Глава 4 (2/2)

- Где ты встретил этого человека? – спросил Адаро. Он был невысоким, крепким стариком, с кустистыми бровями и густой седой бородой, с невероятно ясными и проницательными глазами. Когда он, бывало, курил сделанную вручную ароматную трубку с длинным чубуком, то создавалось ощущение, будто он сам парил в воздухе.

На первый взгляд могло показаться, что этот коренастый старик не представляет никакой угрозы, но это впечатление было обманчивым. В юные годы он был скромным рыбаком, но с возрастом отточил свои боевые способности, доведя их до непревзойденного уровня. Он защищал Кассардис от любой угрозы, бесстрашно ведя своих бойцов против гигантских чудовищ, нападавших на деревню. Когда предыдущий староста скончался, не было никаких сомнений в том, что Адаро сменит его. Не смотря на низкий рост и скромность, Адаро всю жизнь усердно работал, делая деревню не только процветающей, но и независимой и полностью самодостаточной территорией.

Он воспитывал Дэвида, заменив ему родного отца так, чтобы мальчик стал лучшим из лучших. Он научил его читать и писать, а когда у ребенка стали проявляться явные таланты Страйдера, успешно помогал ему развиваться в этом направлении. Дэвид всегда был его самым храбрым бойцом, но когда в прошлом году он вернулся глубоко израненным после битвы с монстром, Адаро пришел в ярость. Он немедленно отказался от автономии Кассардиса и присоединил деревню к территории Гран-Сорена, что привело к введению новых законов и налогов. Многие были против такого решения, но ничто и никто не имело для Адаро большего значения, чем его приемный сын.

Адаро холодно относился к другим детям, ко всем, кроме юного Дэвида, считая его едва ли не настоящим своим кровным ребенком. Мальчик, по его мнению, имел безграничный потенциал, и напоминал ему его самого в молодости: в нем горел такой же огонь, как и некогда в самом Адаро. Именно он дал ему это ласковое прозвище – Миноу.

И теперь, глядя на его состояние, старик понимал, что вновь произошло нечто ужасное.

- Он появился, когда я приблизился к этому камню на площади. – Окончательно придя в себя, объяснил Дэвид. – Камень горел синим светом, когда я стоял рядом. Потом была вспышка, и возник этот тип.

Адаро похолодел. Он прекрасно понимал, о чем говорит Дэвид, но поверить в это категорически отказывался потому, что считал все это не более чем сплетнями, передающимися из уст в уста особо впечатлительными людьми. Старик попытался собраться с мыслями, повторяя про себя ?Этого не может быть?.

Он направился к выходу и открыл дверь: нужно было убедиться, что все это – правда. Человек стоял на пороге, не решаясь войти. - Кто ты? – спросил Адаро, внимательно изучая его. Конечно, он сразу понял, кто предстал его взору, но решил для себя, что не поверит в это, пока существо само не произнесет это вслух. - Пешку перед вами зовут Рук, - в очередной раз ответил он. – Она пришла из Рифта. Она должна пойти со своим мастером в Лагерь к северо-западу отсюда.

- Кто твой мастер? – осведомился Адаро, в глубине души надеясь, что создание назовет любое другое имя, но точно не то, что прозвучало в ответ. - Дэвид. Воскресший.

Старик обернулся и посмотрел на застывшего, словно каменное изваяние, пасынка. Тот выглядел, как прекрасный персонаж из древних легенд, и был похож больше на фарфоровую статую, которая являлась частью интерьера, нежели на живого человека. Только заросшая черной щетиной нижняя часть лица и блеск в глазах выдавали в нем существо из плоти и крови.

- Заходи сюда, не стой на улице, - повернувшись к пешке, произнес Адаро. Но Рук остался стоять на месте, будто не слыша его. - Чего ты ждешь? – нахмурился старик. – Я же сказал, что ты можешь войти. Дэвид, наблюдавший за реакцией Адаро, понял, что никакой опасности от этого человека за порогом не исходит. Он давно признался себе в том, что боится магии, ибо никогда не видел ее в действии, но много читал о ее негативных свойствах. И если магия оказывалась в руках безумца, то могло произойти все, что угодно. Рассказы о колдунах, наводивших страшные бедствия и сводивших людей с ума, накрепко отложились в его памяти.

Голоса у него в голове стихли, и он, обернувшись в сторону алтаря, увидел отца Клемента, недавно переехавшего в Кассардис священника. Его темно-синяя ряса была украшена золотым воротом, а на голову был надет традиционный головной убор мужчин - служителей Веры.

В древние времена жители Лиограна поклонялись Старым Богам четырех стихий, алтари которых были разбросаны по всей его восточной территории. Примерно двести пятьдесят лет назад Лиогран раскололся на две части, Лиор и Грансис – герцогства, подотчетные Материку. Как только это произошло, новый сюзерен** внес множество поправок в жизнь своих вассалов***. В том числе это касалось и религиозных аспектов. Старых Богов сменила монотеистическая**** религия под названием Вера. В лесу, далеко к северо-западу от Кассардиса, было воздвигнуто Аббатство Веры, функционирующее так же, как детский приют. В столице располагался главный Собор, откуда и прибыл Клемент. Но самое значимое для последователей религии место находилось далеко от Грансиса – в государстве Олдринг, на Материке.

Дэвид поднялся со своего места и слегка встряхнулся. - Заходи, - скомандовал он тоном, не терпящим возражений. Рук посмотрел на него из-за плеча Адаро так, словно не был уверен в том, услышал ли он это на самом деле, или это прозвучало в его голове. - Это приказ, - чуть громче добавил Дэвид.

Пешка переступила порог часовни и, обойдя старосту, приблизилась к нему. Только стоя лицом к лицу с ним, Дэвид понял, какого серьезного дурака из себя разыграл, и едва не рассмеялся от осознания этого. Рук протянул ладонь, на которой был шрам, и коснулся его груди. Пульсация у Дэвида внутри усилилась, став невыносимой. К своему удивлению он обнаружил, что ему вовсе не больно. Ощущения были схожи с теми, которые он испытывал в детстве, когда ему все на свете было интересно, и даже самые незначительные радостные события вызывали у него неподдельный восторг. Свет, излучаемый их телами при этом, озарил всю часовню от края до края, растворившись где-то под сводами потолка. Люди, наблюдавшие это, не были напуганы. Напротив, в их сердца вселилось такое счастье, как если бы они обрели небесную благодать.

- Я знаю тебя, - сказал Дэвид, наконец. – Ты из далекого времени. - И из далеких мест, - добавил Рук с какой-то почти мечтательной интонацией в голосе. – Это верно. Мой народ перемещается между многими мирами через Камни Разломов. Мы – Странники Времен. Мы не рождаемся и не умираем. Человек, близкий к смерти, способен увидеть свечение такого камня. Человек же мертвый, тот, у кого нет сердца, способен призывать нас в этот мир. – Он убрал руку от тела Дэвида. - У смерти – особый запах. И эта пешка чувствует, как он исходит от вас.

- Но я не призывал тебя…

- Ваша сила пока бесконтрольна, - Рук покачал головой. – Вы – юный Воскресший, и еще не можете обуздать то, что дремлет внутри вас. Некоторые вещи вы совершаете бессознательно. И поэтому эта пешка пришла помочь вам.

Дэвид повернулся к Адаро. - Ты знал… - Я лишь говорил, что это – Драконье проклятие. Но я не думал, что все может зайти настолько далеко. – Адаро устало опустился на скамью рядом с ними. – Получается, что все эти старые россказни – чистая правда и, если цикл начался, выхода из него уже не будет.

- О чем конкретно идет речь? – слова старика встревожили Дэвида.

- Появляется Дракон, за ним пешки вместе с героем, который поведет их на славную битву. – Увидев обреченное лицо парня, Адаро взял его за руку и крепко ее сжал. - Да, смахивает на байку, одну из тех, что нравится малышне. Но именно так герцог Эдмун и приобрел свое нынешнее положение.

- Выходит, пешки появляются в преддверии войны? - Именно. Эти существа, - он кивнул в сторону Рука, - выглядят, как люди. Но они не люди. Им недостает силы воли… той искры, что ведет нас вперед. У них нет способности чувствовать, как и действовать в одиночку. Этих бедных пустышек влечет к Лагерю, как мотыльков на огонь. Там собираются люди, готовые сражаться с Драконом, ты должен был слышать это на площади. Держу пари, там будет много подобных ему. Удивительно, что он нашел тебя именно здесь. - В Лагере есть такие, как я? – В голосе Дэвида прозвучала едва скрываемая надежда.

- Возможно. - А что, если я откажусь и останусь в деревне? - Существа, подобные ему, будут гнить в ожидании, пока человек не прикажет им двигаться. – Объяснил Адаро. - Он не отправится в этот поход один. Поэтому, даже если ты решишь остаться, он так и будет болтаться вокруг тебя, и толку от него здесь будет мало. И я скажу даже больше – его сородичи почувствуют тебя так же, как и он. Они не дадут тебе жить спокойно, не оставят тебя в одиночестве ни на минуту, - он произнес это с едва заметной иронией. - Решай сам, хорошая ли это перспектива. Кстати, - старик грустно улыбнулся, и вокруг его глаз образовалась сетка глубоких морщин, - не хочешь зажечь свечу в память о погибших? - Разумеется. Дэвид приказал Руку оставаться на месте, а сам, протиснувшись между почерневшими от времени церковными скамьями, отправился к алтарю. Несмотря на то, что он скептически относился к Вере и всему, что с ней было связано, это место ему нравилось. Здесь всегда было тихо и сумрачно, словно само время застыло в воздухе меж этих каменных стен.

Он поднялся по ступенькам к алтарю, встал рядом с отцом Клементом и сложил руки в безмолвной молитве, слегка опустив голову вниз. Через несколько мгновений он распрямился и, осторожно, чтобы не переломить, взял двумя пальцами свободную восковую свечу. Только после того, как он зажег ее от другой, уже горевшей, и поставил в кандило*****, он повернулся к служителю Веры и тихо произнес: - Простите мне мое поведение, святой отец. - Все в порядке, дитя, - спокойным убаюкивающим голосом произнес священник. В тусклом свете горевших свечей его румяное лицо приобрело ярко-красный оттенок. – Самое главное, что в минуту опасности ты пришел именно сюда, в дом Создателя нашего на земле. Он как лунный свет, играющий на волнах безбрежного океана. Он освещает, танцует и поет, скользя по вершинам вздымающихся волн, то уменьшаясь, то увеличиваясь. Создатель есть все, кроме Зла. Он дарует защиту и милость свою всякому, кто нуждается в этом. Вера является главным параметром человеческого бытия, она определяет мир, показывает человеку его место в мироздании. Вера и возвышает человека, и учит его смирению. Придя сюда в минуту отчаяния, ты лишь показал духовность свою и то, насколько сильна вера твоя. - Что Вера говорит о Драконе? – на всякий случай решил поинтересоваться Дэвид. - Записи о периодических бедствиях, - охотно ответил отец Клемент, - принесенных Драконом, являются чуть ли не самыми первыми в Священном Писании. Пророчество предсказало нападение Дракона, но мы не знали, когда именно это произойдет. И мы не знаем, какой смысл в этой цикличности. Возможно, Создатель намеренно уберег нас от этих знаний, ибо мы еще не готовы понять и принять их.

- А что же вы сами думаете об этом? - Воистину, Дракон – само Зло воплоти. Оно стоит у истоков разрушения блаженной милости Создателя, да будет он всегда нашим смотрителем и защитником. - Спасибо, святой отец.

Дэвид отдал Бените сумку с цветами, которые ему удалось собрать по ту сторону каменной стены, окружавшей деревню. Когда он появился рядом с каменным выступом, некогда служившим порогом полуразрушенного здания, сосредоточенное лицо женщины вмиг просветлело.

- О, мой милый, ты не представляешь, какую услугу мне оказал, - она открыла сумку и, удостоверившись, что в ней находятся оба сорта, которые она просила, Бенита подняла глаза на него. – Если повезет, то очень скоро нам удастся поставить на ноги всех пострадавших. И все это благодаря тебе. - Ты слишком добра, - улыбнулся Дэвид. - Ох, брось! – Она потрепала его по голове так, как делала раньше, когда он был маленьким. – Я приготовила сегодня омаров на ужин, - она понизила голос. - Знаю, что Адаро запрещает тебе есть такую пищу, но ты просто обязан попробовать это! – Заглянув через плечо Дэвида, она вдруг заметила Рука. – Кто это с тобой? - Это… помощник. – Дэвиду не хотелось в очередной раз обсуждать эту тему. - Из Добровольческого Корпуса… - Это пешка, - сурово сказала Бенита, разглядывая Рука с головы до ног. - Но как ты… - У него пешечный отпечаток на руке, - она перевела взгляд на Дэвида. – Адаро в курсе его присутствия в деревне?

- Это ненадолго, - кивнул он. – На рассвете мы отправимся в Лагерь Добровольческого Корпуса. - О, милостивый Создатель! Неужели ты покинешь старушку Бениту, - запричитала женщина, приложив пальцы к виску. – Моя маленькая рыбка отправится в большое плаванье в опасный открытый мир… - Ты преувеличиваешь. Я просто попробую вступить туда, - Дэвид слегка приобнял ее за плечи. – Меня, скорее всего, не возьмут, но… я должен хотя бы попытаться.

Успокоив Бениту и взяв миски с омарами, Дэвид и Рук спустились к разрушенному причалу, невольно любуясь мягкими красками заката. Слабый бриз ерошил им волосы, обдавая лица океанской солью. Обычно в это время рыбаки по всему побережью хвастались за бутылкой друг перед другом своей дневной добычей. Дэвид все еще был не в том настроении, чтобы наслаждаться выпивкой, хотя и держал в руке бутылку полукрепкого травяного пива.

Они развели небольшой костер подальше от воды и устроились друг напротив друга.

- Похоже, недавние события сказались тяжким грузом для некоторых сельчан, - заметил Рук, оторвавшись от еды. - Да что ты можешь знать об этом? – Язвительно отозвался Дэвид. - Просто пытаюсь начать беседу, - тихо ответил тот, поправив съехавший вниз манжет бригандины. – Беседа – это сердце любых уз. Со временем она может сильно сблизить… Дэвид скептически фыркнул и сделал большой глоток из своей бутылки. - Эта пешка знала многих других Воскресших, - продолжал Рук. – Они научили меня некоторым человеческим вещам. Но между нами никогда не было особой связи. Такой, что бывает лишь между ведущей пешкой и ее мастером. Поэтому они просто относились ко мне хорошо. Они сказали, что эта пешка может иногда называть себя, как человек. То есть "Я".

- О чем это ты? – вдруг заинтересовался Дэвид. - Эта вселенная состоит из множества миров, - ровным тоном, словно читая заученный текст, объяснил Рук, - каждый из которых имеет свои собственные истории и жителей. Только пешки могут путешествовать между мирами через Камни Разлома, ведущие в особое место, где пути этих миров пересекаются. В Рифт. Мы существуем вне времени, как вы правильно заметили сегодня. И среди нас есть особенные, ведущие. Это огромная честь для представителей нашего рода и дается она по праву призыва. Когда юный Воскресший впервые попадает в Рифт, его тело излучает особый сигнал, который слышит лишь ведущая пешка. Мастер ищет ее и вдыхает жизнь в ее тело, лишь прикоснувшись к ней. Эта пешка имеет самую тесную связь с ним. Они глубоко чувствуют друг друга, и их восприятие друг друга намного сильнее того, что вы испытали сегодня в часовне, когда я приложил к вам ладонь. - Но ты не ведущая пешка? – подытожил Дэвид. - Нет, - кивнул Рук. – Пешка перед вами – всего лишь помощник. Ведущих пешек во вселенной столько же, сколько и Воскресших. То есть, в разы меньше, чем нас, обычных представителей нашего рода. - И где же мне взять ведущую пешку? – поинтересовался Дэвид, закончив трапезу. - Путь в Рифт для вас пока закрыт. Вы еще не доказали Легиону, что являетесь истинным Воскресшим.

- И как же можно это сделать? - Только пройдя испытание, о котором мы, скорее всего, узнаем завтра в Лагере. – Рук поднялся и протянул Дэвиду ладонь, но тот проигнорировал этот жест помощи, встав самостоятельно. –Эта пешка не желает вам зла, мастер. Позвольте мне помогать… Дэвид прекрасно понимал, почему все еще не может принять появление Рука в своей жизни: он считал свое поведение сегодня недостойным воина. Позорный побег с площади. Отсутствие контроля над собственными эмоциями. Страх и паника. Он не мог понять, на кого злится сильнее – на себя или на существо рядом с собой. Несомненно, он осознавал, что вины Рука в этом не было, но ему сложно было признать и собственную неправоту.

- Пойдем, - сказал он, даже не повернувшись к пешке. – Нам нужно отдохнуть.