Глава 8: История "Каттегата" - 2 (2/2)
Чейз прикрыл глаза, по-простому наслаждаясь солнцем и шумом прибоя. Он повернул голову к капитану, стоявшему прямо, как столб, сжавшему пальцы в кулаки. Чейз поймал себя на том, что хочет встряхнуть Полларда за плечи, растормошить его неуемную сдержанность: он помнил, как сегодня, все его сдавленные стоны, но казалось, что это и не с ним было вовсе. А если и было, то в другой, иной жизни.
Джордж, по воспоминаниям Чейза, пришел на ?Эссекс? смущенным, но самонадеянным молодым человеком – его перебросили на корабль крупные судовладельцы Нантакета, которым не было звука слаще, чем звук фамилии ?Коффин? на китобойце. Джордж, хоть и был Поллардом, на деле – тот же Коффин, только с примесью еще одной, не менее уважаемой семьи. Все вместе было для него почти невыносимым – родственные связи подкрепляли в Полларде уверенность в своих силах, а всамделишная беспомощность топила эту уверенность на корню. Чейз отчетливо помнил, как он, тогда еще гарпунер, встречал второго помощника в порту – тот окинул Оуэна долгим, нечитаемым взглядом, покраснел, пока представлялся, а затем всю дорогу молчал, сжав губы, и лишь изредка отзывался на беспечную болтовню Чейза, пока они шли к ?Эссексу?.
Быть нянькой для нового помощника Чейз не желал, поэтому сразу же перенял его тон и холодность манер, чтобы тот не вздумал набиваться к нему в приятели. Кроме того, на судне для этого имелся и мистер Мейси, первый помощник, который, увидев Джорджа, радостно замахал руками, как старому знакомому, и стремительно спустился вниз по снастям, едва не на голову новоприбывшему. Чейз пару месяцев плавания старался не присматриваться даже к Полларду, встречая в его лице своего лучшего союзника – тот не то, что не присматривался, а даже не дышал, кажется, в его сторону. Он больше времени проводил в компании мистера Мейси и капитана Рассела, и те, кажется, всерьез любили Полларда; возможно, виной тому были отеческие чувства, просыпавшиеся в них при виде Джорджа, смущенного, скованного и моложавого. Сам Чейз не мог объяснить причину своей неприязни, которая с каждым месяцем все крепла, но что-то было такое в этом новом помощнике, что заставляло Оуэна почти ненавидеть его временами. Возможно, они попросту были уж очень разными.
Когда пришло время выбирать себе гарпунеров, капитан и мистер Мейси предоставили Полларду – почти неслыханный случай – сделать выбор первому. Впрочем, все гарпунеры на ?Эссексе? были что надо, а рулевые так и подавно, особенно юркий, ловкий Мэтью Джой, с которым Оуэн любил поболтать вечером во время вахты. Кроме Чейза за хороших китобоев считались внушительный чернокожий по имени Фау, и тихий, но сильный как черт мистер Джексон – рыжеватый, бородатый малый, с нравом свирепым, как у льва.
Поллард, осматривая всех троих, снова покраснел, едва заметно, так, что только кончики ушей явно побагровели. Ему, разумеется, это было простительно, и смущения второго помощника никто не заметил, либо сделал вид, что не заметил. Поллард тогда выбрал себе в команду мистера Чейза, заставив его едва не завопить от досады: надеяться убить кита с таким командиром в вельботе казалось чересчур самонадеянным. Но в результате все сложилось несколько иначе.- Мистер Чейз? – тихо произнес Поллард, вырывая того из собственных грез о прошлом. Тот вздрогнул, открывая глаза. Шумел прибой, гомонили матросы, таскавшие на спинах тяжелых черепах, едва шевеливших лапами. Капитан ?Каттегата? почти скрылся из виду.
- Капитан, кажется я задремал стоя, - пробормотал Чейз, расправляя плечи. На него собственные мысли произвели почти ошеломительно сильное впечатление. Джордж едва посмотрел в его сторону.- Вот таким молчаливым я вас и помню, - неожиданно сказал Чейз, все еще во власти своих грез. Поллард наконец развернулся к нему, вглядываясь в его лицо со смесью недовольства и недоумения.
- Вас, четыре года назад, - лениво уточнил Чейз, стараясь взять себя в руки.
- Мистер Чейз, - хрипло произнес Поллард, с удивлением обнаруживая, что в груди бешено колотится сердце. Он оглянулся, желая убедиться, что никого нет в непосредственной близости от них, и едва слышно выдохнул. Берег был почти пуст.- Вы тогда краснели вовсе не от смущения, - протянул Чейз, снова ввязываясь в плохо понятную ему, но увлекательную игру. Ему нравилось говорить с капитаном так, чтобы тот выходил из себя и переставал быть таким невозмутимым. Но сейчас этого не происходило – Поллард был почти – внешне – спокоен.- Вы правы, вовсе нет, - ровно произнес он, - и я не понимаю, почему вы уже который день стараетесь вывести меня из равновесия подобными словами.- Я и сам плохо понимаю, - медленно, задумчиво произнес Чейз. Поллард только усмехнулся, невесело и сухо.- Соберите своих матросов, мистер Чейз, и срочно переправляйте провиант на судно. Нет больше смысла здесь задерживаться, - произнес он, прежде чем подойти к своему вельботу, куда мистер Коффин как раз затаскивал последнюю черепаху.- Я назвал ее Иосифом, сэр, - сообщил между тем Рамсдейл, указывая на черепаху на спине Коффина, медленно вытягивающую свою длинную шею. Поллард не смог удержаться от улыбки, и только попросил матросов поторапливаться. Чейз же, против обыкновения, ни на кого не орал, только задумчиво восседал на носу вельбота, пока его команда таскала туда еду в растрескавшихся бочонках. Так же он сидел и все время, пока они – о злая ирония – плыли почти бок о бок к кораблю. Мысли Чейза, когда он и в самом деле был захвачен каким-то происшествием, имели обыкновение роиться неотступно в его голове, мучая и оставляя почти все время в состоянии нервного напряжения: так случилось и сейчас, когда он внезапно оказался в плену собственных воспоминаний. Поллард, мирно плывший в соседней лодке, то и дело притягивал его взгляд, и Чейз все чаще ловил себя на том, что бездумно разглядывает его. Может виной тому была внезапная невозмутимость капитана, а может быть – тот полусон, который окутал Оуэна только затем, чтобы принести ему еще большие мучения. Чейз старался думать о другом, но мысли его возвращались и возвращались к капитану, будто настойчивые кредиторы к неугомонному должнику. Он, впервые, пожалуй, всерьез задумался о том, что произошло между ними тогда, в каюте Полларда – и осознание всей важности этого разом захватило Чейза. Он задумчиво распустил волосы, ероша их пальцами, и никак не мог сам себе ответить на вопрос о том, что же на самом деле чувствует сам Поллард. Чейз не знал, почему вдруг это стало для него таким важным, и мысль эта приносила ему еще большие мучения.Поллард, тоже перейдя на нос лодки, сначала не думал ни о чем конкретном, а затем невольно вспомнил все те слова, что Чейз говорил ему ночами, пока они спали в той тесной комнате на берегу. Он не подавал виду, но там, в темноте, подхлестываемый звуками низкого, утробного голоса Чейза, он отчаянно молился, как, кажется, не молился с самого детства. Квакерская натура – почти неискоренимая во всех нантакетцах – давала о себе знать. Он не лгал Чейзу, говоря, что хочет снова ощутить то, что они сделали лишь однажды, но при одной мысли об этом все внутри у него сжималось, от страха и осознания собственной беспомощности. Поллард в задумчивости тер пальцами лоб, и был искренне рад, когда они наконец подплыли к кораблю, и улыбающийся мистер Джой перекинул им через борт лестницу.- Оуэн, - радостно произнес он, когда голова Чейза, взъерошенная и встревоженная, показалась над бортом.
- Мэтью, черт тебя возьми, ты разве не должен бы быть опечаленным и осунувшимся? А ты наоборот, поправился, - хмыкнул Чейз, подтягиваясь на снастях и одним прыжком оказываясь на палубе. Джой только довольно хохотнул, поправляя сбившуюся рубаху.- Я наслаждался одиночеством, без звуков твоего невыносимо зычного голоса, - хмыкнул он, подавая руку следующему матросу, так же ловко спрыгнувшему на палубу. Чейз только неверяще усмехнулся. Рамсдейл, Коффин и Никерсон, решившие взять на себя почти весь труд по передаче более-менее легкой провизии, как обезьяны повисли на снастях, не давая никому ни слова вставить в их беспечную, веселую болтовню.- Том, аккуратнее с Иосифом, - пробормотал недовольно Чарли, краем глаза замечая, как хмурый, молчаливый капитан поднялся на палубу, отвергая протянутую мистером Чейзом руку помощи. Поллард осмотрел палубу, прищурившись, взглянул на горизонт, и отдал некоторые распоряжения, после чего быстро удалился в свою каюту. До самого вечера он не показывался, и никто из команды его не беспокоил – пока что, дай боже, в этом не было нужды.
Вечером, когда на дежурство заступила первая ночная вахта, и мистер Чейз смог покинуть палубу, он, стараясь не передумать по дороге, быстрым шагом спустился вниз по узкой лестнице, ведшей к каютам капитана и двух его помощников. Дверь Полларда была приоткрыта, и из-под нее узкой полоской лился слабый свет настольной лампы. Чейз, не останавливаясь, прошел вперед, плечом распахивая дверь, едва не ударяясь головой о притолоку; капитан сидел за столом, лицом к нему, что-то высчитывая с помощью циркуля на карте. При виде Чейза он буквально подскочил на месте – по глазам Полларда легко можно было угадать, что его мысли были так же мучительны для него.
- Капитан, - глухо произнес Чейз, останавливаясь посреди комнатыи тяжело глядя исподлобья. Он не до конца понимал сам, зачем пришел, но знал, что Полларду нелегко будет выставить его обратно за дверь.- Я понимаю, - неожиданно сказал тот, сорванным, тихим голосом, и обошел стол, подходя к Чейзу вплотную, держа руки безвольно повисшими вдоль тела.- Я понимаю, - повторил он, чуть дрожа, и не успел ничего сделать толком: Чейз рванулся вперед, властно обхватывая ладонями его лицо, целуя торопливо и почти болезненно. Он толкнул капитана к стене, больно ударив его об нее лопатками, и подхватил подмышками, не давая вырваться. Поллард неловко закинул голову, подставляясь, и уперся ладонями в стену, едва не царапая ее ногтями. Не думать, не сомневаться, не дрожать от страха – какое это было счастье, которое Чейз будто вливал в него большими глотками. Не терзать самого себя, а только брать, сколько будет нужно – и не никогда стараться возместить этот ущерб.
Чейз только через несколько минут заметил, что Поллард не вырывается, а только обессиленно тянет его на себя, почти до боли сжимая пальцы на вороте его рубахи.