Стих 13. Гордыня дракона (1/2)
Битва не стихала ни на секунду. Минуло полдня, не меньше, но они все еще держали оборону — это превосходило даже самые смелые ожидания, однако никто не питал слепых надежд, ибо все отчетливо понимали: враг с ними забавляется, наслаждается страхом, как хищник, загнавший жертву в угол. Только стены, скрывавшие за собою неисчислимые вражеские армии, не позволяли эквестрийцам окончательно упасть духом.
Но драконица с высоты своего полета прекрасно видела истинное положение вещей. И все равно — продолжала сражаться. Она будет верна Эквестрии ровно до того момента, пока не станет совсем туго. Ничего, вскоре даже этот упрямец, Найт, поймет, что сопротивление бессмысленно, и тогда… тогда будет видно. А пока что, так уж и быть, она поможет ему еще один раз.
По полю битвы пронеслась волна пламени, оставляя от орд врага одни угли. Крылатая фурия пробудила в тенях животный страх — доселе совершенно неведомое им чувство. Она была повсюду, от нее было не убежать, не увернуться, не спрятаться —пламя не знало жалости. Ах, какое же наслаждение видеть, как жалкие тени сотнями обращаются в пыль! А они-то считали себя самыми сильными! Вот она, истинная сила! Бойтесь! Трепещите! Превозносите!
Найт внизу старался не отставать, по крайней мере, так показалось драконице. Посоревноваться желает? Что ж, не вопрос, она только за! Но пусть даже не надеется на победу — каким бы искусным воином он ни был, ему не сравниться с нею по силе. А впрочем, можно дать небольшую фору… Она обрушилась на землю, задавив несчетное количество теней, превратив их чернильные кляксы, еще целую кучу она смела хвостом, а оставшихся перегрызла и проглотила. — Ничтожества, — прорычала она, с клыков ручьями стекала черная кровь. Попытки теней подобраться были тщетны и вызывали разве что смех. Их оружие просто-напросто ломалось об прочную чешую, они ничего не могли противопоставить. Даже задавить числом у них не выйдет — они слишком слабы, чтобы нанести хоть какой-то вред. Ну же!Неужто это все, на что способен сей грозный враг, превративший страну маленьких пони в бесплодную пустошь? Разочаровывает. Так недолго и заскучать… Блеснул металл, и черный лес оказался срублен под корень. Найт орудовал мечом так яростно и так стремительно, что тени не успевали следить за его движеньями, усиленными магией. Выкашивая их десятками, он как будто пытался не отставать, и драконицу приводило это в восторг: — Да, да! Не сдерживайся, дай себе волю! Пусть они потонут в твоем праведном гневе! Отомсти за падших собратьев, за погибшую страну, за утраченную гармонию!.. Ах… — вдруг осознала она, — иль может, тебе просто нравится проливать вражескую кровь? Видеть, как тени страдают и бьются в агонии? Нравится звук, с которым меч входит в их прогнившую плоть?..
Но так ли важна причина, в конце концов? Они упиваются битвою, и стоит признать, называться боевыми товарищами вместе с ним совершенно не стыдно.
Ее внимание неожиданно привлекли две летящие к замку виверны. Это были особенно крупные виверны, по размерам не уступающие драконице, и от сего факта у последней злобно загорелись глаза.
— Вы смеете подражать мне? Да кем вы себя возомнили?!
Но отчасти она была даже немного рада. Наконец-то достойные противники впервые за долгое время! Взмах могучих крыльев смел назойливуюмелкотню под ногами. Оторвавшись от земли, драконица ринулась вивернам на перехват. В мгновение ока она нагнала их — так сильно ей не терпелось поскорее вступить в бой, — и вцепилась когтями в ту, что была поближе. Она раскромсала ей нижнюю часть спины, однако добраться до крыльев и перегрызть кости (или то вещество, что было вместо костей), соединявших их с телом, драконица не успела. Она отпихнула скулящую от боли тень, рванула вбок — и как раз вовремя: рядомзвонко клацнула пасть. Тут же воспользовавшись замешательством своих двойников, она поднялась над ними, набрала в грудь воздуха и выдохнула. Пламя объяло их, однако в следующую секунду они выпорхнули из него, почти целые и невредимые.
Покончить быстро хотя бы с одной из них не удалось. Тени развернулись, оскалили морды и бросились в атаку. Что, решили, будто она испугается? Размечтались. Это она хищник, а они — дичь!
Вновь обдав их пламенем и тем самым ослепив ненадолго, драконица поднырнула под них. Одна из теней заметила угрозу, но слишком поздно: в следующую секунду ей в шею впились острые безжалостные клыки. Она зашипела истошно, заизвивалась, как пронзенная змея, царапаясь и толкаясь, но драконица терпела боль и сдавливала челюсти сильнее. Шея у драконов — довольно нежное место, а раз они ее двойники… Еще несколько мгновений, и тень, издавши короткий рык напоследок, камнем полетела вниз.
На груди и брюхе горели свежие раны. Пустяки! Разве может быть хорошее сражение без привкуса собственной крови? Так даже лучше!
Вторая тень, поняв, что теперь одна, растеряла прежнюю смелость и кинулась прочь. Однако раззадоренная драконица не позволила увеличиться дистанции между ними, севши двойнику на хвост. — Жалкое подобие! Ты даже не способно сотворить огонь! — прорычала она, уже почти догнав тень. Что-то тяжелое неожиданно ударило в бок — ощущение было такое, будто она столкнулась с кометой. Ее отбросило в сторону, дыхание сбилось, но она совладала с собою, замахала крыльями и восстановила равновесие. Поднявши взор, она увидела того, кто нанес удар исподтишка — еще одну виверну. Теперь их было пять. Возможно, если бы драконица отступила, дальнейшие события развернулись бы совершенно иначе; она бы, возможно, даже смогла бы одолеть их всех, невзирая на раны и численный перевес врага. Но она не собиралась отступать! Это враги должны отступать — а она гнать их, пока те не выбьются из сил!
Гордыня ее и погубила. Израненная и искусанная она почти уже домахала крыльями до земли, но силы покинули ее раньше, чем она коснулась ногами тверди. Падение было долгим, а приземление — жестким. Хрустнули кости, и невыносимая боль пронзила тело. Но все это быстро отошло на второй план, ведь боль да раны — сущие мелочи по сравнению с тем, что она позволила теням одолеть себя! Позор, какой позор! С сей мыслью и умрет… Мир стремительно тонул в темноте. В какой-то момент драконица пришла в себя. Она не чувствовала тела, не чувствовала совершенно ничего, даже боли, не могла пошевелиться — смерть бродила где-то рядом. Единственное, что получилось с горем пополам, — это приоткрыть глаза. Поблизости стоял расплывчатый силуэт. Тень… Хочет добить.Нет смерти позорнее, чем эта…
— Давай же… — процедила драконица чрез силу, — покончи со мной. — Нет уж.
Как же она была счастлива услышать этот голос. — Найт? Тени… я… — Принцессы позаботились об этом. Зрение немного прояснилось, и драконица увидела, что они вдвоем находятся под небольшим светящимся куполом, который не подпускал к ним врагов.
— Похоже… ты победил. — Прости? Она помолчала, прежде чем все-таки сказать: — …Все это была… неправда… неискренность. Найт внимательно слушал драконицу, пытаясь понять, что она хочет сказать.
— Я врала себе… И тебе тоже. — Почему бы тебе не использовать внутренний голос? Так будет легче говорить. — Нет!.. — резко воскликнула драконица. — Эти слова должны… слететь с моих губ. Ты должен услышать их. Но сначала… выполнишь ли ты мое последнее желание? Единорог был мрачнее ночи: — Какое же? Говори. — Помнишь, как я сказала тебе… что еще не закончила с тобою? — Не помню подобного, — ровно отвечал Найт. — Странно, я тоже… когда же я?.. Все-таки кажется, что сказала однажды. — После недолгого молчания, она вымолвила: — Я… хочу заглянуть в твою душу. Позволь это сделать. — Хорошо, — сказал он, оставаясь все таким же холодным. Она несказанно обрадовалась. Вроде бы мелочь, а столько радости… Струны завибрировали. Его душевная арфа заиграла музыку… и сия музыка — совершенно не подходила Найту. Это произошло еще до войны. Драконица пролетала над северными землями — тогда она еще не ведала, что они принадлежат Эквестрии. Погода была ужасная, поднялась вьюга, стало практически ничего не видно — мир превратился в бело-серую кашу; вдобавок ко всему после долгого изнурительного перелета силы были на исходе. Драконица корила себя за спешку. Она переоценила свои силы, недооценила непогоду, и теперь нужно искать укрытие от проклятого снега; потеряться и замерзнуть насмерть тут недолго — даже с толстою чешуей. Каким-то чудом она заметила сквозь метель пещеру в горе, достаточно большую, дабы в нее можно было пролезть. Однако когда она уже решила, что самое страшное позади, ее хвост случайно задел свод, отчего гора задрожала, и случилась снежная лавина, которая перекрыла выход. Драконица оказалась заперта в тесном пространстве,не в состоянии хоть сколько-то пошевелиться, и в кромешной темноте. Между нею и свободой образовалась стена из снега и камней. Она не испугалась, нет, но поводов для радости было мало. Откуда-то, кажется, тянул сквозняк. Это немного воодушевило: по крайней мере, здесь не задохнешься от нехватки воздуха. Но сколько она так протянет? Дня три? Неделю, если очень повезет? Растопить снег разом тоже не выйдет, пещера едва вмещает ее; придется ослабить пламя, а иначе она зажарит саму себя, как в котле. И сколько на это уйдет времени? Даже если удастся растопить снег, дальше ждут камни — она слышала и не спутает их грохот ни с чем. Посему, как бы унизительно это ни было, придется звать на помощь. Ничего другого попросту не остается. — Но кто тебя услышит в сей снежной пустыне? Ты же сама видела, что тут никто не живет, — заговорила она с собою отчего-то вдруг. — Глупости. Такова твоя участь, бесславная и достойная лишь едкой усмешки, смирись. Минуты превращались в часы, часы — в дни. Перед глазами стояла одна лишь темнота, и время перестало существовать. Иногда драконица зажигала слабенький огонь, и ледяная стена понемногу таяла, но то были ничтожные шажки, и осознание этого заставляло рычать от собственного бессилия. В какой-то момент она уперлась в камни, и на том продвижение к свободе остановилось окончательно. Камни нельзя было разломать или разгрызть, ибо она не могла толком шевельнуться; пламя только лишь раскаляло их, плавились они с куда большею неохотою, нежели снег. Вдруг в темноте раздался шорох. Он точно принадлежал не драконице, ведь она была совершенно неподвижна. Послышалось, как кто-то спрыгнул — кто-то маленький. Зацокали копытца, и под самым носом загорелся тусклый свет.
— Ого, а ты и вправду в большой беде, — сказал голос.
Драконица была так поражена, что перестала дышать. Ее зрение отвыкло от света, и даже такой тусклый источник вызывал резь в глазах, но все же она немного рассмотрела незнакомца. Это был маленький… единорог? Вовсе не та помощь, на которую она надеялась. Обречена, все еще обречена. Судьба продолжает насмехаться над нею! — Как ты тут оказалась? — невинно спросил единорог. — Не твое дело. Помоги мне. Помоги, или я тебя поджарю. Или съем. Я давно не ела и ужасно голодна! — Съешь свою единственную возможность выбраться из западни? Что ж, здесь он ее подловил. — Как ты тут все-таки оказалась? — повторил единорог вопрос. — Тебе действительно так важно это знать? — Мне любопытно.
— Ты ведешь себя слишком развязно с той, кто проглотит тебя и не заметит, — попыталась приструнить его драконица. — Вряд ли ты сможешь пошевелиться, — мгновенно нашелся единорог. — Ладно, не хочешь отвечать и не надо. Не обязательно из-за этого запугивать меня. — Была плохая погода… я искала укрытие, и случилась лавина, — ответила драконица, испустив короткий вздох. Единорог начинал раздражать, но она была рада и такой компании. И эта малявка все еще была единственным шансом спастись. — Ну, буря утихла пару дней назад.
— От твоей новости мне ни холодно, ни жарко. Лучше помоги мне выбраться.
— А когда ты получишь свободу, то съешь меня, да? — Да, если продолжишь злить. И нет, не съем, потому что ты слишком маленький, чтобы я почувствовала хоть какую-то разницу!