Глава 7. Катастрофа (1/2)

День выдался отвратительным во всех отношениях, и как бы не хотелось Патриции оставить все за дверью, слова Кристофа, неприятные, острые и меткие как никогда, преследовали ее по пятам. Лучше всего с обидой она справлялась посредством раздражения.

Сколько стоила твоя новая жизнь? Патти отшвырнула лодочки, пнув их со всей силы ногой.

Вы уже решили, какому изданию продадите эксклюзивные свадебные фото? Сумка стукнулась о мрамор и опрокинулась. По полу разлетелось едва ли не все содержимое, но Бэйтман просто переступила через нее, не обращая внимания на бардак. Она жаждала хаоса и разрушения, словно так можно было отомстить ему, отомстить себе за то, что его слова все еще могли задеть ее за живое.

Ты вообще помнишь, как делать вещи, за которые не платят? Пиджак полетел в кресло, но желаемых разрушений не принес, потому она что есть силы пнула чертову мебель и тут же зашипела от боли, осыпая ее ругательствами.— Между прочим, рвать и метать сейчас должен был я, — выслушав полуразборчивый поток проклятий, Джаред обнаружил свое присутствие. Мужчина поднялся с дивана и отложил в сторону смартфон. — Осмелюсь напомнить, что это ты до сих пор не бросила гребаного Бэтмена и тут же побежала выяснять отношения с трижды бывшим маляром, который ?ничего особенного из себя не представляет?. Знаешь, никто в здравом уме не поместит в словаре фото твоего французика рядом с выражением ?ничего особенного?.Заключив Патрицию в объятия, он уткнулся девушке в шею носом, медленно поднимая голову, от чего кожу обдавало его недовольным дыханием-сопением и хотелось поежиться от щекотки, глупо хихикая. Все портил только неприятный осадок после разговора с маляром, который действительно не подходил под определение ?ничего особенного?, зато вот сама она… Девушка в раздражении тряхнула головой, отгоняя осаждающие ее мысли, и вырвалась из рук Джареда.— Каков мудак!

Бэйтман настолько ушла в себя, что едва ли смысл сказанного Джеем дошел до нее полностью, она слышала только то, что готова была воспринять и обернуть против себя же.

— Но ведь он прав. Как всегда. Почему вам, мужикам, всегда надо оказаться правыми?Одарив Лето загнанным взглядом, она принялась мерить шагами комнату и разговаривать по большей части с самой собой или предметами интерьера, чем с человеком, который действительно готов был ее слушать, любить и поддерживать. Побитому креслу она рассказала, как приехала в галерею и встретила Кристофа, окну жаловалась на то, что он не имел никакого права впутывать в их личные обиды Оливера (окно не ответило, а Джаред положил ей руку на плечо и опять попытался обнять), после чего основная порция досады досталась безвкусной мазанине на одной из стен. После того как досталось всем ее близким, Дюруа взялся за саму Патрицию, высказав ей все то, за что она сама себя презирала. Раньше ее не волновало, купят ли то, что она нарисовала. Раньше взять в руки карандаш было сродни священнодейству, ритуалу, в процессе которого на бумаге проявлялись ее чувства и частичка мира. Сама она была частичкой каждой из картин, оттого они казались такими настоящими. Не то что сейчас.— Торговка, — повторила Патти слова Кристофа. — Вот, кем я стала. Забыла, как держать в руке кисть, не думая о деньгах. Разучилась. Стала слишком циничной, чтобы …— Чтобы что? Переживать о том, что о тебе думает мальчишка, который за столько лет не способен был пережить обиду? — раздраженно бросил Джаред. Ему совершенно не нравился ?этот гребаный канадский лягушатник: ни тогда, когда Пи рассказывала о своем университетском романе, ни тем более сейчас, когда говнюк довел ее до такого состояния. По крайней мере, сейчас у Лето была очень веская причина невзлюбить его еще сильнее.— Джей!.. — растерянность в ее голосе заставила мужчину опомниться: перед ним стояла Патриция, а не засранец Дюруа, которому и предназначался весь его гнев и раздражение. Ее же раздражение, как часто бывало, сменялось слезами обиды, и Патти пыталась вытереть их украдкой от Джареда.

Целое множество причин, мысленно поправил себя Лето, заметив влажный блеск в глазах девушки. Больше всего на свете Патриция Бэйтман не любила, когда кто-то видел ее слезы, поэтому Джей отступил, сделал вид, что не заметил, несмотря на все желание заключить ее в объятия и шептать слова утешения, пока они оба не поверят, что все будет хорошо.

— Угадай, что мне недавно показал Шеннон? — беззаботно-бодрый голос, Джаред старательно изображал поиски телефона, давая Патти время, чтобы взять себя в руки.— Что-то мне подсказывает, что я пожалею, когда угадаю, — девушка слабо улыбнулась в ответ. Все же на их счету была одна маленькая победа — упоминание старшего Лето не несло в себе горького осадка обмана.

— И даже если не угадаешь, — Джей присел рядом, привлекая Патти в объятия. — В руках у этого говнюка оказались страшные документальные записи наших приключений в Вегасе. Страшные и компрометирующие, — добавил он зловещим шепотом, сильнее прижимая девушку к себе.

— Похоже, нам стоит быть благодарными, что никто не взломал его айклауд, — наигранно испуганным голосом ответила девушка, забравшись на диван с ногами, положила голову на грудь Джею, поерзала немного, пытаясь поудобнее усесться в своей юбке-карандаш, несколько раз двинула Лето локтем и, наконец, успокоилась.— Рад, что ты хорошо устроилась, — прохрипел он, потирая ребра, и включил запись.

?Я люблю тебя!? — прокричала Патриция Бэйтман, повиснув на шее у едва стоящего на ногах Джареда Лето, и громко рассмеялась, когда не менее пьяный оператор проворчал что-то невнятное, на мгновение появившись в кадре. ?И тебя тоже, Шенни?, — добавила, поцеловав мелькнувшую в кадре макушку.— Господи, — прошептала Патти, пытаясь спрятаться от позора четырехлетней давности в собственных же ладонях. — Как же я тогда обкурилась…— Порядочно, — даже не попытался убедить ее в обратном Джаред, — раз решила, что свадьба с таким идиотом, как я, лучшая идея в мире.— Я такого не говорила, не надо там! — возразила Бэйтман и тут же усомнилась в себе, глядя на происходящее на экране. — Или говорила?— Ох, дорогая, ты в ту ночь просто источала любовь и была красноречива, как никогда. Если бы только Шенимал не захомячил эту запись так надолго. Но ты смотри-смотри…Патриция тяжело вздохнула, приготовившись к новой порции откровений. Судя по довольному выражению лица Джея, их там будет предостаточно, чтобы терроризировать девушку до конца дней. И ей надо будет хорошо постараться, чтобы компромат не просочился дальше их милого семейного круга. А еще лучше просто сжечь все копии вместе с физическими носителями, подумала она, с ужасом наблюдая за тем, как пыталась разуться посреди улицы, напевая одну из песен The Dreadnoughts о вышибалах с маленькими членами.— Я прибью этого Спилберга хренова, — проворчала Патти.— А мне кажется, все получилось очень мило. И если бы у Шенна не сел телефон в самый ответственный момент...— То он мог бы зарабатывать деньги как самый высокооплачиваемый свадебный оператор и организатор в мире, — рассмеялась Патти.— А мы были бы женаты.— И Робин прибила бы меня, тебя, твоего брата и тех несчастных свидетелей за то, что лишили ее удовольствия организовать торжество по собственному вкусу. Кстати, о Уильямс, — Пи с ленцой потянулась к телефону.Улыбка на ее лице тут же сменилась обеспокоенностью. Патти поднялась с дивана и начала нервно расхаживать по комнате. Сцена, которая разворачивалась в гостиной часом ранее, повторялась почти точь-в-точь, только теперь Бэйтман пыталась успокоить не только себя, но и подругу. Та заливалась слезами и заикалась от истерики, Патти больше догадывалась о том, что произошло, чем действительно разбирала слова Уильямс.— Нихера ты не сядешь за руль! — рявкнула она в ответ на очередное безумное предложение подруги. — Возьми такси. Слышишь, Робин?! Пообещай мне, что поедешь на такси.Сердце все еще бешено колотилось, а руки тряслись, когда Патти начала искать что-то в своем телефоне. Она все еще не верила, что правильно поняла рыдания взахлеб. Этого просто не могло быть. С кем угодно, только не с Робин и Крисом. Только не…— Вот же ублюдок!..

Найти фотографии было проще простого, они уже украшали все возможные сайты со сплетнями о знаменитостях. И все равно упрямо не хотелось верить, что Мартин мог так поступить с Робби. Сраный педик! Патриция со злостью отшвырнула телефон. Попадись он ей раньше Макса…— Мне надо ехать, — сказала девушка, собирая вещи, — Робин… Ее сейчас нельзя оставлять одну.

Дрожащими руками Патти бросила айфон в сумку, в которой до того безуспешно пыталась найти ключи.— Да что за чертовщина такая?!— То, что ты тоже не сядешь за руль в таком состоянии, — возразил Джей, забирая у нее ключи. — Я отвезу.Выслушав все, что ему сказал человек на другом конце, Крис отключился. Сначала он сорвался с места и начал лихорадочно собирать вещи, бросая их в свою сумку. Где чертовы ключи?! Такси. Вызвать такси? Ближайший рейс утром, так какого хрена он будет делать в аэропорту?! Черт! Твою мать!

Мартин совершенно ничего не соображал. Опустившись на край дивана в гостиной, мужчина обхватил руками голову и беззвучно заплакал.

Только он был виноват во всем, что произошло. Он все испортил. Снова.

Но сейчас было не самое лучшее время для того, чтобы думать об этом. Ему нужно было как можно скорее вернуться в Лос-Анджелес.

Робин, малышка, что же ты сделала?! Что же ты…

Уже сидя в такси, Крис дрожащими руками набрал номер Патриции.

— Патти, — его голос казался чужим, — я вылетаю ближайшим рейсом. Скажи мне, что с ней все будет хорошо?

— Я не знаю, я ни черта не знаю!.. — выкрикнула женщина в трубку, пытаясь подавить подступающие к горлу рыдания. — Этот долбаный врач даже не выходит!

— Это все я…

— Просто заткнись! Заткнись, мать твою! — на этом она отключилась, оставив Мартина наедине с короткими гудками и болью, которая с каждой секундой становилась сильнее.

Это было невозможно вытерпеть.

Второй звонок догнал Патти, когда они застряли в пробке, пытаясь объехать другую пробку. Типичный, блядь, Лос-Анджелес.

— Застряла в пробке. Возьми у Ронни ключи, скоро буду, — опередив собеседника, выпалила Патриция, с раздражением глядя на вереницу авто с горящими стоп-сигналами впереди.

— Мисс Бэйтман?

Мужской голос и официальный тон заставили ее насторожиться, но Патти вовсю пыталась отогнать дурные предчувствия. Робин просто в спешке забыла кошелек и не заплатила водителю. Или оставила телефон на заднем сидении такси. Все дерьмо, которое могло случиться, уже произошло.

— Да, в чем дело?

— Робин Уильямс-Мартин указала вас экстренным контактом. Мы уже позвонили ее мужу, но…— Этот мудак трахает свою бывшую в Лондоне! — Патриция выдала собеседнику совершенно ненужные подробности, о которых, тем не менее, уже знал весь мир. — Где она сейчас?Почти через час они были в больнице. За это время Патти то продолжала упрямо убеждать себя, что все обойдется, как тогда с обмороком, то представляла себе худшие сценарии, подогретые тем фактом, что подруга даже не была в состоянии позвонить ей, а потом вызванивала Макса, боясь даже представить себе его реакцию. В последнее время отношения у них совершенно не клеились, а после того, как выяснится, что и она отчасти виновата в произошедшем, то можно будет смиренно становиться в очередь за Крисом Мартином или бежать в Мексику и ждать, пока гнев Макса не уляжется.— Я убью этого гребаного педика! — взревел Уильямс старший, что было вполне ожидаемо, но потом его голос надломился от волнения, и он спросил: — Что с ней? Сраные докторишки отказываются говорить что-то по телефону.— Не знаю, — ответила девушка, и внутри все похолодело. Хуже всего было обдумывать десятки вариантов и не знать ничего наверняка. — Мы все еще ?стоим в пробке.— Блядь, — выругался Макс и сказал в сторону едва слышно: — Надо было брать байк.

В ответ лишь отголосок спокойного женского голоса. Скай рядом, и Патти была благодарна за то, что сейчас с Уильямсом был человек, способный уберечь его от больших глупостей.— Позвони, если доберешься раньше и что-то узнаешь.Впервые за долгое время они поговорили как раньше. Без натужных усилий и недомолвок. Патриции не хватало этого грубого увальня… и если бы только повод был иным. Девушка уткнулась лицом в колени, чувствуя как тело становится ватным от нервного истощения. Когда же это все закончится?

Стекло. Звук разбивающегося стекла. А после лишь темнота. Последнее, что видела перед собой Робин – улыбающееся личико своей дочери. Точно яркая вспышка перед погружением в черную бездну, из которой, казалось, она не сможет выбраться.

Солнечный свет, такой яркий, что не спасают даже ее огромные очки.

И снова эти двое. Ее белокурые локоны и его довольная флиртующая ухмылка. Они целуются. Крис прижимает к себе Аннабель Уоллис точно так, как обнимал еще совсем недавно только ее.

Как больно! Как чертовски больно!

Робби пыталась открыть глаза, но свет слишком яркий…

— Миссис Уильямс-Мартин?.. Вы слышите меня?Кто-то звал ее. Но в ту же минуту вернулась боль. Будто ее левую руку покусала стая бешеных собак. Терпеть нет сил.

Собаки, собаки, собаки… В детстве ее укусил соседский пес, огромный и мохнатый, больше напоминающий медведя.Девушка громко застонала и вновь попыталась открыть глаза.

— Быстрее! — голос какого-то мужчины так близко, будто он орал прямо ей в ухо. — Позовите доктора!..

И снова темнота.

Выбравшись из такси, которое остановилось возле больницы, Макс обернулся к Скайлер и процедил сквозь зубы:

— Я убью этого ублюдка!

— Успокойся, — Иендо подошла ближе, пытаясь перехватить его ладонь, взять за руку. Мужчина отдернул пальцы и ломанулся вперед, сильно задев плечом выходившего им навстречу молодого доктора.

Все произошло так внезапно. Хотя разве такие вещи вообще можно предугадать?

В середине дня Максу позвонили из больницы, сообщив о том, что его сестра попала в аварию. Не справилась с управлением и влетела на своем огромном белоснежном ?Кайене? в другую машину.

Скайлер была с Уильямсом на протяжении последних нескольких лет, но именно сегодня она впервые увидела на его лице отчаяние. Положив трубку, он точно слетел с катушек. Матерясь и тяжело дыша, он начал искать ключи от своего байка, и одному Богу известно, каким образом Скай удалось убедить его вызвать такси.

Во время поездки позвонила Патти. Она что-то неразборчиво выкрикивала в трубку, а глаза Макса наливались кровью.

Когда разговор был закончен, мужчина несколько раз громко выругался и со всей силы ударил кулаком по спинке переднего сиденья. Таксист начал орать, Уильямс обматерил его, а Скайлер умоляла не высаживать их, одновременно пытаясь утихомирить обоих.

В интернете уже было полным полно фотографий разбитой машины Робин. Водя пальцем по экрану ?айпада?, Иендо чувствовала, как по коже пробежала стайка мурашек.

— Пи сказала, что этот шлюхин сын Мартин выебал в Лондоне какую-то бабу, — Макс старался не смотреть на экран планшета. Водитель тем временем продолжал испуганно поглядывать на своих пассажиров.

— Поверить не могу, — Скай действительно не верила. Но фотографии, на которых Крис и Уоллис самозабвенно сосались, гуляли по интернету с самого утра. Кто-то даже успел сделать несколько мемов.

— Короче, Патти сказала, что она увидела все это, — голос Уильямса звучал жутко. Скайлер сжалась. Макс продолжал: — Она позвонила Пи в истерике, собралась ехать к ней. Твою мать! Я всегда знал, что ей не нужно водить машину! Она ведь за рулем всего год! А этот пидор подарил ей ебаный ?Кайен?. В очередной раз купил ее. Чтоб его!

— А Сиенна? — взволнованно прошептала девушка.

— Дома с нянькой, — Макс начал теребить цепочки, висящие на шее. — Скоро мы, блядь, уже приедем?!Врач вышел к Патриции и Джареду спустя полчаса томительного ожидания, когда каждое мгновение казалось бесконечным. Скайлер звонила пару минут назад и дрожащим голосом пробормотала, что они будут на месте через пятнадцать минут. Уильямс громко матерился на фоне, и Пи даже представить себе боялась, в каком состоянии он сейчас находится. В каком состоянии он приедет сюда.

Джаред, растерянный от волнения, почти сровнявшийся по белизне кожи с больничной стеной, поднялся, заметив направляющегося к ним доктора. Почувствовав, как ладони музыканта опустились на ее ?плечи, Патриция едва сдержалась, чтобы не закричать.

Шаг и еще шаг. Шаги этого мужчины в белом халате раздавались в коридоре глухим эхом.

— Что бы там ни было, — прошептал Джей, сам до конца не веря в то, ЧТО говорит, — мы это выдержим.

Патти обернулась к нему и, перехватив ладонь мужчины, крепко сжала его пальцы. Кожа Джареда была такой горячей. Ее же руки совсем заледенели.

— Доктор, ну что там? — бросившись навстречу к мужчине, Патриция чуть не сбила его с ног.

— Угрозы для жизни нет, — поспешил успокоить ее врач. Средних лет мужчина, подтянутый со щетиной медного цвета. — Вашей подруге просто повезло.

— Она пришла в сознание? — спросил Лето, выдохнув.

Да, они оба выдохнули, черт возьми.

— Нет, сейчас она будет спать, — доктор уставился в свои бумажки. — У нее случилась настоящая истерика. Постоянно повторяла имя своего мужа. Пришлось дать сильное успокоительное. Сломана левая рука, ушибы и много порезов от стекла. Я повторюсь, ей просто повезло. Все могло закончиться намного хуже.

Патриция уже раскрыла рот, чтобы поблагодарить врача, но в эту минуту она услышала громкий голос Уильямса, который несся прямо на них. В его глазах застыл страх.— Дом, что у тебя там, черт возьми, происходит?! — раздраженно выпалила Сьюзан в трубку. — Только не говори, что действительно имеешь хоть какое-то отношение ко всей этой истории!

Купер захлопнул дверь квартиры и сбежал вниз по ступеням лестницы, зажимая телефон между ухом и плечом. Возле подъезда его уже дожидалось такси.

— Я говорил вам еще тогда, в самолете, что это была ОНА, — ответил он, забираясь в такси. — Потом я еще несколько раз ее здесь встретил и…

— Боже! — Сью выругалась. — Ты совсем спятил, да?! Тебе что не хватало местных шлюх?! Обязательно нужно было выбрать для развлечения публичную шлюху?!

— Сьюзан, ты ничего не знаешь!..

— Это ты не знаешь нихера! — вновь заверещала девушка. — Весь интернет пестрит твоими фотографиями с этой Робин! А ее муж, ты в курсе, что его фотографии тоже гуляют по сети ?с сегодняшнего утра?! А теперь еще и эта авария… Что там?!

— Да я ничего не знаю! — выкрикнул Доминик гораздо громче, чем хотел. Таксист с недоумением посмотрел на мужчину. — Я сейчас еду в эту больницу.— О, мой Бог! Ты серьезно?! — Сью нервно рассмеялась. — Ты совсем потерял рассудок? Думаешь, придешь туда, скажешь, типа, всем привет, я трахнулся с Робин в Париже, теперь вот привез ей цветы и конфеты?! Так, что ли?!

Доминик отключился. Вся эта истерия со стороны Сьюзан сейчас совершенно не входила в его планы. Честно говоря, он и сам в данный момент плохо соображал. И если бы его друг, тот самый Ник Фордем, агент Уильямс, не подтвердил по телефону, что с Робби случилась беда, он бы не поверил во весь этот бред. Бред! Еще вчера они договаривались о свидании, а сегодня он узнал о том, что она пострадала в аварии.

В одном Сьюзан была права, он понятия не имел о том, что скажет тем людям, которых встретит в больнице. Особенно ее гребаному мужу. Хотя в этом случае он готов был решить все на месте. Уже давно хотелось съездить по морде Крису Мартину. Просто за то, что именно Крису Мартину повезло каждый день ложиться в постель с Робин. А после их разговора, когда эта женщина со слезами на глазах говорила о своей любви к мужу, об ошибке, которую допустила, после всего этого он был готов уебать Мартину просто за то, что тот появился на свет.

И все же он не понимал, что делает. Точнее, не вполне понимал. Но после разговора с Ником Доминик вызвал такси и решил, что непременно должен приехать в больницу, каким бы абсурдом не казалась эта идея.

Все случилось так чертовски быстро, думал он, напряженно вглядываясь в проплывающие за окном пейзажи Лос-Анджелеса. Слишком быстро. А ведь он так и не успел попытаться сказать ей, что вовсе не так плох, что они могли бы попробовать еще раз. К хуям это все! Попробовать. Они ничего бы не могли попробовать, кроме ужина, который так и не состоялся. И теперь точно не состоится.

Купер злился, переживал, проклинал всю эту затею с поездкой в Калифорнию, не переставая при этом где-то на задворках своих душевных метаний грезить о том, что все еще может быть так, как он хотел. Это и было единственным гребаным объяснением. Это и было той самой причиной, по которой он ехал в больницу, забивал на все нормы и приличия, готов был послать на хуй всех, кто встанет у него на пути или скажет, что все это невозможно. Он не привык сдаваться так легко. Хотя до недавних пор Доминик думал, что привычка бороться до последнего больше не его фишка.

Больницы. Вот уж где всегда царит неразбериха и бардак. Перекинув через плечо свою джинсовую куртку, Доминик подошел к темнокожей женщине за стойкой регистратуры и, снимая темные очки, произнес:

— Добрый день! К вам сегодня должна была поступить мисс Робин Уильямс, я хо…— Вы имели в виду миссис Уильямс-Мартин? — оглядывая Доминика с открытым недоверием, уточнила сестра.

— Да, Уильямс-Мартин, — подтвердил Купер. Его губы дернулись в какой-то нервной ухмылке.

— Вы родственник?

— Нет, я… — Доминик запнулся. — Я ее друг.

— Простите, мистер, но там уже и так народу полно, — сестра кашлянула, прикрыв рот. — Если вы не член семьи, то лучше приходите завтра. Доктор запретил беспокоить миссис Уильямс-Мартин. Ей сейчас нужно отдыхать.

— Нет, вы не понимаете, — Купер облокотился на стойку, — я ее близкий друг. Она будет рада меня видеть.

— Я уверена, что, если вы придете завтра, она будет рада вам не меньше, — ответила женщина. — Всего хорошего.

Развернувшись, Купер шепотом выругался.

— Я вас очень прошу, мне нужно ее увидеть, — Доминик снова обратился к сестре, пытаясь скрыть свое раздражение за маской милого парня, живущего по соседству.

— Я уже сказала вам, что… — и она вновь начала нести какую-то ахинею про правила посещения, родственников и семью, покой и назначение врача, только Купер уже не слушал. Повернув голову, он заметил блондинку, которая увела от него Робин на вечеринке в Rated R.

Ошибки быть не могло, несомненно это была она. На плечи молодой женщины был накинут белый халат, ее глаза были покрасневшими от слез, лицо припухшим. Она с кем-то разговаривала по телефону в тот момент, когда Купер буквально кинулся к ней и крикнул:

— Эй, ты! Проведи меня к Робин!

— Извини, я тебе перезвоню, — подняв на Доминика глаза, она спрятала телефон в карман халата и со злостью посмотрела на мужчину.

— Ты же знаешь Робин? — Дом подошел ближе. Сестра из-за стойки внимательно наблюдала за ним, готовая в любой момент позвать охрану. — Я тебя помню. Ты с той вечеринки.

— Какого черта ты здесь делаешь?! — прошипела Патриция, с опаской оглядываясь по сторонам.

Доминик Купер был последним человеком, которого здесь не хватало. Нет, конечно, можно было бы еще пригласить Тома Влашиху и еще парочку бывших любовников Робин, но такой драмы и уровня накала душа Макса Уильямса уже не выдержала бы. Он и так еле переварил мельтешащего вокруг Джареда Лето, который отделался грозным взглядом, сдобренным отборными ругательствами. К счастью, он был слишком занят телефонными разговорами, чтобы расслышать все оскорбления в свой адрес, а у Уильямса было куда более важное занятие, чем доставать очередного педика, с которым связались его бабы.Вокруг было слишком много народу, опасно много, потому Патриция, как могла, развела всех по углам. Скай, у которой вопросов было больше, чем Бэйтман готова была дать ответов, отправилась в кафетерий за порцией кофе. Она еще не знала, что в скором времени поедет домой. Палата Уильямс была далека от президентского люкса и не смогла бы вместить всех желающий, потому Патти решила за всех остальных, что на ночь останутся только они с Максом. Джаред справлялся с волнением, вызванивая по телефону всех своих знакомых врачей, из которых, судя по количеству звонков и продолжительности разговоров, к завтрашнему утру тут соберется целый консилиум. Ему тоже в скором времени предстояло уехать домой и утешать безутешного Шеннона, который, узнав последние новости, тоже рвался приехать в больницу.Патриция же традиционно справлялась со всем, разгребая чужие проблемы и командуя остальными, потому-то, не особо озаботившись ответом Дома, она схватила его за руку и потащила за собой в кафетерий.— На самом деле, мне абсолютно похер, что ты здесь забыл, — перебила она возмущенную речь мужчины и села за столик напротив.Скай, как и прочие ночные посетители, обернулась на непривычный для больничных помещений шум, и уставилась на спорящих между собой Доминика Проповедника Купера и Патрицию Бэйтман. Она едва подавила в себе порыв подсесть поближе, чтобы вкинуть ухо в разговор и наконец получить хоть какое-то представление о том, что здесь черт возьми происходило.— Но мне не похер, что с Робин, — возразил Купер.— Если бы это было так, ты оставил бы ее в покое.— Мы должны были ужинать сегодня. Что я, по-твоему, должен был делать, после того как увидел новости?!На них опять начали оборачиваться. Патти схватила Дома за руку и прошипела:— Сядь уже!.. И возьми себя в руки.Один нервный на грани у них уже был, мерил шагами больничные коридоры этажом выше и был бы совершенно не против подрехтовать кому-то морду. Второго такого ей совершенно не надо было, потому что стоило им только столкнуться, как без очередного скандала, четвертого по счету вокруг семьи Уильямс-Мартин, им было не обойтись. Патти сейчас сама была не против откинуться на кушетку рядом с подругой, лишь бы и ей пустили по вене какие-то кафйовые успокоительные.— К Робин сегодня никого не пускают, — повторила она слова администратора, почти не погрешив против истины, — она спит, накачанная медикаментами, и будет лучше, если спокойно проспит всю ночь, а утром увидит перед собой родных и близких. Так что иди домой, Доминик, а завтра, когда Робби придет в себя, пускай сама решает, хочет ли она тебя видеть вообще.А еще, возможно, к завтрашнему дню Макса немного отпустит или врачи отсыпят и ему волшебных таблеточек, от которых у того будут меньше чесаться руки открутить головы недостойным мужикам, которые обхаживают его драгоценную сестричку. ?Избавиться от Джареда было куда сложнее, чем от всех остальных. Он понимал, что Патти надо было поговорить с Максом, понимал и то, что Робин, когда очнется, лучше видеть перед собой действительно близких людей, а его присутствие вызовет много лишних вопросов и волнений. Но его собственные переживания за Патрицию не давали ему сдвинуться с места. Она была бледной, заплаканной и такой хрупкой, что удивительно было просто то, что Патти до сих пор держалась на ногах.— Ты сама в шаге от того, чтобы оказаться с Уильямс на соседней кровати.— Так оно и будет, — устало улыбнулась девушка, — сестра уже поставила в ее палате еще одну койку. Макс, конечно, тот еще джентльмен, но, думаю, когда меня окончательно вырубит, он уступит место рядом с сестрой.— Я приеду с самого утра и, если надо будет, насильно вытолкаю тебя домой.— Ты такой трогательно заботливый, Джей.После телефонного разговора с матерью, которая в свойственной ей манере женщины, утратившей рассудок на почве религиозного помешательства, истерила и молилась одновременно, Макс вернулся в палату сестры.

Скай, Патти и Джаред ушли перекусить, а чертов Мартин до сих пор так и не появился. Хотя в его случае появится здесь сейчас означало расписаться в своем смертном приговоре.

Мужчина вздохнул и опустился на крохотный диван, стоявший у окна. Робби до сих пор спала, доктор хорошенько накачал ее лекарствами. Наверное, лучше бы ей не просыпаться как можно дольше. Макс посмотрел на лицо своей младшей сестренки и крепко зажмурился. Глаза начинало предательски щипать.

Резко поднявшись, он потер глаза и подошел к окну. Смотреть на Робби не хватало духу даже у него. Ее оцарапанное осколками стекла лицо, кровоподтеки, плотно сжатые бледные губы и замотанная в гипс рука — все это точно разрывало его грудь изнутри. Ему было больно. Больно вместе с ней. ?И хотя врач заверил его, что никакой опасности нет, Макс ни на минуту не переставал дергаться. Он впервые в жизни видел Робин на больничной койке в таком состоянии. Пока она не придет в себя и сама не скажет ему, что все хорошо, Уильямс принял решение не покидать пределы этой палаты.

Устав мерить шагами комнату, Макс вновь плюхнулся на диван и, запрокинув голову на спинку, прикрыл глаза.

Десять лет — это довольно большая разница, если речь идет о брате и сестре. Когда родилась Робби, за Максом уже закрепилось звание главного школьного задиры и ученика, который стабильно срывал уроки, дрался и всех вокруг ненавидел. Поэтому мать так переживала, что его агрессия и ненависть коснется и маленькой сестрички. Но, вопреки всем ее опасениям, этого не произошло.

Даже те ненавистные четыре года, проведенные в Мадриде, когда Робби была совсем крошкой, Макс часто вспоминал с улыбкой. Он хорошо помнил, как помогал сестре делать первые шаги, играл с ней, смеялся над ее неуклюжестью и детской обидчивостью.

Если бы только в то время он был мужчиной, а не бунтующим подростком, сразу же забрал бы Робби, вырвал ее из рук этих жестоких, самолюбивых, помешанных на религии людей, которых ему приходилось слушаться.

Когда ей исполнилось шесть, их мать решила, что пора возвращаться в ненавистную Америку. Робби ни слова по-английски не понимала, постоянно плакала и забивалась под кровать всякий раз, когда материнский гнев достигал своего апогея. Приходилось вынимать ее оттуда едва ли не силой.

Однажды после очередного скандала, в котором их родительница демонстрировала основы католического воспитания, загнав дочь в угол из-за случайно разбитой вазы, Макс с такой силой оттолкнул мать, что та упала и ударилась об острый край стола. Она рассекла бровь, а Робин с этого дня перестала залезать под кровать. Теперь она пряталась за спиной брата.

Еще через год Макс удрал из дома и больше туда не возвращался. Он бросил школу и обосновался в латинском квартале, жил, спал и работал, где придется. За эти несколько лет ему и приблизиться к сестре не удавалось, и именно это терзало его гораздо сильнее всех остальных напастей и неудач, перенесенных им в то время.

Но, несмотря на всю жестокость, с которой пришлось столкнуться Робби в детстве, чем старше она становилась, тем сильнее раскрывалось ее сердце навстречу любви. Неудивительно, что она искала любовь. Она грезила о любви, любила саму идею любви и мечтала встретить человека, который полюбит ее и заставит забыть обо всем плохом.И вот она встретила своего принца. Этого чертового Мартина!

Макс вновь почувствовал, как сжимаются его кулаки от одной только мысли об этом ублюдке. Удивительно, ведь пока Робби взрослела, он гонял всех ее парней, но так и не смог защитить от самого главного мудака — мужчины, который предал ее.

Хотя, видит Бог, он пытался! Он тысячу раз говорил, что этот Мартин фальшивый кусок дерьма, который срет бабам на мозги своими песенками про любовь. Ни один человек не может быть настолько идеальным, каким старался выглядеть Крис. Его ухаживания, публичные признания в любви, долбаный огромный бриллиант на пальце Робин — все это одна большая ебаная пиздаболия!