Глава девятая. (1/2)
Пока Арат вела его по коридорам Святилища в их с Ниганом спальню, придерживая за шею сзади, Рик старался дышать ровно и спокойно, но не мог перестать обдумывать произошедшее. Стрельба… Кто-то пострадал? Он не сумел ничего разглядеть из-за ворот. Панический узел затянулся в груди, когда он подумал о Мишон, стоявшей на передовой, подвергшей себя риску. Она как солдат ― нет, лидер и голос восстания. Рик даже не подозревал, что всё случится так скоро.
Рик старался не чувствовать обиду, не вспоминать слова Спенсера, обвиняющего его в предательстве и твердящего, что он не заслуживал доверия, что шпионил для Нигана, но всё равно внутри всё ныло. Он только недавно был в Александрии, и никто даже словом не обмолвился, хотя совершенно точно они уже были готовы нанести удар. Мишон убеждала, что никто, кроме Спенсера, не верил, что Рик мог сливать информацию Нигану, но, видимо, говорила это лишь для того, чтобы его успокоить.
?Они больше не доверяют мне настолько, чтобы рассказать. И правда думают, что я могу выбрать Нигана, предав семью?. От этой мысли ему просто стало тошно.
― Сиди тут, пока Ниган не вернётся, чтоб с тобой разобраться, ― рявкнула Арат, толкнув Рика в комнату. ― Не пытайся съебаться. У дверей будет охрана. ― На этом дверь захлопнулась прямо у него перед носом, Рик так и уставился в одну точку, быстро, поверхностно дыша.
Мишон… была на передовой, вела переговоры… Если б снайперы целились, то попали бы в неё. Рик вот-вот выблевал бы весь свой обед на пол от этой мысли. Без задней мысли он вдруг забарабанил кулаками в дверь. ― Арат! Арат, прошу, скажи, застрелили ли вы кого-нибудь, пожалуйста… Женщина, которая говорила, вы её… вы… ― Дыхание стало прерывистым, когда он подумал об этом. ― Арат! Ты видела юного пацана? Одноглазого… Возможно, в ковбойской шляпе? Прошу, это мой сын. Мне нужно знать, он…
С другой стороны раздалось несколько резких ударов по двери, которые заставили его замолчать.
― Да заткнись ты! Если Ниган захочет, чтоб ты был в курсе, то скажет сам, когда вернётся сюда.
Руки сильно дрожали, Рик чувствовал, как горели глаза от непролитых слёз, которые он старательно смаргивал. Карл, Мишон… Один только бог знал, кто ещё. Скорее всего все, кто мог держать оружие. Он успел ещё заметить Мэгги, Дэрила, Розиту, Аарона…
Конечно, Мишон не позволила бы Карлу ввязаться в это. Слишком опасно, попытался успокоить себя Рик. Даже больше, чем просто опасно. Однако если вдуматься, он понимал, что Мишон не смогла бы его остановить. Никто бы не смог. Он мог бы выскользнуть из Александрии и последовать за ними. А Мишон, пусть и не хотела втягивать его, поняла бы, почему Карл решил поехать с ними. Она не стала бы ограждать его от драки. Потому что он тоже заслужил участия в сражении.
И вдруг у Рика промелькнула ещё одна мысль: ?Что, если он пришёл сюда не потому, что хочет вернуть меня? Что, если после того, что он узнал, Карл не захочет иметь со мной ничего общего вообще?? Рик задрожал, почувствовав, как горячие слёзы пролились на щёки, потекли ко рту, соля губы. Он злобно их вытер. Блять, блять… Не так всё должно было случиться. Почему никто не сказал ему, что они задумали, пока он был в Александрии? Кто знал, как много людей погибло, и Саша теперь была в плену, а Святилище наполнено мертвецами. Рик зарылся пальцами в волосы, опускаясь на пол возле кровати, трясясь от непролитых слёз. Страх был сокрушительным, ослепляющим, всепоглощающим. Он отражался в мыслях о Карле, в беспокойстве о безопасности Мишон, в осознании, что где-то за пределами этих стен, в которых Рик был надёжно погребён, Ниган окружён ходячими, отбивался от них, чтобы защитить свой дом.
*** ― Ёбаный хуй… Хуесос… ёбаный… Чёртова ублюдина! ― рычал Ниган. Голос его разносился над ударами и рычанием мертвецов, окружавших его и солдат, пока они месили их битами, мачете, трубами. Приходилось напрягаться, чтобы разобрать что-нибудь, кроме жгучей ярости, застилавшей глаза. Нет, думал он, опуская Люсиль на голову метнувшемуся из толпы ходячему, с садистским удовольствием наблюдая, как череп раскололся надвое, взрываясь липкой застывшей кровью и осколками вперемешку с мозгами. Нет, сейчас, блять, самое время сохранять тебе ёбаную ясность ума. Чтобы спасти твоих ёбаных людей.
Мёртвые были словно ожившее море, огромный и бесконечный поток, вливающийся через повреждённые ворота. Рядом стояли люди, которых Ниган поклялся защищать.
― Держитесь ближе! ― рявкнул он, увидев, как один из солдат выбился из строя, сражаясь с превосходящим по силе ходячим. ― Кто-нибудь уберите эту ебанину от него! Если кто-нибудь из вас, ебонтяев, умрёт, я вас лично угандошу! Запрещаю каждому проигрывать этим вонючим мёртвым отродьям!
Жестокость как нельзя кстати помогала отвлечься и сосредоточиться, фокусировала внимание, отвлекала от мыслей. Бросая Люсиль в борьбу с непрекращающимся потоком гниющих тел, Ниган не думал, что Святилищу только что навязали войну, что эти люди жаждали ёбаного кровопролития, что Рик ― его Рик ― предал его нахуй, устроив всё это за его спиной, планируя это бог знает как долго…
Пронзительный лязг металла заставил Нигана резко поднять голову ― как раз вовремя, чтобы заметить, как ещё одну секцию забора снёс поток нежити, давящий массой изо всех сил.
― Ебать! Говно, блять, ёбаное! Все быстро внутрь! Их охуительно много… Давайте, живо! Я тут, блять, умирать не собираюсь, ёбаный в рот!
Солдаты принялись отступать в Святилище, отталкивая мёртвых. Ниган убил ещё троих, быстро огляделся, проверяя, не остался ли кто снаружи, а потом захлопнул за собой дверь. Грудь тяжело вздымалась, кровь мертвецов капала с Люсиль на пол. Солдаты окружали его, глядя огромными, наполненными паникой и страхом глазами. Ниган дал себе немного времени собраться с мыслями, прежде чем обратиться к ним.
― Я хочу, чтоб вы отправлялись туда ёбаными отрядами в несколько человек каждые два часа, чтоб проредить мёртвых уёбков. В отряде должно быть по пять человек. Идёте туда, убиваете сколько можете, потом тащите свои жопы обратно, ждёте, пока мертвецы успокоятся. Лаура, ― указал он на блондинку по левую сторону, ― собирай своих умников ― пусть думают, чем проредить, чтобы за раз получалось много. Мы не можем оставаться здесь запертыми надолго, потому что тогда у александрийских мудаков появится шанс ударить снова, пока мы тут дрочим. Если позволим им появиться повторно ― считайте, что мы ёбаные трупы. ― Он потёр лицо, клокоча от гнева. ― Блять. Позаботься, блять, об этом. Мне тоже нужно разобраться с одной хуйнёй.
*** Сейчас он просто не мог встретиться с Риком лицом к лицу. Мысль об этом ― увидеть его самодовольство и притворство, будто нихуяшеньки не знал о готовящейся ёбаной вечеринке, ― заставляла кровь закипать. Ниган сжимал и разжимал пальцы вокруг биты, мысленно переносясь в ту холодную ночь, когда они с Риком впервые встретились, когда он ещё был просто каким-то очередным придурком, обоссавшим его территорию, самоуверенным ублюдком, мнящим себя хорошим парнем.
Ниган повидал достаточно в этом новом мире, чтобы понять истину: хороших парней не осталось. Спорить, кто из них хуже, бессмысленно ― пустая трата драгоценного времени.
Вновь увидеть Рика просто убийцей своих солдат Ниган уже не мог. Или ― как очередного жалкого сукина сына, который счёл разумным предать его.
Он попытался задавить эту мысль. Предать ― кого он, блять, тут наебать пытался? Ниган сам сглупил, поверив на грёбаную секунду пиздобольству на голубом глазу Рика, как ему нравился. Как только он обернулся на своего мужа, глядевшего в толпу александрийцев за воротами Святилища, то сразу всё понял. И должен был догадаться с самого начала, что всё это ёбаная ловушка. С ёбаного начала всё это было тщательно продуманным планом, приведшим его на погибель. Ниган загнал Рика в угол и теперь, блять, удивлялся, когда проклятая тварь оцарапала его спину.
Сначала он пошёл навестить новую пленницу ― Сашу, как назвал её Рик.
Она была красива. Огненная штучка ― сплошной оскал и острые коготки. Совершенно бесподобно бесстрашная. Даже сейчас, когда её заперли в камере предварительного заключения. Когда Ниган вошёл, она лишь взглянула на него, глаза горели гневом.
― Саша, верно? ― спросил он.
― Да. ― Ему понравился этот ответ ― без колебаний и попыток отрицать. Просто и легко, вежливая беседа.
― Что ж, Саша. Должен признаться, ты умеешь произвести охуительное впечатление. Не первое, конечно, ведь мы уже раньше встречались. ― На это его удостоили совершенно испепеляющим взглядом. ― Надо отдать тебе должное. У вас есть парочка чокнутых девиц, готовых ворваться в здание, словно камикадзе. И это впечатляет, ― он оскалился. ― Но это, конечно, не так-то круто для меня. Однако я точно знаю, что спланировала это ты сама. Ворваться, словно фурия из ада, и смести нахуй ворота, впустив ходячих, ― это очень умно, скажу я тебе. Но мы не собираемся так просто сдаваться. Я не собираюсь.
Саша ничего не ответила ― просто продолжала спокойно смотреть.
― Но у меня к тебе есть ёбаный вопрос, Саша. И я хочу слышать правду… Рик подговорил тебя это сделать?
Он сам не знал, зачем спрашивал. Ведь и так знал ответ.
― Рик, ― сказала она, удерживая его взгляд. ― Твоя сучка? ― О, ему это понравилось. Ниган не удержался от довольной ухмылки, и собственнический трепет разлился внутри от этих слов. Ему было интересно, как много она знала… Были ли они вообще в курсе, насколько сильно Рик отдался ему. ― Нет, не он подговорил. Я сама всё спланировала.
― Просто вызвалась, как Рембо, прорваться в ворота, да, Саша? Чёрт побери.
― Да. Я хотела сама снести ворота, чтобы ты оказался в ловушке, чтобы увидеть, как каждый из вас сдохнет, борясь за свою жизнь. Я хотела это увидеть.
― Похоже, у тебя какие-то личные счёты со мной, Саша. Скажи, что я такого тебе сделал, чтоб заслужить твою персональную ёбаную вендетту?
― Первый, кого ты тогда убил, ― прорычала она, и Ниган вспомнил. Рыжий. Он так увлёкся насмешками над худой латиноамериканкой, которая была так потрясена тогда, увидев его расколотый череп, что даже не заметил Сашу. ― Его звали Абрахам.
― Вы с ним? Бля, Саша, похоже, я дразнил не ту женщину той ночью. Моя ёбаная ошибка.
Саша просто смотрела на него.
― Убей меня, если хочешь. Я этого и ожидала, вызвавшись завалиться сюда. Хорошо бы вновь увидеться с Абрахамом… Я по нему скучаю. Я уже сделала то, для чего сюда прибыла.
Ниган уставился на неё, на эту женщину, бесстрашную перед лицом смерти, настолько желавшую умереть ради правого дела, ради мести.
― Я не собираюсь, блять, тебя убивать, Саша, ― серьёзно сказал Ниган. ― Но убью, если придётся.
*** Он избегал встречи с Риком и сам прекрасно это понимал. Ещё дохуя всего нужно было решить, конечно, но где-то в подсознании на протяжении всего суматошного вечера раздавался шёпот, твердивший, что с Риком поговорить необходимо.
Нахуй. Поговорит с ним, когда будет готов и полностью успокоится. Когда мысль о Рике перестанет вызывать желание раздолбать кулаки о стену и начать орать благим матом всякие оскорбления. А пока ― пусть потеет и страдает в комнате. Без сомнения, к этому моменту Рик уже лез на стены ― предводитель людей, которые больше не нуждались в его руководстве.
Так что Ниган работал, помогал солдатам проредить мёртвых. В перестрелке с восставшими они потеряли двоих человек, но больше никто не погиб, и хотелось бы, чтоб так и оставалось. Медленно, но верно в течение ночи трупов становилось всё меньше. Это было рискованное мероприятие, но после того, как солдаты облачились в защитную броню, они прорвались и заслонили дыру в воротах парой грузовиков, стоявших в стратегических местах. Ситуация улучшалась. И поскольку мертвецы больше не просачивались на территорию, то остатки они победили коктейлями Молотова, и к рассвету они уже горели, как новогодняя гирлянда.
Просто добавьте это в список того, что Рик и его взбунтовавшаяся банда задолжала Нигану ― пару новых бутылок бурбона.
Пока они находились в кладовке, Ниган успел провести собрание ― и план был готов. Это единственный способ, пусть нежелательный, но он не мог спустить подобное на тормозах. Как только уберут обгоревшие останки убитых, они тут же выдвинутся на месть. Ниган вышел из импровизированного зала заседаний и понял, что с освободившимся временем оставалось лишь одно дело.
?Тебе, блять, нужно это сделать и прямо сейчас. Это может быть последний раз, когда вы увидитесь до того, как…? Он направился в их ― свою, поправил он мысленно ― спальню. Ниган размышлял, сможет ли воплотить в жизнь то, что неизбежно должен был сделать после того, как всё закончится. Сможет ли посмотреть один ― последний ― раз на человека, в которого начал влюбляться, прежде чем казнить его.