Падение (1/2)
"Ты слишком быстро всё делаешь и слишком мало думаешь", — сказала ему однажды Тая. Тогда она была Таей... Таис.
Ярх откинулся назад, уперевшись в твёрдую спинку трона, и покатал полузабытое имя на языке.Его маленькая Тая оказалась права.
Он не думал, когда убивал Толстяка Гуруна. Не думал, когда впервые тащил Таю за её хлипкую ладошку на арену (ну, разве что, мечтал, опьянённый смелостью: о новой жизни, об уважении, о славе). Не думал, когда нагло ворвался к сморчку-ланисте в покои и потребовал сделать из него настоящего гладиатора. Не думал, когда с беззаботной лёгкостью уверял Сатану, что Танахия и Бордж — его "верные цепные псы".Когда Танахия проиграла ему в карты, Ярх тоже не думал – просто шёл на поводу у задетого самолюбия и желания сбить с гордой подруги спесь. А сейчас сам же из-за этого страдает.— Зачем ты ляпнул, что мы — твои слуги? Мы с тобой прошли этот путь вместе не для того, чтобы один становился рабом другого! — шипела Танахия, кружась вокруг Ярха, подобно огромной кошке. В ловких руках поблёскивали лезвия кинжалов, пронесённых под одеждой. С левого капала горячая кровь.
Кап-кап-кап. Как отсчёт секунд до его смерти.
— Я не успел придумать ответ поубедительнее. Вы всё ещё мои друзья, но не признаваться же Сатане, что друзья, а не подчинённые! У бретёров дружба не в почёте. Кто знал, что остальные поймут меня неправильно? — кадык Ярха нервно дёрнулся. Настрой подруги заранее готовил к худшему.— Не успел! А я теперь должна доказывать, что не очередная твоя суккуба, — она резко выпрямилась, ткнув одним из кинжалов в сторону кровати, где лежали их вещи. Среди кучи бретёрского тряпья, кожи и ярких платков выделялось ОНО — платье дочери Лилит, усыпанное золотыми треугольными подвесками. Как сообщил ей притащивший эту дрянь демон: "Для демонстрации твоего статуса, искорка". Выжил он, воистину, чудом – вовремя сбежал с опасной территории. Но Тая запомнила его морду, и обязательно урежет его поганый язык.— Ой, брось! Тот костюмчик, кстати, будет отпадно на тебе смотреться. Похвастаешься после примерки? — спросил Ярх, обольстительно улыбаясь. Правда, на сей раз его чары, которые с демоницами срабатывали безотказно, почему-то дали сбой: Танахия, конечно, раскрыла рот и подалась вперёд, но не ради поцелуя, а чтобы оттяпать Ярху что-нибудь жизненно важное. Грозно рычащая, острозубая пасть клацнула у самого уха, и в следующее мгновение ему пришлось отклониться, пропуская перед носом уже острый клинок.— Я хотел сказать — прикажу выдать новый!.. И вообще, благодаря мне мы здесь находимся. Чемпионом арены и правой рукой Сатаны стал я. А кто отвоевал для бретёров звание легиона? Я. Я преподнёс на блюдечке всё, чего вам не доставало: дом, статус, надёжную работу! Разве так относятся к своему Повелителю?Чем скорее она выпустит пар, тем лучше.
— Хс-с-с-с!Уворот, шаг влево. Пропустить под локтём первый кинжал и встретить подсвечником второй – за десять лет арена приучила его: всё, что в зоне твоей видимости — оружие. Полетели искры. Удар отозвался ноющей болью в пальцах, и Ярх заскрипел зубами, но подсвечник не выронил.— Повелитель? Ха! Если слава вскружила тебе голову, я с удовольствием её оторву! — продолжала шипеть сердитая Танахия. Удар за ударом, удар за ударом... Металл свистел, разрезая воздух, лязгал, пел в умелых руках.— Раз уж ты так разгорячилась от одной только мысли стать моей суккубой, может, сразу перейдём на кровать? Но учти, голова мне там всё-таки пригодится… Ай! Понял. Кровать повременит.
Заболтавшись, Ярх попался на ложный выпад – и глубокая, длинная царапина украсила его тело: от груди до живота. Он тут же попытался разорвать дистанцию взмахом подсвечника перед лицом Танахии, но едва успел пригнуться. Кинжал гулко вонзился в стену по рукоять, и отколотые кусочки цветного стекла посыпались на пол.
— Это была моя любимая жилетка! Знаешь, как сложно найти подходящий размер? — настала очередь Ярха возмущаться.Оп! Кувырок. Уйти в сторону от прыжка, задев краем подсвечника Танахию. Её короткий болезненный вскрик — бальзам на рану. Он взглянул на неё украдкой и от восхищения забыл, как дышать: Танахия обиженно потирала упругую ягодицу. Зрелище — круче любых визарских иллюзий! Поэтому Ярх не сразу отвлёкся... А когда отвлёкся, даже инстинктивно прижал уши к голове и попятился. Тая редко смотрела на него этим особенным взглядом; взглядом, полным желания… выпотрошить-придушить-намотать-кишки-на-рога – и неважно, в какой последовательности.— Упс.Время разговоров закончилось. Пускай Танахия Неумолимая и потеряла в скорости, она оставалась серьёзным соперником. Убийственный танец захватил обоих целиком: они то сближались вплотную, то расходились в разные углы зала, и Ярх, околдованный всем в этом гибком, статном силуэте, всё чаще пропускал атаки. Плавный переступ ног, изящные движения рук...Удар.Дзынь!Звон выбитого из пальцев подсвечника. Встречный захват её кисти с кинжалом...Пат.
Давно привычный к их спонтанным спаррингам Ярх ожидал чего угодно, но никак не объятий. Танахия прильнула к нему тесно-тесно, облизнувшись, и приобняла как-то ласково; чёрные коготки царапнули по свежей ране. Тело среагировало быстрее разума: он почти оттолкнул её, но внезапно осознал, что ноги его не держат. Перед глазами замелькал калейдоскоп пёстрых картинок: ковры, фрески, смазанные огоньки свечей...— Видишь, Тая? В Аду все дороги ведут к кровати Ярха Смертоносного. Это судьба! Не станем же мы противиться судьбе?Мягкое приземление на перины моментально омрачилось жёстким ударом в живот. Ахнув, Ярх зажмурился, судорожно просипел ругательство, подслушанное на днях у нархонов, и с опаской приоткрыл глаз-фонарик. Переливаясь огненными бликами, в миллиметре от ярхова виска торчал кинжал. И чуть дальше — сверкала победным оскалом Танахия, оседлавшая его, словно какую-нибудь ездовую ящерицу.— И кто теперь сверху, а, Повелитель? Не думай, что твоё положение – хоть под крылышком у Сатаны, хоть на троне в Цитадели – помешает мне надрать тебе задницу, если понадобится. Не забывайся, Ярх.— Не забываться рядом с тобой невозможно.Оглушительный удар в массивные двери вырвал его из пучины воспоминаний. Ярх застыл, напрягся. Пальцы безотчётно легли на тальвар, спрятанный за поясом.
— Кто там?!Под симфонию невыносимого скрипа двери распахнулись.— Повелитель! — о, Преисподняя, только не она... — У нас проблема с новобранцами. Второй день подряд они пропускают тренировки.
Возникшая в проёме Тая вопросительно уставилась на него. И отвернуться бы, но взгляд уже невольно скользнул по её наряду: алые шелка, обшитые золотом, струились, подчёркивая плечи, высокую, пышную грудь, совершенную линию мышц живота и крепкие бёдра.Танахия Неумолимая в самом деле неумолимая. Неумолимо охренительная. И Ярх понял это совсем недавно.
Нет, он всегда считал её красивой, но не так – иначе. Ведь Танахия — верный товарищ, достойнейший соперник во всём Дите, друг......он всегда считал её красивой, но никогда не видел в ней женщину. Или упорно не хотел видеть. Потому что женщин Ярх трахает, а друзей трахать не принято.
Принято с друзьями — за компанию.— Повелитель? — бархатный, тягуче-сладкий голос заставил Ярха дёрнуться, как в детстве, если его, костлявого, изголодавшегося демонёнка, ловили за кражей рыбы, – и он поднял глаза. — Что делать?На глубине её зрачков полыхнуло пламя. Губы Танахии под тонкой вуалью оставались неподвижны, но Ярх знал: она смеётся над ним. Изводит. Мстит."Повелитель". По-ве-ли-тель. Никто, кроме неё, не смог бы произнести это с такой интонацией. И не посмел бы. В её обращении к нему Ярх не слышал ни благоговейного трепета, как у слуг, ни затаённого восторга вперемешку с обожанием, как у шлюх. Ярх слышал вызов. Обманчивое мурчание хищницы перед броском. Снова и снова. На протяжении многих недель Танахия сводила его с ума, порождая в ярховом сознании непристойные, грязные сцены с её участием. Он ненавидел себя за них, но Танахию ненавидел ещё сильнее.Суккубы, бухло и драки вдруг перестали помогать. В каждой из размалёванных, искалеченных земными стандартами красоты девиц Ярх жаждал найти Её, но все они, одинаково худощавые, идеально кроткие, чересчур похожие на людей, раздражали. Безрогие, бескрылые, лишённые клыков, когтей и характера, они вызывали больше жалости, чем страсти... Однако со временем испарилась и жалость: кого-то Ярх когтями хватал за огрызки отпиленных рогов, пока драл, наслаждаясь лепечущим "Пожалуйста, медленнее, Повелитель!"; кого-то вынуждал вырезать на себе грёбаные треугольники – всюду, куда дотянется дрожащая рука; кого-то хлестал до кровавых полос кнутом из отборного тхамара, им же душил, смаковал чужую боль жадными глотками, потому что боль давала ему вспомнить: они — живые.
— Во-первых, Танахия, прекращай этот спектакль, — слова Ярха сочились ядом, а уж от его взгляда даже у даштара побежали бы мурашки. — Тут никого нет. Только ты и я.
Скрипнув кожаными сапогами, он деловито закинул ногу на ногу и подпёр рукой подбородок.— Во-вторых, мои бретёры – мне и решать, что с ними делать. А ты не лезь. Считай, у них пока... Выходные.— Выходные?! — маска спокойствия на лице Танахии треснула. — Да ты издеваешься! Я видела их, Ярх. И я всё знаю! Бордж рассказал...Всё ли?—...напомни мне потом уволить его.— Ярх! Они не в состоянии не то что драться – даже с кровати встать! Если твоя цель — сколотить нам легион инвалидов, справляешься ты прекрасно.Проклятие! Танахия и впрямь кое-что знает. Надо было добить тех доходяг сразу, а трупы расчленить и скормить Яше.— Моя цель — вылепить из зазнаек нормальных бойцов. И я бы на их месте не жаловался: у них хотя бы есть кровать. Мы вот на полу спали.Цацки в её волосах мелодично забрынчали, когда она вскинула голову, весело смеясь.