Часть 3 (1/1)

Отношение к сексу у меня всегда было однозначное: это мне необходимо. Даже будучи одиноким, я никогда не пренебрегал половой жизнью и не видел ничего постыдного в том, чтобы выпустить пар после работы. И мне открывалась другая, особенная сторона интернета. Чем доступнее порно, тем чаще оно приедается потребителю, тем голоднее он, тем выше его страсть. Мир ещё не оправился от пуританского воздержания, а его уже ошпарили сексуальными революциями. Девиации, извращения, похоть, непреодолимое влечение, любовь… Порнография была создана не для подростков (которые, как ни странно, являются основной аудиторией). Порнография служила для тех, кому уже тесно в своих фантазиях, кто испробовал до конца несовершенства реального секса.Но я даже работу рукой забросил, когда появился Садзеу. Сначала просто не возникало желания, будто со мной что-то не так, а потом меня стали возбуждать только его смутные образы. В полусне я обычно мог почувствовать сильное желание. Когда разум уже отдыхает от забот дня, но ещё не готов погрузиться в глубокий омут ночи. Я видел обнаженную бледную кожу Садзеу, его легкую испуганную улыбку. И мне не нужно было большего. Чтобы хотеть его, не обязательно было даже видеть это превосходное тело, главное только чувствовать его.Я слишком часто думал о Садзу. Во мне развивалось что-то вроде нездорового влечения, болезни. Так человек с обессивно-компульсивным расстройством замечает, что его руки стали чаще потеть, но не хочет придавать этому значения, но когда он задумается об этом во второй раз, его руки уже будут стерты в кровь от постоянного мытья. Раздражающая, мелькающая яркими вспышками мысль о том, что Садзеу может принадлежать только мне, никогда не покидала меня. Спасал только жёсткий самоконтроль. И я примирился с этим демоном внутри, принял свою эфебофилию, как бы кошмарно ни звучало. Любовь к Садзеу – часть меня, пускай и крохотная.Я поймал его после уроков, когда тот сидел в опустевшем классе. Он будто застыл, ожидая чего-то, хотя давно уже собрался, даже ступни его ног были повернуты к выходу. Увидев меня, Садзеу отвернулся.– Что с тобой? Все уже ушли, а ты остался. Не хочется пересекаться с одноклассниками?– Вы правы, Хара-сенсей… мне это не нужно сейчас, – я заметил, как его лицо тревожно исказилось. Возможно, Садзеу был нездоров.– Садзу-чан. Ты умный мальчик. Именно поэтому пытаешься заставить меня забыть то, что было между нами день назад?Он покраснел. Садзеу было стыдно до слез, но в его эмоциях уже присутствовала часть наигранной невинности и кокетства. Он лишился своей девственности. Садзеу больше не мог притворяться ребенком.– Никогда не забывай. Все, что происходит сейчас, твои мучения, твоя боль, удовольствие… Никогда не забывай. Это доказательство того, что ты жив. Что помимо отличной учебы есть другие отличные вещи…– Сенсей… Что же вы со мной делаете?Он бросился мне на грудь, пытаясь ударить. Я и жалел его в тот момент и хотел уничтожить. Таким соблазнительным казалось обладание этим хрупким телом, что, только почувствовав его робкое тепло, я терял голову. Садзеу не боялся меня, в его больших серых глазах оставался только бессильный вопрос. Ни страха, ни отвращения. Я схватил его за руку, уже не стараясь побороть внутренних демонов. Мне нужен был Садзу. Невероятная усталость чувствовалась в его напряженных плечах. Когда я почти вел Садзу по коридорам в учительскую, то он не издал ни звука. Будто ему было плевать на то, что произойдет сейчас. Видимо, так оно и было после скандала с Кусокабэ. Я представлял, что между ними происходило. Скандал, отсроченный на месяцы долгих и токсичных отношений, случился вчера вечером. Они ругались по телефону. Может, прямо на улице. Но обязательно громко, во весь голос, до хрипоты и стонов, до озлобленного скрежета зубов. Я собирался повторить все, что они говорили. Все эти эмоции я желал прочувствовать на себе, будто ревновал к Кусокабэ, даже если ему достается лишь ненависть. Я забрал Садзу себе. И все его чувства тоже.– Теперь вы хотите, чтобы я отплатил вам тем же, сенсей? – тихо прошептал Садзеу, настороженно смотря, как я закрываю дверь в учительскую на ключ.– Нет. Хотя бы пока ты молод, не воспринимай секс как одолжение или комплимент…Садзеу все еще пытался удержать свое девственное очарование, но он уже не был невинным. Трогая воротник своей рубашки, он случайно расстегнул одну пуговицу, и с соблазнительным вздохом скинул с плеч пиджак. Любой его жест теперь выглядел грязно, без кокетства и очарования. Садзеу и сам это понимал, уже не в силах дальше играть в робкого мальчика. Он помнил тепло моих губ, помнил, как сперма впитывалась в его школьные брюки. И это заставляло его раздеваться с нарочитой раздражающей педантичностью. Приближался дождь, через закрытые окна уже просачивался запах сырости, становилось холоднее. Садзеу повернулся к окну, подхватывая спадающую с плеч рубашку. Белый холодный свет мягко ложился на его тело.– Я разрешаю вам прикоснуться к себе. На этот раз разрешаю…В его голосе было слишком много строгости, чтобы я принял слова Садзу за правду. Но мне ничего больше не оставалось. Юное бесстыдство пугало и завораживало. Я никогда не был таким, как Садзу и никогда не стану. В то время как мои ровесники устраивали секс-марафоны, я прятался со своим партнером в глубине сумрака, занимаясь постыдным делом. А с Садзеу даже секс должен быть искусством. Я боялся раздеться, боялся, что нас заметят. Как эксгибиционист, я вытащил член из ширинки, так и не сняв штанов. Стыдливо. Грязно. Я прикасался к гладкой коже Садзеу, лаская себя. Долг заставлял меня быть нежным. Осторожно оттягивая крайнюю плоть полунапрягшегося члена Садзу, я хотел возбудить его до каменной твердости.Поза собачки – самая простая для анального секса. Но она же и самая грязная, звериная. Я не позволил бы Садзу опускаться до этого сейчас. Опускаясь вниз, все ещё сжимая в руке свой член, я наклонился к бледным ягодицам Садзеу и провёл между них языком. Ноги Садзу задрожали, и эта вибрация передавалась мне. Исступленно, фанатично я пытался вылизать его. Слишком много опыта, чтобы не знать тела партнера, и слишком мало уважения, чтобы давать хотя бы на минуту отвлечься от ласк. Садзу не мог сдержать голос. Робкие стоны нарастали, он навалился грудью на оконное стекло в попытках устоять. А я продолжал. Продолжал, задыхаясь в экстазе.Сладкий момент был испорчен. Садзеу кончил раньше и капризно отстранился от меня. Мне пришлось завершить рукой. Я ужасно чувствовал себя. Краснеющий, вспотевший, я стоял на коленях и тихо рычал. Садзеу сполз вниз по стене, оказавшись совсем рядом со мной. Он всего лишь прикоснулся к моему члену ладонью, и меня настиг оргазм.Тучи сгущались, загремел гром. По полу потянуло сквозняком, но мы продолжали сидеть, смотря друг на друга. Я не решался нарушить тишину. Сейчас она будто звучала в определенной тональности и сама по себе была прекрасна. Начавшийся дождь избавил нас от нужды продолжать молчание.– Хара-сенсей… Разве этого вы хотели сегодня? – сдержанно улыбаясь спросил Садзеу.– Если бы я знал, чего я хочу… Да. Можешь не сомневаться, любое прикосновение к твоему телу для меня священно.– Вы не честны, сенсей. Любое возбуждение предполагает объективацию в большей или меньшей степени. Даже если вы любите меня, а не мое тело, то в какой-то момент думаете только о моих способностях дать наслаждение вам.– Не честен? Пожалуй. Но в любом порнофильме, даже если он о романтичных отношениях, даже если он без зазывной грязи и похоти обязательно промелькнет "мяско", кадр, где видны только гениталии актеров.– Сенсей… Вы были даже не удивлены моему поведению. И даже сейчас. Неужели ожидали, что я так раскрепощенно буду соблазнять?Я накинул на Садзеу свой пиджак. Худые угловатые плечи, покрытые мурашками, остро торчали под ним, как на картине какого-то минималиста. Садзеу и не думал одеваться.– Я думал, что тебе захочется отвлечься от скандалов с Кусокабэ. Может, расскажешь, как все было?– Вы дьявол. Я и подумать не мог, что Харасен способен на такие ухищрения. Да. Кусокабэ ругался, и мне стало его жаль. Он действительно влюблен в меня, даже признался в этом. Но все его лучшие слова утонули в оскорблениях и попытках присвоить меня себе. Как в зыбучем песке… как в зыбучем песке исчезли любовные обращения, и я для него уже изменник. Но я и не клялся в верности…– Да уж. С тебя я тем более не потребую этого, Садзу-чан. Ты наверняка читал Хаксли. Его надо читать молодым. Пока не устаканились гормоны. Пока секс – наркотик для двоих, сладкая пилюля от реальности. Когда весь мир ты видишь таким, как сейчас.Садзеу поднялся и стал подбирать свои вещи. Холодное, мокрое белье с пятнышком спермы он прижал к животу, чтобы было не так неприятно надевать. Он не растерял своей грации даже в непривлекательных будничных позах, когда все уже завершено. Его подростковые чары были пленительно завораживающими.– Я ещё не распробовал настоящий секс, чтобы говорить о нем. Пока только эти невинные односторонние ласки.Садзеу нагнулся к моим губам и поцеловал. Холодная сдержанность и огненной страстная благодарность любви чувствовалась в этом поцелуе. Он пытался переселить свою природную скромность. Горячий лед? Пожалуй. Все чувства мальчика сейчас были похожи на оксюморон.