24. Морская вода. (1/1)

15 апреля, 1912 год, 02:15Жестокие волны океана неожиданно и ужасающе сильно затягивали Чарльза Герберта Лайтоллера под воду, и в этот момент, наконец, он позволил себе паниковать.Его пальцы отчаянно и безумно пытались найти воздух, но что-то держало его под пенящимися волнами и ледяной водой.?Решетка?, понял он. ?Чёрт возьми, из всего прочего, жалкая решетка?.Каким-то образом, пока Лайтоллер пытался отплыть от тонущего судна, его прижало к вентиляционной шахте, которая была над офицерскими каютами. Его свитер намертво затянуло к решетке, он никак не мог выбраться на поверхность, корабль тянул его за собой.Соленая вода щипала глаза и наводняла его рот. Он ничего не мог разглядеть, кроме белых пятен, его глаза заволокла пелена, а его легкие горели, требуя кислород.

И когда силы начали покидать его, а легкие заполнялись ледяной водой, Лайтоллер в последний раз подумал о своей жене, надеясь, что воспоминанияо её смехе и о его любви к ней смогут облегчить его смерть…Его спину окутало неожиданное тепло, сильным давлением волна горячего воздуха отбросила его от вентиляции.Со стонами и криками Лайтоллер вылетел из воды. Холодный, блаженный кислород заполнил его легкие, когда он оказался на поверхности. Он вдыхал воздух так глубоко, как никогда в своей жизни.

У него не было ни секунды на размышления о том, что произошло и как он смог вырваться. Он сфокусировался только на одной вещи — отплыть от Титаник пропадал в глубинах Северной Атлантики, носовая часть была под бирюзовой водой, а корма висела высоко в воздухе. Он был ужасно сильно накренен, свет иллюминаторов отражался в водной глади, некоторые лампы медленно тускнели, пока каюты затопляло ледяной водой. Трубы и мачта почти слились с ночным небом, на их фоне резко различались ярко освещенные палубы. Лайтоллер видел, как пассажиры взбираются по крутому склону шлюпочной палубы, отчаянно боясь встретиться с океаном, который ждет их. Некоторые уже покидали корабль, они спрыгивали с палуб, готовые встретиться с ледяными водами.

Но хуже всего было слышать крики, плачь, мольбы несчастных людей которые были напуганы, которые не хотели умирать. Это были ужасные звуки, Лайтоллер никогда не слышал ничего хуже, и он знал, что если ему удастся выжить сегодня, то он никогда не сможет забыть этих криков.Чем дольше он смотрел, как тонет Титаник, тем меньше он верил в то, что это тот же самый корабль, который он увидел в Белфасте, то же восхитительное судно, которое с гордостью вышло из доков несколько недель назад. Даже краска не до конца высохла, а корпус так и не успел износиться. Лайтоллер поднялся на его борт в качестве первого офицера, а рядом с ним был его старый друг Уильям Мёрдок.

Но сейчас, тот день стал лишь воспоминанием, пока Лайтоллер наблюдал за трагическим кошмаром. Титаник, неожиданно, начал крениться ещё сильнее. Он не мог оторвать взгляда от этого ужаса, который происходил перед ним, но краем глаза он заметил сильные брызги.Он пригляделся и увидел молодого парня, который пытается залезть на шлюпку, его лицо было очень бледным в контрасте с его черными волосами.Лайтоллер быстро подвинулся к краю перевернутой шлюпки и протянул ему руку.— Я держу тебя! — кричал он, когда они крепко сжали ледяные руки. — Давай, подтягивайся, сынок!

Он смог затащить парня на шлюпку, тот кашлял, задыхался и выплёвывал морскую воду. Лайтоллер резко застыл, когда узнал знакомое лицо.— Мистер Бэйли?Но до того как кто-то из них успел заговорить, в воздухе раздался оглушающий шум, похожий на удар хлыста.Лайтоллер обернулся, пытаясь найти источник шума, и ему хватило пары секунд, чтобы понять, что происходит.Лопались металлические тросы, которыми была закреплена труба, падая, они буквально разрезали воду. Один из тросов моментально убил мужчину, который плавал рядом, держась за шезлонг. Другой отлетел в небольшое скопление людей, которые отчаянно пытались уплыть в сторону, но металлический трос сломал им спины, их мёртвые тела отбросило волнами в сторону.Труба покачнулась, эту громадину больше ничего не удерживало, и Лайтоллер мог только беспомощно и в ужасе смотреть, как она падает в воду, на десятки несчастных людей.Падение вызвало огромную волну, которая ударила по спине Лайтоллераи отбросила его в сторону вместе с перевернутой шлюпкой. Вода накрыла его сильным потоком.Но Лайтоллер держался крепко, он не отпускал шлюпку, игнорируя ледяную воду и боль.Он должен справиться. Он должен продолжать бороться.Он должен снова увидеть Сильвию.***Томас Эндрюс отдал последний спасательный жилет испуганной женщине, когда увидел, что чистая, ледяная вода начала затапливать ступени парадной лестницы.Он сглотнул, держась одной рукой за балюстраду, а в другой руке он сжимал обручальное кольцо.Ужасные крики пронзали воздух, они доносились с верхних палуб. Сильные волны выбивали стекла в окнах и приносили за собой людей и морскую воду.

Некоторые люди продолжали плыть, размахивая руками со всей силой. Другие держались за колонны и статуи, отчаянно пытаясь оставаться на плаву. Ледяная вода и морская пена с огромной скоростью хлынула внутрь, поглощая дубовые ступени и кованые работы до тех пор, пока стена с часами Титаника невероятно вырос, Эндрюс знал, что его время истекло. И это был лишь вопрос всего нескольких минут, когда, наконец, страшная участь настигнет его, и он станет безымянной парой обуви на дне океана.

Смотря на свои дрожащие руки, Эндрюс старался смириться с неизбежным.Но готовясь к смерти он понял, что думает не только о своей жене…но и о Букере Бэйли.Эндрюс думал о тех моментах, когда его ученик был рядом и отчаянно пытался помочь как можно большему количеству пассажиров. Он вспомнил огонь в его глазах, и нежелание позволить его наставнику погибнуть вместе с кораблем. Букер пытался остаться с ним, даже до горького конца. И хоть Эндрюс не смог позволить ему это сделать, он всё равно не забудет его преданности.Букер был славным парнем. Искренним молодым человеком, который страстно желал научиться всему в кораблестроении. Они могли бы хорошо работать вместе. Они могли бы и дальше создавать чертежи и строить самые невероятные судна в мире. Если бы только у них было больше времени…Раздался резкий шум, когда сильная волна разбила стеклянный купол. Люди начали кричать ещё громче, и от этих криков стыла кровь в жилах. Ужасная вспышка света и искр последовала за сильной волной. И в этот момент Томас Эндрюс понял, что это его конец.

Его смерть была мучительной.Но не только из-за ледяных волн, в которых его крутило и засасывало всё глубже, не из-за того, что его кости ломало в этом водовороте, а легкие затопляло водой.А из-за того, что в эти последние мгновения он знал, что подвел не только себя, но и тысячи невинных людей.***Пока Джеймс Муди пытался удержаться на плаву в ледяной воде, он знал, что уже ничего не может сделать. Он может только смотреть, как Титаник пропадает из виду.Он не мог поверить своим глазам.Когда крен увеличился, пассажиры уже не могли стоять на ногах. Они скатывались с палуб в воду, пытаясь удержаться хоть за что-нибудь на своем пути. Жуткие звуки исходили из глубин корабля — бьющийся фарфор; грохот стульев и мебели, которая скатывалась и ударялась о стены; и страшный гул, который говорил о том, что тяжелые котлы срывались с фундамента.

Чем глубже нос уходил под воду, тем выше корма поднималась в воздухе. То, что должно было быть спрятано от глаз — пропеллеры и киль — сейчас парило над океаном. Вода заливала палубы, коридоры и прогулочные променады, по которым ещё недавно ходил Муди, делая привычный обход. Свет начал мерцать и тускнеть, медленно превращаясь из ярко желтого в темновато красный. Душераздирающие крики пронзили воздух.И пока Титаника погрузился под воду, он за считаные секунды исчез из виду. Корма начала снова подниматься со стоном и скрежетом, которого Муди никогда не слышал. Она поднималась всё выше и выше до тех пор, пока не поднялась над поверхностью воды вертикально. Только слабый силуэт был виден на фоне звёздного неба.Муди слышал ужасающие крики людей, он видел, как они изо всех сил цепляются за корабль, борясь за свою жизнь. У кого-то получалось удержаться, но многие срывались вниз. Падая, они с треском ударялись сначала о пропеллеры или ограждения и только потом ныряли в воду. Муди, стиснув зубы, закрыл глаза и уши. Он хотел, чтобы это был всего лишь сон, просто ночной кошмар, и сейчас он проснется в теплой постели и пойдет на свою следующую вахту.

Но весь этот ужас был самой настоящей реальностью, слишком жесткой, чтобы быть сном. Он почти не мог терпеть это. У него стучали зубы от холода, он слышал крики тех, кто всё ещё пытался удержаться на корме. Вода начала пениться и клокотать, когда самый роскошный корабль в мире уходил на дно Атлантики.Он плавно исчезал с поверхности, уходя всё глубже и глубже до тех пор, пока не было видно только белое обрамление кормы. Муди в последний раз прочитал слова Ливерпуль…Титаник, которые быстро исчезли в темноте.

Затем его флагшток исчез в пенящихся волнах и в этот момент — Вернитесь! Ради Бога!— Пожалуйста, помогите нам!— Господи, помоги мне!Их крики разрывали ему сердце. Муди хотел им помочь, хотел избавить их от всех мучений.Но он не мог ничего сделать. Он уже не офицер, он лишь маленькая пылинка, которая плавает в океане и тонет рядом с другими. Муди мог только свистеть, цепляться за шезлонг и надеяться, что шлюпки вернутся.Где-то, вдалеке, Муди услышал свист, затем ещё один. Он думал, кто из его коллег мог свистеть. Он потерял Бэйли, Мёрдока и Уайлда, когда их смыло волной с палубы. Но он молился, что они где-то там, что они живы и что они борются за жизнь так же, как и он.

Резкий крик заставил его опустить свисток, он обернулся и увидел молодую девушку, которая барахталась в воде. Её волосы были сильно прилизаны к лицу, а её глаза с ужасом смотрели на него. Хоть на ней и был спасательный жилет, она всё равно не могла плыть, и Муди подумал, что она ранена. Он хриплым голосом прокричал.— Мисс! Мисс, сюда!Она его не слышала. Или, возможно, она не могла понять его. Но Муди из последних сил попытался подплыть к ней. Он схватил её за спасательный жилет и потянул к шезлонгу. Теперь они вдвоем держались за него. Тяжело дыша, у них не переставая шёл пар изо рта.Девушка сильно дрожала, она что-то говорила, хоть Муди и не знал, на каком языке она разговаривает, он мог слышать страх в её голосе.— Всё хорошо, — говорил он, пытаясь успокоить её. — С нами всё будет хорошо.Она начала плакать, и Муди крепко сжал её руку.Он не знал, сколько прошло времени, когда крики и стоны начали стихать. Люди замолкали, один за другим. Их кожа посинела, их тела всё ещё держались на плаву из-за спасательных жилетов. Муди чувствовал, как замерзают его волосы и брови. И когда он повернулся к девушке, чью руку он продолжал держать, то увидел, что её глаза стали стеклянными. Она умерла, продолжая смотреть на него.Он попытался добраться до свистка, но его руки стали тяжелыми, они побелели и заледенели окончательно. Он даже не чувствовал их. Он вообще не чувствовал своего тела.Его мысли смешались, всё было как в тумане до тех пор, пока он не почувствовал, что хочет спать. Ему уже не было холодно, ему не было больно.Джеймс Муди медленно закрыл глаза, думая только о своей матери. Он хотел увидеть её хотя бы ещё один раз.***Генри Тингл Уайлд не был готов к смерти.Его ждёт семья в Ливерпуле. У него осталось два сына и две прекрасные дочери, которым он нужен. Он, чёрт возьми, не собирается оставить их сиротами, он не собирается замерзнуть насмерть посредине Северной Атлантики. Поэтому он продолжал изо всех сил свистеть, останавливаясь только ради того, чтобы выкрикнуть приказ.— Верните шлюпки!

Его фуражка исчезла, волосы намокли и свисали на лоб. Хоть он и был крепким и сильным мужчиной, холод всё равно был нестерпимым даже для него, его тело словно иглами пронзало под водой.Но Уайлд не позволял холоду взять верх над ним.Он продолжал бороться, он продолжал свистеть изо всех сил, которые у него остались. Надежда не покидала его, она разгоралась у него в груди, и Уайлд позволял ей убедить себя в том, что он снова сможет увидеть своих детей.Он не мог перестать думать об Эстер Бэйли — дерзкой девушке, которая постоянно напоминала ему о его дочерях. Неожиданное чувство вины накрыло его, когда он вспомнил о выстреле.Он вспомнил её широкие, шокированные зеленые глаза, когда пуля пронзила её. Он вспомнил, как стекала кровь с её дрожащих рук и то, как она упала на колени.Уайлд не хотел стрелять в неё. Он пытался успокоить толпу, защитить последнюю шлюпку от испуганных людей, и она совершенно случайно оказалась среди них.Но Бэйли была сильной. Она боец. Даже с пулей в руке, Уайлд надеялся, что она сможет выбраться из этого ада. Как и Мёрдок.Он крепко сжал свисток, чувствуя соленый привкус на губах. Он продолжал свистеть.Снова и снова.Но когда крики вокруг него начали стихать, и воды совсем успокоились, Уайлд почувствовал, что его решимость постепенно исчезала.Она покидала его и медленно утекала каплями, словно вода с крыши. И в этот момент он понял, что с ним происходит.Сначала он почувствовал злость. Злость за то, что его перевели на Эстер Анна Бэйли не могла больше плыть.Она изо всех сил старалась плыть рядом с Мёрдоком в этих глубоких ледяных водах. Но сейчас она поняла, что больше не может, что она только задерживает его.Океан был жестоким и беспощадным. Она хотела кричать от холода.Соль разъедала её рану, она только добавляла боли, и прошло немного времени до того, как её рука совсем ослабла. Она стала совсем бесполезной и мертвым грузом тянулась рядом с ней, пока Эстер плыла с Мёрдоком, пытаясь успеть за ним.Он не врал, когда говорил, что хороший пловец. Даже сейчас, в ледяной воде, без спасательного жилета и в тяжёлом офицерском пальто, которое тянуло его вниз, его движения были плавными и четкими. И хоть спасательный жилет бросался в глаза на фоне темного океана и отчаянных брызг, Эстер была уверена, что Мёрдок и без него сможет спастись. Он сможет плыть дальше, даже если она уже не может. У него получиться выбраться. И для неё это было главным.Запыхавшаяся, уставшая и раненая, Эстер остановилась. — Уил, — произнесла она, дрожа от боли и холода. — Я не могу.В темноте, Мёрдок повернулся к ней.— Можешь, — настаивал он. — Плыви, Эстер. Плыви.Она попыталась снова, ободренная его голосом, она старалась бороться ради него. Эстер продолжила двигать одной рукой и из последних сил отталкиваться от воды ногами.Но усталость и агония снова взяли верх над ней, и неожиданно она поняла, что совсем не может двигаться.Она пыталась сказать ему, чтобы он плыл дальше без неё, чтобы он доплыл до шлюпки и спасся. Хоть её слова были перемешаны в кучу, он всё равно понял, о чём она говорит, и он не собирался сдаваться. Он крепко сжал её спасательный жилет и продолжил плыть в ледяных водах, пытаясь тянуть её за собой, он игнорировал все её слабые протесты.Но тянуть в ледяной воде другого человека слишком тяжело, силы начали покидать Мёрдока. Взмахи его рук ослабевали, его дыхание участилось. Они так много смогли проплыть, но шлюпок всё равно не было видно. Вокруг них был только океан и тонущие люди.Рядом с ними плавали обломки, они переливались под звездным небом. Один из обломков был не очень большим, но он оставался на плаву. И этого было достаточно. Мёрдок из последних сил доплыл до него и подтащил ближе, и теперь они вместе с Эстер, оставаясь наполовину в воде, держались за его деревянную поверхность.— Нам нужно позвать их, в таком случае, — сказал он.Его голос был спокойным, но ужасно тихим и дрожащим от холода. Теперь она видела, что его губы посинели. Он потянулся за свистком и начал свистеть в него изо всех сил. От резкого свиста закладывало уши, он заглушал стоны и крики.Эстер тоже начала свистеть, и они какое-то время отчаянно пытались привлечь внимание и позвать на помощь шлюпки, которые плавают рядом.Но никто не приплывал. Ни одна шлюпка.Время как будто замерло, пока они дрейфовали под звездным небом, уставшие и замерзшие. Мёрдок перестал свистеть. Но не потому, что он сдался, она знала, что как и у неё, у него не осталось сил. Он наклонился на обломок и сжал её руку.

Эстер сжимала в ответ.Она чувствовала, что её волосы совсем замерзли. Её кожа покрылась ледяным налетом. Крики вокруг них начали стихать до тех пор, пока не остались лишь слабые стоны умирающих людей.Настал момент, когда холод перестал быть болезненным. Он просто был, но Эстер совсем онемела, чтобы что-то чувствовать. Она была напугана. Она думала о братьях, о родителях. Она думала о замечательных местах, которые она хотела увидеть вместе с Мёрдоком. Её сердце переполнял страх, когда она понимала, что у неё под ногами лишь океан и больше ничего. Эстер наклонилась ближе к Мёрдоку и прошептала, — Прости меня, Уил. Я пыталась. Я пыталась плыть.Он ещё сильнее сжал её руку. — Я знаю, милая, — сказал он мягко. — Тебе не нужно извиняться. Это я должен извиняться перед тобой, — он замолчал, пытаясь успокоить дыхание. — Из-за меня ты оказалась в этом аду.Хоть Эстер и была испугана, она всё равно чувствовала, как ярость резко нахлынула на неё, это был последний огонь в её сердце, который умирал вместе с ней.

— Не надо, — умоляла она. — Пожалуйста, не говори так. Это была не твоя…— Моя, — боль в его голосе разбивала ей сердце. — Это была моя вина.Но она не хотела слушать. — Нет, Уил. Ты сделал всё, что смог. Ты рисковал своей жизнью, помогая пассажирам этой ночью.— Этого было недостаточно.

— Этого было более чем достаточно, — настаивала она. — Ты боролся за этих людей так же сильно, как борешься за меня. — Она тяжело сглотнула, её легкие были истощены, её конечности тряслись в ледяной воде. Но она не отрывала от него взгляда, её глаза смотрели прямо на него, когда она заговорила.— И я тебя люблю, Уил. Я всегда буду любить тебя.Эти слова были нежными и искренними, она произносила их от всего сердца. Мёрдок не мог отвести от неё глаз. Он крепко сжимал её руку и слабо улыбался, без малейшего промедления он наклонился к её уху и прошептал в ответ слова любви. Чувство вины в его взгляде исчезло, его смыло нежностью, которую он испытывал к ней.Какое-то время они смотрели друг другу в глаза, их узы уважения, преданности и любви горели ярким пламенем посреди жестокого ледяного океана. Этого было достаточно, чтобы защитить её, чтобы вернуть ей силы, и чтобы забыть о страхе наступающей смерти.Её перчатка примерзла к руке, но Эстер всё равно смогла снять её. Она просто хотела дотронуться до него, почувствовать его в последний раз. Мёрдок сделал то же самое. Он нежно поцеловал её пальцы перед тем, как крепко сжать её руку.И пока они вместе дрейфовали, Эстер подняла глаза на звездное небо. Её взгляд привлекла одна звезда, которая выделялась на фоне других созвездий. Эстер крепко сжала руку Мёрдока.— Смотри, — сказала она. — Полярная звезда. Мы с-смотрим на север.Его хватка стала крепче, и он улыбнулся, когда пробормотал хриплым голосом, — Значит, т-ты практиковалась?— Немного. Ты б-был прав. Они не т-такие уж и глупые.— Это точно…А ещё не п-поздно сказать ?Я ведь тебе г-говорил??Когда она слабо засмеялась на его поддразнивание, он продолжил, — Скажи м-мне, что ты ещё видишь?

Было удивительно, как легко она смогла назвать все звезды, даже сейчас, когда вокруг них был только глубокий океан.Малая Медведица… Большая Медведица… Вега… Капелла… И другие звезды и созвездия, которые очарованно сияли над их головами, Эстер думала, как могла не замечать их раньше.Мёрдок снова замолчал, слушая, как она называет звезды. Но когда Эстер перестала чувствовать половину тела, которая была в воде, она снова опустила голову и тогда, первый офицер тихо заговорил.— Ты была в-великолепна сегодня. Правда. Настоящий офицер, к-который носит заслуженную форму.Он сглотнул, его дыхание стало ослабевать. Её сердце замерло от переизбытка эмоций, но она не заплакала. Она только поцеловала каждый его дрожащий палец и заставила себя пробормотать свои воспоминания и мысли вслух. Она хотела только одного — поделиться с ним.— Только п-подумай, ещё недавно т-ты ненавидел меня, — начала насмехаться она. — Я с у-удовольствием вспоминаю наши с-ссоры и насмешки д-друг над другом. Помнишь тот день, к-когда ты помог мне с портным? Т-ты был ещё той задницей. Сказал, ч-что ты мой наставник, а не н-няня.

Он засмеялся, но этот смех был слабым и хриплым.Хоть её губы совсем замёрзли, Эстер смогла выдавить улыбку. — Ты б-был таким дерзким. Но ты п-поддержал меня. И это значит м-многое для меня, Уил. И я никогда не з-забуду это.Мягко вздохнув, Мёрдок закрыл глаза и опустил голову к промокшему обломку.Она слышала, что его дыхание стихло. Она чувствовала, что его замерзшая рука не шевелилась, но она продолжила говорить, её голос был слабым, уставшим и полным горечи.— И тот д-день, когда ты заступился за м-меня перед тем грубым п-пассажиром…и когда ты соврал к-капитану, чтобы меня не у-уволили…и ты б-был рядом со мной в ту н-ночь, когда я и-истекала кровью, ты п-помог мне и обнимал, когда я п-плакала…Эстер не могла сдержать слова, даже когда его глаза были закрыты, даже когда его дыхание совсем исчезло.Уильям Мёрдок был мёртв.— Пожалуйста, — прошептала она. Она не знала, кого она просит, возможно, Бога. Любого, кто мог услышать её. — Прошу, пожалуйста, нет. Я д-должна прибыть в Нью-Йорк с н-ним. Мы должны п-плыть. Мы должны…Эстер попыталась взять свисток, но она не чувствовала рук. Она совсем не чувствовала тела. Она даже не могла повернуть голову. Её конечности онемели, её кожа побелела и замерзла. Её пульс замедлялся. Её дыхание было неровным и отрывистым.И только сейчас она поняла, что происходит.Она умирает рядом с ним, на каком-то куске мебели, посреди Северной Атлантики. Крепко цепляясь за его руку, она чувствовала только любовь в сердце.Но её последние мысли были не о мертвых телах, которые плавали вокруг них, и даже не о безжизненном теле Мёрдока, рука которого примерзла к её руке. Её мысли не покидала надежда — яркая,легкая мечта, которая простиралась где-то далеко во времени, которая манила и тянула её от мук, горечи и страха.Эстер видела и чувствовала, как сбывается эта мечта, даже пока она плавала в темных ледяных водах: Титаник прибывает в Нью-Йорк, его встречают толпы людей, аплодируя и крича от восторга; волны омывают берега Кони-Айленда, пока она прогуливается по пляжу вместе с первым офицером, они смеются и обмениваются шутками; Мёрдок лежит рядом с ней в их тихом номере где-то в центре Манхеттена, уставшие, но довольные после того, как на протяжении нескольких часов они занимались любовью, он обнимает её и, наконец, они засыпают вместе.Это были её последние мысли. Чудесные мысли.И она цеплялась за них, они согревали её до самого последнего вздоха.