Глава 17. (1/2)

Марк сталкивается с Никитой и тот ловит его, практически пугаясь с ошарашенного лица друга. Ершов несильно бьет того по щекам, интересуясь что он увидел, что сейчас в таком шоке. Уокер проглатывает слова, более-менее приходя в себя.?Ебаный в рот этого Лукашенко? —где-то в мыслях ругается парень. Серьезно, господи помилуй, у них сейчас целый сраный дом людей, а они обжимаются на улице, буквально у самого выхода. Идиоты, просто идиоты. Уокер хмурится, рвано вздыхая. Спокойствие, главное спокойствие.—Марк? —Ершов трясет друга за плечи, но его останавливают, тяжело вздыхая.

—О, Уокер, —упомянутый страдальчески стонет, когда на горизонте появляется Стивенсон, —так ты нашел его? —вопрошает Мэтт.

—Что? —не понимает Никита, мечась взглядом от Марка к Мэтту.—Коляна нигде нет, —пожимает плечами Стивенсон, снова обращаясь к старшему, —так что?—Нет, —кое-как выдает уже побледневший от всех этих вопросов Уокер, —снаружи его тоже нет, —Мэтт чешет голову, раздумывая куда мог свалить их дружбан, а Никита вертит головой, подмечая.

—И Бэррона нет…—Охуенно, —выдает Марк, массируя виски, —принеси мне выпить, —Ершов удивленно хлопает глазами, но ответить ничего не успевает, —не делай из себя божий одуванчик, я видел тебя с бутылкой коньяка, —Никита практически стыдливо смеется, а Марк лишь тяжело вздыхает, —дай мне ее, у меня стресс блять.—Из-за чего принцесса стрессует на этот раз? —Усмехается Стивенсон, но тут же жалеет о своих словах. Ему прилетает болезненный подзатыльник, а Марк тянет на себя и шипит практически в лицо.

—Не беси меня, Стивенсон, —и тут же отпускает, подходит к дивану и валится на него, устало прикрывая глаза. Вокруг одни тупицы блять.

***Лукашенко неожиданно находится на своем месте, а Марк закатывает глаза и старается держать себя в руках. Никита спрашивает где он был все это время, возмущаясь, что его уже все обыскались, а Коля нервно смеется и бубнит что-то не очень похожее на извинение. Дверь на задний двор оказывается закрыта, Марк осматривает всех присутствующих, находя Бэррона, подпирающего стенку. Уокер усмехается, про себя стоя хлопая обоим парням, что сейчас выглядели абсолютно обычно. В голове всплывают недавно увиденные картины и Марка всего аж перетряхивает. Хуевый из Лукашенко конспиратор.Парни пересекаются взглядами, но белорус, неожиданно для самого себя, отводит глаза первым. Ему как-то…неловко что ли, он не уверен. Впрочем, задумываться над этим он не очень хочет. Коля даже от сюда видит, как у Трампа все еще подрагивают ладони. Милашка.Из своих мыслей Колю вытаскивает резкий сладкий запах и короткий смешок. Мэтт куда-то тянет взбушевавшегося Марка, а Никита вздыхает что-то похожее на ?заебали? и плетется за ними. Хоккеист не понимает в чем дело и уже хочет пойти за парнями, но его останавливает женская рука, чуть впиваясь длинными ноготками белорусу в предплечье.—Привет, —приходится повернуться и встретиться глазами с хитрым, даже лисьим, взглядом, —скучаешь?—Да не особо, —пожимает плечами Лукашенко, пытаясь уйти от прикосновений девушки.—Ммм, —тянет она, —чего один стоишь?—Друзья ушли, —просто отвечает белорус, —я к ним собирался, —между ними повисает напряжение. Коле кажется, что она что-то хочет сказать, но почему-то молчит.—А ты…—начинает было девушка, но осекается, —один? —Коля вопроса искренне не понимает, усмехается.—С друзьями, —повторяет парень, но кажется она ожидала немного другой ответ.—Нет, ты не понял, —атмосферу пытается сгладить смешок, но Коля не видит ничего смешного. Если честно, ему немного надоело стоять и ждать пока она что-то из себя выдаст. Не интересно, —у тебя есть девушка? —внезапный вопрос застает врасплох. Коля раздумывает с секунду, а после мотает головой.—Нет, —у него есть Бэррон. Бэррон не девушка.—Правда? —казалось, она искренне удивлена, —почему?

—Не слишком ли много вопросов? —Коля упирается руками в бока и ухмыляется. Кажется, девушку этот жест сбивает с толку, она бурчит что-то неразборчивое, но уже через секунду строит самодовольное выражение лица и, хмыкнув, уходит, слегка задевая Лукашенко плечом.Коля поворачивается и встречается глазами с Мэттом, который уже обнимает ее за тонкую талию и что-то рассказывает. Белорус мотает головой, а после замечает Бэррона, который с немым вопросом смотрит на него. Парень отмахивается и идет на поиски Марка или Никиты. Вечеринка в любом случае продолжается.***И хотя было довольно весело, вечеринки без алкоголя долго длиться не могут. Поэтому ближе к полуночи все сначала сместились на внутренний двор, включая освещение, чтобы ненароком не наступить на чье-то благоговейное растение и не помять, дружным хором поздравили Колю еще раз, почему-то Мэтт задул свечки на торте, он же Лукашенко в этом торте и измазал, пока Никита настраивал колонки, чтобы музыка была не слишком громкой, а Марк попивал виски с колой и делал вид, что не видит этого нежно-трепетного взгляда Бэррона, направленного прямиком на Колю, который широко улыбается, пихая рожу Стивенсона в сладкий крем, после чего начали потихоньку расходиться. У кого-то завтра были пары, у кого-то свои дела, кто-то просто устал от всей этой шумихи. Марк закрывает дверь за последним членом команды, когда из ванной выходят умытые Мэтт с Колей, в шутку пихая друг друга. Уокер вновь закатывает глаза, из-за чего стоящий рядом Ершов усмехается и зовет Мэтта к ним.

Попрощавшись друг с другом и выслушав крики Никиты о том, что машина уже подъехала, Марк хмыкает, что Коля может остаться тут до завтра, от пар они его, так уж и быть, отмажут. Мэтт, усмехнувшись, предлагает ему доставить пару-тройку крутых девчонок, на что сконфуженный Коля говорит, что хочет побыть в одиночестве. Парни понимающе кивают и уже собираются уходить, как на крыльцо выходит Бэррон.—О, Бэррон, —упомянутый дергается, словно его застали за чем-то непристойным, и дергает головой, сунув руки в карманы. Марк непонимающе смотрит на Никиту и хмурится, —не хочешь с нами? —предлагает Ершов, а глаза Уокера тут же впиваются в Лукашенко. Лицо-камень, ясно, значит нервничает.—Не, спасибо, —просто отказывается Трамп, —я уже вызвал такси, —и усмехается, —не хочется деньги на ветер пускать, —Никита кивает, бросает ?ну лан, как хочешь? и махает парням на прощание. Марк задерживает взгляд на подольше, щурится, в конце концов не сдержав смешка. Коля строит непонимающее выражение лица, а после так вообще остается стоять в диком шоке, когда Уокер, прикрыв глаза, разворачивается и отмахивается от них.—Развлекайтесь.

Дверцы машины хлопают, мотор заводится и уже через секунду свет от фар угасает где-то вдалеке, оставляя Лукашенко с Трампом совершенно одних. Коля поворачивается к Бэррону, но тот вздрагивает от холодного порыва ветра и весь съеживается.—Пойдем в дом, —подойдя, говорит белорус, беря Бэррон за запястье, —на улице холодно.Входная дверь негромко хлопает, Бэррон разминает шею и оглядывается, всем телом ощущая тупую неловкость, повисшую между ними. Коля ничего не говорит, вздыхает и проходит на кухню. Трамп хвостиком следует за парнем, не зная, что именно ему нужно делать. Почему они вообще молчат?

Свет на кухне чуть приглушен, в отличие от остального освещения в доме, на кухонных тумбах полно каких-то пакетов, коробок от соков и пустых бутылок из-под пива. Последнее слегка удивляет Колю, но не Бэррона, который, кажется, знает чье это. В помятых красных стаканчиках еще остались недопитые напитки, а большая миска, в которой лежали чипсы, лежит в глубокой раковине с крошками на дне. Бэррон ведет пальцем по краю тумбочки, бросая взгляд на Колю. Тот переворачивает какую-то бутылку над раковиной. Тишину нарушает звук капель, стучащих о железное дно. Трамп вздыхает, прикусывает нижнюю губу и замечает отставленную бутылку с виски. Вечеринка без алкоголя, ну как же.

—М, Коля, —зовет парень, а сам тянется за бутылкой и совершенно без зазрения совести делает глоток, после отставляя ту. Лукашенко непонимающе смотрит на сие действие, а после давится воздухом, когда Бэррон усмехается, подходит ближе, одним легким движением руки подталкивая белоруса к угловой стойке, и целует его. Но не проходит и секунды, как Трамп отстраняется, игриво дергает плечами и смотрит из-под полуприкрытых век, —сладко.

—Это торт, —хрипло произносит хоккеист. Не то, чтобы его сбило с толку такое поведение, даже наоборот. Бэррон удивителен. Трамп медленно ведет ладонями по рукам Лукашенко, пальчиками очерчивая крепкие мышцы, окутанные в мягкую ткань, поднимает взгляд и томно вздыхает, чувствуя как собственные бедра с силой сжимают, притягивая к себе. Белорус обхватывает шею Бэррона, большим пальцем слегка нажимая на подбородок. Трамп покорно приоткрывает рот, но поцеловать себя не дает. Коля хмурится, а у Бэррона, кажется, разряд тока проходится по всему телу.—Нельзя, —тихо шепчет он. Хоккеист действительно не понимает почему нет. Не понимает, до определенного момента. В голову ударяет собственное возбуждение, а сердце, кажется, вот-вот пробьет грудную клетку, мозг отказывается думать, а на губах белоруса появляется нервная усмешка. Бэррон облизывает пересохшие губы, сглатывает и опускается на колени.Мир вокруг словно перестает существовать, время останавливается, а весь этот срач на кухне испаряется сам собой. Бэррон судорожно вздыхает, неуверенно ведет дрожащей ладонью по бедру белоруса, выше, а затем сглатывает, поднимает взгляд и накрывает вставший практически на половину член рукой. Горячо. Воздух словно тягучая карамель, настолько вязкий, что дышать трудно, горло жжет. Лукашенко неотрывно смотрит в голубые решительные глаза, а после шипит, стоит Трампу чуть сжать пальцы и двинутся вверх по стволу. У Бэррона безумно контрастная температура рук, это Коля понимает, когда молния на собственных джинсах вжикает, после чего те приспускаются вместе с плотной тканью трусов, что лишь мешали. Трамп касается напряженной плоти кончиками пальцев, а у хоккеиста, кажется, поднимается давление. Коля отказывается хоть как-то воспринимать все, что сейчас происходит. Бэррон нетерпеливо ерзает, гулко сглатывает и на одних коленях придвигается ближе. Головка члена шлепает по щеке, а у Коли звезды в глазах появляются.—Я…—от собственных мыслей, что сейчас состояли лишь из одних непристойных картин, приходится отвлечься. У белоруса аж холодный пот на лбу выступил. Бэррон растерянно хлопает глазами, своей крохотной ладошкой обвивая ствол, —это…мой первый раз, так что я…—Трамп отводит взгляд, прикусывая губу, а Коля уже готов сам начать толкаться в его мягкую руку. Блять, это невозможно. Еще секунда и у белоруса слетят тормоза, —немного…волнуюсь, —пересилив себя и поняв, что у Бэррона это правда впервые и вообще тот еще ребенок, Коля кое-как успокаивается, хотя это сложно сделать, когда у тебя в ногах сидит вот это нечто и держится за член. Боже правый.—Бэррон, —зовет хоккеист, но голос предательски дрогает и получается слишком низко. Хотя, Бэррону, кажется, понравилось, даже пальцы сжал, обалдеть, —у тебя еще будет много времени, —Трамп вздрагивает, когда его волос нежно касаются и слегка ерошат, —все в порядке, котенок, —теплое прикосновение смещается на щеку, а Бэррон ластится и смотрит в глаза хоккеисту. В них столько нежности, что у Трампа все сомнения пропадают, —поаккуратнее с зубами, —Бэррон понятливо кивает, слыша короткую усмешку.—Коль, —в ответ мычание, —с днем рождения.

Коля прикрывает глаза, пропускает пятерню в волосах и запрокидывает голову назад, встречаясь затылком с верхним ящиком. Бэррон нерешительно проводит ладонью по всему стволу пару раз, после чего неловко лижет покрасневшую головку и тут же поднимает глаза на Колю. Не увидев никаких признаков, что ему неприятно, Трамп приоткрывает рот, чувствуя подкативший к щекам стыд, вытаскивает язык и проводит им по всему стволу. Лукашенко дергается всем телом, а Бэррон, кажется, начинает немного вливаться в свою же игру. Отстраняется, облизывается по-кошачьи, хмыкает и, глянув на белоруса еще раз на всякий случай, берет в рот настолько, насколько вообще может себе позволить. Лукашенко гортанно стонет, не сдержавшись, и зарывает руку в взлохмаченные светлые волосы. По Бэррону чувствуется, что это его первый раз, но то, как он старается…невероятно. Трамп хрипит, старательно насаживаясь на смоченный собственной слюной ствол, втягивает щеки, создавая вакуум, и отстраняется, откашливаясь, когда головка касается горла и то сжимается. Хоккеист рвано дышит, оттягивает длинные пушистые пряди и шепчет что-то на подобии ?ты молодец?, пока Трамп стирает скопившиеся слезы с уголков глаз, медленно надрачивая белорусу онемевшей рукой. Коля приоткрывает глаза и походу заводится в десять раз сильнее. Покрасневший Бэррон с мокрыми глазами и влажными от естественной смазки губами—произведение искусства. Трамп чувствует, как твердеет член в руке, из-за чего дико смущается и отводит взгляд. Всего на мгновение, правда, потому что собственное возбуждение уже откровенно давит и натирает. Бэррон всхлипывает от тянущей боли, ерзает на одном месте, чтобы хоть как-то доставить себе удовольствие, и вновь берет в рот, пытаясь взять чуть больше. Как не странно, но получается. Трамп расслабляет горло и берет глубже. У Лукашенко от таких поворотов голова начинает кружиться. И жарко, блять, как же жарко. Бэррон горячий, горячий и мокрый, скользит языком по всей длине, словно ест мороженое, закатывает глаза и чуть ли не мурчит. Коля теряется в пространстве, когда понимает, что удовольствие от этого получает не один он. Пиздец, Бэррону нравится отсасывать ему? Охуенно. Отлично. Замечательно. Слов не подобрать.—Б…Бэррон, —Трампа приходится оторвать от себя, иначе еще чуть-чуть и Коля кончит, а он не хочет заканчивать так быстро. Бэррона поднимают с колен, но ноги держать отказываются, и парень валится прямо на тяжело дышащего хоккеиста.