2. Каждый идет своей дорогой (1/2)
Порой, когда очередная охота заканчивалась, и путь Младшего пролегал через бесплодную пустошь, раскинувшуюся повсюду, насколько хватало глаз, пространство вновь начинало стремительно меняться.
Однажды его ноги ступили на влажный ковер из опавших хвойных иголок и мха. Тут небо скрывалось за кронами могучих деревьев, и в воздухе витал приятный запах сосновой смолы и озона — пожалуй, это было единственное место в Сумеречных Угодьях, где с завидным постоянством шел дождь.
Пацан смутно помнил, что бывал здесь прежде, разгонял зевак, в очередной раз считая, что оные являются причиной появления громких голосов в его голове и его же необоснованной злости. Не самое дружелюбное место: ноги месили грязь, делая и без того напряженную погоню ещё и затруднительной, шум дождя, шорох и скрип деревьев мешали сосредоточиться на голосах и дыхании зевак, а многочисленные стволы сосен, зачастую расположенные на небольшом расстоянии друг от друга, частенько становились очередным раздражающим препятствием — для того чтобы использовать свою бензопилу, охотник был вынужден выгонять выживших на открытую местность.
Осложняло погоню также и массивное бревенчатое строение, которое время от времени служило потенциальным жертвам неплохим укрытием. Во время погони Младший не раз врывался в пустующий дом, больно врезаясь своей уродливой головой в низко посаженный косяк. Сперва ему казалось, что здешний обитатель несомненно небольшого роста, что выглядело вполне логично, учитывая высоту дверных проемов. Однако стоило охотнику увидеть массивный и странный интерьер, как все пустые рассуждения тут же уступали место куда более свежим и ярким эмоциям.
Конечно, столы, печь, стулья, сундук не могли удивить Томпсона, но здесь даже обычная мебель казалась иной, от нее тоже исходил выраженный запах дерева, она выглядела намного надежнее, чем жалкие обломки в доме на ферме Колдвинд. К низким потолочным балкам были подвешены сухие травы, чей аромат органично вплетался в царящий кругом дух леса.
На небольшом столе, который, в отличие от обеденного, едва угадывался в темном углу, рядком расположились маленькие закупоренные бутылочки из темного стекла. Увы, у Младшего не было времени для их подробного изучения, хотя странные склянки несомненно служили отличным дополнением интерьера, да и пахли необычно и резко.
Порой тут и там замутненный охотничьим азартом взгляд натыкался на маленьких деревянных зверят. У Томпсона никогда не было игрушек, кроме тех, что он мог смастерить себе сам, однако попытки собрать что-то из прогнившего клубня картошки, обломанной дощечки или растрепавшегося узла веревки быстро сошли на нет, когда появился телевизор. Впрочем, даже тогда Пацан завороженно наблюдал за игрушками, которые рекламировались на экране.
Конечно, всякие куклы, которых девочки в рекламных роликах заботливо причесывали и одевали, его не интересовали, то ли дело коллекция маленьких прыгучих мячиков, пластмассовых солдатиков или животных. Видя то, как дети с экрана телевизора увлеченно возятся с мелкими фигурками, он не мог понять, куда им столько! Впрочем, никто не мог рассказать Младшему о том, что век солдатиков, мячиков и зверюшек крайне недолог, особенно в вымышленном мире рекламы.
Однако увиденные в старом деревянном доме игрушки, казалось, побывали в руках не у одного ребенка. Краска на отшлифованных боках выцвела, но по-прежнему передавала странные, даже сказочные черты. Пацан не решался их трогать, так как сама мысль о том, что в подобном месте прячутся дети, чья единственная радость состоит в игре со старыми деревянными фигурками, вызывала у него тревогу.
Иногда, помимо уже означенных деталей, Томпсону попадались вещи похуже, совсем иного толка: обрывки крепкой веревки, которые, судя по тому, что их края были обмотаны вокруг металлических крюков, вбитых в бревенчатые стены, предназначались для удерживания в неволе чего-то или кого-то.
Глядя на крюки и веревки, Пацан невольно вспоминал свою жалкую землянку — стоило ему проявить непокорность, или кому-то казалось, будто бы он проявил оную, он тоже оказывался на привязи.