Боль (2/2)

А сейчас уже шёл третий час ночи. Сон просто отказывался приходить, как его ни искали и ни звали. Сейчас в свете Луны апатия, возникшая в больнице, ощущалась наиболее явственно. Аппетит за всё это время не появился, и, как ни старалась себя убедить в обратном юная особа, её действительно тошнило от любого вида и запаха пищи. Это пугало, но ещё больше раздражало. Лена много думала. Думала о том, как вёл себя с ней Дивус, стоит ли ему доверять, можно ли с ним поделиться тем, что происходит с ней... Она так и не пришла к однозначному выводу. Круэл, казалось, навсегда останется для неё недосягаемой и непонятной личностью. Ребёнок никак не мог понять его намерений в отношении неё самой. И это тоже неслабо так пугало. Хотя и раздражало не меньше.

В итоге психанув, Лена накинула на себя плащ и направилась на улицу. Её не интересовал осмотр местности – она сделала это ранее – ей просто нужно было проветрить мозг. Столько думать и пытаться анализировать всё происходящее, да и в таком столь юном возрасте, – это вполне могло окончиться психологической травмой.

Гуляя по извилистым дорожкам удивительно красивого садового лабиринта, девочка даже не задумывалась о том, куда она идёт и как она потом будет возвращаться обратно. Её это мало волновало. В итоге, вновь сделав очередной поворот в неизвестность, она вышла на площадку. Посреди неё стоял Круэл и, как показалось Арбатовой, был сильно чем-то озадачен. Девочка была уверена, что тот её не заметил, ведь он даже не обернулся на её шаги, когда она подходила к этому месту.

Крайне неожиданно раздался звонок. Вздохнув так, будто это происходит не в первый раз, Дивус ответил:— Что на этот раз? Каково состояние? — Голос был у него уставшим. После ужина мужчина явно полностью отдался работе.

В телефоне что-то ответили. Круэл недовольно сжал ткань шубы в кулак. Если его костяшки пальцев были бы видны через перчатки, они наверняка были быпобелевшими.

— Как давно это произошло? — Голос стал ледяным и отстранённым. Снова прозвучал ответ, который вновь не удалось разобрать. — Как скоро можно будет совершить кремацию тел?

У Лены после этого вопроса подкосились ноги. Тел? Значит их несколько? То есть, ему сейчас позвонили и сообщили о смерти мамы? Захотелось подбежать, выхватить телефон из его рук и убедиться, что это не так. Но большая часть рациональных фактов указывала на правильность предположений. Видимо, у неё действительно не осталось ни матери, ни отца.

Диалог по телефону продолжался, но подросток уже не вслушивался. Ей просто не хотелось верить всей этой ситуации. Захотелось закричать от собственного бессилия, но раздался лишь сдавленный хрип. Девочка чувствовала себя, словно лимон, из которого выжали все соки. Апатия, начавшаяся более шести часов назад, оказалась теперь настолько сильной, что эмоции, скопившиеся комом в горле, не могли выйти на волю. А должны были.

Вскоре диалог по телефону закончился, и Дивус обернулся к стоящей сзади в пяти метрах от него сестре.

— Пойдём, щеночек, спать. Тебе стоит хорошенько выспаться и отдохнуть. Завтра будет тяжёлый день. — Голос звучал ласково и заботливо, будто мужчина действительно разговаривал с маленьким любимым щенком.

— Куда ещё тяжелее...? — Она не хотела ни спать, ни уж тем более после просыпаться.

Вопрос остался без ответа. Её развернули и, обняв за плечи, повели назад в комнату. Сил сопротивляться у Елены просто не было. Головой она понимала, что хороший и крепкий сон ей просто сейчас необходим, но оставалось теперь убедить в этом организм. А тот отрицал этот факт настолько сильно, как только мог.

— Спи, щеночек.

Дивус, заведя её в комнату, закрыл дверь, разделяя их. Лена сползла по двери спиной вниз на пол. Раздались первые нервные смешки, не предвещающие ничего хорошего.

***

Заснуть удалось лишь под утро, но долго поспать не удалось. Буквально с самого утра ей дружно намекали обстоятельства, что день этот хорошим она точно никогда не назовёт. Ей вполне было достаточно того, что она чуть не полетела с лестницы на первый этаж. Благо, брат вовремя под руки подхватил. Правда, повиснуть на нём при этом было... Слегка смущающе.

Дивус весь этот день был полностью погружен в работу и вечно отвечал на какие-то звонки, договариваясь о ни пойми о чём. Единственное, что безоговорочно поняла Лена, так это то, что сводный брат хочет провести кремацию без лишних свидетелей, не хочет привлекать лишний раз общественность, которая и без того довольно дотошно следит за популярными личностями. Скорее всего это была своеобразная забота о психике младшей сестрёнки, но об этом напрямую никто не заявлял.

В три часа дня Дивус усадил её в автомобиль, после чего они направились в крематорий. Доехав всего-то за полчаса, Круэл, взяв Лену за руку, повёл её в сторону морга. Оставлять её одну где-то по дороге у него в планы не входило, а вот у самого входа в отделение с трупами вполне можно было. Вряд ли она захочет заходить во внутрь и видеть усопших. По крайней мере, мужчина был уверен в этом. До одного момента.

— Я... Я тоже пойду... — Сказал ребёнок, когда молодой человек остановился у самого входа в нужное отделение, чтобы попросить девочку подождать его, пока тот будет улаживать все организационные моменты.

— Только потом не жалуйся, щеночек. — Что ж, раз хочет посмотреть на мертвецов – пусть смотрит. Круэл почувствовал, как Арбатова сжала его руку, когда они вошли.

Запах был отвратительный. Лена мысленно отметила, что первым делом она закинет вещи в стирку, а сама вымоется раза два или три, чтоб смыть с себя ощущение гнили и смрада.

Они как раз стояли напротив двух трупов. На ногах, на больших пальцах, как полагается, висели бирки. Имена родителей на них были выведены аккуратным почерком санитарки. Девочка просто не могла оторвать от них взгляд. Казалось, мир, привычный ей, рухнул. Хотя так оно и было на самом деле, если окончательно разобраться.

Вскоре подъехали представители службы опеки. Дивус после беседы с врачами подошёл к ним улаживать вопрос уже касательно напрямую самого ребёнка. А эта беседа затянулась на час. Из-за столь длинного срока работники морга были вынуждены вывести подростка, застывшего около своих мёртвых родителей, наружу. Делать это пришлось, применив немного силы – уж слишком прочно Лена застыла на одном месте.В итоге, обговорив все необходимые формальности оформления опекунства за закрытыми дверями, Дивус, вполне довольным результатом, вышел. Первом делом он осмотрелся в поисках беловласой макушки. Ребёнок сидел на диване возле стойки оформления документов на забирание трупов и смотрел куда-то перед собой, ни на что не реагируя. Круэл подошёл к ней незаметно и практически неслышимо.

— Пойдём, сестрёнка, у нас тут ещё неоконченные дела. — Дивус казался неественно ласковым. Если вечером или ночью это не вызывало вопросов, то сейчас начинало напрягать.

— Ладно... — Лене ничего не оставалось, как пойти за ним следом.

Приготовления были успешно завершены. Пусть и из свидетелей в основном были лишь органы опеки, но никого из присутствующих это не смущало. Хоть Дивус и старался провести всё без лишнего шума со стороны общества, но о красоте последнего пути родителей сестры он позаботился. На трупах была аккуратная одежда, их гробы были сделаны из довольно качественного дерева, обитого шёлком. Елене даже не верилось, что она родителей больше никогда не увидит вживую.

Только тогда, когда эти гробы отправились в печь, полное осознание беспомощности ударило в голову во всей своей силе. Лена, буквально не понимая, что сама творит, бросилась к печам крематория. Дивус в последний момент успел ухватить её за шиворот рубашки и притянуть обратно. Послышались крики. Лена требовала, что он её отпустил, при этом сама не стеснялась, вырываясь, бить его руками и ногами по тем частям тела, по которым могла попасть. Слёзы, которые не появлялись со вчерашнего вечера, катились по щекам, не давая возможности ясно видеть. Обезумевший взгляд подростка кричал том, что её лучше не отпускать. Когда Круэл, чуть вывернув ей руки, вдавив её лицом себе в грудь, ему пришлось выслушать весь список разносортных ругательств в свой адрес. Не понимая, что и где говорит, ребёнок не стеснялся даже самых изощрённых и крепких словечек.

Дивус лишь устало выдыхал. Нужно было дать ей выговориться и выхлестнуть накопившуюся боль. Слишком долго она не могла этого сделать, а психика тринадцатилетней девочки этого просто не выдерживала.

— Да ты... Ты так и будешь молчать?! — Елена, уже не зная, что сказать, решила прикопаться к молчанию брата. — Сволочь, да скажи ты уже хоть что-нибудь!

Попытка вырвать руки из хватки мужчины провалилась, поэтому незамедлительно последовал сильный удар чуть ниже коленной чашечки. Будь он чуть выше – и это мог бы быть серьёзный перелом, а так это всё обошлось обычным ушибом.

Сам же Дивус молчал по двум причинам. Первая – понимание того, что его младшая сестра сейчас совершенно не отдаёт себе отчёт в том, что говорит и творит. Слёзы, крики, драки, опасные желания, полное непонимание происходящего в реальности – признаки истерики, которая Лену накрыла полностью с головой. Сейчас глупо с ней спорить, и уж тем более ругать и наказывать. Всё равно она не поймёт, за что именно. А вторая причина крылась в органах опеки, которые сейчас внимательно наблюдали за его реакцией на эту самую истерику. Если он её сейчас ударит или начнёт кричать – ему вряд ли позволят оформить опекунство. На данный момент он выглядел вполне спокойно и адекватно. Он молчал, давая ей выговориться и сказать абсолютно всё, что она думает о всей этой ситуации, он держал её руки не потому, что хотел навредить, а потому, что если она вырвется, то навредит в первую очередь самой себе. Круэлу этого тоже не хотелось. Он никак не реагировал на её удары – тут уже можно было позавидовать его способности делать абсолютно спокойный вид несмотря на то, что в большинстве мест, по которым била Арбатова, останутся синяки. Ему было нужно это опекунство, поэтому мужчина должен был продолжать играть понимающего старшего брата.

Когда силы вырываться и ругаться закончились, Лена, свалившись в объятия Дивуса, разревелась. Круэл лишь гладил успокаивающе по голове, приглаживая растрепавшиеся волосы, и говорил что-то о том, что ей стоит отдохнуть. Елена его не слышала.