Глава 3 (2/2)
– Луи, давай же, почему мы стоим, Луи! – блондинка, чье имя Луи все ещё силится вспомнить, тащит его к кровати. – Не стой, давай просто…Её бессвязный бред перестает быть смешным и начинает раздражать. Она слишком настойчива, но настойчива как-то по-женски, отвратительно пытаясь одновременно руководить и угождать ему. Но внутри него сидит мысль о том, что он мог бы сделать это. В его крови достаточно алкоголя, в его легких все ещё чувствуется слабый привкус травки, в его мозгу происходят коллапсы, он почти готов. В голове всплывают какие-то кадры из просмотренного порно – и он чувствует прилив возбуждения. Ему даже плевать, что рядом с ним сейчас девушка – если не сосредотачиваться на этом, все может получиться. Поэтому Луи вытягивает вперед руку и легонько толкает блондинку на кровать.
Почти одновременно с этим в комнату открывается дверь. Девушке абсолютно все равно – Луи думает, что она просто не слышит, яростно пытаясь расстегнуть слишком мелкие пуговки на кофте. А Томлинсону даже лень поворачивается. Он знает негласный кодекс тусовки – если комната занята кем-то, просто выйди и найди себе другую комнату. Поэтому Луи замирает на пару секунд, ожидая, пока дверь хлопнет снова.А потом поворачивается к девушке на кровати:– Почему ты перестала раздеваться? – голос чуть-чуть хриплый, и он думает, что наверняка сорвал его, горланя песни. – Может продолжим то…Луи поворачивается и видит, что девушка беззастенчиво спит. Она просто взяла и уснула, не дожидаясь, блять, секса. Томлинсон злится. Томлинсон в невероятной ярости. Томлинсон готов убить эту спящую сучку. Почему его планы должны срываться таким образом? Почему он, в конце концов, не мог довести до конца то, что было бы предельно правильным и даже нужным сейчас? Но другая часть его мозга настаивает на том, что он должен радоваться. ?Ты не облажался, тебе не пришлось оправдываться, почему у тебя не встал, ты не провалился по полной в своей попытке сделать вид, что все хорошо?.
– Заткнись! – Луи утыкается лицом в руки. Он ненавидит Лиама Пейна. Его мир в очередной раз был пробит. Все стены, которыми он себя окружал, сломались и рассыпались – оказалось, что они были несостоятельны все это время.Оказалось, что его системы, шифры, кодовые замки можно взломать, вынести самое дорогое и даже не потрудиться закрыть за собой и создать иллюзию неприкосновенности. Это злило, это раздражало и это создавало полное ощущение собственной никчемности. Луи Томлинсон, звезда футбола, капитан команды, образец идеальности, мечта девушек – был для себя никем. И сейчас ему не хотелось оставаться здесь. Весь алкоголь как будто улетучился куда-то из его организма. Ему хотелось спать, спать, забыть все происходящее, спать, не думать, спать, спать, спать.
Он должен был выбраться отсюда. Он дойдет до дома пешком. Главное – не оставаться здесь, с этими людьми. Они были пустыми. Но, в отличие от него, ещё недавно наполненного до краев, они и не знают, что такое этот внутренний сейф. Им легко. Луи ненавидит и их тоже.***Утро начинается плохо. Если честно, Луи предпочитает термин ?отвратительно?. Или ?мерзко?. Все те слова, которыми описывается это состояние после тусовок, которые закончились не самым лучшим образом. В нем странным образом смешивается ненависть ко вчерашнему алкоголю, к Лиаму и к самому себе. Он слышит за стеной, как бегают сестры по комнате, и испытывает острую потребность положить на голову подушку и просто уснуть. Остаться в одиночестве. Но это очередной день, когда надо встать, собраться и надеть маску Луи Томлинсона – такого, каким его знают все. Луи не уверен, что готов, но просто не может позволить себе проявить слабость. Не сейчас.Достаточно того, что Лиам вывел его из равновесия – не стоило ещё и давать ему это понять.***Было бы странно, если бы в школе что-то изменилось за неполные сутки, во время которых Луи в ней отсутствовал. Но он заходит туда с полной уверенностью, что что-то будет не так, как раньше. Однако ничего не меняется: к нему все так же подходят поздороваться, что-то спрашивают на счет команды, интересуются, как его голова, после вчерашней вечеринки. Ответы Луи не отличаются разнообразием, это скорее универсальный набор: привет, хорошо, хорошо, окей, хорошо, пока. Как два дня, месяц, год назад.
Лиам стоит, опершись о стену у входа в кабинет биологии. Он выглядит абсолютно расслабленным, в его ушах наушники и это вызывает в Луи новую волну почти неконтролируемой злости. По какому, черт возьми, праву, он так спокоен, разрушив чужой мир? Почему он может слушать музыку, почему он выглядит так, будто в его жизни все в порядке, а Луи должен собирать себя в кучу?
Все это вырывается из-под контроля.Футболка Лиама отлично сжимается в кулаке – в голове у Луи мелькает мысль, что, возможно, производители думали о том, что это будет происходить, когда создавали её. Он ещё крепче сжимает пальцы и чуть дергает – ворот уже почти трещит, и Луи хотел бы порвать его. Лиам смотрит на него непонимающим взглядом, но даже не пытается спрашивать о чем-то. А Томлинсон просто молча тащит его в раздевалку. Там его мир разрушился – там он и соберет его обратно. Когда почувствует, как кулак проходится по лицу Лиама, когда скажет ему все, когда поставит его на место и доходчиво объяснит, что ботаники просто не должны целовать капитанов школьных команд, ломать мир капитанам школьных команд и думать, что это закончится ничем.
Спина Лиама встречается со шкафчиками очень громко – в полной тишине уже начавшегося урока это похоже на выстрел. Луи смотрит прямо на него. Желание ударить слегка притупляется, но желание доказать Лиаму, что нельзя просто без стука вламываться в чужую жизнь и все там портить, стало только острее. И Луи ждет объяснений. Он думает, что Лиам должен понять это сам. Он не хочет задавать вопросов – он хочет услышать то, что скажет Лиам. Но Лиам будто издевается – молчит и смотрит с долей какого-то катастрофического непонимания во взгляде. И Томлинсон срывается в очередной раз. Он просто подскакивает и бьет. Удар получается не сильным, но он видит, как испуганно жмурится Лиам, чувствует, как костяшки ударяются о скулу и понимает, что это недостаточно. Слишком мало, чтобы отомстить. Он снова заносит руку и не может ударить. Он на секунду вспоминает Лиама. Он переносит удар на шкафчик и на секунду не видит ничего из-за боли. Перед глазами бегают пятна, костяшки кажутся раздробленными в пыль, дышать невозможно.– Черт тебя возьми, Лиам Пейн! Кто вообще сказал тебе, что так можно жить! Ты просто вломился и, блять… – Луи не хватает дыхания закончить фразу. Он чувствует себя истеричной девочкой после неудачного поцелуя. С той разницей, что девочки не чувствуют себя разрушенными и не бьют потом тех, кто целовал их.– Луи, если это проблема…– Ты проблема! Зачем ты пытаешься сломать все вокруг себя?! Я понимаю, почему тебя не любят в этой школе! Ты несешь разрушение! – Луи вкладывает в эти слова всю свою злость. Он просто хочет вернуть Лиаму то, что тот заставил его испытать. – Кто тебя вообще просил появляться рядом со мной?Голос Луи становится все громче, он выплевывает эти слова почти в лицо, приблизившись так, что между ними практически не остается расстояния. Он не контролирует происходящее, поэтому приходит в себя только тогда, когда видит глаза Лиама прямо напротив своих собственных, слишком близко, чтобы это расстояние можно было просто проигнорировать. И у них не получается. Очевидно, что ни один из них даже не осознает, что сделал, пока их губы не сталкиваются. И Луи приходится просто сдаться – забыть о том, сколько стен все ещё осталось вокруг него, не вспоминать, как безвыходно все было ещё вчера и падать, падать, падать в эту бездну. Он знает, что из этого уже нельзя будет выбраться. Внизу острые камни, все те, которые Луи скидывал туда в течение многих лет. И он обязательно наткнется на них. А потом это нельзя будет оправдать случайностью, неудачным стечением обстоятельств, нельзя будет спихнуть на Лиама. Придется принять и жить с этим дальше.
Он сильнее прижимает Лиама к шкафчику, чувствует, что тот как-то сдавленно выдыхает ему в рот – это, наверняка, больно, на его спине, наверняка, синяки и Томлинсон думает, что это такая маленькая месть за его костяшки и разрушенный мир. Он старается вести, старается завладеть ситуацией, чтобы обезопасить себя в этом падении хотя бы чертовым парашютом, и Лиам позволяет ему. Лиам-проблема. Лиам-я-разрушу-твой-мир-одним-своим-действием. Лиам-я-действительно-хорошо-целуюсь-для-ботаника. Луи все ещё не хочет признаваться себе, что происходящее кажется ему самой естественной вещью на свете, но все равно наслаждается. Как будто из падения это вдруг превращается в полет – Луи нравится так летать. Он уже готов. Готов попробовать, если Лиам предложит. Готов предложить сам. Как будто вся его вселенная в момент сменила орбиту и теперь вертится в совершенно ином направлении. И он готов поверить, что всегда знал, что так и будет.
Лиам отрывается от него первым. Луи немного вздрагивает, потому что, черт побери, это как тот самый момент окончательного падения – он почти чувствует спиной камни своих страхов и сомнений. Он даже боится поднять глаза – это слабость, но сегодня день, когда Луи мирится со многим, и с этим тоже. Он ждет, когда внутри него раздастся голос, который начнет бить тревогу и почти сумасшедшим голосом кричать ?Ошибка! Ошибка! Ошибка!? и даже возможно что-то про срочную эвакуацию сознания, но этого не происходит. Вместо этого он слышит тихий голос Лиама. Он не сразу понимает, что тот вообще что-то говорит, просто чувствует легкую вибрацию, которая отдает в его грудь из груди Пейна. Это совсем незнакомое ощущение – Луи сосредотачивается на нем вместо слов, а потом осознает, что надо слушать и слышать, слушать и анализировать, слушать и отвечать, в конце концов.– Мы можем куда-нибудь сходить вечером?Наверняка, это звуковые галлюцинации. Луи понимает, что это назначение первого в его жизни свидания с парнем. Луи думает, что придет домой и выпьет за это. Луи думает, что завтра нужно сдавать проект по истории. Луи думает, что не хочет отказывать.
– Я, –голос срывается, поэтому он откашливается и пробует снова. – Я думаю, я согласен. Можно сделать все завтра утром или…
Он решается поднять глаза и видит, что Лиам улыбается.И это как будто выдергивает Луи из-под колпака, в котором они находились. Но он не чувствует себя раздетым – скорее, наоборот, как будто его оголенные раньше нервы вдруг покрылись тонкой тканью, которая предохраняет их от всего. Томлинсон расслабляет плечи – он не замечал, что все это время они были сведены, и, кажется, он чувствует боль в каждой их части. Руки Лиама отпускают его талию, он отходит на шаг назад и между ними вдруг появляется немного неловкости. А потом Луи улыбается в ответ – просто потому, что он так хочет, просто потому, что, оказалось, его можно было склеить, просто потому, что они идут на свидание вечером.
– В семь. В семь у моего дома. Я напишу тебе адрес.– Я знаю его, – хмыкает Лиам.
Луи решает не комментировать это, просто улыбается еще шире и уходит, мягко прикрыв за собой дверь. А потом думает, что если когда-то станет богатым и знаменитым, то на двери этой раздевалки можно будет повесить табличку: ?Как закалялся Луи Томлинсон?.