Глава 12. Кино под веками. (1/1)

Сефирот подумывал о том, чтобы покрасить уже законченную беседку, но, в конце концов, решил не заморачиваться и обратить внимание на другие свои проекты.С одной стороны, начался сезон дождей, ливни и грозы начинались внезапно и весьма случайно, и могли длиться и несколько часов, и несколько дней. Это затрудняло любую покраску, и даже если дождя не было, из-за влажности дышалось словно сквозь мокрую губку. С другой стороны, Руфус прислал зашифрованные документы с исследованиями Холландера, и Сефирот решил, что их изучение гораздо более актуально.Если умственная деградация действительно явилась причиной его деструктивного поведения, он обязан найти способ ее предотвратить. А если не сможет…Клауду придется его убить. От этой простой правды не уйдешь; Сефирот отказывался погружаться в безумие и терять контроль над своими действиями и умственными способностями. Сама мысль об этом была для него отвратительна.— Забавно, что тебя беспокоит именно это, а не все те люди, которым ты причинил зло. Или, вообще, убил, — заметил Клауд, потому что любил делать такие замечания.Сефирот попытался обратить внимание Клауда на то, что он как раз и был создан для убийства людей и причинения им вреда, и что помрачение было мотивом его поведения, а не самим поведением.— Но ты пытался захватить весь мир, — напомнил ему Клауд, — Нормальные люди не делают такого. Нормальные люди даже не думают о таком.— Нормальным людям не вручают в тринадцать лет меч и не приказывают поставить страну на колени в интересах образования, которое, по сути, было корпоративной армией, — ответил Сефирот. — Я не знаю, когда жертв было больше — от моих действий в Вутае или от моей попытки поиграть в бога.— Одно то, что ты говоришь подобные вещи на полном серьезе, пугает меня до усрачки.— Я все говорю всерьез, — напомнил ему Сефирот. — Тебе бы хотелось, чтобы я смеялся над этим? Разве не так я поступал, когда сошел с ума?— Ну, ты никогда не смеялся злодейски, — сказал Клауд после секундного размышления. — Скорее, злодейски хихикал, иногда.— Это больше похоже на меня, — согласился Сефирот. — Никто пока не обвинял меня в излишнем чувстве юмора.— Хотя оно у тебя есть, — удивил его Клауд. — Ты вообще-то довольно забавный. Когда не ведешь себя как козел. Или не сходишь с ума.— Я подошью это к делу, — буркнул Сефирот, возвращаясь к своим бумагам. Дождь лупил по крыше и заливал стеклянную дверь, отделявшую кухню от маленького балкона. Он работал, расположившись за кухонным столом, поскольку тот был достаточно большим, чтобы на нем поместились все присланные Руфусом материалы и компьютер.Клауд использовал компьютер, чтобы играть в шахматы. Хотя выиграть у машины у него тоже не получалось.— Уже подшито, — сказал Клауд относительно своего замечания о наличии чувства юмора у Сефирота. — Я внес это в последний недельный отчет о состоянии дел.— О? И как же у меня обстоят дела?Клауд оторвался от своего кошмарного энергетика и поднял брови.— Сообщил, что у тебя стало лучше получаться играть с другими.Сефирот усмехнулся, хотя был немало удивлен намеком Клауда. Тот не был склонен разговаривать о чем-либо, происходящим между ними в постели, если они находились не в ней.— Вот как.Клауд постарался безразлично пожать плечами, но Сефирот заметил слабый румянец, заливший его щеки, когда Клауд спрятался за банкой энергетика.— Ага.Сефирот вернулся к бумагам, слабо улыбаясь, но говорить ничего не стал. Когда он снова поднял взгляд, Клауд уже ушел, причем довольно давно, если судить по стремительно тускнеющему свету за окном.Он встал, потянулся, просматривая сделанные в блокноте заметки. Большая часть личных документов Холландера, как и его исследования, были бесполезны, хотя он явно получал удовольствие, время от времени делая едкие глумливые заметки, высмеивающие коллег.В основном, Ходжо.Тем не менее, все остроумие мира не смогло помочь ему разобраться в проблеме. Не то, чтобы ему везло и с чистой сухой наукой.— Что, никак?Сефирот не заметил, как Клауд вновь появился в дверях, держа в руках коробку. На крышке была картинка с Космо Каньоном, и Сефироту понадобилась пара секунд, чтобы понять, что это. Он мотнул головой в ответ на вопрос и спросил:— Это мозаика?Клауд поставил коробку на стол и упер руки в стройные бедра.— Да. И че? — и уставился с вызовом на Сефирота, задрав подбородок.— Я просто спросил, — Сефирот закатил глаза.— Ты не станешь помогать мне ее собрать, — сказал ему Клауд, воинственно ощетинившись. — Я сам соберу.Сефирот уставился на него.— Я не собираюсь помогать тебе с твоим паззлом, Клауд.— Да ты и себе-то помочь не можешь, такой вот, — насупился Клауд, хотя на лице промелькнула улыбка.Сефирот начал собирать свои бумаги и раскладывать их в аккуратные стопки.— Мне есть чем заняться со своей головоломкой.— Но у моей картинка красивее, — Клауд вывалил содержимое коробки на стол. — Я нашел ее под лестницей. Там был еще одна, с меньшим количеством кусочков, но на ней была нарисована Башня Шинра.— До взрыва или после?— До, — Клауд одарил его слабой улыбкой. — Может, если бы была после, выбрал бы ее.Сефирот тихо хохотнул, и увидел, как Клауд замер. Он не знал, добрый ли это знак, или Клауду опять припомнились их былые сражения, полные боли и крови, и которые сам Сефирот не помнил.— Это не должно было быть злодейским смехом, — очень тихо сказал Сефирот.— И не было, — ответил Клауд так же тихо. Он поднял взгляд, и мгновение они смотрели друг на друга. Сефирот почувствовал, как в животе зашевелилось теплое, приятное напряжение, и пошел готовить ужин.В какой-то момент он обернулся и увидел, как Клауд, склонившись над столом, складывает кусочки мозаики в аккуратные кучки, а потом передвигает, стараясь совместить.* * *Вечером Клауд пришел к нему в комнату, и все, как обычно, началось неловко — Клауд злился на свое влечение к Сефироту, а Сефирот понятия не имел, как сказать ему, чтобы успокоился так, чтобы не выбесить Клауда окончательно.Попытка сказать: ?Клауд, успокойся? закончилась плохо, в чем он убедился несколько дней назад. Клауд вылетел вон, оставив его полуодетым, возбужденным и наедине со своей левой рукой.(Клауд объявился на следующее утро — Сефирот был в душе, а он без приглашения залез к нему и поцеловал, сообщив рассержено: ?Не надо меня успокаивать, Сефирот?, как будто бы прошло всего десять минут, а не десять часов.)— Ты знаешь, — Сефирот скрестил руки на груди, — я ведь не заставляю тебя спать со мной.— Я знаю, — огрызнулся Клауд, подпирая стену. Кто угодно другой выглядел бы в этой позе небрежно — но не Клауд. Он словно полностью состоял из прямых линий и углов, жестких, острых, без малейшей мягкости. Сходство с собственными торчащими прядями было удивительным.Сефирот придавил ухмылку, рожденную этой мыслью. Клауд скорее всего истолкует ее так, что Сефирот насмехается над ним, и в ярости сбежит.— Ты что, собираешься каждый раз устраивать такие моральные терзания? — Сефирот склонил голову набок, обдумывая эту мысль. — Если так, то я воспользуюсь возможностью и пойду приму душ.— Очень смешно, — Клауд дернул краем рта.— Я не шучу, — проинформировал его Сефирот. — Мне нужно много времени, чтобы промыть волосы.Клауд издал звук, который звучал почти как смех, оттолкнулся всем телом от стены, пересек комнату и оказался рядом. Не успел Сефирот и слова сказать о том, что он вообще-то вполне серьезно, как Клауд был уже сверху, толкнув его спиной на постель, запутав пальцы в волосах и требовательно и жарко прижавшись ртом ко рту Сефирота.Для такого тихого, сдержанного человека Клауд определенно был очень агрессивным любовником. Генезис был таким же, и их соперничество вне спальни иногда выливалось в весьма жестко-контактные игры в постели. Но Сефироту вполне хватало наблюдательности, чтобы мимо него не прошла твердая решимость Клауда довести себя до оргазма прежде, чем Сефирот сможет сделать это сам.И Сефирот знал почему. У него поначалу было так же с Анжилом и Генезисом — он не мог справиться со всем этим вниманием и удовольствием, направленным только лишь на него одного. Это ощущалось как потеря контроля, и Сефирот был вполне уверен, что Клауд именно так воспринимает ситуацию. Учитывая их сложную историю, было понятно, что рядом с ним Клауд меньше всего желал потерять контроль.Но это не означало, что он собирается оставить все как есть. Анжил с Генезисом вот не оставили — Сефироту очень живо припомнилось, как Анжил привязал его к кровати и ограничил возможность использовать руки. Это было давно — даже не считая его пропущенных лет — но Сефирот до сих пор иногда удивлялся, как он тогда позволил подобное.Ты доверял ему когда-то. Больше, чем кому-то еще.А если его срыв в Нибельхейме был ничем иным, как результатом не только его наследственности, но и потери двух человек, которые единственные имели для него значение?Если из-за потери моей матери Ходжо свихнулся настолько, что превратил своего сына в экспериментальный образец, не заставила ли меня потеря Анжила и Генезиса сжечь дотла целый город?— Эй.Низкий хрипловатый голос Клауда вернул его в настоящее. Клауд, с румянцем на бледной коже, сияющими глазами и расширившимися зрачками, устроился на нем верхом. Футболки на нем не было, но были джинсы… и ремень.— Что задумал? — спросил Клауд, но не зло, а просто серьезно. — Если тебе не интересно, можешь просто сказать.Сефирот задрал бровь.— Ты сидишь на мне. И как, по твоему мнению, интересно мне или нет?Клауд скривился и стал немного похож на разозленного чокобо, нарисованного на этикетке энергетика. Сефирот решил не делиться сейчас этим наблюдением.— Ты опять за свое. Ты не моргаешь. Обычно это означает, что ты что-то обдумываешь, — Клауд помолчал. — Или стараешься меня убить. Что из двух?Сефирот улыбнулся.— Если скажу, то будет неинтересно, Клауд.— Ха-ха, — Клауд прищурился, но, сверкнув глазами, почти непроизвольно двинул бедрами по бедрам Сефирота. Эту интересную реакцию Сефирот решил изучить подробнее.Хотя сейчас…— Кое-что я задумал, — сказал Сефирот и потянулся одной рукой расстегнуть Клауду ремень, а другой — пригнуть его за шею вниз.Целуясь, он затолкал ремень под соседнюю подушку, а потом перевернулся так, чтобы Клауд оказался на спине. Клауд не оттолкнул его, и Сефирот протиснул ногу ему между колен и прижался бедром к его эрекции, а потом прошелся губами Клауду по шее и аккуратно прикусил ухо.В процессе он ухватил Клауда за руки и завел их ему за голову, покусывая ухо все сильнее, чтобы получше отвлечь. Нашарив ремень, он крепче прижался бедром к члену Клауд и секунду наслаждался тем, как Клауда выгнуло под ним, какой полу-стон, полу-рык он издал.А потом быстро, чтобы Клауд не успел понять, что происходит, связал ему руки ремнем.— Эй! — ожидаемо возмутился Клауд, очень возбуждающе вертясь под Сефиротом, хотя, скорее всего, он не собирался делать это настолько сексуально. — Какого хрена ты творишь?— Связываю тебе руки твоим ремнем, — губы Сефирота все еще прижимались к шее Клауда. — Чтобы ты не мог довести себя до финала, как обычно делаешь. Думаешь, я не заметил?— Нет, мне просто пофиг, — проворчал Клауд, награждая его весьма раздраженным взглядом. Он дернул ремень. — Я вполне могу выбраться, знаешь ли.— Давай, попробуй, если хочешь, — покладисто согласился Сефирот и опять сильно прижался бедром, усмехаясь Клауду в шею. — Не беспокойся, я прослежу, чтобы тебе понравилось.Клауд замер, явно поняв, что, если продолжит дергаться, Сефирот устроит все так, чтобы он кончил от трения, порождаемого всей этой возней.— Глупость какая-то.— Хм, — Сефирот прошелся губами по бьющейся вене на шее Клауда, а потом сел и наградил его довольной усмешкой. — Разве не этого ты хотел?— Чтобы ты связал меня ремнем? Вообще-то нет, — Клауд не смотрел на него.— Предпочитаешь что-то другое? Там внизу, на беговой дороже, есть скакалка.— Ты что… нет, я не хочу, чтобы ты связывал мне руки скакалкой, я вообще ничего такого не хочу, — Клауд по-прежнему внимательно рассматривал стену.— Нет, хочешь.— Что… — дыхание Клауда сбилось, когда Сефирот расстегнул ему верхнюю пуговицу на джинсах. — Почему ты… думаешь…— Потому, что так ты сможешь притвориться, что не хочешь этого, — и Сефирот поцеловал его в губы. Он не удивился, когда Клауд укусил его, хотя был совсем не против. Особенно, когда через пару секунд Клауд застонал ему в рот, в ответ на сжавшиеся вокруг члена пальцы.— Я начинаю думать, что ты не веришь, что я знаю, как заставить тебя кончить, — Сефирот внимательно за ним наблюдал и, сжав пальцы, двинул рукой именно так, как нравилось Клауду. — Я наблюдал за тобой достаточно, чтобы все выяснить.Клауд все еще боролся с ремнем, удерживающим его запястья, но в том, как он это делал, было нечто такое, что убеждало Сефирота в своей правоте, в том, что Клауду нужно было такое ограничение свободы.— Может, я просто не хочу, чтобы ты это делал.— Не верю.Клауд, наконец, поднял глаза на Сефирота, широко распахнутые и затуманенные. Он собрался было что-то сказать, но Сефирот вывернул запястье, и Клауда выгнуло. Сефирот довольно улыбнулся.— Я же говорил. Я все замечал.— Это не… ох… — простонал Клауд, прикрыв глаза, и закинул голову назад, обнажая горло.От этого зрелища внутри шевельнулось что-то горячее и темное, но Сефирот подавил свой порыв наклониться и укусить Клауда до крови, пометить гладкую кожу на горле так же, как его Масамуне пометил кожу на груди. ?Мой?, подумал он, и мысль отозвалась странным эхом, словно она приходила уже ему в голову, и на мгновение что-то задрожало на краю сознания — не память, а знакомое ощущение, не совсем приятное, словно голод или боль.Пальцы Сефирота замерли на мгновение, взгляд нашел широко распахнутые глаза Клауда. Он дернулся в путах, и в этот раз, похоже, почти по-настоящему. Сефирот задался вопросом, а если Клауд попросит, уступит ли он, развяжет ли ремень? Он должен будет развязать, но ему совсем не хотелось этого.?Не развязывай?, шептала, смеялась, дразнила на задворках разума его темная часть.Клауд не стал просить отпустить его. Вместо этого он замер и произнес:— Эй. Эй. Вернись.Сефирот моргнул, и та темная волна, что поднялась внутри, отхлынула обратно в глубины памяти. Впервые он задался вопросом, не оказывался ли Клауд раньше вот так же — под ним, связанный — и не брал ли он его раньше, ведомый не желанием, а чем-то совсем иным.— Мы никогда… я раньше никогда…— Нет. Ты всегда пытался убить меня, а не… делать что-то еще, — Клауд прочистил горло, его горящие глаза нашли взгляд Сефирота. — Давай же. Я хочу.Дела принимали странный оборот, но, может, Сефироту не стоило так уж удивляться. С Клаудом никогда не было легко. Очень подходящее у тебя имя, Страйф. Сефирот снова двинул рукой, и потянулся развязать ремень.— Нет, можешь… можешь оставить, — выдавил Клауд, ритмично подаваясь бедрами навстречу руке, ласкающей член. — Так нормально.— Значит, я был прав, — Сефирот потер большим пальцем головку.Клауд ответил судорожным вдохом, но поднял ногу и пнул пяткой Сефирота в спину.— Я сказал, так нормально. Может, хватит уже?Сефирот снова задействовал большой палец, вывернул кисть и снова усилил хватку — но замедлился, оттягивая финал, и смотрел на Клауда все время, пока удерживал его на грани, а потом снова, жестко и действенно, толкал вперед, навстречу разрядке.— Не заставить ли тебя просить, Клауд?— Не оторвать ли… тебе… яйца, Сефиро-о-о-о….Сефирот в ответ рассмеялся, и в ответ на этот звук крепко зажмуренные глаза Клауда распахнулись. Клауд выглядел удивительно юным, почти невинным, и смотрел на Сефирота словно бы вообще не соображал, где находится. Та темная волна снова заколыхалась, но прежде, чем она смогла снова подняться, Клауд напрягся, выгнулся в крутую дугу и кончил в руку Сефироту.Кончая, Клауд отвернул лицо, но ничего страшного. Наблюдать все равно было очень приятно, и увиденное снова отодвинуло ту внутреннюю тьму обратно в глубины сознания, где ей и место.Клауд, наконец, издал какой-то звук и растянулся на постели. Было наслаждением видеть его таким — с расстегнутыми джинсами, с всклокоченными волосами, со связанными над головой руками.— Ну, и как это было? — спросил Сефирот, пока Клауд пытался отдышаться.Клауд, наконец, открыл глаза, пару секунд мрачно рассматривал Сефирота и потом… зевнул.— Нормально. Развяжи меня.Сытая, почти что самодовольная улыбка Сефирота растаяла.— Не развяжу, пока не найдешь слова получше, чем просто нормально.— Ой. Я задел твои чувства? — Клауд подарил ему свирепую усмешку. — Сам знаешь, со словами у меня не очень.— Ммм. Тогда придется найти что-то другое, чем занять твой рот, — Сефирот потянулся развязать ремень. Что, как оказалось, было и не очень-то нужно. Руки Клауда могли легко выскользнуть из узла, если бы он не цеплялся за него так крепко.Сефирот открыл было рот, чтобы сказать что-нибудь по этому поводу, но передумал и отбросил ремень на пол. Он своей цели достиг, нет смысла злорадствовать.К тому же, у Клауда действительно гораздо лучше получалось использовать рот для кое-чего помимо разговоров, и Сефирот с радостью предоставил ему возможность это продемонстрировать.

* * *Сефирот находился в белой комнате и смотрел на стоящих перед ним Анжила и Генезиса. Вместо глаз и ртов на их лицах зияли черные дыры; они подняли руки и обличительно указывали на него.—Я пытался спасти вас, — прошептал Сефирот. Даже без глаз в их внимании чувствовалось осуждение. — Я пытался.Черты их лиц слились с тьмой, оставив вместо лиц зияющие черные провалы. В остальном, они выглядели именно так, как помнил Сефирот: Анжил с широким мечом за спиной, Генезис в красном, словно пролитая кровь, кожаном плаще.Сзади раздался крик. Сефирот развернулся и увидел Клауда Страйфа, из его рта текла кровь, а в глазах плескалось отчаяние. В груди, прямо из сердца, торчал Масамуне.Рука Сефирота потянулась и ухватила меч за рукоять. Нет. Рядом раздался тихий смех. Сефирот повернул голову и увидел рядом себя, того самого, что махал рукой из зеркала. Другой он улыбался ему.— Давай, — подбодрил его собственный голос. — Взмахни клинком. Выпотроши его, пока ничего не останется.Клауд снова закричал, и Сефирот обернулся к нему. И он сделал это, он повернул рукоять меча и потянул его вниз, распарывая тело Клауда одним точным взмахом.— Он просто отбраковка, — сказал Ходжо, стоя рядом. Он делал пометки на планшете. — Не стоит тратить на него время.Сефирот посмотрел перед собой. Клауд все еще был здесь, но уже заключенный внутри цистерны, а не пронзенный мечом. В ответ на взгляд Сефирота глаза Клауда распахнулись, и он начал биться о стекло. Он что-то кричал. Может быть, чье-то имя. Но не Сефирота.На пути к цистерне стоял стол. На нем лежало тело, вскрытое от грудины до паха. Перед столом стоял Ходжо и, смеясь, вытаскивал что-то до ужаса похожее на внутренности.Существо на столе взбрыкнуло ногами, но Сефирот мог видеть только ботинки.Ходжо оглянулся через плечо.— Я делаю это ради твоего же блага, мальчик, — он поднял скальпель, отвернулся обратно и полоснул им лежащее на столе существо по горлу. Ноги перестали дрыгаться. Клауд начал беззвучно кричать, беспомощно стуча кулаками по стенке цистерны.Ходжо, наконец, отступил, и он увидел существо на столе. Ему потребовалась пара секунд, чтобы по едва узнаваемым, пропитанным кровью, черным прядям волос понять кто это.Зак повернул голову и поднял ободранную до кости руку, указывая на Сефирота.— Ты виноват.— Зак… — Сефирот шагнул было к нему, но он другой успел раньше — и полоснул своего бывшего друга и товарища мечом по шее. Он другой уставился на него холодными мертвыми глазами.— Вспомни, каково это — ненавидеть.Сефирот слышал Клауда, кричащего в агонии. Он другой поднял меч, перепачканный кровью, и за спиной у него всколыхнулось пламя.— Вспомни, каково это — гореть.Сефирот рывком проснулся, запутавшись в простынях и собственных волосах. Сердце неприятно колотилось, и он был весь в испарине.Рядом раскинулся на спине спящий Клауд Страйф. Сефирот мог видеть на груди шрам, что остался от его клинка. Порыв прикоснуться к нему был почти неодолимым, с трудом, но он удержался. Тревога колола кожу, словно тысяча иголок. Не доверяя себе, он лишь сидел в темноте и пытался отдышаться.Слабо светящиеся глаза Клауда приоткрылись.— Ты на меня пялишься. Эт жутко, — зевнул он. — Прекрати.Сефирот закрыл глаза, но заснуть так и не смог. Он просто лежал и до утра вслушивался в звук дождя, стучащегося в окно, и глубокое ровное дыхание Клауда.Лежал и думал, сняться ли монстрам сны.

* * *Через два дня Руфус прислал очередную партию зашифрованных документов, припасы, тофу, кошмарные энергетики для Клауда и диск с запиской. Записка была от Тсенга и была адресована ему.Сефирот,Эту запись с камер наблюдения недавно обнаружили спрятанной под несколькими слоями сложного компьютерного кода. Большая часть записи потеряна, но кто-то приложил огромные усилия, чтобы этот конкретный инцидент не был забыт. В настоящее время нам непонятно, что это мог быть.Решение предоставить тебе эту запись для ознакомления не было единогласным. Однако, если бы я оказался на твоем месте, я хотел бы ее увидеть. Это единственная копия, хотя я и не стану оскорблять твой интеллект и утверждать, что мы уничтожили оригинал. Захочешь ли ты просмотреть этот материал, или просто уничтожишь его — полностью зависит от тебя.Должен предупредить, запись чрезвычайно неприятная. Лично я не хочу больше ее видеть.

Тсенг.Сефирот уставился на диск в своих руках. Простая прозрачная коробка, дата написана простым черным маркером. Дата, которую он не помнил, но которую Клауду никогда не забыть.— Что это? — рядом нарисовался Клауд. Сефирот никогда не слышал в его голосе такое если не веселье, то что-то очень близкое к нему. — Руфус сделал тебе сборник музыки? Мне ревновать?— Это запись с камер наблюдения одной из лабораторий Ходжо, — пальцы Сефирота на мгновение сжали дешевую пластиковую коробку. Ее так легко уничтожить, сломать пополам и не подвергать себя или Клауда просмотру ее содержимого. Но он так не поступит.Он заставил себя посмотреть в большие голубые глаза Клауда и произнести без дрожи:— Она из Нибельхейма, Клауд.Клауд слегка нахмурил брови и мотнул головой. Пряди его волос мягко качнулись от движения.— Я не… что? — он посмотрел на диск, потом обратно на Сефирота.— Думаю, ты узнаешь дату, — Сефирот протянул ему диск.Клауд вскрикнул, словно раненый зверь, и уронил диск на пол.— Нет, — он мотнул головой. — Что? Почему это… откуда она вообще взялась? — внезапно его лицо перекосила ярость, яркие глаза помертвели и заледенели, и Сефироту пришло в голову, что Клауд, должно быть, именно так выглядел, когда они сражались друг против друга.Он знал, из пересказа Клауда и из фактов, почерпнутых из документов, что он всегда недооценивал Клауда как противника. Он удивлялся, с чего бы он поступал именно так, потому что перед ним стоял боец, каким Сефирот всегда его видел. На лице Клауда застыла чистая несгибаемая решительность — и он занес ногу над диском, намереваясь разбить его на кусочки.— Клауд! — вскрикнул Сефирот и сам тому удивился. — Не надо…— Я… я не хочу это смотреть, — твердо сказал Клауд, именно как человек, сражавшийся и спасавший мир, видевший смерть друзей, переживший четыре года в цистерне у Ходжо. — Мне нахрен не нужно это смотреть, Сефирот. Я был там. Ты был там. Так какого хрена это надо?— Потому, что я не помню этого, — вскинул руки Сефирот. — Я не помню, Клауд, и я в ужасе, что снова сотворю такое, — признание далось ему дороже, чем Клауд мог представить — Сефирот никогда в жизни никому не признавался, что его что-то пугает.Клауд сузил глаза.— Я не позволю тебе. Я убью тебя первым. Слышишь? Плевать, что мы спим вместе. Я все равно убью тебя.— Я знаю, — Сефирот глубоко вдохнул. — Я знаю, что убьешь. Но я должен посмотреть. Мне нужно посмотреть. Это был не какой-то осколок, не какой-то клон — это был я. Мне нужно узнать, чем я могу стать, Клауд.Клауд пристально взглянул на него, потом наклонился и подобрал диск с пола.— Тогда давай быстрее покончим с этой хренью, — и он направился в кабинет.Сефирот пошел следом. Словно на собственные похороны или на войну, зная, что с нее не вернется.