Глава 14: Пожар (1/2)
Чарли Рамсдейл отстал от товарищей еще на подступах к большому холму. Когда он перестал, разинув рот, таращиться на окружавшую его красоту, на цветущие диковинные кусты, на странных, ярких птиц, перелетавших с ветки на ветку – других матросов и след простыл. В отдалении уже стих зычный голос мистера Чейза, и идти в лагерь, чтобы объяснить другим позорную причину своего возвращения казалось Чарли чудовищно плохой идеей. Он решил, что и сам сможет найти достаточно большую черепаху, и принесет ее к вельботам еще до наступления темноты.
Остров, с которым он остался один на один, поначалу не очень пугал его. Солнце безжалостно палило с чистого, безоблачного неба, но Рамсдейл укрывался от него под тенистыми ветвями кустов, иногда делая небольшие привалы, чтобы отдохнуть и просто-напросто помечтать – помимо всех своих обязанностей на корабле, он был и просто обыкновенным мальчишкой, который очень скучал по дому. Спустя несколько часов, почти взобравшись на холм, Чарли присел на большой камень, с которого открывался вид на залив Стивен, с той стороны, где их команда еще не бывала; он пожевал какую-то травинку, которую сорвал минутой ранее, и вспомнил о письме, данном ему капитаном – тогда, после их встречи с удачливым китобойным судном и их капитаном, отдавшим Полларду ворох писем для матросов ?Эссекса?. Рамсдейл, в отличие от сироты Никерсона, родился в шумной, довольно бедной нантакетской семье – он был у матери вторым ребенком, а после него Лиз Рамсдейл родила еще семерых, как мальчиков, так и девчонок. Отец его был раньше китобоем, а теперь держал довольно скудную лавку у самого порта. Старший брат Чарли, Билл, тоже был матросом на китобойном судне: когда ему было тринадцать, он пошел юнгой на ?Акушнет?, и через два года плавания стал гарпунером. Билл был добродушным здоровяком, о котором мать неустанно переживала, клянясь, что уж второго-то сына ни за что не пустит плавать по морям в чужие земли, не дай бог они оба однажды не вернутся домой. Поэтому Билл не особо-то рассказывал брату, что и как там у него на старом ?Акушнете?, и только молча, улыбаясь, привозил домой китовые кости, которыми Чарли увешал всю свою койку. Когда брату стукнуло двадцать, а Чарли пятнадцать, он не выдержал, и едва не с боем выбил себе у матери разрешение плыть на ?Акушнете? юнгой: Билл был надежной гарантией того, что Чарли, по крайней мере, будет под чьим-то присмотром. Лиз Рамсдейл, плача, набила сыновьям мешки нужными вещами, собрав вокруг себя всех семерых остальных детей, некоторые из которых едва могли ходить, и добрых полчаса крестила Чарли, целовала Билла, и молила их поскорее вернуться домой.
Когда братья вышли за двери дома, Билл, весело улыбаясь, сообщил Чарли, что на ?Акушнете? юнга уже есть, и скидывать его за борт ради брата ему бы не хотелось. Но раз Чарли так хотел пуститься в свое первое плавание, то Билл слышал – капитан Поллард, который в родстве с самими Коффинами, набирает команду на ?Эссекс?, который раньше ходил с капитаном Расселом. Капитан молодой и неопытный, поэтому возьмет не юнгой, а даже матросом, если постараться и сделать вид, будто ты бывалый малый. Чарли слушал брата, раскрыв рот от ужаса и восторга, не понимая только, что эта идея еще хуже той, в которой он плывет на ?Акушнете?, наперекор воле своей любимой матери.
Билл не прогадал – Поллард на самом деле взял Рамсдейла к себе простым матросом, во многом потому, что тот был из Нантакета, потому, что юнга на ?Эссексе? уже был, и потому, что тот все равно был лучше неопытных бездарей, составлявших примерно половину несчастной команды корабля. Лиз, конечно, узнала об этом – и ее полные отчаяния и слез письма исправно летели на имя капитана Полларда и ?Эссекса? каждый месяц. Чарли в тот раз получил их едва ли не все разом, и теперь, радуясь даже, что отстал от товарищей, сидя на камне, достал любовно перевязанную пачку, вытаскивая по одному листочку за раз, и читая их, пока в глазах не замелькали первые, стыдливые слезы.
Он не мог остановиться, читая подряд, как растут его братья и сестры, как отец торгует чуть успешнее. Лиз писала, что на Джейн, младше Чарли всего на год, заглядывается хороший мальчишка из соседнего дома, и надеялась, что из этого получится что-нибудь. В одном письме даже проскользнуло то, чего пока не знал сам Оуэн Чейз – что его жена вот-вот родит, или уже родила, и что к Мэри, невесте Джорджа Полларда, сватается его богатый родственник, кто-то из Мейси.
Пока Чарли читал материнские письма, небо успело поблекнуть – солнце почти закатилось за горизонт, и в воздухе потянуло вечерней прохладой. Он с тяжелым сердцем решил переночевать прямо здесь, а утром бегом отправиться искать черепах, или другой нужный провиант. Засыпая, он старался не думать о том, что может не найти дорогу обратно, и не найти своих товарищей по команде – ему снилась Лиз Рамсдейл, улыбавшаяся ему с порога их дома в Нантакете.
О следующих долгих часах, после своего пробуждения, Чарли не хотел бы рассказывать никому на свете. Он блуждал по острову в поисках черепах, которых можно было бы отнести на берег, а когда нашел пару подходящих, понял, что не имеет ни малейшего понятия, куда ему идти, и как найти ?Эссекс?. Солнце, казавшееся приветливым и ласковым с утра, к полудню стало немилосердно печь голову, а вечером Рамсдейл и вовсе одурел от голода и жажды, неся к тому же на своей спине тяжелую черепаху. Отчаявшись, он сбросил ее со спины, перерезал, как умел, тонкую шею, и напился крови, по сравнению с окружавшей его жарой казавшейся прохладной и такой желанной. В тот момент он даже не задумывался, насколько неприятным была эта идея, думая только о том, чтобы не умереть по собственной глупости на острове, вдали от товарищей, одному – с пачкой мятых материнских писем за пазухой. Напившись крови, он пошел вперед, почти не разбирая дороги, наугад, и к рассвету завидел впереди едва заметные очертания ?Эссекса? - а вскоре услышал и громкий окрик мистера Чейза.
Утирая с губ успевшую запечься черепашью кровь, Рамсдейл вышел на берег, едва не закричав от радости – он почти побежал к вельботам, которые матросы уже подтащили ближе к воде. Его глаза, уставшие после бессонной ночи и пережитого испуга, не сразу различили, где капитан, где первый помощник, а где – его друзья, Том и Оуэн, как раз грузившие провизию в лодки. Рамсдейл, уже всерьез думавший, что, может, никогда и не увидит их больше, почувствовал такое облегчение, от которого чуть не упал навзничь, едва переступая дрожащими ногами.
- Что с тобой, Рамсдейл? – хмуро спросил невыспавшийся Чейз, почти не глядя в его сторону.- Ничего, сэр. Я принес черепаху, сэр, - заплетающимся языком ответил Чарли. В самом деле, он подобрал ее, совершенно случайно, у берега – чтобы не выглядеть неудачником в глазах товарищей, каждый из которых принес одну, а то и две.
Слава богу, мистер Чейз на него и не смотрел, глядя куда-то дальше и выше его головы. Он только кивнул, выражая удовлетворенность тем, что Рамсдейл вообще что-то принес. Вельботы поскрипывали от количества груза, который в них забрасывали достаточно небрежно: всем хотелось поскорее вернуться на корабль, и наконец отправиться туда, за чем они так долго гнались через половину земного шара.
Капитан, проснувшийся с удивительно чистой, ясной головой, следил за погрузкой провизии не более тщательно, чем мистер Чейз – однако же, такое позднее появление Рамсдейла насторожило его. Он кивком головы подозвал кузена, до этого стоявшего с руками, полными кокосовых орехов, и произнес, то и дело невольно останавливаясь взглядом на Чейзе:- Мистер Коффин, будьте добры, узнайте, почему мистер Рамсдейл так задержался.- Капитан, - слабо произнес Оуэн, не найдясь, как возразить кузену. Он бросил на него взгляд, полный почти ненависти, и, как и пристало любому нормальному подростку, пусть даже и матросу на китобойном судне, молча отошел прочь, направляясь к Чарли. Они говорили минут пять, не больше – досадливо тряхнув головой, Оуэн отошел от товарища и направился в сторону от пляжа, к прибрежным зарослям.
Очень скоро туман рассеялся – но солнце так и не выглянуло. На широкое песчаное побережье накатывали ленивые волны – на море стоял почти полный штиль, и только тревожный ветерок с юго-запада обещал грядущую непогоду. Вельботы были забиты до отказа бесчисленными кокосами, черепахами, фруктами и бочками с пресной водой. Почти половина команды еще бродила неподалеку, у берега, напоследок осматривая остров на предмет провизии: у лодок, вместе с парой людей, стояли только Поллард и Чейз, то и дело с сомнением глядя на мутное, тревожное небо.
- Капитан, - тихо произнес Чейз, оглядываясь на матросов: те сидели в отдалении, тоже переговариваясь между собой, и не глядели в их сторону. Поллард прищурился, мягко улыбнувшись, с удивлением обнаружив, что смотрит на Чейза почти с нежностью. Тот поймал его взгляд, поднял удивленно брови, и не удержался от широкой ухмылки.
- Последняя заправка провизией перед битвой, - хмыкнул Чейз, и в самом деле ощущая что-то сродни нетерпению перед боем: будь он военным моряком, то сейчас находился бы примерно в таком же состоянии духа.- Полагаете, мы будем сражаться? – недоверчиво-шутливо спросил Поллард, одергивая на себе сюртук, чувствуя, как под кожей от одного только звука голоса Чейза зашевелилось предательское нетерпение. Он не знал, в чем оно заключается, но испытал непреодолимое желание пробежаться по берегу, может быть, нырнуть в море, или, в конце концов, снять верхнюю одежду, ставшую вдруг такой тесной и жаркой.