Глава 8 (1/1)

Мэтью забылся тяжёлым сном. Они были первыми, кто ступил на эти сухие каменистые земли с бедной на кислород атмосферой, тощими уродливыми зверьками и ничтожно малыми запасами пресной воды.Оуэн провёл рукой по взмокшему плечу друга. Он хорошо знал, что будет дальше. Джоя лихорадило, он мало что понимал и лишь твердил, что всё в порядке. Дыра в его черепе выглядела страшно и безнадёжно, Чейз что угодно отдал бы, чтобы заштопать Мэттью, починить его хоть как-нибудь… Но отдавать было некому. Удивительно, что Джой вообще продержался столько времени. Любой другой на его месте…Когда он в первый раз вошёл в эту пещеру, реальность обрушилась на него камнем. Повсюду белели кости. Черепа смотрели на него пустыми глазницами, словно обещая — ты будешь одним из нас, Оуэн Чейз, старший помощник погибшего ?Эссекса?.Он бессильно опустился на землю и впервые за много лет почувствовал, как по щекам катятся горячие слёзы. Сидел так, пока глаза не высохли. Его успели даже хватиться — тогда он показал им то, что видел сам. Людей, которые так же ждали спасения, но никто не пришёл, и они медленно и мучительно гибли один за другим в этой пещере.Команда приняла решение чинить капсулы. Кое-как придумали, каким образом буквально из дерьма и палок сделать топливо для взлёта. Благо, гравитация планеты позволяла взлёт даже на не слишком высокой скорости.К галетам пока не притрагивались. Ели жёсткое сухое мясо местных птиц и зверей, яйца, пили неприятно пахнувшую воду, и ждали, неотрывно вглядываясь в небо. От недостатка кислорода головы кружились, сил мало на что хватало, местная звезда грела слабо, но этого хватало, чтобы не умирать от холода за местную ночь, длившуюся восемь часов по земным меркам.Капитан сидел возле огня, спустив форму на бёдра и устало глядя на передатчик. Его настроили так, чтобы сигнал уходил во всех направлениях раз в час, но месяца работы, видно, не хватило для того, чтобы сигнал этот достиг хоть какой-нибудь цивилизации.Они с Поллардом почти не виделись. Чейз всё время проводил рядом с бредящим Джоем, ему было не до переживаний капитана, а тот и не возражал.— Капитан, — Оуэн сел рядом, тоже подставляя спину огню, и прикрыл глаза.— Капитан чего? — голос у него был надтреснутым. Чейз поднял голову, вглядываясь в усталое лицо Полларда.?И ты решил сломаться — сейчас? Ты, самоуверенный, высокомерный говнюк, сдаёшься?? — ему вдруг стало холодно.— Вы не виноваты в крушении ?Эссекса?, — осторожно начал он, чувствуя себя незрячим, который пытается нащупать верный путь. — Ответственность и на мне тоже.— Вы не капитан, — равнодушно возразил Поллард. Так, будто ему было плевать.Чейз невольно вспомнил, что голос капитана он за этот месяц слышал в пещере редко, и мысленно отругал себя за невнимательность. Выходит, грёбаный аристократ всё это время жрал сам себя, терзаясь муками совести и не пойми чего ещё…— Вы были рождены для этой работы, а мне она досталась по наследству, — он смотрел на костёр. Язычки пламени плясали у него в глазах, а больше никакого света не было. Поллард почти потух изнутри, и это пугало сильнее перспективы голодной смерти.Чейз шумно выдохнул, проводя по потрескавшейся земле пальцами, ловя мелкие трещинки и смахивая в них мелкую сухую пыль. Надо было найти какую-то зацепку и привести капитана в чувство… Притом вовсе не потому, что без Полларда команда бы развалилась. Вовсе нет. Это было нужно в первую очередь самому Оуэну.— Что мы натворили, Джордж? — прежде он по имени не обращался. Капитан вздрогнул и наконец недоумённо уставился на него, будто не понимая, что здесь делает старпом. — Что мы сделали, чтобы прогневать судьбу?В яблочко. Поллард, материалист до мозга костей, в судьбу не верил, его сознание потихоньку начало проясняться.— Мы ничего…— Да что ты. А заносчивость? А жадность? Посмотри на нас.— Мы — вершина эволюции, — тихо возразил капитан. Умора. Неужели он до сих пор в это верил?Оуэн хмыкнул.— Ага, блядь, земные короли, которые летают по галактикам, как хотят. Ну что, чувствуешь себя земным королём? — пытаясь растормошить Полларда, он завёлся сам. — Да нихрена мы не короли! Вот этот песок ценнее, понимаешь? Мы залезли хер знает куда, думая, что можем совладать с бесконечностью Вселенной, и что произошло?— Что? — эхом отозвался Поллард.— Мы объебались! — рявкнул Оуэн. — И, честное слово, если мы должны сдохнуть, я хочу сдохнуть, как человек, а не как тупое насекомое, решившее, что у огня очень удобно греть свои сраные крылышки!Он вдохнул и выдохнул, силясь успокоиться. Сейчас не помешала бы хорошая драка. Сломать пару костей, выгрызть кусок мяса, придушить оппонента, чтобы он взмолился о пощаде…Прохладное прикосновение к плечу стало последней каплей. Оуэн, как и всегда в таких случаях, потерял контроль лишь на секунду, но этого хватило — капитан лежал под ним, неотрывно глядя на занесённый для мощного удара кулак, и выглядел… готовым к этому удару.В его глазах читалась решимость и неприятная покорность. Как будто он давно сказал себе, что заслуживает тумаков и затрещин. И, наверное, он правда их заслуживал, но хотелось совсем не этого.Оуэн размахнулся ещё сильнее и ударил. Резкая боль отрезвила, но не остудила. В последнее мгновение Поллард всё же прикрыл глаза, не двигаясь, не пытаясь увернуться или отбить удар.Он ждал, ждал, ждал и снова ждал; ничего не происходило, хотя звук он слышал отчётливо. Не выдержал, повернул голову: кулак Чейза был слева, прижимал отросшие спутанные волосы к растрескавшейся земле.— Что мы натворили? — сдавленно, будто его кто-то душил, повторил старпом и наклонился к нему, шумно вдыхая воздух где-то возле шеи Полларда. От него веяло жаром, словно от раскалённой печки.А Джордж всё время, прошедшее с крушения ?Эссекса?, мёрз и не мог согреться. Поэтому он спал не в пещере, а возле костра. Поэтому не снимал белого комбинезона, якобы сохранявшего тепло тела. Кипятил воду и пил, пока она ещё бурлила. Даже спирт попробовал глотнуть… Ничего не помогало.Казалось, что заботливо отращиваемый с детства ледяной панцирь каким-то невероятным образом очутился у него внутри. Будто Полларда вывернуло наизнанку, и глыба медленно, но неумолимо и беспощадно его промораживала.Ему на секунду подумалось, что эту глыбу сумел бы растопить кто-то вроде Чейза, и он испугался этой безрассудной мысли. С какой стати старшему помощнику с ним возиться?— Мистер…— Помолчи, — низкий голос прозвучал в самое ухо, хрипло: по коже пробежали мурашки. Но приказом это не было, просто просьбой. Джордж откуда-то знал, что стоит ему лишь словом выразить недовольство — и старпом отсядет подальше, а то и вовсе уйдёт в пещеру, к Джою, к Никерсону и остальным.Вот только недовольства не было.Он медленно, ещё не уверенный до конца в правильности того, что делает, положил ладонь Чейзу на разбитую кисть. Осторожно погладил, словно пытаясь забрать боль.Тот снова выдохнул, обдав жаром шею. Поллард запоздало подумал о том, что их мог кто-нибудь увидеть — но, в конце концов, какая теперь была разница?Здоровой рукой Чейз — ?Оуэн, я могу звать его Оуэн? — коснулся его голой кожи. Сначала кончиками пальцев, потом, смелея, всей ладонью. Казалось бы, ничего особенного он не делал, но по груди разливалось тепло.— Согрей меня, — слова вырвались прежде, чем Джордж осознал, насколько пошло и мелодраматично они прозвучали. Он поморщился, а старпом тихонько фыркнул, но комментировать в своей насмешливой манере не стал.?Ни звука больше?, — твёрдо решил Поллард. Оуэн продолжал мягко поглаживать его руку, поднимаясь от кисти к плечу, а потом коснулся губами шеи. Джордж вздрогнул, щёки у него загорелись. Прежде никто такого с ним не делал, но это, вопреки словам отца, было приятно.— Тебе нормально? — неожиданно спросил Чейз. — Я продолжу?Это Полларда и сломало. Прежде он думал, что секс — что-то вроде драки, когда сильный по праву забирает себе то, за что боролся. Но Оуэн вёл себя иначе, он, чёрт побери, спросил, чего хочет сам Джордж.— Да, — выдавил он и закрыл глаза. И ждал чего угодно, но не поцелуя.Губы у Чейза были сухими и обветренными, как и у него самого, и ощущались словно шершавая часть застёжки-липучки. Он целовал мягко, но настойчиво, то и дело возвращаясь к шее.— Не представляешь, как хочется поставить засос, — пробормотал Оуэн. — Чтобы ты завтра ходил в одежде под горло и злился.— Что такое засос?.. — прошептал Джордж. Чейз замер, приподнялся и уставился ему в лицо своими невозможными синими глазами.— Серьёзно? Ты правда не знаешь? — он выглядел удивлённым. Поллард вдруг ощутил такой жгучий стыд, перемешанный с обидой, что попытался оттолкнуть старпома, но тот его удержал. — Нет, подожди… У тебя не было никого?— Не было, — зло ответил Джордж. Он знал, что выглядит до невозможности нелепо, но перестал дёргаться и вырываться. Оуэн не смеялся над ним, он смотрел тревожно и немного растерянно, так что Поллард смягчился. — У нас в семье это считается излишеством.— Так слухи не врали, — выдохнул Чейз и улыбнулся. — Значит, я вроде как твой проводник в мир…— Прекрати, — не выдержал Джордж. — Прошу, давай без пошлостей.— Есть, капитан, — проговорил Оуэн ему в губы и снова поцеловал, теперь уже с языком, мягко надавливая, не заставляя, а словно упрашивая раскрыться. Фраза звенела в ушах, слабое пока удовольствие прокатывалось по позвоночнику. Если бы старпом всегда произносил его звание таким тоном, их конфликт погас бы в зародыше.Чейз положил руку ему на бедро и слегка сжал, а потом сразу погладил. Везде, где он касался, приятно покалывало, словно под ладонями скользили слабые электрические разряды.— Откуда у тебя это? — он губами проследил старую, зажившую ссадину. Джордж втянул воздух сквозь зубы. Кожа, как оказалось, была чувствительна не только к боли.— Ерунда, — Поллард не решился ответить честно и тут же поплатился за это: Оуэн несильно, но ощутимо прижал кожу зубами.— Не ври, — серьёзно сказал он. — Когда я в первый раз увидел, решил, что ты трахаешься с кем-то не в меру буйным. Но ты не трахаешься. Кто это сделал?Поллард заметил, что ноздри старпома хищно раздулись. Он поёжился, представив, что именно в таком состоянии Чейз может сделать с тем, кто, по его мнению, ранил Джорджа.— Я сам, — он выдавил признание с трудом, нехотя. Стыдно было говорить о своих играх в поддавки с сознанием.— Зачем? — удивлённо моргнул Оуэн, растерянно глядя на него. — Ты мазохист?— Нет! — громко воскликнул Джордж, осёкся и повторил уже тише: — нет… Я не хочу об этом говорить.Чейз прищурился и вернулся к шраму, опять прикусив его, но уже гораздо сильнее.— Скажи мне.Поллард охнул, его выгнуло от боли.— Чёрт!.. — он хватал ртом воздух. — Меня это успокаивает, доволен?!Оуэн повёл плечами и усмехнулся.— Вполне, — больше он не кусался, занялся шеей. Проводил по ней самым кончиком языка, рисуя непонятные узоры, целовал, прихватывал губами, но ниже не спускался, словно издеваясь.— Пожалуйста, — не выдержал наконец Джордж. Он устал от этой сладкой муки. Тело жгло, а в форме стало невыносимо тесно; чувствуя себя униженным, он взмолился, сам не зная, о чём.— Конечно, — шепнул ему Чейз и ласково лизнул в приоткрытые, изгрызенные губы. Спустился ниже, пальцами потёр соски, вырывая у Полларда сдавленный вздох, и поцеловал куда-то в солнечное сплетение. Насколько же это было стыдно и хорошо…Джордж прогнулся и схватил старпома за запястья. Тот переплёл их пальцы вместе.— Могу я?.. — начал он, но Поллард перебил:— Да, чёрт побери, — он не знал, на что соглашается, но чувствовал себя готовым ко всему. Даже к избиению или грязным оскорблениям. Ему не было страшно. Всё равно он был уже достаточно унижен.Чейз вдруг приподнял его бёдра и легко стянул форму с бёдер. Джордж словно со стороны увидел, как его лицо пунцовеет. Он никогда не представал обнажённым перед малознакомыми людьми — не считая врачей и слуг. Руки сами дёрнулись прикрыться, но Оуэн не пустил, покачав головой.— Поверь, ты вряд ли сможешь показать мне хоть что-то новое. Нечего стыдиться.Он продолжил выписывать вензеля на его груди, то и дело проводил широко языком по соскам, от чего они твердели, а внизу спиралью скручивалось возбуждение. Это чувство Поллард помнил отлично, и ещё он помнил, какие неприятности обычно следовали за приятным томлением.Чейз целовал уже выступающие от недоедания тазовые косточки, когда Джордж запаниковал. Он напрягся и застыл, в ушах повис тревожный гул.?Здесь нет моего отца?, — повторял он мысленно. — ?Здесь его нет, никто не узнает, нечего стыдиться...?— Всё нормально? — надо же, он и не заметил, как закрыл глаза. Оуэн опять нависал над ним, вглядываясь в лицо. Может, Полларду показалось, но во взгляде старпома он прочитал искреннюю тревогу. — Я просто поглажу, хорошо?Он не трогал его, пока гул не утих. Джордж кивнул, расслабляясь. Паника отступила, он знал, что ненадолго, что она просто затаилась и выжидает своего часа, но было уже плевать. Чейз, дождавшись согласия, продолжил.Вновь спустился вниз, прослеживая путь языком и сухими губами. Тронул носом кожу, глубоко вдохнул: Поллард порадовался, что успел искупаться. Впрочем, от Оуэна пахло потом и землёй, но это не отвращало, даже напротив.Тот большим пальцем коснулся головки напряжённого члена Джорджа, и в глазах на секунду потемнело. Поллард с трудом узнал в томном низком стоне собственный голос. Ощущение, совершенно новое, острое, казалось чем-то нереальным. Чейз повторил движение, а потом быстро, не давая возможности опомниться, наклонился и взял в рот.Забыв о предрассудках, Джордж вцепился в его волосы, не то пытаясь оттолкнуть, не то, напротив, притянуть ближе. Оуэн заворчал, посылая по его члену вибрации, от этого Поллард едва не задохнулся. Горячий влажный рот ласкал его, зубы слегка царапали нежную кожу; он стонал слишком громко, могли услышать, но плевать, хотелось большего, хотелось добраться до пика, а тут ещё Чейз пальцем потёр его вход, слегка надавливая, но не проникая внутрь, и это было так…Что-то случилось. Старпом с громким, отвратительно вульгарным, но возбуждающим причмокиванием оторвался от него и приподнялся, вглядываясь в темноту. Пальцем он продолжал тереть сжатые мышцы, а свободной рукой с силой оглаживал ноги. Джордж нетерпеливо дёрнулся и тоже зачем-то уставился во мрак.Томас не собирался за ними подглядывать. Правда не собирался. Но любопытство пересилило — он заметил, как мистер Чейз отправился туда, где капитан проводил последние дни.И вот теперь он замер в чахлых кустах, частично скрытый скалой. Больше всего он боялся, что сейчас старпом оторвётся от капитана и обнаружит его, Томаса. С планеты он тогда наверняка не улетит…— Что там?.. — Поллард поднял голову, но мистер Чейз с нажимом провёл по его животу, и тот опять коротко застонал.— Послышалось.Никерсон выдохнул и попытался унять дрожь. Его трясло не то от страха быть застуканным, не то от возбуждения.Он смотрел и смотрел, как жадно и чувственно они целуют друг друга. Как выгибает спину капитан, как он царапает ногтями сухую землю и прижимается ближе. Предсказуемо, красиво и, дьявол, как же больно…Томас задыхался от обиды. Почему Поллард? Они же ненавидели друг друга так сильно, почему теперь — Поллард?.. Неужели он был достаточно хорош для мистера Чейза? Нет, неправда, никто не был достоин мистера Чейза, его мистера Чейза…Он впервые подумал о старпоме так и замер, оглушённый догадкой.?Я же влюбился в него?, — с ужасом осознал Никерсон. В висках застучало. Зато сразу стала понятной его неприязнь к капитану: дело было не только и не столько в снобизме. Вообще не в нём. Просто между мистером Чейзом и Поллардом словно воздух сгущался, когда они находились в одном помещении.Они так увлечённо пикировались, что походили на супругов, которые за многие годы успели друг другу надоесть до чёртиков, но и существовать порознь уже не могли. Если они когда-нибудь вернутся на Землю, то, наверное, в следующие полёты будут ходить только вместе…Томас вдруг вспомнил, как мистер Чейз рассказывал ему о своей жене и детях, и ему стало горько ещё и за них.Он продолжал смотреть, и внутри мучительно боролись разочарование и упорная вера в то, что старпом — самый честный человек, которого он когда-либо видел. И то, что сейчас самый честный человек глубоко в горло забирал член своего капитана, гладил его длинные ноги… Это всё так и не смогло как следует расшатать веру Никерсона.Поллард вдруг застонал громче, упёрся ступнями в землю и выгнулся. Томас, краснея от стыда, отвёл взгляд на секунду, но не удержался и посмотрел снова. Капитан двигал бёдрами, толкаясь прямо — чёрт! — в рот мистеру Чейзу, бессвязно ругался и крупно дрожал. Через несколько секунд он обмяк, ловя ртом воздух, и приложил тыльную сторону ладони ко лбу.Никерсон сжал колено, впиваясь в него ногтями. Дрочить на такое ему казалось каким-то извращением, но болезненное возбуждение никуда не делось.Старпом одним плавным движением спустил свою форму до колен и сел на пятки. Бледные ноги капитана чуть-чуть перекрывали обзор, пришлось вытянуть шею.— Смотри на меня, — попросил он. Томас задержал дыхание, воспринимая эту короткую фразу как команду ему лично.Он будто показывал капитану, каково это — быть свободным и не бояться. Бесстыдно оглаживал себя, неотрывно глядя на капитана. Мистер Чейз сильно исхудал, но тело его всё равно было крепким и очень, очень красивым. Томас зачем-то старался запомнить, как именно нравится старпому: тот пощипывал яркие коричневые соски, двигал рукой по крупному члену с багровой головкой то быстро, то медленно, меняя темп, его грудь вздымалась от тяжёлого дыхания. Спутанные волосы рассыпались по плечам, когда он запрокинул голову и низко, сладко застонал.Никерсон всхлипнул. Терпеть он больше не мог, а Поллард всё равно лежал, не двигаясь… Всё равно никто ничего не узнает. Он никому не скажет, что подсматривал.Он зачем-то зажмурился, но сразу широко раскрыл глаза, чтобы не пропустить момент, когда мистер Чейз кончит. Тот негромко постанывал и наконец, хрипло выругавшись, излился капитану прямо на живот, да ещё размазал ладонью. Томасу пришлось в очередной раз прокусить губу, чтобы не застонать и не выдать себя.В штанах стало мокро и мерзко, а на завтра ведь назначили вылет. Он посидел немного, пережидая мелкую дрожь, кое-как собрал себя в кучку и вернулся в лагерь. Один комплект формы у них остался, так что голышом ходить не придётся, но всё-таки надо было застирать эту, чтобы не попасть в неловкую ситуацию.Никерсон тихонько прокрался в пещеру, нашёл форму, сунул её под мышку и отправился к ручью.Он старался не шуметь, но того, что кто-то будет сидеть возле ручья, сгорбившись и напоминая крупный камень, не ожидал. Налетел, шарахнулся в сторону, запутался в ногах и свалился прямо в воду.— Слепой кретин, — раздался злой, звонкий голос. Томас узнал Коффина и рассердился.— Я тебя не видел…— Вот я и говорю, — повторил кузен капитана, — слепой…Он не договорил и шмыгнул носом. Никерсон встревожился.— Генри, — осторожно позвал он. — Ты что, плачешь?..Тот упорно молчал, и Томас решился включить фонарик. Лицо Коффина, бледное и некрасивое, было всё мокрое. Он попытался закрыться локтем, но Никерсон успел разглядеть припухший от слёз нос и красные глаза.— Что случилось? — Коффин ему не нравился, но ведь никто не должен был просто так сидеть и плакать среди ночи.— Я их видел, — сдавленно проговорил Генри, — и тебя тоже.Он глухо зарыдал в рукав формы. Томас совсем смешался. Ему и самому было плохо, но он-то понимал, почему, а здесь что?..?А может?, — мозг пронзила внезапная догадка, — ?может, он тоже влюбился в мистера Чейза?..?— Ты можешь мне рассказать… Я никому не выдам, честно. Слово юнги.Коффин вскинул взгляд, громко и судорожно всхлипнул и заговорил, быстро и сбивчиво.— Я же для него всё, а он… С этим… Как же так?! Я лучше, намного лучше! Я из хорошей семьи, воспитанный, а он, он…Томас придвинулся ближе. Он перестал хоть что-нибудь понимать, а Генри продолжал, с ненавистью глядя в темноту.— С шести лет за ним, как дурак, бегаю, вся семья смеётся! Думал, меня хоть немного отпустит, но нет, дяде вздумалось меня вместе с ним на ?Эссекс? посадить! А он там с этим… этим крестьянином…— Так ты о капитане?! — Никерсон ошалело смотрел на Коффина. Тот поднял с земли камешек и швырнул его в воду.— Да! Я ему и письма писал, а он их даже не читал, удалял сразу, я видел, а теперь я тут, а они… они…Он поднял голову и страшно, обречённо заскулил. Томас, повинуясь непонятному порыву, притянул его к себе и обнял. Тот сначала напрягся, но потом обмяк, плача ему в плечо и бессильно царапая камни.Никерсон гладил его по голове, тихонько покачиваясь. Удивительно, как одна беда на двоих перевернула его отношение к Коффину. Раньше Генри ему очень не нравился, отталкивал своим поведением, но теперь Томас понял: тот просто безумно хотел быть похожим на кузена. Вот только его вспыльчивый, взрывной характер совсем не вязался с образом ледышки. А Поллард ничего не замечал, хоть и относился к двоюродному брату немного лучше, чем к остальным.?Вот кто слепой кретин?, — подумал Никерсон. Коффин уже притих, только мелко вздрагивал и икал ему в плечо.— Ты там был из-за Чейза, да? — невнятно проговорил он. Томас вспыхнул и набрал в грудь воздуха, чтобы ответить, но Генри не дал. — Да расслабься ты… Все и так уже знают, ты же за ним хвостиком бегаешь. Мистер Чейз, то, мистер Чейз, сё…Он вывернулся из рук Никерсона и вытер лицо руками.— Плевать. Вернусь на Землю и уйду куда-нибудь в науку. Ноги моей в космосе больше не будет. А эти пускай трахаются, сколько влезет, мне плевать, ясно?Томас на всякий случай кивнул, хотя было понятно, что Коффин обращается не к нему. Тот поднялся, отряхнул форму от пыли.— Я спать. Идёшь? — к Генри быстро возвращалось привычное высокомерие, он теперь смотрел на Никерсона, как на жалкую букашку, но щёки его заметно горели.— Нет, посижу тут немного.— Ну и сиди, — дёрнул плечом Коффин и ушёл, заметно сутулясь.Томас кое-как стянул форму, ополоснулся в ручье, дрожа от холода, и поскорее переоделся. Позорное мокрое пятно в районе ширинки отстирывалось неохотно, руки ломило, но он этого почти не замечал.Ему было очень жалко Генри. Тот, конечно, был тем ещё говнюком, но Никерсон отлично знал, каково это — когда человек, которым ты безмерно восхищаешься, ради которого готов пойти на всё, просто ничего не замечает, да ещё и занят кем-то другим.Правда, если уж на то пошло, им с Коффином ничего не светило. Капитан и старпом были слишком яркими противоположностями; а противоположности притягиваются. Они напоминали огонь и лёд, и простые смертные вроде Томаса на их фоне просто терялись.Он вздохнул и с трудом выжал форму. Пора было возвращаться в лагерь, пока его, чего доброго, не хватились. Пусть мистер Чейз не замечал взглядов юнги, но сложить два и два для него не составило бы большого труда.Никерсон, держа на вытянутой руке форму, с которой, вопреки попыткам отжать, стекала вода, направился обратно. Развесил одежду сушиться и осторожно лёг рядом с Мэттью Джоем.От того начало неприятно пахнуть, и Томас понимал, что это недобрый знак. От этого камни хотелось грызть. Несправедливость вела их на протяжении всего полёта.?Почему он?? — думал Никерсон. — ?Почему не Поллард? Все проблемы бы решились…?Он испугался собственной кровожадной мысли и с головой накрылся подушкой. Нет, так думать не стоило, капитан вовсе не был самым плохим человеком во Вселенной…Джой тяжело застонал во сне и пошевелился. Томас прислушался: нет, он продолжал дышать почти ровно. Ещё не умер.Он слушал Мэттью каждую ночь, считал каждый сиплый вдох. Засыпал обычно на четырёхсотом, не выдерживая тягостного ожидания. По утрам, просыпаясь, сразу щупал пульс Джоя.Тот держался неизвестно за что. Может, за те истории, которые рассказывал мистеру Чейзу. Может, тоже кого-то любил так сильно, что отчаянно не хотел умирать…Томас закрыл глаза, поёрзал немного, устраиваясь удобнее, приготовился было считать, но неожиданно для себя заснул, едва закрыв глаза.