Ход Тринадцатый. Отравляющие души сплетни. (2/2)

- Он из степи! Он не знает одежд! - пыталась отстоять свою точку зрения богиня, хотя я был уверен, что она понимала законы мира людей и прекрасно знала, что подобный исход был неизбежен.

- Он изменил обличье, как они должны были его узнать?- поинтересовался я, склонив голову в бок. Это уже начинало откровенно утомлять. Вот что она хочет? Чтоб я пол города казнил за то, что они не узнали в человеке уродливого монстра из степи? По сути Энкиду сам создал эту ситуацию. Мало того, что не оделся, он еще и сбежал. Такой итог был закономерным. Если б он попытался покинуть дворец в таком виде по нормальному маршруту, а не через окно, стража его, конечно, не пропустила бы. И проблемы на ровном месте не возникло бы.

- Он их спас! - воскликнула Аруру, выходя вновь на начало нашего разговора. Именно с подобными словами она ворвалась в мою обитель, переполненная негодованием, не так давно.

- Спас. - я утвердительно кивнул головой, не зная, чем угомонить разбушевавшуюся богиню.

- А они так благодарят его?!

- Они всего лишь люди. - я с удивлением для себя замечал, насколько плохо боги знают существ, которых сами же и породили. Отец всегда говорил, что мое рождение было предопределено. Я должен был стать связующим звеном между небом и землей. И теперь я начинал понимать почему. Живущие в своих небесных чертогах и спускающиеся в наш земной мир только за развлечениями боги совершенно не понимали страстей человеческих сердец. Не понимали и простой человеческой глупости. Они поддерживали нас в боях и выражали свое признание. Но было ли в этом хоть что-то действительно искреннее? Выбирали ли они своих любимчиков по каким-то действительно важным критериям, а не просто потому что: этот красивый, этот на меня похож, а вот у того в городе храм для меня роскошный построен. Пройдя по жизни с мыслью о непревзойденной мудрости и величии Ануннаков, я как-то даже не задумывался, что это знание может быть просто... заблуждением. В действительности знали ли они тех, кого создали?

- Всех разом? - без энтузиазма поинтересовался я. Наказывать за подобное было странно. С одной стороны эти люди осмелились напасть на моего друга и оскорбить его, с другой - мне было понятно их заблуждение. Зная, кто он такой, они никогда бы себе подобного не позволили. А теперь мне велят покарать их за то, что они не признали измененного Энкиду. Безумие. И вот эти существа судили меня, как тирана? - Да! - не унималась Аруру. Это было странно. Я думал, она куда как милосерднее. Хотя не удивлюсь, если ее жажда расплаты не утихала только потому, что наказать народ должен был я, а не она сама. Милосердная богиня жизни, создательница всех живых существ и всякой твари, сейчас приказывала мне казнить десятки людей. И все это после того, как я выполнил веление богов и дал больше свободы горожанам, а меня заставляют вновь поселить ужас в их сердцах. Мимолётная злость богини по надуманной проблеме едва ли стоила уважения остальных Ануннаков. Ее просьбу я не мог исполнить. Однако и отказать напрямую не мог.

- Что ж, если богиня этого желает... Самоуправство в своем городе я не потерплю и обязательно разберусь в случившемся. Однако вынесет приговор своим обидчикам сам Энкиду. Он там был, и вопрос касается его напрямую. Если нападки людей и впрямь были так ужасны, он непременно возжелает наказания для них всех. - сложив руки на груди, я ухмыльнулся. Аруру чуть было не задохнулась от возмущения, однако при такой формулировке противопоставить мне ничего не могла. Энкиду решит судьбы людей. И она, и я прекрасно знали, что мой обретенный брат не согласится наказать горожан, а значит ничего не будет. Вот так ловко я вышел из этой странной ситуации.

*** Мои слова целебным образом воздействовали на разум Шамхат, и та, когда смогла успокоиться, поспешила сосредоточиться на моем обучении. Жрица пыталась научить меня быть человеком и вести себя, как человек. От такого количества правил у меня уже начинала болеть голова, но я терпел и старался запоминать все, чтоб вновь не оказаться в глупой ситуации и случайно не втянуть в нее Шамхат. Вряд ли что-то действительно опасное могло случиться со мной, как никак я был большим и сильным, но вот она...

- Сначала нужно очистить тело. - кротко улыбаясь, поясняла женщина.

- Чем-то пахучим.

- Это хорошо. Когда тело очищено, нужно умастить его елеем, чтоб очистить свой дух и уподобиться Богам.

Из высокого кувшина наливала она в ладонь масло и, с присущей всем ее движениям нежностью, старательно обмазывала мое тело. Начинала она почему-то с ног, постепенно поднимаясь выше. И в какой-то момент моя голова заполнялась дымкой, через которую мысли не могли уже пробиваться также легко, как прежде. Возникшее внизу живота напряжение с каждой секундой становилось все более невыносимым. Я довольно жестко схватил Шамхат за плечи, заставляя выпрямиться.

- Да. - кротко ответил я, пресекая возможный поток речей. - Ты будешь моей женой, Шамхат. - уже шепотом обещал ей я, стягивая легкое платье с ее прекрасного тела.

*** - Шамхат! Там весь город... на ушах стоит... - взволнованное восклицание Алайи плавно перетекало в едва слышимое лепетание. Она первой ворвалась в дом, стремясь убедиться в том, что с сестрой все в порядке. И насколько я мог судить, по открывшейся нашим взорам картине, с Шамхат все было даже больше, чем просто хорошо. Смущенная, моя супруга стрелой вылетела за порог. Я же пытался осмыслить ситуацию.

- Я б постучал, но двери нет... - пытался оправдаться я, но аргумент был так себе. В своем стремлении проверить состояние подруги, вряд ли бы в действительности я стал на подобное тратить время. Внушительных размеров мужчина пытался скрыть нагую Шамхат за своей массивной спиной. Длинные платиновые волосы были взъерошены и, похоже, сильно спутаны, хотя часть из них казалась прочесанной. Такого же цвета короткая борода выглядела подбритой и аккуратно подчеркивала острые черты мужественного лица. Аквамариновые глаза смотрели на меня не просто с недовольством, скорее они видели во мне врага. Я даже приготовился к тому, что мужчина сейчас кинется на меня за столь внезапное вторжение.

- Аннабидуг, что за демоны тебя принесли?! - возмутилась женщина, прижимаясь к своему защитнику, словно ища спасения от ужасного меня.

- Я, конечно, не осуждаю тебя за то, как ты проводишь время... Но вообще-то у нас проблемы. Энкиду пропал. - старательно отводя взгляд от потревоженной парочки, я осматривал дом, подмечая, что Алайя сказала правду, действительно, жилище Шамхат нынче выглядело очень бедно.

- Никуда я не пропадал! - пробасил мужчина, и вот тут я даже подпрыгнул от неожиданности, уже не сумев удержать свой взгляд, я попросту нахально вперился в незнакомца.

- Он просто облик сменил...

- Они там оделись? - крикнула с улицы Алайя, и в ее тоне я уловил нотки нетерпеливости.

- Э-э... Н-нет. - разум пытался осознать происходящее, но делал это до жестокого медленно, поэтому я уже никак не походил в глазах собравшихся на писца, скорее на пьянчугу из бедного квартала.

- Итак, кто мне объяснит, что за бесовщина творится в моем городе? - довольно сдержанно поинтересовался правитель, я ждал, что он будет куда более гневлив. Следом за ним в дом вошла и Алайя, но она продолжала скрываться за моей спиной, попросту подслушивая разговор, но не решаясь смотреть.

- Брат мой... - Энкиду подскакивал с утоптанной соломы, на что получал неожиданно резкий ответ.

- Оденься! Ты больше не в степи. Ты пришел в мой город и стал мне братом. Будь добр, исполняй законы моего города, раз даже я подчиняюсь им.

Грузный мужчина оседал обратно, похоже, удивленный такой жесткости речей друга. Откровенно говоря, я тоже удивился, но не мог не согласится. Энкиду надлежало жить среди людей и блюсти обычаи людей. Иначе никак.

- Я могу все объяснить. - робко отозвалась Шамхат.

- Собирайтесь. Сейчас же. Поговорим во дворце, а то уже вся улица заполнилась зеваками, еще больше плодить слухов не хватало. Распорядившись, Царь наш покинул ветхое жилище Шамхат, и мы тоже поспешили удалиться, давая парочке шанс спокойно и без свидетелей одеться.

Выйдя на улицу, я чуть не ахнул от того, сколько народу уже успело столпиться у домика Шамхат. Несмотря на отгонявшую их стражу, люди прямо-таки льнули к дому. Кто-то уже лез на задний двор, особо наглые пытались взобраться на крышу. Ох, чувствую сердцем я, не будет знать покоя моя бедная подруга никогда.