Падение (2/2)
У Танахии смех — низкий и грубоватый, не ровня типично девчачьему перезвону колокольчиков, но Ярх всё равно заслушался; залюбовался обнажёнными клыками, морщинками на носу, изломом бровей и соблазнительным изгибом шеи.— Прости, мне твоё эго в глаз попало. Так что ты там пробурчал о зазнайках, господин Я-правая-рука-Сатаны-преклоните-передо-мной-колено?— Танахия...Заткнись, заткнись, заткнись.До стиснутых кулаков и когтей, скребущих по подлокотнику трона, хотелось заткнуть её: колкой фразой, боем, поцелуем. Хотелось сорвать с неё все эти дорогие блестяшки, разрезать в клочья шелка, раскалить до предела: чтобы кусалась, царапалась, рычала сквозь зубы проклятия. Хотелось похоронить Танахию Мудрую и Неумолимую под обломками её дерзости, но воскресить Танахию Яростную, умоляющую, стонущую в его руках....а Ярх привык добиваться всего, что хочется.— Я же говорила: опытные гладиаторы и наёмники — никчёмный состав для легиона. Они не станут исполнять приказы, не станут проявлять к тебе уважения, могут в любой момент вонзить нож в спину! Вспомни нас, Ярх. Вспомни себя. Ты предан Сатане, но почему? Потому что он вытащил тебя из грязи. И нам нужны те, кого мы спасём, кому подарим приют, заботу и знания... Нам нужны рабы. Живорождённые малыши с невольничьего рынка. Они вырастут в самых верных воинов Ада, и будут боготворить тебя! Послушай...— Мне надоело слушать! — отрезал Ярх, стукнув по подлокотнику кулаком. Эхо заполнило зал, и отзвуки его, разлетаясь и сплетаясь, отскакивали от гранитных стен....надоело!.. ...надоело!.....надоело!.. ...слушать......слушать... ...слушать...— Я наслушался достаточно, чтобы…
То ли из-за его резкого тона, то ли из-за ярости, которую он вложил в удар, но Танахия замолчала. Подозрительно сощурив глаза, она воззрилась на друга в ожидании продолжения.— Чтобы что?
Ну и олух! Чуть не сболтнул лишнего.Ярх нахмурился, прикусил язык и опустил голову – сталь любимого ножа, нагретая суетливыми пальцами, успокаивала, отвлекала. Ни к чему Танахии знать всё. Ни к чему. Целее будут и его легион, и его тайны. Ярх не расскажет, как в те дни, когда он был абсолютно измотан службой у Сатаны, а Танахия его подменяла, тренируя новобранцев, они – эта мерзкая шваль – гоготали ей вслед; как маслянисто разглядывали её невероятное, сильное тело, как мечтали уложить её на лопатки и взять всей толпой прямо там, на буром и липком от крови песке арены.— Мужики, прикиньте, ходят слухи, что раньше наша Неумолимая была рабыней.
— Да не гони! Как она тогда превратилась в такую крутую тёлку? Из рабства в Дите выход один — вперёд ногами...— Насосала у Смертоносного на титул, как ж ещё.— Сам бы он у кого-нибудь насосал, ёба. На приличный костюм. А то одевается, как... Тьфу! Мне с ним поблизости даже находиться стыдно. Боюсь, что встанет!
— Смертоносный сосёт только у Тёмного Владыки, гы.
— Сука. Трутся тут постоянно, то он, то красный громила. Не вздохнёшь спокойно. Если б не они, ох, и оторвались бы мы с его подружкой!
— Чё, по-твоему, подчиняться она умеет так же потрясно, как командовать?— По-моему, это ва-а-аще неважно, если ошейник и хлыст при себе. Не умеет – научим!Первому Ярх вручную вырвал язык. Второму выбил зубы, все до единого, и, придавив его горло тяжёлой подошвой сапога, велел: "Смейся". Третьему отрубил ноги, а потом, упиваясь захлёбывающимися криками и попытками уползти от него куда-нибудь, где помогут, отрубил и руки. Четвёртого швырнул на растерзание стайке голодных, огнедышащих ящериц. Пятого заставил жрать песок с ошмётками – вон чьё-то ухо, вон истоптанная в фарш печень – своих собратьев, игнорируя хрипы и сопли, а остальных... А остальных Ярх не считал.
Алое и чёрное перемешалось на песочном холсте. Кровь и сажа.Алое и чёрное — как волосы Танахии.— Зацени! Красотища, да?
— Тебе виднее, босс.Бордж не рискнул осуждать командира. Понимал, что с новоявленным легионерами тот обошёлся очень милосердно: узнай о планах по её укрощению лично Тая, она бы не оставила им и шанса.
— Ярх, что ты услышал и от кого?— Не твоё дело. И про затею с сопляками забудь – я не собираюсь записываться в рабовладельцы.— Не в рабовладельцы, а в освободители, упрямый ты баран! — Танахия, до сих пор величаво шествовавшая туда-сюда по залу, обречённо всплеснула руками и скривила губы.
— Забываешься, — предупреждающе прорычал Ярх. Хрустнул, стиснутый его пальцами, камень, и паутина мелких трещинок разбежалась вдоль всего подлокотника.— Не забываться рядом с тобой невозможно, — передразнила она едко, с небольшой паузой, — Повелитель.Хруст прозвучал вновь. Раскрошенный почти в пыль, камень осыпался к ногам Ярха – с таким же звуком лопнуло его терпение.— Значит, придётся тебя научить.Рывком соскочив с трона, Ярх за несколько размашистых шагов преодолел расстояние между ними, и навис над Танахией, как любил Сатана нависать над своими подчинёнными в моменты гнева. Она вздрогнула, отшатнулась, потянулась к кинжалу, но он опередил: схватил её за горло грубо, сминая пальцами невесомую ткань вуали, и протащил перед собой до ближайшей колонны. Толчок – и Танахия вбита в холодный мрамор. Не столько сила, сколько злость ощущалась в каждом его движении, вздохе, взгляде. И непонятно, на кого он злился больше: на себя или на упёртую подругу.
Советы-то она давала правильные, но... Надежда получить в распоряжение уже готовую, могучую армию не покидала Ярха. Ему необходим легион – такой, чтобы утереть нос всем выскочкам сразу, чтобы доказать: крыса стала зверем.— Ярхк-х-х-х!Шкряб-шкряб.Сверху обрушились кусочки мозаики: один колко мазнул Ярха по плечу. Пелена ярости перед глазами пошла рябью... И он увидел — Таю, висящую в воздухе, пришпиленную к колонне; и он почувствовал — боль. Золотые треугольники с ожерелья на её шее – его подарок – шипами впились в ладонь, что защитная чешуя, проткнули кожу и плоть. На красном красное едва заметно, но воротник Таи пропитался кровью насквозь.
Запах собственной крови всегда отрезвляет.— Кх-х-х, кх-х-х... — воздух со свистом вырывался из прелестного рта, распахнутого во всю ширь и полного зубов-лезвий. Пламя в её глазах постепенно угасало. Танахия даже не трепыхалась – лишь глядела на него в неверии и отчаянно когтила мрамор над головой.
Её запястья в плену его хватки — великолепны.Переместив внимание немного выше, Ярх заметил рисунок, украшающий колонну. Рисунок, которым он искренне восхищался каждый день с тех пор, как Крепость отстроили заново. Лилит и Сатана. Падение... Сама поза Матери суккубов в объятиях Владыки Ада вызывала трепет. Не без ассоциаций, естественно. Ярх часто представлял себя и Танахию в той же позе, сравнивал их истории."Падение" — говорили все, но Сатана гордо называл это Возвышением. Он возвысил Лилит над прочими демонами, пускай её путь и оборвался в Яме, в битве с Ангелом. Ярх тоже возвысил Танахию над прочими рабами. Поднял их обоих с адского днища... Но ошибок своего Владыки он не повторит. Не предаст её. Не позволит ей сгинуть в Яме по его вине.Шкряб-шкряб.Пальцы вокруг шеи осторожно – нехотя? – разжались.Вдох-выдох...Ярх провёл самыми кончиками по щеке Танахии, задев под вуалью длинную линию рта, и очертил большим пальцем контур маняще приоткрытых губ – кровавый след испачкал её кожу. Пометил: моё. Будто ритуал какого-то древнего племени с пустынных земель Дита.Будь Неумолимая не так ошарашена, Ярх уже валялся бы у неё в ногах с разорванной глоткой. Схваченные руки ещё ни разу не мешали её клыкам вцепиться в чью-нибудь неаккуратно подставленную – и явно лишнюю – конечность.
— Таков твой первый урок?..