Часть первая. Глава 1. Дипломатия (1/1)

То, что Утер в первую очередь играл роль короля, а уже во вторую?— отца, Артурия приняла еще в далеком детстве. Тем более что виллу в излучине реки он старался навещать как можно чаще, чтобы провести время с единственной и долгожданной дочкой… пусть даже до рождения ребенка и смерти жены мечтал о сыне.Девочка очень любила дни приезда отца. Каждые выходные она с самого утра сидела в тени акаций у дороги и, заслышав цокот лошадиных копыт, с замиранием сердца ждала появления всадника. Папа всегда приезжал верхом?— он не любил богато отделанные повозки, предпочитая ограничивать собственный комфорт, как и многие воины, привыкшие к казарменной жизни. И Артурия тоже старалась довольствоваться малым, не потакая собственным потребностям при огромных возможностях, которые имела королевская дочка. Утер охотно поощрял стремление дочери к аскетизму и самодисциплине, вызывая у нее этим бурный восторг. Зачем блуждать тенью по огромной вилле, когда можно уехать в бревенчатый домик с двумя жесткими койками и единственным письменным столом? Зачем в походе останавливаться в тавернах, когда спать под светом миллиардов светлячков-звезд, укутавшись в запыленный дорожный плащ, куда увлекательнее? К чему носить пышные накрахмаленные платья и высокие прически-пылесборники, если брюки с рубашкой и пучок на голове гораздо удобнее и практичнее? А старый гувернер, воспитывавший еще Утера, ничего не понимает в жизни?— как можно ругать подопечную за недевчачье поведение? Отец ведь разрешил!Но вот в чем Утер всегда был неумолим, так это в обучении, выписывая для Артурии множество учителей по самым разным предметам и не разрешая пропускать занятия без уважительной причины. А занятий было очень много: помимо этикета и танцев приходилось изучать также историю, геральдику, географию, стратегию, фехтование и многие другие дисциплины, которым дворяне предпочитали учить мальчиков. И, несмотря на свойственную детству беспечность и непоседливость, девочка с удовольствием бралась за все науки, считая дни до возвращения отца на виллу в южной провинции страны.3 мая 521 года третьей эпохи. Окрестности городка Мэрильен. Южный Вестфилд…Пыль в тот день клубилась пышным сизым облаком, забиваясь в нос, раздражая глаза, скрипя на зубах. Неширокая мощеная дорога просматривалась лишь на пару шагов вперед, и Артурия вынуждена была ориентироваться лишь на собственный чуткий слух, тренированный фехтованием ?вслепую?. Сердитый ветер швырял пыль в юную девушку, желая выгнать ее из запыленных кустов тенистой акации, трепал волосы, выбившиеся из пучка на затылке, путался в складках одежды. Он никак не хотел понять, что Артурии нельзя уходить?— она не может пропустить возвращения отца. Тем более в прошлый визит сюда он обещал привезти дочери сюрприз.Раздавшийся стук копыт нескольких лошадей, сопровождаемый грохотом повозки, вывел из молчаливого созерцания. Вряд ли это крестьяне, у них телеги движутся куда легче, да и лошадь обычно запряжена одна. Девушка могла поставить собственную шляпу на то, что едет богатая карета или колесница, запряженная тройкой лошадей, не меньше. Странно, их городок находится вдали от больших трактов?— что богачи тут забыли? Отец бы почти наверняка приехал верхом, любовь к путешествиям на лошади Артурия унаследовала от него. И, пока она гадала, кто бы это мог быть, из желто-серого песчаного облака выехала самая настоящая карета, запряженная тройкой элитных лошадей, грациозных и величественных даже после утомительной дороги. Хозяева явно были очень богаты: такие лошади стоили как небольшая вилла на морском побережье. А уж сама карета, умудрявшаяся сочетать в себе вульгарность пурпура, кричащую пошлость золота и роскошь слоновой кости, и вовсе потрясала воображение.Кучер, заметив девушку у края дороги, что-то крикнул и подхлестнул коня, хотя Артурия вовсе не мешала проезду. Возможно, он принял ее за разбойницу: после падения империи охотники за удачей не давали покоя путешествующим богачам, оставляя на дороге сообщников?— молоденьких девиц, щуплых старушек или детей, якобы попавших в беду. А когда сердобольные люди останавливались, их ждало неприятное знакомство с острыми стрелами, пиками и мечами. ?Должно быть, на такую роскошную карету уже покушались в пути, вот кучер и осторожничает?,?— Подумала Артурия, отходя с дороги. Она не была уязвлена тем, что в ней не признали принцессу и не поспешили выразить почтение?— наследница Вестфилда, как и ее отец, не любила раболепие и почести. Да и на ней не написано, что она принцесса.—?Прочь, замарашка! —?раздался из кареты надменный приказ. И было в нем столько презрения, что проигнорировать девушка не смогла.—?Вы на территории моего отца, так что извольте вести себя повежливее,?— проговорила она. Карета как раз пронеслась мимо, и оставалась надежда, что замечание было услышано.…Очевидно, было.—?Стой! —?крикнул кто-то, и лошади перешли на шаг, вскоре совсем остановившись. Украшенная золотым гербом дверца открылась, и Артурия на миг удивилась, что дворянин сам идет разбираться с дерзкой незнакомкой, а не приказывает охране схватить ее?— вдруг она действительно разбойница? Но все разъяснилось, когда из кареты показался Утер Пендрагон. Необычайно серьезный и собранный, отчего казался старше, чем на самом деле, облаченный в непривычную одежду из дорогих тканей, с венчающей чело золотой короной, он сейчас был не отцом?— королем. И столь же царственным был его голос:—?Здравствуй, Артурия. Не присоединишься к нам?Артурия быстро сориентировалась и отвесила отцу церемониальный поклон.—?Приветствую, ваше величество,?— почтительно произнесла она. —?С превеликим удовольствием.Отец одобрительно кивнул: было видно, что он доволен сдержанным приветствием и точным соблюдением этикета. Должно быть, в карете находились важные люди, раз Утер держится столь официально, и Артурии следует вести себя так, как полагается наследнику дворянского рода. Спасибо, что не наследнице, которая должна сидеть, потупив очи долу.Едва девушка села в повозку, ее взгляду предстали немолодой уже мужчина и светловолосый юноша по правую руку от него. Одинаковые носы, схожая форма подбородков, светлые, почти пшеничные волосы в сочетании с довольно смуглой кожей позволяли предположить, что перед ней?— отец и сын. Их свободные одежды были сшиты из очень дорогой, богато украшенной багровой ткани, подобно водопаду, тяжелыми складками струящейся на пыльный пол. Плечи укутаны накидками, отороченными каким-то пушистым серебристым мехом?— то ли горностай, то ли норка. Странно для начала мая. Либо гости были выходцами из более теплых краев, либо попросту демонстрировали свое богатство. Карета, наверное, тоже принадлежала им: у короля Вестфилда не могло быть настолько роскошно-безвкусных повозок. И Артурия предпочла бы тряский экипаж отца роскошной повозке чужеземцев?— ведь здесь, несмотря на богатство, она невольно ощущала себя зверюшкой в живом уголке. Слишком уж пронзительными и внимательными были взгляды гостей, проникавшие, казалось, в самую глубину сердца.—?Ваше величество, ваше высочество, позвольте представить вам мою дочь, Артурию из династии Пендрагон,?— произнес Утер, устраиваясь рядом с дочерью на мягком диванчике.Девушка склонила голову в знак уважения, а затем подняла глаза на чужого короля. Несмотря на то, что ее отец тоже был королем, у него никогда не было настолько высокомерного и цепкого взгляда. Характер явно не из легких. Интересно, из какой страны прибыли гости? На ум почему-то сразу пришел Истфилд, соседнее государство с жарким климатом и настоящей тиранией, где король законом был возведен чуть ли не в ранг божьего сына. Властное лицо с резкими чертами, изборожденное ниточками морщин наводило на мысль, что мужчина правит железною рукой, не позволяя советникам собой командовать. У сидящего рядом юноши тоже чувствовался характер?— в надменном взгляде, безупречной осанке, жестком выражении лица. Он был красив и уверен в себе?— и, должно быть, пользовался популярностью у дам. Но Артурия уже поняла, кто именно приказал ей убираться с дороги, и юноша, почти ее ровесник, казался ей неприятной личностью.—?Артурия, перед тобой король Истфилда, Идрис, и его сын, кронпринц Гильгамеш.Точно, Истфилд. Догадка подтвердилась, и впору было обрадоваться собственному логическому мышлению, но все силы у девушки уходили на то, чтобы поддерживать невозмутимый вид и не сложить в защитном жесте руки на груди. А багровый взгляд кронпринца прошелся по мешковатым брюкам и запыленной рубашке Артурии, и она будто физически ощутила, что ее сочли неинтересной чудачкой и поставили куда-то на дно общественной иерархии. Тем не менее, пришлось ровно и, по возможности, учтиво произнести:—?Для меня честь познакомиться с вами.Последовала томительная пауза. Юная принцесса сидела, пригвожденная к месту двумя взглядами: изучающим?— короля и высокомерным?— принца, и изо всех сил старалась сохранять каменное лицо и не опускать глаз. Легче было бы, опусти она очи долу, как диктовал дамский этикет, но Артурия была будущей правительницей, а потому выдержала эту проверку на прочность. И результат не заставил себя ждать?— король Идрис улыбнулся. Не открытой, теплой улыбкой, как улыбался Утер?— но одобрительной, как признание в сидящей напротив девушке наследницы Вестфилда. В будущем?— равной.—?Я тоже счастлив познакомиться с наследницей Утера Пендрагона,?— король приложил правую руку ко лбу, а затем к сердцу в жесте уважения. И Артурия сделала то же самое?— в соответствии с традицией Истфилда. От нее не укрылся острый предупреждающий взгляд, который мужчина бросил на своего сына. И как тот надменно усмехнулся, и не думая отвечать на вежливость вежливостью. Он сидел, откинувшись на спинку мягкого, обитого бархатом диванчика, скрестив руки на груди и не сводя с девушки обжигающего взгляда.—?Рад знакомству со своей будущей королевой,?— и в его голосе слышалось что угодно, кроме уважения.***—?Это было неожиданно,?— покачал головой Утер. Идрис пригубил вино?— и по вкусу распознал белое каталонское, какое в Вестфилде традиционно пили на переговорах. Правда, немного странно было проводить переговоры на щекотливые темы в неформальной обстановке виллы, практически лишенной украшений в архитектуре и интерьере. Всю нехитрую меблировку кабинета составляли неудобный жесткий диванчик, книжный шкаф во всю стену, пара кресел, заставлявших непременно держать спину прямо, да застеленный хлопковой скатертью стол с когтистой рукой канделябра. Лаконичность, присущая Утеру Пендрагону, казалось, просачивалась во все, к чему он прикасался. Единственным предметом роскоши в его святая святых?— кабинете?— был плюшевый ковер цвета ультрамарина, неброский, но даже на вид теплый и мягкий.Переведя взгляд в окно, правитель Истфилда задумчиво оглядел яблоневый сад. Простенький такой сад: здесь не встретишь ни вьюнов по стенам, ни пестрых палитр клумб, ни увитых розами арок, ни скульптур на мифические мотивы?— последнего писка моды в столице. Все украшение сада составляли яблони, изящные и тонкие, будто девушки, только-только застенчиво закутавшиеся в белоснежные палантины цветов. И, если дом был отражением личности Утера Пендрагона, то сад неуловимо напоминал его дочь?— Артурию. Привычные всем деревья, простые, но прекрасные в этой своей простоте отличались от благоухающих капризных розовых садов аристократии. Такой же была и наследница Утера, старающаяся походить на юношу, но при этом сияющая, подобно жемчужине на фоне ухоженных дворянских дочек. Мужские манеры не были способны скрыть ее изысканной неброской вежливости, свободная простая одежда не отменяла тонкости стана, изящных аристократических запястий и воистину королевской осанки. Да, девочка произвела на короля Истфилда хорошее впечатление и, похоже, что Гильгамешу она тоже понравилась, несмотря на перепалку. Идрису было не впервой видеть увлечение сына: вокруг молодого, красивого и перспективного юноши увивались толпы очаровательных и ярких девиц различной степени распутности и покорности?— но они уже давно ему приелись, и с каждым годом он обращал на них все меньше внимания. Даже прекрасные наложницы из разных стран, где побывал юный Гильгамеш, развлекали его на пару недель, не более. Да, пожалуй, жесткая, непокорная и явно непримиримая наследница Вестфилда будет ему в новинку.—?Вы про слова моего сына? —?умело изобразил удивление Идрис. Разумеется, Утер не ожидал такого агрессивного поведения Гильгамеша: его дочь куда более сдержанна. Но что поделать, таковы издержки воспитания на востоке. Мальчика ни в чем не ограничивают, как будущего хозяина дома, а уж кронпринца и вовсе с детства учат, что его будущая власть освящена богами, а потому весь мир принадлежит ему. Такое воспитание не могло не наложить отпечаток на характер, и порою Идриса сильно тянуло выпороть сына… Но Утеру об этом знать не обязательно. —?Позвольте принести извинения за его слова, он не узнал ее… вживую.Добавлять, что и сам сначала принял наследницу Вестфилда за мальчика-разбойника, Идрис не стал.—?Думаю, мою дочь больше удивили слова о предполагаемом браке. Они прозвучали несколько внезапно, особенно после того, как кронпринц к ней отнесся. Не сказал бы, что он от нее… в восторге.—?Гильгамеш понимает необходимость единения между нашими странами. Все же когда-то мы входили в состав одной империи, и брачный союз был бы наилучшим выходом, как бы наши дети друг к другу не относились. Вам не стоит беспокоиться, Ваше величество: мой сын умеет себя контролировать, хотя и бывает иногда несколько резок. Ваша дочь может не опасаться за свою честь,?— заверил Идрис. Утер от неожиданности рассмеялся.—?Нет, вы что! Она может за себя постоять, я уверен. И, зная ее?— вряд ли стоит беспокоиться за ее честь. Должно быть, сейчас Артурия в бешенстве и из чистого упрямства постарается избежать контакта с вашим сыном, при всем уважении к нему.—?Вот как. Необычная леди: иная предпочла бы спрятаться за спиной отца,?— гость поднял кубок повыше, будто салютуя, и залпом осушил его.Хозяин особняка сдержанно допил вино, коего оставалось совсем немного, и предложил визитеру еще. Пока Утер наполнял кубки?— как и всегда, медленно, лаконично, не совершая ни единого лишнего движения?— Идрис пребывал в задумчивости, созерцая узорчатую бронзу канделябра, венчающего стол. Вещь была знакомой: еще в юности, будучи на маравийском базаре, они с нынешним королем Вестфилда приобрели парочку за бесценок. Никакой особой ценности в этих безделушках не было: выгравированные в бронзе фигуры древних героев смотрелись слишком грубо, а металл был не самого высокого качества. Правитель Истфилда хранил свою в спальне, в одном из ящиков комода, и уже и думать про нее забыл.А Утер почему-то держал старый подсвечник на самом видном месте.—?Страдаете сентиментальностью,?— приняв из рук короля кубок с медово-золотистым напитком, Идрис еле заметно улыбнулся и кивнул на подсвечник. Терпкий аромат коснулся носа: хорошее вино, выдержанное. Гильгамеш бы оценил, но ему еще рано присутствовать на переговорах правителей.—?Память о бурной молодости, когда мы еще не думали о государственной выгоде,?— король Вестфилда устроился рядом с товарищем, и неожиданно серьезно промолвил, полуобернувшись к нему:?— Я знаю, церковь диктует свои правила воспитания, но я старался привить дочери умение думать и принимать решения.—?Умение принимать решения, конечно, не красит женщину, но вы, жители запада, всегда забывали об этом,?— рассмеялся Идрис. Слишком резкая перемена темы указывала на волнение Утера. Уж не старается ли он отпугнуть возможного свата описанием недостатков своей дочери? Было бы забавно. —?Вспомнить хотя бы крылатых дев-воительниц из преданий северных племен, или царевну-колдунью из легенды о драгоценном руне… Впрочем, вы, мой друг, похоже, решили пойти еще дальше.—?Будь у вас одна-единственная дочь, вы бы меня поняли,?— вздохнул собеседник, устало прикрывая глаза. Должно быть, он мечтал об отдыхе, а не о тяжелых темах отношений государств и судьбе собственной дочери. Но вопрос, ради которого приехал король Истфилда, следовало обсудить прямо сейчас. —?Девочек воспитывают в покорности мужчинам?— об управлении государством и речи быть не может… А как я могу вверить власть над Вестфилдом незнакомому мужчине, который даже не понимает насущных проблем? И чье мнение будет ценнее: чужака, получившего трон благодаря свадьбе, или той, для кого с детских лет эти проблемы были важнее, чем собственные?—?И вы скрывали факт наличия дочери, чтобы уберечь ее от охотников за троном. Как ни парадоксально, я вас понимаю,?— кивнул Идрис. Он и впрямь сочувствовал старому другу: он рано овдовел, и так и не решился взять новую жену, вкладывая все свои знания и силы в воспитание достойного наследника государства из собственной дочери. А завести нового ребенка, обучать его, поручать решать не очень важные дела, постепенно переводя внимание чада на важные государственные проблемы?— откуда время и силы на четвертом десятке? И каково было Утеру, который знал, что рано или поздно придется сделать выбор не только за себя, но и за собственного ребенка, которому не повезло родиться девочкой? Слава великому Солнцу, что у него, Идриса, сын, а не дочь… —?Но, если бы наши королевства связали себя узами брачного союза, я был бы только рад.—?Я тоже,?— слукавил Утер, устало потирая переносицу. День для него и впрямь выдался хлопотным?— следовало самолично проверить приготовленные покои, раздать указания слугам, изучить сметы и сводки, накопленные за период его отсутствия, переговорить с дочерью, проверить ее достижения в учении, да еще и развлечь гостей. Весь день ему решительно не хватало времени, и вечерние переговоры в задушевной обстановке с Идрисом оказались отдыхом. Если бы только правитель Истфилда не строил планы на его Артурию… —?В условиях усиления Маравии как никогда важно единство.—?О, какие обтекаемые фразы! Право, Утер, я вас понимаю, вы не хотите этого брака?— ведь Вестфилд в таком случае перейдет во владение мужа. Вы сказали, что не против единства, однако, видимо, против подчинения нам. Что же, наши с вами взгляды на главенство в этом единстве разнятся,?— в вежливом тоне короля Истфилда промелькнули насмешливые нотки, а глаза его лукаво блеснули.—?Вы правы. Но если мы не хотим быть уничтожены воинственными фанатиками-маравийцами или варварами-степняками, придется держаться вместе. И желательно?— в виде тандема,?— признал собеседник, отводя взгляд. Несомненно, ему было тяжело веселиться вместе со старым товарищем, когда решалась судьба не только дочери, но и целого государства. С вынужденным замужеством Артурии он бы, может, и смирился, но с тем, что его наследницу, вероятнее всего, супруг отстранит от власти над Вестфилдом?— никогда.Воцарилась пауза. Идрис задумчиво обводил пальцем ножку серебряного кубка, испещренную замысловатыми узорами. Короля Истфилда немного озадачивала манера августейшего соседа ограничивать себя в роскоши, обладая состоянием на тысячи золотых кубков и хрупких стеклянных сосудов. Нет, Идрис и сам не любил пышных трат, но у себя в покоях ведь можно позволить ощутить статус владыки! Хотя, может, бережливость в мелочах?— не худшая черта для короля.—?За последний век мы успели забыть, что когда-то принадлежали одной империи,?— нарушил молчание король Истфилда, вертя в пальцах кубок. —?И дело не только в языке, религии и законах?— люди с настолько разными традициями, с диаметрально противоположными взглядами на одни и те же вещи, попросту не могут мирно уживаться.—?Вы про ваше богопротивное многоженство? —?поддел Утер, отыгрываясь за недавнюю насмешку над собой. —?Слышал, ваш наследник уже собирает себе гарем.—?Гильгамеш получил двух девушек в подарок от маравийского шейха, и не принять их было равносильно оскорблению. Что ему оставалось делать? Девушки сейчас живут при дворе, обучаясь нашему этикету и изящным искусствам вместе с аристократками. Со временем из них выйдут хорошие жены, и мой сын подберет им хороших мужей,?— …или отправит бывших игрушек к жрицам Луны, но об этом говорить не стоит. Для западных людей храмовые блудницы являлись понятием диким и варварским, и вряд ли консервативный Утер обрадуется очередному напоминанию о неприятных традициях востока. —?Но мы не об этом.Голос упал до хриплого шепота. Горло жгло от хмельного напитка, а в мыслях появилась приятная легкость. Все-таки недаром этим вином коварные вестфилдцы потчуют гостей на переговорах: пьянеешь от него постепенно, но зато незаметно для себя. Боги знают, что можно наговорить и подписать, будучи пьяным, но уверенным, что абсолютно трезв. А неразговорчивый Утер под влиянием алкогольных напитков становился еще более лаконичным, и переговоры постепенно превращались в односторонние.—?Казалось бы, что такое традиции? Несколько ритуалов, исходящих из глубин веков, взять хотя бы обряд вступления в совершеннолетие… У вас это молитва в храме, наедине с Создателем, у нас?— ночь в степи, у статуй отца-Солнца и матери-Луны,?— Идрис усмехнулся, сам себе напомнив менестреля невесть откуда взявшейся поэтичностью в речи. Хорош менестрель?— вещает только тогда, когда пьян. —?Но каждый народ считает собственный обычай невероятно важным и мудрым, а чужой?— глупым пережитком прошлого. При таких разногласиях, чтобы заключить тандем, нужен очень серьезный повод. Война, например.—?Война не за горами. И я считаю, что вовремя заключенный тандем сможет отсрочить ее хотя бы на пару десятков лет. У Истфилда и Вестфилда нет времени вести борьбу за главенство в союзе, потому что это только ослабит нас и сделает легкими мишенями.—?Я мог бы предложить вам добровольно перевести Вестфилд в вассалы Истфилда, но вы не согласитесь,?— еще шире расплылся в улыбке Идрис.Мужчины переглянулись и расхохотались. Не так уж и мало было у них общего, этих двух друзей по веселому детству и сумасшедшей юности, когда не было ни сложных политических ходов, ни интриг и династических браков. Когда они еще были принцами, равными, по-юношески буйными и доверчивыми, увлеченными каждый своими идеалами и твердо верящими в них. Когда жизнь еще не расставила их на шахматной доске во главе огромных армий.