Стих 6. Голод Глют (2/2)
— Я думал, вы только траву жевать горазды, — дракон подался вперед, не отводя заинтересованного взгляда. — Ну и как тебе? Рыбье-то мясо явно не то же самое, что ваши дурацкие листья, а? Ее как ледяною водой окатило. Р-рыба? Он правда сказал ?рыба?? Какая-то странная пелена, доселе покрывавшая глаза, исчезла, и горка самоцветов вдруг превратилась в сваленных в кучку золотых рыбок. Они были поджарены неравномерно, их чешую покрывали большие медные пятна… но это не объясняет, как можно было спутать их с золотом, или медью — или что там едят драконы! Чем дольше она глядела на эти маленькие неживые тельца, тем сильней трясло ее от ужаса.
Как она сразу не соединила одно с другим? Напекло голову? Напала горячка? Помутился ум от голода? Сбоку раздался всплеск. Она заставила себя посмотреть на ручей: в воде мелькали золотистые пятнышки, словно солнечные зайчики.
Их тела… их внутренности и кости — все перемолола зубами… Богини милосердные… В желудке поднялось возмущение, и Глют вывернуло наизнанку. В ушах зазвенело, поджилки затряслись, и она чуть не упала в обморок. Звон становился громче и больно надавил на перепонки, когда дракон попытался что-то сказать. Похоже, он глубоко разочаровался. Борясь с судорогами желудка, она поковыляла прочь. Ее качало в разные стороны, но она все-таки выбралась к дороге, где и упала без сил. То, что Глют совершила в тот день, было отвратительно во всех смыслах. Поначалу она обманывала себя, придумывая различные оправдания: например, будто дракон одурманил ее потехи ради, — но в конце концов она сдалась и перестала отрицать очевидное. Гадкий привкус во рту был гадким только потому, что она переступила негласное табу. На самом деле ей понравилось. Это было лучшее, что она когда-либо пробовала в жизни.
Это событие полностью перевернуло жизнь Глют. Она, наконец, осознала, что не было никакой болезни: просто по какой-то несчастливой случайности она родилась не в том теле. Оно было как у пони, но внутри него все это время была заключена душа хищника.
С новым знанием было нелегко. Она знала, чего требует тело, но не могла переступить границу дозволенного. Мысль полакомиться мясом возникала нередко, но затем она вспоминала хруст костей на зубах, и становилось так тошно и противно, что на какое-то время она забывала о сем низменном желании. Как будто в голове находился некий барьер. Что это было? Воспитание? Принципы? Боязнь? Долго Глют верила в душу хищника, но сейчас, как никогда раньше, отчетливо понимала: она боялась своей сущности и, желая отгородиться от нее, придумала такое объяснение. Ведь если у ?особенности? есть логическое объяснение, значит ты вовсе не ненормальная — странная, возможно, но вовсе не ненормальная.
Отчаявшись найти лекарство, она отправилась в Эджленд, уверенная, что там, в тишине и покое, и с багажом знаний за спиною, она что-нибудь обязательно придумает. Она вознамерилась вылечить себя сама, ибо никакие целебные снадобья, зелья и травы не помогали и даже не приносили временного облегчения. Судьба едко усмехнулась ее стремлению: вскоре началась война, и самый северный город сразу же стал излюбленной целью для нападения врага. Уехать оттуда уже было не суждено. Решение испробовать теней далось ей довольно просто. Они не были живыми существами в привычном смысле — потому можно было заключить сделку с совестью. Она наконец-то нашла лекарство. Или, вернее, компромисс. Вьюга заметно стихла, но в окрестностях все еще висел плотный туман.
Глют, поднапрягшись, вырвалась из снежных оков. И очень вовремя, потому что перед взором неожиданно материализовалась тень с широко раскрытою пастью, полною черных, точно сгнивших, клыков, и прыгнула на нее. Колдунья собиралась телепортироваться прочь, но не успела — времени, чтобы среагировать, было ничтожно мало.
В следующую секунду они сплелись в клубок и в борьбе прокатились по снегу несколько метров. Белое, черное, снова белое и снова черное — все слилось. Глют отчаянно пыталась понять, где вверх, а где низ — куда нужно телепортироваться.
Вдруг мир замер. Враг вжимает колдунью в снег, а она упирает передние ноги ему в грудь. Он сильнее. Острые клыки клацают все ближе к шее, колени слабеют под напором. Она изворотливее и умнее. Посредством телекинеза она швырнула ему в глаза комья снега, отчего враг впал в секундное замешательство. Она этим мгновенно воспользовалась и сама вгрызлась ему в горло. Вдоль спины пробежала приятная дрожь, когда зубы углубились в черную плоть — совсем иной вкус, нежели у тех, неживых, куда более яркий.
Тень извивалась недолго и вскоре затихла. Отпрянув от поверженного врага, Глют быстро огляделась по сторонам. Тишина и никого не видать, только туман, кажется, стал реже. С минуты на минуту враг ударит по Эджленду со всею силою, в этом не было сомнений. Утерев губы, колдунья поспешила в город. Тем временем стражник, ранее встретивший Найта у ворот, следил на посту за горизонтом. Каково же было его удивление, когда он увидел бегущую к воротам колдунью. — Они здесь! — выкрикнула она что было мочи и исчезла во вспышке.
Не раздумывая ни секунды, он забил тревогу. Немногочисленные защитники зашевелились, словно муравьи, готовясь встретить врага, и в небо взмыл дракон, взмахом могучих крыльев взвихривши снег. Стражник продолжал всматриваться в горизонт, затаив дыхание. Несколько мучительно долгих минут миновало в глухой тишине, а затем земля задрожала, и горизонт окрасился в черное от одного конца до другого. Даже драконица, считавшая, что повидала если не все, то очень многое, была поражена сей картиной: к Эджленду со всех сторон неслись темные волны, грозясь схлестнуться на нем, не оставить ни единой щепочки, которая бы напомнила о существовании города. Она набрала в грудь воздуха побольше и спикировала вниз. Найт наблюдал за тем, как вокруг города выросла новая стена — огненная. Из-за непогоды он до последнего момента сомневался, что появится возможность пустить это орудие в ход — пламя бы стремительно ослабло от здешнего ветра, однако дикая и непокорная погода, к счастью, сжалилась над ними. Закончив возводить стену, драконица наконец занялась тем, по чему уже успела соскучиться: принялась выжигать надвигающиеся полчища.
Она справлялась хорошо, однако их было слишком много, и стена из огня не могла удержать всех сразу — они находили брешии прорывались к городу, разбивали лбы о частокол и ворота, сотрясая их все сильней. Жители, наблюдавшие за тенями сверху, сбрасывали на них скатанные наспех комья снега, что, конечно, едва ли замедляло напирающего врага. Через несколько минут, когда набралась критическая масса теней, ворота страшно затрещали и рухнули. Захватчики хлынули в Эджленд, но жители не собирались так просто впускать их в свой дом. Умереть, но забрать с собой как можно больше ненавистных теней — вот какая решительная и смелая мысль их объединяла. Это была бойня. Жители отчаянно сопротивлялись, но даже будь они сыты, здоровы и полны жизни, они бы продержались немногим дольше. Никого из них Глют не знала лично — только одно лицо показалось смутно знакомым, — но даже так ей было физически больно слышать их крики. Если бы только она была зверем покрупнее… если бы только у нее было другое тело, она бы помогла!.. Колдунья трусливо избегала боя, уклоняясь от атак телепортацией, но места для маневра становилось все меньше, и меньше, и меньше… Она выдохлась от постоянного использования магии. Еще два или три раза — и рухнет без сил. Конец ли это? Нет, не конец! Волю к жизни в ней ничто не сломит. Даже в самой безвыходной ситуации она искала путь для спасения — и нашла его. Драконица пролетала низко над городом. В этот момент Глют, напрягши последние силы, телепортировалась к ней на спину. В лицо ударил резкий порыв ветра, и пришлось тут же ухватиться за острый гребень, выступавший из хребта, дабы не свалиться обратно в темную кишащую массу внизу. Спасена. Спасена! На глаза невольно навернулись слезы.
Драконица, однако, не обратила никакого внимания на колдунью. Она рыскала взглядом по земле.
— Найт? Найт?! Отзовись, проклятый идиот! — как же она была разъярена сейчас.
Глют тоже опустила взгляд и вскоре заметила его: вот он, окружен тенями, — единственный, кто все еще держится. От его меча пало так много теней, что вокруг него образовались горы. Несмотря на это, он и не думал останавливаться: казалось, Найт не слышит ничего, кроме свиста верного меча и отвратного чавка, с которым этот самый меч врезался в очередного врага, дерзнувшего приблизиться. Драконица, почти касаясь брюхом земли, схватила его переднею лапою за мгновенье до того, как тени сомкнули круг. Затем, описав широкую дугу, она развернулась и вновь пролетела над Эджлендом, топя город в огне. Исполинский костер еще долго виднелся позади, даже когда они уже набрали внушительную высоту и отлетели достаточно далеко. Найту, видимо, надоело висеть в лапе, и его широкая спина с мягким хлопком возникла перед Глют. — Научись контролировать себя, — прошипела драконица мрачно. — Третьего раза не будет, помяни мое слово. Найт по обыкновению ничего не ответил.
На Глют не обращали никакого внимания, как будто ее не существовало вовсе. На секунду колдунье стало не по себе и даже как-то одиноко, но потом она рассудила, что уж лучше так, чем быть частью алеющего на горизонте костра.