Глава 16: Кит (1/2)

Спустя некоторое время – семь или десять дней плавания – ветер снова гнал по небу свинцовые тучи, напоминавшие Джорджу о пасмурной нантакетской осени. Безоблачная ночь, во время которой многие из команды видели играющих в водах китов, сменилась туманной, неприветливой погодой. Тем утром, сверившись с картой, Поллард, Чейз и Джой попытались установить точное местоположение корабля, и с почти животной радостью поняли, что от заветной точки в бескрайнем море, обозначенной рукой Джорджа со слов капитана Рассела и некоторых других людей, их отделяют всего пара сотен миль.Наконец-то, в завершение их долгого плавания, “Эссекс” уверенно шел навстречу малоизученным угодьям, сулившим китобоям невиданный улов. Ноябрьская погода, в этих широтах обычно мало чем отличавшаяся от майской или августовской, в последнюю неделю будто решила напомнить морякам о доме, то и дело обрушивая на корабль шквальный ветер, трепля паруса и орошая палубу мелким дождем; Джой с тревогой думал о том, как трудно будет управлять вельботом в такую погоду, а Чейз по-детски радовался скорой добыче - они с Поллардом, даже не обсуждая вслух собственные чаяния, тем не менее жаждали одного и того же. Трюм, пустой больше чем наполовину, тяготил Чейза, как тяготило его и собственное вынужденное безделье: он неохотно гонял матросов, лишенный обыденной привилегии болтать с Джоем во время дневных вахт. Чем дальше они заплывали, тем сильнее замыкался в себе Мэтью, еще не до конца избавившийся от кровоподтеков под глазом и скулой.

Команда, обыкновенно безмолвная и покорная, тем не менее, тоже переговаривалась между собой. И если раньше во всеобщих обсуждениях больше всех доставалось Полларду, то теперь охотнее говорили о мистере Чейзе, и все неприязненней звучали слова в его адрес. Чаппел, не до конца забывший обиду, не мог поделиться с товарищами своей неприязнью, но подбрасывал дров в общий костер, рассказывая, будто слышал, как Чейз подрался с Джоем, и как капитан велел им решать свои разногласия самим. Несмотря на то, что Чаппел все это выдумал, его слова были недалеки от истины, а потому в них легко верили все, начиная от Лоуренса и заканчивая Никерсоном. Не верил только Коффин, на дух не переносивший ни Чаппела, ни Джоя.

Знал бы мистер Джой, что команда негласно поддерживает его сторону – только неверяще бы улыбнулся, сказав, что на такого кретина, как Оуэн Чейз, стыдно даже тратить свое негодование; однако, ему все еще было больно – не столько от того, что он единственный знал тайну капитана и первого помощника, а скорее потому, что всякий раз, встречаясь взглядом с Чейзом, он видел его полные злобы и отчаяния глаза, за секунду до последовавшего за этим удара. Они, кажется, толком и не разговаривали после того случая, разве что по делу, когда срочно надо было убирать паруса, или уточнять курс, сбившийся после ночного дрейфа. Джой, сказав тогда, что не простит Оуэну его поступок, не собирался изменять своим словам – а Чейз, как известно, был самым большим упрямцем во всем Нантакете, и никогда бы первым не пошел на попятную. Как только он начинал думать, что плохо поступил с другом, перед глазами в ту же минуту вставал образ взволнованного капитана, тянувшего на себя Чейза с тихим стоном – и Оуэну была отвратительна, невыносима мысль, что кто-то помимо них двоих мог быть посвящен в эту тайну, разделять ее и испытывать по этому поводу омерзение.

Волны, поднимаемые порывистым ветром, безжалостно хлестали борта “Эссекса”. Все на корабле находились в приподнятом, но беспокойном настроении, то и дело оглядываясь в поисках фонтана или хвоста – фигура капитана, застывшая на шканцах, с поднятой подзорной трубой, против обыкновения внушала скорее уверенность. Помимо впередсмотрящего, окидывавшего взглядом горизонт, на рангоуте повисли еще двое или трое матросов, каждый из которых желал быть первым, кто заметит кита.

Никерсон, спокойно драивший палубу у самого носа, посвистывал что-то сквозь зубы, не обращая внимания на то, что Чарли Рамсдейл со смехом подбрасывает ему под ноги новый мусор, пока никто не видит. Все смотрели вдаль, или друг на друга, или на капитана, или на мистера Чейза, уткнувшегося в навигационный атлас Боудича в надежде хоть что-то понять. Томас поднял голову, рассматривая большую волну буквально в паре сотен футов от корабля – и в первую секунду даже не смог закричать. Он вытянул вперед руку, выронив ведро с грязной водой, тут же с грохотом покатившееся по палубе.– Фонтан… – шепотом произнес он, и, закашлявшись и прочистив горло, повторил, громче, – фонтан! Мистер Поллард, мистер Чейз, кит!Никерсон побежал по направлению к шканцам – теперь, благодаря его крику, все смотрели туда, где в невероятной близости от корабля мелькнула широкая спина кашалота, а затем еще одна, и еще, и еще, и еще – казалось, им не будет конца.

– Мистер Чейз! – вопил Томас, едва не охрипнув в одно мгновение.

– Никерсон, вы молодец, – улыбаясь, произнес капитан, стоявший рядом с ошарашенно улыбающимся мистером Джоем.

– Вельботы на воду! – закричал Чейз, бросая Боудича на палубу, и побежал к своей лодке. Он не удержался, на секунду дотрагиваясь до плеча Полларда, будто случайно сжимая его ладонью, ощутимо и больно, будто говоря – все будет хорошо, Джордж. Мистер Джой отвел глаза, досадуя, что снова оказался слишком близко к Чейзу и Полларду.

– Вельботы на воду, – спокойнее скомандовал он, выискивая среди матросов своего гарпунера, мистера Чаппела. Тем временем Овид Хендрикс уже подготавливал лодку капитана.

Три вельбота были спущены на воду в считанные минуты; Чейз, едва не кричавший от нетерпения, не дал Бенджамину Лоуренсу даже возможности занять место гарпунера; всем своим обликом Чейз давал понять, что сегодня он не выпустит гарпун из рук, чего бы ему это не стоило. Ветер, трепавший волосы матросов, бросавший им в лицо соленые брызги, лишь подзадоривал их. Когда лодки отплыли от корабля всего на несколько футов, Чейз тут же вытянулся во весь рост на носу, вглядываясь в бурлящую воду чуть поодаль – там, в центре китовой стаи, можно было забить неплохую добычу. Если вельботу удавалось пройти сквозь плотное кольцо самок и самцов, составлявших стаю, он оказывался в относительно спокойных водах в центре, где киты, кормясь и отдыхая, совсем не ожидали нападения. Поллард знал это так же хорошо, как и Чейз, но вельбот второго был быстрее, во многом за счет отчаянно гребущих людей, подгоняемых самим первым помощником.– Давайте же, ну! – умолял их Чейз, перекрикивая рев волн. – Мы не зря тащились на край света, чтобы взять то, что нам принадлежит! Давайте, мои хорошие, я знаю, вы сможете, не подведете!И гребцы выбивались из сил, только чтобы Чейз продолжал говорить, будто вгоняя их в какой-то непостижимый транс.

Гарпун Чейза бил метко, и в этот раз он попал в молодого самца, пробив ему шкуру с первого удара; кит взмахнул хвостом, дергаясь от боли и страха, и нырнул под воду, тут же увлекая за собой вельбот. Матросы разматывали линь, но кит по какой-то непонятной причине не натягивал его уж очень сильно; Чейз, уверенный в том, что им попалась легкая добыча, снова оказался на носу лодки, уже готовый добить раненое животное – но тут кит неожиданно вынырнул, яростно выпуская в воздух фонтан воды вперемешку с кровью, и одним ударом хвоста пробил вельбот с левого бока. Линь тут же пришлось перебить, а вычерпывать воду не переставая было невозможно. Все, кое-как заткнув внушительную пробоину собственной одеждой, в разочаровании и злобе смотрели на темные океанские волны, в которых скрылся раненый Чейзом кит.

– Табань! – отрывисто скомандовал Чейз, хмуро кусая губы. – Вернемся на корабль и залатаем пробоину. Ну же, живее!