она касается руки Зейна, а после щелкает замком, воркуя с животным, который находится внутри, и задает сопутствующие вопросы.Кажется, его кровь застыла, ведь Лиам практически пропустил момент, как Зейн присел снова рядом с ним, облокотившись на спинку кресла.—?Прости за это,?— произносит парень с раздражением. Он чешет нос, а спокойное выражение его лица так и горит обидой.Кэролайн. Лиам перематывает несколько недель назад, прямо к той записке из рюкзака Зейна, к туманному замешательству, смешанному с сонливостью и с гремящим страхом, которое принесло лишь простое предположение о значении таблеток в бутылочке.Чрезвычайные ситуации, вычерчено там без ошибок.—?Ты в порядке,?— Лиам позволяет себе поверить в то, что отвечает Зейну, а не чему-то внутреннему. Он перекидывает руку через спинку кресла парня, чтобы за что-то держаться.Спустя тысячу медленных ударов сердца, когда Лиам уже практически запомнил схему скелета немецкого дога на стене напротив, та же сопровождающая возвращается через дверь, которая ведет в операционную.—?Лиам? —?зовет она, глазами блуждая по комнате, пока не находит двух оставшихся людей в ней.Детектив устало кивает, чувствуя напряженные мышцы ног, когда поднимается. Зейн тоже встает, но с большим рвением к жизни, и они неподвижно стоят рядом друг с другом, ожидая момента, когда она наконец подойдет.В ее глазах чистая печаль. Которая может быть простым профессионализмом. Которая может быть результатом всех ужасных смертей, оглашенных в этой самой комнате. Надежда Лиама на самом низком уровне, он даже не надеется на большее, пока не будет уверен.Женщина улыбается, хоть и изношено, слабо, но правдиво.—?Локи в стабильном состоянии,?— говорит она, и ее тепло-синие слова отправляют облегчение в сознание Лиама. —?Ему необходимо остаться здесь на ночь, прежде чем действия препаратов закончатся, но он выдержал, несмотря на травму. —?Ее улыбка смягчается. —?Он храбрый щенок.Конечно, он храбрый. Он самый храбрый, лучший мальчик. Лиам впервые за день делает глубокий вдох.—?Спасибо вам,?— шепчет он с распускающейся улыбкой. —?Это… мне кажется, я могу взорваться от того, как я, на самом деле, рад это услышать.Смешок вырывается из нее.—?Если хотите поговорить с хирургом, она свободна сейчас.Лиам соглашается, еще раз благодарит женщину, прежде чем та вернется в сердце клиники.—?Блять,?— вздыхает он, голос грубеет под конец. —?О боже.Детектив разворачивается и оборачивает руки вокруг талии Зейна, прижимая к себе и зарываясь лицом в его шею. Зейн слегка поглаживает его волосы, пока другая рука зажата между их телами, между сантиметрами их сердец. Лиам чувствует и движение руки, маленькие поглаживания, предназначенные для успокоения.—?Видишь, нет причин для расстройств,?— бормочет Зейн ему в волосы. —?Волновались из-за пустяка.Лиам качает головой, все еще держа ее между шеей и плечом.—?Волновались. Мягко сказано,?— шепчет он, целуя влажную от собственного дыхания кожу.Стоя в молчаливом согласии, они не отдаляются друг от друга до прихода хирурга. Зейн держится своим мизинчиком за мизинец Лиама, пока они внимательно слушают объяснения женщины про растворяющиеся швы и про время, за которое они будут исчезать. Про операцию и про процесс восстановления.О том, насколько конец был близок.—?Скорее всего компресс поспособствовал тому, что он смог добраться до сюда, бедный малыш,?— говорит она, сочувственно скривив лицо.Лиам едва ощутимо сжимает мизинец Зейна.—?На сколько большой она была?—?Рана? —?уточняет хирург. —?Около одиннадцати сантиметров. Не очень глубокая.Такой медицинский факт не должен вызывать дрожь у человека, расследующего убийства. Но все же.—?К счастью,?— продолжает хирург, который либо привык к подобной реакции, либо просто не зацикливается на этом,?— это был довольно ровный порез, поэтому не будет никаких рубцов как внутренних, так и внешних.Внезапно почувствовав себя опустошенным, Лиам кивает и машинально благодарит ветеринара. Они поочередно жмут ее руку, а после отпускают для подготовки к следующей операции другого бедного существа, которое окажется под ее скальпелем.—?Ты готов пойти домой? —?мягко спрашивает Зейн. Он тоже выглядит уставшим. Лиам неожиданно вспоминает рубашку, испачканную в крови, обеспокоенный вид Зейна, когда Лиам ворвался.Теплые и переменчивые слова наполняют его горло. Он проглатывает их и кивает, отцепляя палец, чтобы полностью взять Зейна за руку. Они задерживаются у стойки регистрации для получения информации о том, в какое время завтра они смогут забрать Локи, а после запрыгивают в машину, где тишина смешивается с усталостью по дороге к квартире Лиама.Когда они поднимаются по лестнице, детектив вспоминает, что их ждет наверху. Он замедляет шаг, но после продолжает идти. Локи в порядке. Локи жив, возможно, его собачье сознание сейчас плавает в отличных болеутоляющих.Нет ничего странного или особенно ужасного. Это просто кровь.Зейн замечает нерешительность?— у него нет выбора, ведь сталкивается с Лиамом, который остановился на краю дороги?— и пинает бедра Лиама, пока он не начинает снова идти вперед, удерживая палец за спиной Зейна.Детектив автоматически делает вдохи через рот, когда включает свет. Притягательно и ужасающе, лужа крови привлекает его взгляд.Факт, что с Локи все будет хорошо, не кажется таким правдивым, ведь эта лужа, Лиам может поклясться, самое ужасное, что он видел.Как-то слишком все.—?Не могу поверить, что он… —?начинает Лиам.?Пережил это?,?— хочет закончить так.—?Что? —?бормочет Зейн, вновь врезаясь в спину замершего на месте Лиама.Взгляд Лиама перемещается к подсохшей крови на полу. К плинтусу. К вентиляционному отверстию.—?Гд… —?вновь начинает он. Вновь останавливается. Проглатывает слюну в невероятно сухом рту. —?Не знаешь, где у меня хранится перекись? —?медленно спрашивает он.—?Под раковиной в ванной?—?Так вот где,?— отстранено произносит Лиам. Он собирается провести рукой по талии Зейна, когда тот проходит мимо него, но останавливается, не желая показывать дрожь пальцев.Зейн замечает прерванное движение руки и бросает в него вопросительный взгляд, проходя дальше по коридору.Лиам ждет момента, когда стройная фигура спрячется за дверным проемом ванной, чтобы бешено и проницательно рассмотреть окружающие предметы, цепляясь взглядом за ковер.Раннее, когда приступ паники перекрыл мозг Лиама, ему не удалось сделать больше, чем просто взять, что ему нужно, и уйти. Воспоминания о крови на ковре вызывали лишь рвоту или обморок, или крик об ужасной несправедливости по отношению к такому невинному существу, как к раненому Локи.Но паника притихла, и Лиам, в конце концов, вернулся к наблюдательности. Теперь он видит то, чего раньше не замечал.Одна лужа крови. Одна. Никаких других пятен, капель или жалких мазков от того, что Локи, возможно, отполз от места, где он так ужасно порезался.В каком… где именно это произошло? Никакого кровавого следа нет, а значит он напоролся на что-то рядом. Лиам ищет зазубренный предмет: капризный гвоздь, теперь торчащий из какого-нибудь угла, или осколок, который отлетел от стеклянного предмета, а он его не заметил, когда убирался.Зейн возвращается с коричневой бутылкой в одной руке и пачкой бумажных полотенец в другой. Лиам неподвижно наблюдает за тем, как Зейн опускается на колени и выливает на пятно немного жидкости, давая ей несколько секунд, чтобы она распространилась на полу, а после накрывая парочкой квадратов плотной бумаги. Красный расползается по самой середине.Он не выглядит особо обеспокоенным.—?Ты можешь рассказать, на что он наткнулся? —?спрашивает Лиам тихим голосом, исчезающим под ритмом пульса.Зейн даже не поднимает голову, когда отвечает:—?Рассказал, если бы знал.—?То есть он просто… лежал здесь,?— подтверждает Лиам. —?Бедный приятель.Парень повторяет свои действия: наливает и промакивает?— наблюдая за тем, как полотенца под его пальцами окрашиваются в красный.—?Ты не хочешь этого знать.—?Я должен,?— бросает Лиам. Он подходит чуть ближе, нависая над Зейном, сидящем на корточках.—?Нет,?— отвечает Зейн, поднимаясь. Он наконец-то поднимает взгляд, и его глаза практически зеленые из-за этого освещения.—?А я думаю, что да,?— говорит Лиам, и это конец. —?Это мой пес, Зейн, я хочу знать, что произошло.Челюсть Зейна расслабляется, а глаза сужаются.—?Я заскочил после конференции покормить его,?— произносит он раздраженно. —?Когда открыл дверь и позвал его, то услышал скулеж.Лиам борется с желанием съежиться от отвращения, но молчит, удерживая взгляд Зейна.Парень продолжает.—?Поэтому я посмотрел вниз, а он лежал здесь. —?Он сжимает влажные кухонные салфетки двумя пальцами. —?Мне не хотелось наблюдать за тем, как он истекает кровью, поэтому я обернул его в полотенце и повез к ветеринару. —?Зейн кидает использованную салфетку в небольшую кучку, которая образовалась рядом. В этот раз он берет чистое полотенце и выливает перекись прямо на него, затем прижимает к значительно незаметному пятну.Должно быть это Зейн в своей стихии.—?Как думаешь, что это было? —?спрашивает Лиам мягким тоном, в котором можно ощутить и твердость.Зейн проглатывает слюну, плечи сгорбились, взгляд?— на полу.—?Я не проверял…—?Я не спрашиваю, о чем ты подумал,?— говорит Лиам, даже не задумываясь, что его тон сейчас звучит неприятно,?— я спрашиваю, что, по-твоему, это было.—?Я не знаю.В словах присутствует завершенность.Лиам отказывается сдерживать себя.—?Дверь была закрыта? Когда ты пришел.Зейн на секунду перестает убирать кровь Локи.—?Перестань вести себя так.Пульс грохочет, и Лиам делает шаг назад, чтобы ни в коем случае не толкнуть ногой в грудь Зейна, затем прижать к полу, чтобы все его слова начали приобретать смысл.—?Отвечай на вопрос,?— отрезает он.Это один из тех надменных, раздраженных, приводящих в бешенство взглядов.—?Да.Возможно, он говорит правду. Парень не выглядит так, словно лжет, ведь поза расслабленная, а в глазах только чистота.Но это, блять, ни о чем не говорит. Не с ним.—?Да, дверь была закрыта? —?надавливает Лиам.—?Ага,?— Зейн опускает глаза вниз, чтобы с помощью последней салфетки, смоченной в перекиси, впитать оставшееся на полу, прижимаясь всей ладонью к этому месту. Затем он поднимает взгляд, смотрит на Лиама сквозь длинные ресницы, и кто знает, сколько лжи он таит в себе. —?Ты никогда не оставляешь ее незапертой. Я тоже.—?Так и есть,?— медленно говорит Лиам, будто обдумывает сказанное Зейном. Это правда, насколько он знает; ключи от квартиры есть только у него и Зейна. Дубликат Зейна еще месяц назад не существовал. Еще ни разу дверь не была оставлена открытой с того момента, как Зейн начал заботиться о Локи, пока Лиам был занят расследованием или допросами, или задерживался в невероятно длинных очередях в Tesco.*И, конечно, он никогда не находил своего пса полу-мертвым.—?Что, по-твоему, произошло? —?спрашивает Зейн.Может быть это отвлекающий вопрос, но парень встает и вновь направляется в ванную, захватив с собой почти опустошенную бутылку с перекисью водорода и бросив взгляд через плечо, словно ему все равно на ответ Лиама.—?Не уверен,?— отвечает детектив. —?Но в прихожей будем носить обувь. На всякий случай.Зейн возникает перед ним.—?Разумно,?— приветствует он, звуча немного грубо, но все же это не тот тон, который использовал Лиам.Мужчина дышит через рот.—?Кто та женщина в клинике?Возникает тишина. Та самая, которая хранит в себе кульминационный момент.—?Моя тайная любовница,?— бойко произносит Зейн с широко открытыми глазами, будто он изо всех сил пытается сделать кульминацию особенно запутанной шуткой. —?Я хотел сбить тебя со следа всей этой чепухой про голый анал* и моногамию, но, как выяснилось, будет честно рассказать тебе, что ее кот является моим незаконнорожденным сыном.Лиам кусает губу изнутри.—?Ты ничего мне не расскажешь.—?Ничего,?— просто соглашается Зейн. Он скрещивает руки на груди. Лиам видит едва заметный оттенок розового на кончиках его пальцев.Они стоят так некоторое время, в тишине и напряжении. Хотя Лиам понимает, что в большинстве случаев Зейн ожидает тишины, ведь их разговоры тоже сбивают его с толку, но, в отличии от Лиама, он уклоняется от ответов на вопросы.—?Как прошла пресс-конференция??— наконец-то, спрашивает он. Лиам удивляется, как двадцатилетний парень стал тем, кто остается уравновешенным. Наверное, так было всегда.—?Полное дерьмо,?— говорит Лиам, устало надувая губы.?— Какая-то киска дала мне свой номер.Пальцы Зейна ещё немного впиваются в бока мужчины.—?Надеюсь, ты сохранил его,?— мягко говорит он.Лиам чувствует маленькое покалывания, прежде чем Зейн продолжает.—?Потому что нам стоит обсудить с ней, что не стоит трогать чужие вещи,?— детектив снова может дышать.—?Не вещи,?— напоминает он мальчику, но при этом не может отрицать, что его кровь не стынет от намека на собственничество.?— Но как бы там ни было, никаких прикосновений.Лиам пытается скользнуть ближе к Зейну, кладя руки по бокам.Зейн уступает немного места Лиаму, перекатываясь до того момента, пока между их бёдрами не остаётся и сантиметра.—?Есть какие-нибудь хорошие вопросы насчет расследования? —?спрашивает мальчик.?— Что-то не такое ужасное, скучное и недальновидное.Детектив качает головой, устремляя взгляд на Зейна и застенчиво кусая губу, когда их глаза встречаются.—?Все как обычно,?— бормочет он, наконец-то упираясь руками в локти Зейна.?— Все что нам известно, зацепки, которые неизвестно куда ведут. Некоторые пробелы. Все по старому.Он массирует руки Зейна большим пальцем и чувствует, как мальчик расслабляется, разворачиваясь так, чтобы Лиам мог обхватить его со спины.—?Ты сказал им уже, что тот тип вероятней всего мертв?Зейн прижимается к груди Лиама, вдыхая запах его рубашки. Его руки медленно поднимаются по подолу и до середины спины.—?Нет,?— признается Лиам.?— Не люблю начинать спекуляции в прессе, если даже не могу ничем помочь. Они и так делают это достаточно хорошо без участия полиции.—?Это не будет спекуляцией слишком долго,?— подмечает Зейн.Его голос сладко мурчит около ключицы Лиама, мелодично, как будто 10 минут назад ничего не происходило.Всегда быстрые перемены, слишком непостоянный мальчик. Лиам обнимает его крепче, он уверен, что Зейн может быстро поменять роль, если не ухватиться за него со всей силы.—?Да,?— отвечает он с опозданием.?— Скорее всего мы его поймаем.***В канун Рождества снега даже не видно, но на внутренней стороне окна видны заморозки, когда Лиам открывает глаза с утра. Он закутывается в одеяло поглубже, оставляя снаружи лишь одну руку.Чувствует, как тёплая шерсть трется об руку, делая сонные и ровные вдохи. Он улыбается, проводя пальцами по спинке Локи, в то время, как собака сопит и дремлет.Щенок начинает фантастически исцеляться, бедняга. Шов выглядит ужасно на фоне редких темных волос, которые начинают расти, но, кажется, Локи больше беспокоит конус, который на него нацепили.Зейн тоже не очень помогает в этой ситуации?— играется с ушками щенка и воркует о ?ловле каналов премиум-класса?. Не раз Лиам ловил взгляд собаки, который тоже не очень впечатлен выходками мальчика.По крайней мере это не мешает Локи устроиться подле Зейна в Рождественское утро, когда они с Лиамом лежат на диване и просматривают фильмы, которые детектив считает сокровищем, а Малик никогда не видел.—?Он стал в три раза больше, Зейн,?— слегла саркастично прошептал Лиам, тыча мальчику в колено.—?Кардиопатия вовсе не рождественское чудо,?— сказал Зейн.?— Неужели в Ктограде* нет врачей? Им нужен хотя бы один. Это плохо.Позже в этот же день, Лиам пытался сбалансировать подарок Зейна у него на голове и как только он упал ему в руки, он поцеловал его в лоб.—?Ты не сделаешь из меня христианина со всеми этими побрякушками,?— сообщил ему Зейн, но взгляд говорил о тихом восторге.?— Перестань навязывать это мне.—?Я повесил то каллиграфическое полотно, что ты купил,?— парирует Лиам, ставя коробочку на столик и садясь напротив Зейна, чтобы посмотреть, как тот ее разворачивает.?— Повесил ещё той ночью.Зейн ворчит, но подхватывает коробочку без всяких церемоний и разворачивает фольгу.Детектив улыбается, видя, как глаза парня расширяются.—?Лиам…—?Открой,?— мягко настаивает он.Зейн стреляет в него одним коротким и нечитаемым взглядом, прежде чем открыть, чтобы увидеть поблескивающее золото и полированный кварц.—?Ты ебанный мудак,?— пробормотал Зейн, качая головой, когда он поднял часы с подушечки.?— Как, черт возьми, я должен конкурировать с этим?—?Аввв,?— воркует Лиам, наклоняясь, чтобы потыкать по щечкам Зейна.?— Ему нравится это.—?Как это может не понравится? —?проворчал Зейн, но все же не шевельнулся и дал Лиаму надеть их себе на руку.Теперь часы лежат на прикроватной тумбочке, матовые и красивые, намного тоньше, чем Лиам предпочитает, но идеально подходящие Зейну.И они подходят ему, блики видны под курткой или на коже, которая постоянно в чернилах. Может для кого-то это покажется безвкусным, но они странно идеально подходят Зейну, под его кожанку или рубашку. Вот и все обоснование, но это совершенно не противоречит непредсказуемости мальчика.Лиам типа рад, что их дружеская поездка с Томлинсоном, которая обычно проходит в честь дня рождения мужчины, отменена в этом году. Даже когда день подходит, а пальцы все равно дергаются, чтобы не набрать такой знакомый номер, который до сих пор не снят с быстрого набора. Даже когда он задается вопросом, чем занят Томлинсон и как планирует праздновать, вместо того чтобы слушать Лиама, пока они в самолете на пути в Мадрид, Афины или Амстердам. Даже если ему придется узнать впервые за половину века, что же люди делают в Сочельник, если не уебывают в другую страну с другом.Остается только напиться Бейлисом со льдом и Калуа, и послать нахуй всю рождественскую хуету, очевидно же.В любом случае у него есть деньги, которые обычно уходили на трехдневные вылазки и на ничегонеделание, которое обычно сводилось к блужданию по универмагу и поглядыванию на аккуратное запястье Зейна, удовлетворение, которое он излучает, когда к нему относятся, как к чему-то драгоценному.Комочек на другой стороне кровати начинает двигаться и понемногу кряхтит. Испускает небольшой стон.—?Проснись и пой,?— Лиам пытается его выманить, рука сползает со спины Локи на шею Зейну, где вытатуирована птица.—?Оставь меня в покое, у меня каникулы,?— кряхтит Зейн, но шевелится от касаний.Лиама мягко проводит ногтем по позвоночнику.—?Планирую заказать завтрак.—?Ммм.—?Звучит неплохо?—?Еда.—?Ты отвратителен,?— Лиам опирается на локти и смотрит над попытками Зейна подняться и выбраться из кокона.—?Меня не волнует это,?— бубнит Зейн в подушку.?— Я все еще не хочу вставать.Лиам закатывает глаза. Он вытягивает шею и целует плечо Зейна, смотря на Локи, который лежит между ними и с собачьим удовлетворением наблюдает за взаимодействием хозяев.—?Пожалуй, принесу домашний хлеб,?— сладко сообщает он, слезая с кровати.—?Он есть у нас,?— ворчит Зейн, опуская одеяло на уровень шеи.?— В холодильнике.—?Умник.—?Ты сделал слишком много.—?Не продолжай.—?Нам придется есть его весь месяц.Лиам заканчивает застегивать ремень на штанах и подходит к Зейну, целуя его в висок.—?Что-нибудь фруктовое?—?Ага.—?Хорошо,?— тихо прошептал Лиам. Он оделся и ушёл, запирая за собой дверь. Сейчас ещё слишком рано и холодно, но это также канун Нового года, и единственное место, где он может быть честным и открытым сейчас?— сумасшедший дом. Он уверен в этом.В итоге хоть что-то в жизни детектива остаётся непредсказуемым; гул от разговоров в очереди едва не заглушает сигнал мобильника от нового письма.Не совсем, однако. Он тычет в телефон и все перед глазами плывет.Лиам,Рад вас снова слышать. Надеюсь это поможет.—?М. Блум.Он шаркает в очереди, открывая предлагаемые документы.Их убийца оставляет так мало следов, что детектив иногда забывает, что они вообще существуют.Время суток как раз таки является тем 8 чудом света. Ни одно из 10 убийств не было совершенно в период до 5 вечера или позже 2 ночи. Это указывает на некую активность нашего убийцы, на его занятость в обычные часы, это означает, что он должен вставать достаточно рано, если хочет держаться на ногах позже и высыпаться.Это и пугает Лиама ещё больше. Их убийца живет тем же графиком, что и все остальные, он ничем не отличается от других в этом плане.Совершенно ничего примечательного в их повседневной жизни.Но это также и утешает, потому что можно исключить любого, кто не ведёт подобный образ жизни в течении десяти дней, когда произошли убийства.Например, студенты с безумными амбициями и двойными нагрузками.В постели Лиама сейчас находится красивый мальчик, который скорее всего борется с бодрствованием и приспосабливается к жаре, льющейся из печи, которую Лиам успел растопить перед уходом. Скорее всего он смотрит на холод за окном и думает о последних днях года, прежде чем скатиться с кровати и пойти набрать чайник. Он, вероятнее всего, бросает взгляд на дверной проем, царапая щетину вокруг полных губ, думая о том, где же пропал Лиам.Лиам хотел бы очистить мальчика от всяких подозрений. Хотел бы сделать это еще до того, как Томлинсон обвинил его в серийном убийстве.Поэтому он просматривает записи о посещаемости Зейна, благодарный за то, что профессора и ученый совет до ужаса дотошны. Он хорошо запомнил расписание, наполовину беспокойство в записях, и о том, что его часто стали забирать с занятий в последнем семестре.Лиам бросает взгляд вверх. Еще двое человек в очереди. Он снова смотрит вниз, подкручивая записи до первой актуальной даты.—?19 декабря,?— бормочет Лиам, останавливая над датой.Это был четверг, вспоминает Лиам. Воздух обжигал легкие, когда он тяжело дышал, за галереей, где было найдено тело Илая Строуса, готовясь к запаху смерти. Исполнительный детектив. Всегда готов к тому, что монстры города бросят в него.Однако он не был готов. Ни к точности, ни к жестокости. Рука мужчины изящно обвивала сердце, будто влюблённый державший букет. Ясность записки осталась позади.Они прибыли на место преступления около пяти утра, но само тело лежало там с семи вечера.У Зейна самостоятельные работы по лабораторным каждую среду, почти до восьми.Этого факта было достаточно, чтобы Лиам не воспринимал серьезно тревожное покалывание в позвоночнике почти месяц, теперь. Зейн играет в беспечность каждый день в своей жизни, но Лиам не встречал до этого кого-то такого же прилежного, как он. Это одна из немногих постоянных на которые Лиам может положиться?— мерцающее золото в пыли, которое составляет душу Зейна.Он ищет название, лабораторию или независимое исследование или что-то такое, красная или зеленая отметка, указывающая, что Зейн был лаборантом.Большой палец Лиама застывает над временным интервалом, желудок скручивается.Независимая лаборатория, Зейн сказал ему, что работает только во временном интервале.Но здесь ничего нет.—?Извините.Он листает назад, проверяя неделю спустя. Неделю до этого.—?Сэр.Ничего, ничего, ничего.—?Сэр, если вы…Его последний урок по средам в 4.—?…вам нужно покинуть очередь.Реальность внезапно ударяет его по голове, зябкое освещение и недовольные клиенты, столпившиеся позади него, недовольный секретарь за стойкой, смотрит на него с тревогой на лице.—?Черт, мне ужасно жаль,?— кидает он, размещая свои вещи в конце ленты.?— Это было глупо с моей стороны, мне жаль.Беспокойство понемногу сходит с глаз клерка, его руки плавно передают предметы по сканеру, когда он говорит:—?Ничего страшного, сэр, извините за это.Лиам отклоняет извинения, предлагая свои собственные. Он быстро платит и уходит, потирая бровь и бросая взгляд на мужчину в возрасте, у которого на лице написано о современной молодежи, одержимой техникой.—?Мудак,?— бормочет Лиам себе под нос.Сумка спрятана под подмышкой, он ныряет в нишу на бульваре и прокручивает записи в голове. Даты мелькают так же четко, тем же шрифтом, что и в записях, замеченные и предсказывающие беду.26 февраля: Локи вырвало на его новые ботинки и с самого утра Лиам знал, что этот день поставит его на колени.Снова и снова, месяцы и сезоны, размытые перед страхом улицы, от преследующего Лондон убийцы. 5 июля: Две ночи спустя, Лиам перехватил ограбление в переулке.Лиам понимает: есть некоторые даты, которые он не может объяснить. Их три и все это происходит во время летних каникул в Королеве Марии.Из оставшихся семи, пять приходится на дни, когда Зейн был вне класса и до того, как все случилось. Два отмечены издевательским красным, означающим отсутствие.Лиам снова поправляет бумажный пакет в руке, тяжело сглатывая, когда он засовываете телефон в карман. Всю оставшуюся дорогу до дома он идёт со сжатыми челюстями, чувствуя ярость и что-то пульсирующее на своем языке.Воспоминания о той первой ночи не покидают его весь день. Зейн врубает какой-то фильм, снятый в мрачных пастельных тонах, включает субтитры, чтобы Лиам мог читать их. Мальчик фыркает и бормочет под нос на урду, когда женщина на экране выдает новость о том, что она не может иметь детей (Зейн прячется глубже в боку Лиама, пока мужчина лениво поглаживает руку).Как Зейн оказался возле места преступления в ту ночь? Его повседневная рутина не включает в себя поездки в деловой центр города и прогулки по широким проспектам. Никакой весомой причины ехать через половину Лондона, которую ему не нужно проезжать, чтобы попасть домой.Тем не менее, он был спокойным с ножом у горла и начал трястись от страха только несколько мгновений спустя, как только начал вытирать глаза.Лиам изо всех сил пытается вспомнить. Глаза. Его глаза. Медно-янтарно-виске-подобно-зеленые, как пламя, когда он читает лекции детективу-инспектору об опасности канцерогенов. Густые брови насмешливо выгибаются, когда он врывается в полицейскую машину, а еще более густые ресницы скрывают намерения слишком хорошо.Густые ресницы. Яркие глаза. Лиам отвлекается, словно пойманный в куске неровно оторванной ткани, теряясь в мучительной красоте Зейна, какой она была в самом начале. С того первого момента.Были ли глаза в слезах? Были ли эти гневно потирающие ладони рассчитаны на то, чтобы Лиам не усмотрел недостаток влаги?Просто еще один обман. Проделка, чтобы добиться своего, с самого начала.А грабитель… Лиам даже не помнит его имени теперь, не удосужил и взглядом файл с тех пор, как это произошло, настолько охваченный темной, мощной загадкой в образе дерзкого мальчика с глазами лани и огромным интеллектом… которого Зейн выдвинул на первый план. Почему Зейну было абсолютно все равно, когда нож прижимался к шее? Наркоман с ножом, довольно похожий на поджигателей, которые знали имя Зейна, что заставляло Лиама задумываться: сколько из этого было рискованными действиями и насколько должно было привлечь очень специфического детектива-инспектора?Естественно, кто-то хочет. У Лиама нет преувеличенного чувства важности, но есть десять заметок, содержащие свидетельства, которые ясно указывают на то, что кто-то хочет его убить.Зейн двигается, лопатка выступает, когда он прижимается сильнее к Лиаму. На нем часы и он выглядит самодовольным без причины, довольствуясь объятиями Лиама, пока они прожигают вместе время в умеренном свете дня.Для моего единственного, вещает записка номер четыре, детектива-инспектора Пейна.Лиам толкает нос в изгиб под челюстью Зейна. Оставляет там нежный поцелуй. Думает.Ночь наступает быстро, как и должно быть зимой. Они направляются из кампуса Зейна всего второй раз после того, как его занятия за семестр закончились. Это занимает довольно долгий путь, так что Зейн достает наружу свою темную часть, а еще чистую куртку и пару черных брюк без модных дырок на коленях.—?Слишком нарядно или… —?узнает он, задумчиво глядя в зеркало в ванной.Лиам, скрестив руки на груди, пожимает плечами с места у вешалки для полотенец, которая вонзается ему в спину. Ванная маленькая.—?Тебя волнует?—?Почти никогда нет,?— Зейн достает из-под раковины высокий спрей с насадкой.В любой другой день это замечание заставило бы Лиама улыбнуться. Он наблюдает, как Зейн исчезает в сжатом облаке сладкого запаха лака для волос, отличающемся от обычных продуктов, которые он использует.Затем он начинает укладывать верхушку, пока все не начинает падать под углом к его лбу.—?Ты великолепный,?— заключает Лиам.?— словно никто не сможет найти способ раскритиковать тебя через слюни на подушке.—?Беспорядок,?— Зейн кривляется, упруго искажая выражение лица, пока наклоняется к зеркалу. Когда отклоняется, то спрашивает:?— Еще раз: почему мы идем?Почему ты не хочешь заняться чем-то нормальным?—?Потому что нас пригласили.—?Чувак однажды предложил мне занюхать с его яиц,?— небрежно болтает Зейн. —?Значит, я должен был сделать это?Лиам сжимает губы, когда следует за Зейном из ванной.—?Ты сделал?—?Сделал что?—?Нюхнул с его…—?Лиам,?— останавливает Зейн, почти что укоризненным тоном, когда стоит напротив детектива, застегивая пуговицы рубашки,?— что мы договорились делать, если задаем вопросы, на которые не хотим получать ответы, м?Но он не жалуется на вечеринку больше, чем на весь путь к Карли, вплоть до привлекательного, чистенького крыльца богатой деревянной двери.Лиам услышал, как Зейн пробормотал что-то о том, что Клосс слишком шикарная, прежде чем дверь с размахом открывается, и поразительная женщина с клюквенно-красной помадой приветствует их.—?Big Payno,?— заговорщически говорит она, изнемогая от удивления, когда обнимает его.—?Shifty Swifty,?— легко отвечает он и обнимает одной рукой блондинку.Лиама не волнует Тейлор, так как он знает ее в основном по тому, что говорит о ней сержант. Любящая. Раздраженная. Любяще раздраженная, особенно длинными ночами.Они в хороших отношениях, разговаривают о музыке на редком ужине-вечеринке, и у Лиама есть сомнение в том, какова будет ее реакция о Зейне.Когда хочет, мальчик может быть очарователен. А также, Лиам в курсе, он может быть абсолютной занозой в заднице, если заставлять его делать то, чем он не хочет заниматься.Исключая те случаи, когда он смотрит на Зейна, а его глаза светятся и улыбка сверкает. Он пожимает руку Тейлор и с изящным движением оставляет легкий поцелуй на тыльной стороне руки. Лоб женщины изгибается, когда она позволяет очаровать себя.И это то, что происходит большую часть ночи: Лиам просто наблюдает за воздействием, которое Зейн оказывает на окружающих его людей, словно просматривает выступления через трейлеры. Дорогие обои и обстановка из коричневого камня идеальна для вечеринок вроде этой, мягкий свет, и все сверкает, словно в праздничной рекламе. Лиам потягивает скотч и болтает с общими друзьями, которые есть у него и Карли (которая частенько тащится за Тейлор и отговаривает ее от чрезвычайных происшествий, вроде пополнения недостающих канапе), и наблюдает, как Зейн перемещается по комнате с постоянной орбитой поклонников следом.Он?— идеальное сочетание ребячества и лучезарности, выразительного и такого яркого, что удерживает внимание лишь на мгновение, словно смотришь прямо на солнце.?Чертов, блядский притворщик?,?— думает Лиам, осушая стакан. Звездный перфоманс, в прямом смысле слова. Он наблюдает, извращенно очарован, как Зейн поворачивает со своего места, где он удерживает внимание общественности, отведав вкус закусок в баре у стены.Как угасающая свеча?— его выражение лица мерцает до опустошительного уныния. Детектив наблюдает с холодным покалыванием в позвоночнике, как мальчик выдыхает, застыв.Так невероятно спокоен.—?Спорим, он согласится на главный танец, если ты попросишь,?— грохочет веселый говор слева. Лиам поворачивается и видит Найла, наклонившегося к потрескивающему камину рядом. Он протягивает тарелку с закусками, а черная галстук-бабочка свободно обвивается вокруг накрахмаленного воротника его рубашки. —?Думаю, ты мог бы ему понравиться.—?Йо-йо-йо, мистер,?— категорически отвечает Лиам, не отрывая взгляд с места, где Зейн оживленно болтает. —?Думаешь, мог бы?—?Не-а,?— отказывает Найл. —?Канапешку?—?Ну, я бы не называл его так,?— рассеянно бормочет Лиам. Одного мужчину Лиам раньше не видел. Вероятно, один из пиарщиков-коллег Тейлор. Он наклоняется ближе к Зейну и заставляет глаза мальчика щурится от удовольствия.Лиам не против. Лиаму не семнадцать чертовых лет, так что он не возражает, что Зейн поворачивает свои бедра, чтобы лучше слышать парня прямо перед собой.Заметен далекий, почти вуайеристкий интерес к наблюдению за Зейном, как сейчас. Лиам раздумывает, что делал бы парень, если бы его здесь не было. Обернул бы один ласкающий палец об пряжку ремня мужчины и сделал бы какой-то злобный, манящий комментарий, глядя через непристойно блестящие ресницы?Если бы мог, наверное.—?Ты типа чертовски безнадежно потерян в нем, а?Лиам моргает, пытаясь забыть воспоминания о ночах, когда Зейн врывался в его машину с чужим запахом на теле.—?С чего ты взял?Найл молчит, когда Лиам поворачивается, чтобы посмотреть на него. Лицо покраснело от ликера, но глаза слишком мрачны для атмосферы настигающей полуночи?— единственный день, когда это имеет значение.*Он знает этот взгляд.—?С чего? —?тихо спрашивает Лиам, поворачивая лицо к Найлу еще немного.Мужчина слабо пожимает плечами. Его выражение все еще суровое, когда он мягко говорит:—?Ты доверяешь ему?Лиам чувствует холод по телу, несмотря на тепло от огня, скотч и праздничную атмосферу. Он качает головой.—?Он просто флиртует,?— отвечает. —?Ничего серьезного.Комментарий многосмысленный, чего Найл даже не может представить, но выражение лица парня становится глубже.—?Я не об этом,?— говорит он. —?Лиам, он… Ты не думаешь, что он может быть немного…Детектив-инспектор Хоран один из самых красноречивых людей, которых Лиам знает, так что довольно странно видеть, как он подбирает правильное описание.В мире не хватает того самого баланса, когда он все же его находит.—?Не в себе?Глаза Лиама закрываются на мгновение, а воздух вырывается из носа в длинном выдохе. Чувство похожее на то, что он выразил по отношению к Томлинсону (который заметно отсутствовал на сегодняшнем празднике, и Лиам не может не чувствовать, что дело в нем) и он также неудачно оказывается против него, снова оставляя где-то в груди тяжелый и вовлеченный осадок.Детектив слышит бурлящий смех Зейна?— дорогой, как коньяк, который омывает всех, с кем он говорит. Вероятно и того высокого парня с зубами акулы.Он может только кивнуть, медленное и важное действие, и не встречаться взглядом с Найлом.—?Хорошее описание, как и любое другое,?— тихо признает он.Коллега-детектив молчит, лишь звуки вечеринки и Эллы Фицджеральд убаюкивают вокруг. Когда Лиам бросает взгляд в его глаза, в голубом нет никакого обвинения.—?Это не хорошо, чувак,?— уверенно говорит Найл.Лиам мрачно фыркает смешком.—?Ты сам спросил.—?В прошлый раз я вообще ни о чем не спрашивал твою жопу как бы.Они покачиваются назад и вперед пару секунд, несущественные отметки, чтобы поднять темное настроение, в которое оба нырнули. Лиаму нужно запомнить не пить с ирландцами.Даже если Найл кажется настоящей находкой, некоторыми ночами. Особенно в последнее время. С этим… всем.Карли кричит из небольшой компании:—?Десять минут, ребята!Лиам моргает, глядя на часы?— большие и темные, в отличии от тех, которые он подарил Зейну?— и отмечает что, да, до Нового года осталось несколько минут.Начало, как говорят.Он извиняется, ласково похлопывая Найла по спине, и поворачивается к Зейну.Мальчик более или менее там же, где Лиам его видел последний раз, но сейчас без толпы обожателей. Он взбалтывает джин в стакане, отчужденно и мучительно мило.Лиам обвивает руку под его локтем, когда подходит ближе.—?Все хорошо?Зейн оглядывает его одним из своих самых ярких взглядов, слишком кричащим и недостаточным, словно капризный мальчик, которого Лиам притягивает каждую ночь.—?Звездный.Уродливое слово, слишком живое и светящееся вырывается из рта Зейна.—?Можем поговорить? —?спрашивает Лиам.Выражение лица не изменяется. Зейн позволяет увести себя из топлы через лабиринт узких комнат, которые намекают на возраст здания, прежде чем Лиам находит дверь в небольшой огороженный сад и ведет дальше через него.Лиам закрывает за ними дверь и поворачивается, чтобы вовлечь Зейна, задать ему один из многих вопросов, которые начинали накапливаться и сокрушать его.Зейн уже говорит.—?Этот чувак, Тернер, один из наименее убедительных парней, которых я встречал,?— болтает он,?— я чуть не сломал что-то, когда он сказал мне, что работает режиссером музыкальных видео. Пиздец днище. Я почти уверен, что его брат питает любовь к низкопробному амфетамину, чтобы справиться со всеми, он…—?Есть что-то, что ты хочешь рассказать мне? —?обрывает Лиам.Смутно осознает, что получается неуклюже, не так, как нужно. Что это рефлектор вызовет ложь, которая дается мальчику также легко, как и дыхание.Детектив готов к этому. Он видит, теперь, не может развидеть, как Зейн столь органично играет номерами, ситуациями и людьми. Как у него мало угрызений совести.Несмотря на то, что Зейн все еще проклятая загадка, он тот, кого Лиам знает лучше всего. В этом замерзшем дворике единственное, что он может сделать?— рассказать Лиаму все.Выражение лица мальчика становится нейтральным, когда он обдумывает разоблачающий тон.—?Я сбегаю с женой Карли,?— решительно говорит он. —?Она самый пугающий человек, которого я когда-либо встречал и это абсолютно захватывающе.—?Прекрати,?— говорит Лиам ровно и безжалостно. —?Слушай, я даю тебе выбор прямо сейчас. Пойми, что я не обязан. Есть что-нибудь, что ты хочешь мне сказать?Лиам еще ни разу не видел, чтобы защита Зейна так поднималась, с тех первых недель их знакомства, он снова излучает силу и полный контроль. Голова наклонена, словно детектив что-то забавное и слегка жалкое.Но есть проблеск, Лиам замечает, нечто в зимних, темных, до боли знакомых глазах. Невозможно играть на расстоянии с человеком, с которым он проводит каждый день, бормоча вслух свои странные мысли и выражая раздражение.Они зашли так далеко, думает Лиам. Хотя не сдвинулись ни на дюйм с той самой ночи.Кусая нижнюю губу, Зейн мягко пожимает плечами.—?Ты не готов это услышать,?— шепчет он.Оно исчезает на белом цвету его дыхания, призрачно являясь в небытии с одной лишь дрожью, пробирающейся по хребту Лиама, указывая на то, что здесь все еще что-то есть.И он не ошибается.—?Я думаю, что должен, в любом случае,?— отвечает Лиам с пересохшим горлом.Голоса догоняют их изнутри дома, отдаваясь слабым эхом от окон соседей. Воспевает целый хор, собирая голоса со всего Лондона.Десять, девять, восемь, семь, шесть…Двое на расстоянии в метр друг от друга, скрестив взгляды, вслушиваются в обратный отсчет, как осуждение.Как некоторое представление грядущего.Пять, четыре, три, два…