Глава 6. Старое и новое (1/2)

Настойчивый резкий звук, несколько приглушенный, но все же жутко раздражающий, заставил Робин разлепить глаза.

Судя по синеватому утреннему свету, пробивающемуся в окно, было еще очень рано.

Девушка приподнялась на локте и огляделась. Она явно была не дома. Крошечная спальня, дешевые простыни и ужасные шторы. Оказывается, жизнь в Малибу изменила ее привычки куда сильнее, чем казалось на первый взгляд.Рядом на тумбочке лежал ее клатч. Именно оттуда и доносился жуткий звук. Будильник! Черт возьми!

Стащив его с тумбочки, Уильямс вытащила телефон и отключила сигнал. На часах полседьмого утра. Именно в это время она просыпалась и отправлялась на пробежку в Малибу.

А Сиенна? Господи, если утром ее не будет рядом, когда малышка проснется? Она же сразу начнет плакать, так всегда бывало, если Робби улетала на съемки, оставляла девочку с няней и не успевала вернуться к утру.

Черт! Черт! Черт!

Стараясь не обращать внимания на отвратительный запах, исходящий от ее волос и похмельные вертолеты, кружащие в голове, Робин постаралась встать с кровати. В эту минуту в комнату вошла Моника Домингез.Хозяйка дома стояла перед ней в футболке и трусах, потягиваясь и зевая.— Я думала, мне все приснилось, — хрипло прошептала Робби, стыдливо опуская глаза. Обрывки воспоминаний, потасовка в баре и ее пьяная истерика, да, все это возвращалось к ней. А между тем она предпочла бы ничего не помнить вовсе, чем сидеть здесь и позориться перед той, которая знала ее с детства.

Но Моника лишь хихикнула и спросила:

— Кофе?

— Мне нужно домой, — Уильямс начала набирать номер большого Уолли. — Моя дочь…— Иди в душ, потом я тебя отвезу, — Домингез собрала растрепанные волосы в хвост и перевязала резинкой, которая все это время болталась на ее запястье.

Роббс отложила телефон и посмотрела на женщину:— Моника, я совсем не такая, как ты думаешь... Просто вчера я... Я…— Ох, Робби! — она рассмеялась. — Я ничего не думаю. Но сегодня у меня куча дел. А тебе нужно домой к своей дочери. Давай уладим все побыстрее?

— У тебя есть какая-нибудь одежда, которая бы мне подошла? — виновато опустив голову, спросила Уильямс. — Я заблевала свой Lanvin.

Уже по дороге в Малибу Моника рассказала, что ночью приезжал Макс. И Робин была готова провалиться сквозь землю, услышав это.

Мало ей было того, что вчера какая-то ревнивая сука чуть не выдрала все ее волосы, а на помощь ей пришла женщина, которая разбила сердце ее любимому брату, так еще и этот самый брат теперь точно прибьет ее.

Робин знала, как именно Макс относился к женщинам, которые нажираются и блюют себе под ноги. Он их презирал. И теперь ей оставалось лишь ждать, пока этот блюститель порядка припрется в Малибу и оторвет ей башку.

— Честно говоря, я не знаю, зачем поехала за ним, — Моника убавила музыку и, повернув руль в право, выехала на улицу, ведущую к дому Криса и Робин. — Теперь меня мучает совесть. Еще и его девушка, наверное, подумала черт знает что.

Робби вздохнула, ничего не ответив.

Если Монику, по ее словам, мучила совесть, то саму Уильямс мучило похмелье, смешанное с тревогой из-за всего, что произошло. К тому же ей хотелось как можно скорее выбраться из платья, в котором она утонула по причине отсутствия такой внушительной задницы и сисек, как у Домингез, в свою одежду. Ей было жутко некомфортно.

— Давай позавтракаем вместе? — когда машина остановилась возле особняка, Робби вцепилась в руку Моники и умоляюще посмотрела на нее. — Я должна тебя хотя бы накормить. Ты так помогла мне…— О, брось!..— Я настаиваю!

Долго настаивать не пришлось, и уже совсем скоро они сидели на кухне, наслаждаясь приготовленным Оливией завтраком.

Моника не спускала с рук Сиенну, которая, хвала небесам, проснулась позже, чем они приехали. И глядя на то, с какой нежностью общается с ее малышкой эта женщина, которую сама Робин не могла простить до сих пор, обида за брата постепенно уступала место симпатии.

Глядя на Домингез, девушка понимала, что именно в ней так притягивало. Помимо того, что она была безусловной красоткой, была в ней какая-то врожденная способность располагать к себе. Ее низкий голос, спокойный и нежный, то, как она тепло улыбалась или громко смеялась, запрокинув голову, но при этом не выглядя пошло. Уильямс отказывалась верить, что за всем этим стоит беспощадно-амбициозная стерва, которая променяла чувства ее брата на сверкающий огнями Нью-Йорк и карьеру танцовщицы.После завтрака, пока Сиенна возилась со своими игрушками в гостиной, Робби налила им обеим кофе и спросила:

— Ты хочешь ребенка?

Домингез удивленно приподняла бровь, но ответила честно:— Больше всего на свете...

— Да уж, — Роббс подперла щеку рукой и улыбнулась. — Моя кровиночка мне дороже всего. Когда она появилась, я поняла, что такое настоящее счастье.

— У меня ничего не вышло, — пожимая плечами, произнесла Моника. — Я развелась спустя два года после свадьбы. Моего мужа это, кажется, не особенно расстроило, а меня освободило, честно говоря.

Откусив кусок печенья, Робин с сочувствием посмотрела на свою гостью:

— И что потом было? Больше никого не встретила?

— Никого, кого любила бы настолько, — она осеклась и опустила глаза. Затем, помолчав немного, продолжила: — К тому же я полностью ушла в работу. Несколько лет я практически прожила в Пуэрто-Рико, ставила хореографию почти для всех клипов их ведущих исполнителей. В свободное время возвращалась в Нью-Йорк, чтобы заниматься студией. Потом на полтора года уехала в Бразилию, увлеклась самбой и некоторыми их народными танцами. Я пару месяцев прожила в Паре, в крошечной деревне на берегу Амазонки, там почти каждый вечер было каримбо. Знаешь? Женщины танцуют его в таких широких цыганских юбках. Простой и потрясающе красивый танец.

— Я думала, там на каждом шагу танцуют пагоде, — усмехнулась Робби.

— Пагоде танцуют, — Моника кивнула головой, ее огромные серьги звякнули. — Я влюблена в Бразилию, знаешь, в их культуру, традиции, в их танцы. Их музыка! Они ведь многое взяли от африканцев. А пагоде... Ты знаешь, кстати, что раньше пагоде танцевали только в фавелах?

Моника говорила о том, что действительно любила, и глаза ее сияли. Слушая ее, Робин про себя задавалась вопросом, любит ли она настолько сильно то, чем занимается? Или, может быть, она была бы гораздо счастливее, продавая овощи в латинском квартале Санта-Моники?

Ответов она не знала. Ее гребаная жизнь катилась к черту, и все, что она могла сейчас — выслушивать рассказы о восьмиструнных гитарах, цыганских юбках и танцах, которые делали счастливыми людей, которые не имели и сотой доли того, что было у Робби.

Все это выглядело будто сцена из прошлой жизни. Которой никогда не было, тут же добавила про себя Патти, усмехнувшись. Джаред открыл ей дверь, едва поцеловал и понесся через весь дом обратно, оставляя по себе белый мучной след и несколько пятен чего-то, что девушка идентифицировала как соус, уже почти у самой кухни. Она и забыла, как выглядел этот дом при свете дня, а уж о кулинарных способностях Лето и подавно. В последний раз, когда он готовил для нее, все получилось не лучшим образом, и Бэйтман не хотела повторения во что бы то ни стало. Босые ноги, растрепавшиеся по низу джинсы, одна из его совершенно бесполезных (в качестве одежды, но не орудия соблазнения) маек с разрезами во всю длину и тот самый передник с волшебной надписью о веганских блинчиках. Все это стирало последние три года, создавая иллюзию, что едва ли не каждый ее день состоял из подобных домашних сцен.Сбросив туфли у лестницы, Патти тихонько на цыпочках подошла к Джареду и обняла его сзади, уткнувшись носом в затылок, и, стащив полотенце с плеча мужчины, начала покрывать его шею поцелуями. В этот момент она верила, что им совершенно ничего не стоит превратить эту прошлую воображаемую жизнь во что-то вполне реальное. Осязаемое.— Не знаю, за что это, но, прошу, продолжай, — прошептал Джей, обернувшись.— Если я продолжу, то уже не смогу остановиться, и мы спалим этот дом к чертям, — усмехнулась Патти, слегка отстранившись, не то чтобы ее сейчас действительно волновала пожаробезопасность.— Это звучит гораздо сексуальнее, чем кажется на самом деле, — согласился он, неохотно выпуская девушку из своих объятий, и вернулся к соусу на плите. — Не поможешь?— Командуй, — с готовностью согласилась Патриция, в который раз за день заставляя Джареда думать о том, чтобы послать Шеннона со всеми объяснениями куда подальше и начать командовать ею, командовать с небывалым пристрастием и удовольствием.— Стейк в контейнере на…— Вижу, — перебила его девушка и поспешила к столу, попутно прибавляя звук местной рок радиостанции.— Решил не давать Шенну лишнего повода для раздражения за обедом, да и тебе лучше вцепиться в стейк, чем в горло моему брату, если он начнет опять нести свою обычную чушь, — слишком напряженно для шутки.Патриция тоже не строила особо оптимистичных прогнозов, но настрой Лето ее откровенно пугал. Она и так едва собралась в кучу после всего, что произошло на презентации Робин, пообещав неспокойной совести начинать разбираться с проблемами. По одной за раз. Джареду этот план понравился, он же и предложил поговорить с Шенноном вместе и постараться опять вернуть его расположение, а теперь выказывал явные сомнения в его действенности. Ее начало мутить от волнения.— Знаешь, пожалуй, сегодня я буду в твоей команде, — глядя на стейки, замаринованные в вине и розмарине, проговорила она, пытаясь придать голосу беззаботности.— А я всегда в твоей команде, — ответил Джаред именно то, что ей необходимо было услышать, то, что он на самом деле думал.— Спасибо, — прошептала она, обнимая его в ответ. Все опять вернулось на свои места. Не было этих трех лет. Не было Шеннона, который ненавидел ее до мозга костей, он просто войдет в кухню и отколет свою очередную шутку о несостоявшейся жене.

— Особенно когда это бесит моего брата, — добавил он, и объятия обернулись щекоткой.

— Идиот, — прохрипела, задыхаясь от смеха, и, вывернувшись из захвата, огрела Лето полотенцем по заднице.Патти бросила в него томатом и, воспользовавшись моментом, скрылась по ту сторону стола.— Мисс Бэйтман, разве вас не учили в вашей строгой католической школе, что с едой не играют? — спросил Лето, положив помидор на стол, и сделал шаг вдоль стола навстречу Патриции. Девушка синхронно отступила в противоположную сторону и толкнула через стол головку фенхеля — получилось не очень — она была явно не предназначена для боулинга и остановилась посередине. За это время игроки переместились еще на полкруга, заняв позиции соперников. Лишившись снарядов, девушка скручивала в комок последнее свое оружие — полотенце — и запустила в противника, понимая, что проигрыш не за горами.— И что ты будешь делать теперь? — в подтверждение ее мыслей Джаред ответил издевкой.— Тс!.. — Патти приложила палец к губам. — Ты разве не слышишь?Громкость радио тут же была выкручена на максимум, чтобы услышать и насладиться пением Кидиса смогли все желающие. Фанковый проигрыш сменился куплетом, и Патриция, закрыв глаза от удовольствия, начала подпевать ?перцам?, едва поспевая за вокалистом. Как тогда на Коачелле, она полностью ушла в музыку и двигалась так свободно и сексуально, что брать реванш в такой ситуации было не просто нечестно, а немыслимо. Джаред откровенно наслаждался тем, как она соблазнительно двигала бедрами и крутила задом, приближаясь к нему с каждым шагом.

— What I've got you've got to get it put it in you, — пропела она и подмигнула мужчине. Никогда еще эти чертовы слова не звучали так откровенно пошло. — Give it away give it away give it away give it away now! — продолжала Патти, маня Джареда пальцем, а когда он послушно подошел ближе, положила руки ему на плечи и продолжила танцевать, не оставляя и дюйма расстояния между ними. Она нашептывала ему на ухо что-то о Бобе Марли, а Джаред все еще слышал ?то, что у меня есть, ты должна вставить в себя?, и он был близок к этому во всех смыслах, как тогда на вечеринке.— А моя музыка тебя так не заводит, — сейчас его в последнюю очередь интересовал вопрос, за что Патриция так любит творчество Red Hot Chili Peppers, черт подери, да сейчас он сам был их самым преданным фанатом, лишь бы девушка не прекращала так бесстыдно тереться своим телом о его, но Шеннон вряд ли готов был к повторной встрече без одежды.

— Зато ты меня заводишь в разы больше любой музыки, — Патриция тоже всегда могла найти нужные слова, и Лето готов был с легкостью смириться с неизбежным. Если бы не телефонный звонок, Шеннону опять пришлось бы лицезреть слишком много лишнего.— Чарли, — Джей протянул девушке телефон. — Я сделаю тише.— Не надо, — девушка забрала телефон и поспешила из кухни.— Привет, — услышала она на том конце связи, и губы ее расплылись в улыбке. Как часто ей бы не звонил Олли, этого все равно было чертовски мало, и она начинала скучать за мелким (когда-то ей придется перестать его так называть, и, судя по темпам роста сына, очень и очень скоро), только они прощались.В трубку врывался шум толпы, радостные крики и свист. Вокруг Оливера бурлила жизнь, и она не была ее частью. Как же Патти ненавидела себя в такие моменты, в такие моменты она превращалась в ту самую Патрицию Бэйтман, худшую мать на свете, которая совершила столько непростительных ошибок до рождения мальчика, что просто не заслуживала его любви.— Как игра? — спросила Патти, усаживаясь на лестницу, ее ждал долгий монолог о том, как команда Олли виртуозно победила соперников, даже не вспотев. Они победили — она слышала это по тому, как он говорил. Патриция была бы действительно отвратительной матерью, если бы не могла различить радости в его голосе.

Дважды просить не пришлось — мальчик начал рассказывать во всех подробностях о лучших подачах и хоум-ранах, активно жестикулируя и имитируя звуки биты и мяча. Она бы все отдала, чтобы увидеть это, а еще лучше сидеть на трибунах и болеть за него вместе со всеми остальными родителями, но за несколько часов до вылета ей позвонила гребаная Нелл Даймонд и решила притащить свой зад на примерку на день раньше. Никаких проблем, Патти? Нет, блядь, никаких, кроме того что для тебя я как минимум Патриция, и ты похерила все мои планы, сучка. Совершенно никаких проблем, Нелл, — фальш и ложь. Как же она заебалась! — Я так горжусь тобой. Обязательно приеду на следующую игру.— Только ехать придется дальше, — приуныл Оливер.

Последняя игра сезона. Мог бы и не напоминать, Патти и без того чувствовала себя отвратительно. И куда успело испариться все ее хорошее настроение?— Люблю тебя, мелкий.— Больше, чем Лекс Лютор любит портить жизнь Супермену?— Больше, чем Бейн любит ломать спину Бэтмену, — подтвердила Патти, смеясь.

— И больше, чем вирус Амэйзо мутировать?— Даже больше, чем Дарксайд любит разрушать планеты, — с готовность продолжила игру Патриция. Уж такая большая любовь должна была впечатлить ее маленького комиксного фаната.— Я тоже тебя люблю, — прошептал он скороговоркой, чтобы не услышал никто из друзей по команде. — Приедешь на День независимости?— Обязательно, будем смотреть фейерверки вместе.

Попрощавшись с сыном, Патти поднялась с лестницы и встретилась взглядом с Шенноном. В нем было еще больше злости, чем в прошлую их встречу, хотя она уже тогда думала, что старший Лето пропалит в ней дырку насквозь, вместе с диваном.— Здравствуй, Шеннон, — поздоровалась Патриция и улыбнулась. Ничего плохого не случилось, все равно сегодня он должен был обо всем узнать.— О, Шенн, ты уже здесь, — из кухни выглянул Джей, — рановато, мясо еще в духовке.Патти не могла сдержать нежной улыбки. Хозяюшка Джаред Лето. Черт, она была бы самым счастливым человеком в мире, если бы они все втроем дружно рассмеялись и забыли обо всех обидах и недомолвках.— Ты в курсе, что она любит еще и какого-то бейсболиста из профессиональной лиги, который задротит по комиксам? — спросил Шеннон, переходя сразу к сути вопроса. — Да у тебя типаж, Патриция!Заливаясь смехом, Бэйтман опять опустилась на ступеньки. Она не могла ничего с собой поделать, напряжение и нелепость предположения старшего Лето буквально сбили ее с ног и лишили последней капли самоконтроля. Вытирая слезы руками, Патриция все пыталась остановиться, перевести дыхание и объяснить Джареду, в чем подвох.— Профессиональный бейсболист, — опять смех душил все слова, — это Оливер, мой Олли.— Ну тогда я ничего не имею против, — Джей улыбнулся в ответ, садясь рядом, и обнял сотрясающуюся от истеричного гогота Патрицию. Девушка давно знала, что нервишки у нее пошаливают, но чтобы так конкретно. Комиксный задрот бейсболист. Черт, Шенималу пора писать любовные романы, так закрутить не сможет ни одна любительница порно с внутренними богинями. — Пойдем, Ше, мы все должны присесть для этого разговора. Помнишь, я говорил тебе, что не могу рассказать всего, потому что это касается Патриции, и только она вправе решать, кому об этом знать. Когда она расскажет, ты все поймешь, обещаю.До последнего Патти не имела ни малейшего понятия о том, с чего начать разговор с Шенноном. Воспитываемая в семье с традиционными ценностями, она всегда считала, что разговор с семьей любовника о серьезности намерений — совершенно не женское дело. Но тут дорогу ей перешел Лето — и все укоренившиеся представления о том, как оно должно быть, начали лететь под откос с такой скоростью, что она даже не утруждала себя промежуточным аудитом. Вот полетит все окончательно к чертям, тогдабудет значительно проще пересчитать выживших.Обстановка на кухне была накаленной до предела, надо было начинать говорить, иначе жареным запахнет отнюдь не из духовки, благо, Шеннон, услышав ее разговор с сыном, подкинул ниточку, за которую можно было ухватиться.— Оливер мой сын, — она достаточно ходила кругами, чтобы и сейчас тратить время на долгие предисловия.Джаред поставил на стол бутылку виски и два стакана: один брату, другой Патриции.— Не надо, — она покачала головой, — хочу соображать, что рассказываю.Шеннон не был настолько категоричным в вопросе трезвости мышления. Он тут же притянул бутылку к себе и наполнил стакан чуть ли не до краев, а потом разом влил в себя все его содержимое. Патти с опаской покосилась на старшего Лето — если он будет так воспринимать каждое ее слово, то совсем скоро им понадобится скорая. А потом клиника по реабилитации алкозависимых. И поселят Шенна по соседству с Беном. Девушка опять едва сдержала неуместный смех, а потом слова потекли сами собой, будто это она только опорожнила стакан виски.— Когда началось все это дерьмо с Уоллис, и Джаред ушел в бессознанку, я не могла его винить в скрытности, потому что сама не знала, как сказать об Оливере. В то утро, когда я увидела те чертовы новости, мы только вернулись с гребаной органической фермы, и не знаю что меня так торкнуло, наверное, запах травы и дерева снес крышу. Это была прекрасная иллюзия идеальной домашней жизни, которой у меня тогда не было. Я хотела все рассказать за завтраком в постель, обедом, ужином. Дьявол, тогда я думала, что их у нас будет столько, что не стоило и заморачиваться. А потом новости о внезапном ребенке, в голове всплыли собственные тараканы и страхи, казалось, весь кошмар с Джеком повторяется. Быть влюбленной до помешательства и видеть, как твой мир рушится просто потому, что ты не вошла в студию двадцатью минутами позже, не проверила новости после разговора. И потом я сказала самые ужасные слова, которые только могла, — она запнулась и отвела взгляд в сторону, прошептав: — Я не хочу быть женщиной, которую ты любишь…Воспоминания, которые она так отчаянно не хотела возвращать к жизни, оказались куда более живучими чем многие другие, из тех, которыми она дорожила. Она почти забыла, каков был опьяняющий запах свежескошенной травы, в которой они порядочно извозились, когда падали с холма, но точно, слово в слово помнила их разговор. Джаред, захваченный врасплох, не мог найти правильных слов, потому что их попросту не было. Она долго сидела, сверля взглядом ту чертову статейку и погрузившись в воспоминания, достаточно долго, чтобы воспринимать все, что бы он не сказал, в свете их отношений с Джеком, чтобы подготовиться и постараться ранить его в ответ так же, как и он ее.Все происходило слишком быстро. Она не успела переварить свой разрыв, подумать и остыть. Понять, куда ей дальше двигаться. Ей просто не дали. Бен взял все ее проблемы в свои руки, и позволил ни о чем не думать. А когда способность трезво смотреть на вещи и думать вернулась, она уже погрязла в новых отношениях с человеком, с которым не должна была быть.

— Итак, — Шеннон налил себе еще, виски в бутылке осталось совсем ничего, но старший Лето, казалось, был трезвее всех трезвых. Весь алкоголь разошелся на тщетные усилия понять двоих, которые распинались перед ним больше часа, а потому он решил на всякий случай уточнить общий смысл сказанного, — главная проблема заключалась в том, что из вас двоих, долбаебы, никто, дожив до взрослой самостоятельной жизни, не научился разговаривать?Джаред и Патти переглянулись в удивлении. Мыслитель Шенимал вещал о вещах настолько тонких, что оставалось только молча соглашаться.

— Ты позволяла отцу твоего ребенка и мудаку по совместительству портить жизнь лучшей подруги? А ты прятал Уоллис, бабу, которая успела подгадить всем и каждому в твоем ближайшем окружении, и нахамил Патриции в тот единственный раз, когда у тебя был шанс объясниться? Я ничего не забыл?— А еще я не сплю с бейсбольной командой, — уточнила Патти на всякий случай.— Угу, — буркнул Шеннон и схватил со стола бутылку. Встряхнул драгоценные остатки и недовольно поморщился. Маловато, но большего в этом доме ждать было нечего, потому он, пошатываясь, поднялся из-за стола и нетвердым шагом ушел в неизвестном направлении.Патти и Джей опять переглянулись, не осмеливаясь нарушить тишину, пока шаги Шенна не стихли в бесконечных коридорах.

— И что только что произошло? — первой не выдержала Бэйтман. Нервишки сдавали прямо на глазах, сдавалии требовали срочной починки.— Медведь удалился в свою пещеру переваривать виски и новую версию произошедшего, которая исключает профессиональную бейсбольную команду, — Джей обнял девушку за плечи, и она слабо улыбнулась в ответ. — Расскажи лучше, что у тебя там с Estée Lauder?— Они согласились! — на этот раз Патти улыбалась по-настоящему, ее глаза искрились счастьем. По-детски неподдельным и заразительным. — Абсолютно на все. Удовлетворили каждое чертово требование. А от названий вообще были в восторге, хоть и предупредили, что вряд ли во всех странах удастся утрясти юридический вопрос в нашу пользу. Но переименование для иностранных рынков — это уже дело маркетологов. Черт, я так переживала, что нас там отымеют по полной.— А я и не сомневался, что если уж кто кого поимеет, что это будешь ты, Патти, — заверил ее Лето. — У них просто не было шансов.Уж я-то знаю…— И что бы это значило? — Патти скрестила руки на груди, изображая крайнее недовольство.

— Что я знаю лучший способ бороться с раздражительностью, — Джей выудил из шкафчика жестяную коробку и поманил Патти прочь из кухни находящимися там вкусняхами.

Только вот отдавать их просто так он не собирался. Усевшись на диван, Джаред спрятал заветную коробку у себя за спиной, и только Патти пыталась дотянуться до нее, он отодвигался еще немного дальше. Борьба с раздражительностью, значит? Девушка хищно прищурила глаза и недобро усмехнулась. Доли секунды, пока Лето соображал, в чем подвох, она подвинулась еще ближе и закинула ногу ему за бедро, уперевшись пяткой в подлокотник за спиной мужчины.— Жизнь с братом не научила тебя делиться? — поинтересовалась у проигравшего, выуживая из коробки конфеты повкуснее.— Как раз очень даже наоборот. Научила беречь все самое вкусное на потом, — он усмехнулся в ответ, сцеловывая шоколадную крошку из уголка ее губ. — Кстати, а я там тоже есть?

Пи нахмурилась, не готовая к такой быстрой смене темы разговора.— В названиях помад. Робин ?Лучшая, блядь, подруженция?, Скай ?Ебаная контркультура?, Макс…— … ?Бухой перетрах?, — напомнила не без удовольствия Патриция. — А ты… я вот теряюсь между ?Злоебучим собственником? и ?Сраным модником?. Но на самом деле ты мой ?Любимый психопат?, — успокоила его девушка.— Я почти обижен, что без мата, — прошептал Джей, притягивая ее за талию к себе. Чтобы удержать равновесие, Патти пришлось поставить вторую ногу на пол. — Нога не затекла? — поинтересовался, поглаживая бедро девушки. — Любимый и заботливый, — проурчала она и скрестила обе ноги у Джареда за спиной.— Мне определенно нравится, какой гибкой ты стала после занятий йогой. Комплименты тренеру того, чье имя мы не произносим.— Эта ебаная работа кого угодно заставит делать какую угодно поебень, лишь бы та спасала от стрессов, — проворчала Патти по возможности недовольно. Тот, чье имя мы не произносим — так Криса Мартина еще никто не называл.— А еще мне нравится, как ты ворчишь и грязно ругаешься, — он улыбнулся и оставил еще один поцелуй у нее на губах. Легкий и невесомый, как признание.

— Тогда представь, какой несносной старухой я стану годам к шестидесяти, — притворно игривым тоном прошептала девушка.— Я состарюсь раньше, и все будет намного хуже, — принял вызов Джей.— Зато терпеть тебя будет гораздо меньше.— Эй! — возмущенно воскликнул мужчина и с гордостью добавил: — Вообще-то я собираюсь дожить до ста лет.— Ну, — протянула Патти, задумавшись о вечности длинной в сто лет, — никто не помешает мне потом устроить свою личную жизнь годам к восьмидесяти. Норма Камали в свои семьдесят два выглядит просто роскошно.

Все естество мистера Лето источало безмолвное неодобрение подобного плана.

— Конечно все будет не так, Пирожок, — залепетала она поспешно. — На самом деле мы будем жить долго и счастливо и умрем в один день, а распорядителем наших похорон будет Шеннон, который сожжет нас на погребальном костре, облив бочонком неебически дорогого виски.

— Объясни мне, как мы докатились до разговоров о смерти и старости, сидя в гостиной совсем одни в столь компрометирующей позе?

— Потому что долбаебы? — предположила Патриция, вспоминая неутешительный диагноз старшего Лето. Они обменялись взглядами и рассмеялись, уткнувшись в плечо друг другу.— Че ржете, долбаебы, — в гостиную вальяжно ввалился Шеннон. — Жрать когда будет?Улизнуть от Скайлер, у которой за последние несколько дней развилась настоящая паранойя, было практически невозможно. Она следила буквально за каждым шагом Уильямса, прислушивалась к тому, с кем он говорит по телефону и наверняка (во всяком случае, Макс был почти уверен в этом) без палева проверяла все его мессенджеры, в тот момент, когда он отлучался в сортир или спал.

Даже сейчас, когда он курил возле салона с одним из своих хороших знакомых, обсуждая дела, Иендо вытягивала шею, как ебаный жираф, и поглядывала на него из окна.

С одной стороны, Уильямсу льстила ее влюбленность на грани помешательства. Ее глупые попытки все контролировать. Но с другой стороны, мужчина понимал, что рано или поздно ранит ее. Всегда были другие женщины. Они не исчезли даже после того, как Скайлер переехала в Санта-Монику и официально заявила всем вокруг о своих правах на Макса.

Попрощавшись с приятелем, Макс докурил и, приоткрыв дверь салона, просунул голову внутрь:

— Малышка, — ухмыляясь, проговорил он. Скай подняла голову от кучи эскизов татуировок и показала мужчине средний палец. Уильямс заржал и добавил, проходя внутрь: — Хотел сказать, что ты сегодня выглядишь просто охренительно.Иендо приподняла бровь и фыркнула:— Лучше просто скажи, что на этот раз?

Обойдя полукруглую стойку, за которой стояла Скайлер, Макс подошел к девушке сзади и, наклоняя ее вперед, обнял за талию. Прижался к тонкому телу, вдыхая аромат волос, к цвету которых он еще не совсем привык. Однако ей шло. Ей шло практически все. Она была идеальной девчонкой. Той, которая могла бы перевернуть его жизнь, если бы только он чувствовал то же самое, что и она...

Жадные ладони скользнули под футболку и осторожно накрыли мягкую грудь. Он слышал, как Скай едва слышно выдохнула, ощутив его прикосновения. Уильямса чертовски заводило, когда она не надевала бюстгальтер. Пахом потираясь об ее задницу, мужчина прошептал:

— Моя чертова злюка...

Обернувшись к нему, Скайлер рывком притянула Макса к себе, схватив за цепочки и шнурки с серебряными подвесками, которые болтались на шее у этой несостоявшейся рок-звезды. Целуя, нарочито сильно прикусила губу. А когда он отстранился, невинно рассмеялась.— Пиздец тебе, — пробормотал Уильямс, со всей силы сжимая ее бедра. — Давай сюда свои трусики.

— У нас еще клиент, — прислушиваясь к возбужденному дыханию возлюбленного, шепнула Иендо, указав пальцем на соседний зал, в котором Джо бил какому-то парню что-то на шее.

— Когда тебя это беспокоило? — не скрывая удивления, Макс отстранился и выпустил девушку из своих объятий.Когда? Хороший вопрос. И Скай, кажется, не знала, каким должен быть ответ. Внутри нее все ныло от желания, но это было лишь ее тело. Голова оставалась холодной с того самого вечера, когда Уильямс укатил в ночь со своей бывшей любовницей под предлогом чудесного спасения пьяной сестренки. А она рыдала целый час, чувствуя себя униженной и бесконечно тупой. Когда он вернулся, Иендо сделала вид, что крепко спит. К слову, теперь она все чаще изображала спящую, стоило Максу лишь войти в спальню и лечь рядом. Но надо отдать этому мудаку должное, он отлично подыгрывал, засиживаясь допоздна за просмотром фильма, чтением или появляясь дома в таком состоянии, что ему самому требовался лишь сон и ничего больше.— Ладно, — вновь приблизившись, Макс оставил смазанный поцелуй на губах девушки. Улыбнулся и обнял за плечи, зарываясь лицом в ее шею. Несколько капель его нежности, точно это слишком дорогой аромат для ее кожи — чувствовать себя растворяющейся в нем. Заглянув в глаза Иендо, произнес, понизив голос: — Запомни, на чем мы остановились. Мне пора.

Ну конечно!

В считанные секунды Скайлер переменилась. Выпрямившись, она вся напряглась. Плотно поджала губы и, отбросив со лба прядь волос, подняла глаза на Макса:— Могу я хотя бы узнать, куда ты собрался?

— К Робин, — ответил он, уже выходя из салона. — Мне нужно с ней поговорить.

Рассекая вечерний воздух Санта-Моники на своем ?Харлее?, Макс думал о том, что неплохо было бы подстраховаться и отправить сестре СМС, чтобы она подтвердила его присутствие в Малибу. На тот случай, если мисс Я Все Контролирую захочет убедиться.Вот уж нахуй!

Обезопасить себя, вмешивая сестру, у которой может случиться обострение синдрома правды — тупая идея. К тому же совершенно не в его правилах. Ему вообще плевать.

Но на этот раз он сам себя обманывал. Ему не было плевать. Не было плевать на Скайлер. Не было плевать на их уютные и в меру сумасшедшие отношения, к которым он привыкал все больше. И все же…Въезжая в латинский квартал, Макс чувствовал себя почти преступником. Пытаясь оправдать себя тем, что это лишь вежливость, пригласить ее на ужин, поблагодарить за помощь, которую она оказала Робби. Вежливость. Да. И не более.

Он вынашивал этот план уже несколько дней. Именно поэтому последние два дня нажирался в говно и засыпал в гостиной перед телевизором. Утром находил себя в состоянии близком к отвращению. От него воняло, ему было хреново и хотелось снова приложиться к бутылке. И все это для того, чтобы перестать думать. Думать о ней.Будто в его мозгу произошло замыкание. Ебаный стоп-кадр, на котором Моника Домингез кладет свою ладонь поверх его пальцев, и все исчезает. Твою мать! Она не смогла исчезнуть из его мыслей спустя пятнадцать лет. И теперь этот призрак, которому давно пора было навсегда убраться прочь, оказался живой женщиной из плоти и крови. Иногда ему начинало казаться, что это коварный план чуваков, сидящих на небесах. Его ебаное наказание за страдания тупоголовых телок, которым он заливал о своей любви для того, чтобы залезть к ним в трусики.Все возвращалось на круги своя.

Макс слез с мотоцикла и, тяжело ступая, поднялся по ступеням крыльца. Громко постучал в дверь в надежде, что ее не будет дома. А он уедет отсюда и больше никогда не вернется.Моника открыла дверь и улыбнулась. Улыбка ее, легкая, как снежинка, способна была разжечь в его груди настоящий пожар.Навалившись на приоткрытую дверь, женщина точно пыталась спрятаться за ней. Она спросила с наигранным удивлением:— Зачем ты здесь?

— Обещал тебе ужин, — Макс положил пальцы на ремень. — Сейчас, хочешь? У меня есть время.

Домингез переминалась с ноги на ногу. Она была босиком, и это выглядело забавно, между ней и Максом сразу же образовалась достаточно большая разница в росте. Моника редко слезала со своих каблуков, комплексуя из-за не слишком высокого роста. Ему же напротив всегда это нравилось.

— Я недавно вернулась, — вновь заговорила молодая женщина. — Целый день провела в Лос-Анджелесе, разбиралась с некоторыми делами.

— Понимаю, — едва слышно произнес Уильямс, не сводя с нее глаз.— Я бы хотела переодеться. Подождешь?

Отказавшись от предложения войти в дом, где, судя по всему, кроме них двоих, сегодня никого не было, мужчина спустился с крыльца и закурил.

Руки его предательски дрожали, сердце билось так, что он не слышал ничего вокруг, кроме этого проклятого стука, отдававшего в голове оглушающим эхом.Макс начинал ненавидеть себя. И ему срочно нужно было выпить. Выпить, чтобы вновь обрести растерянную на пороге ее дома уверенность.

— Знаешь, я не хочу в ресторан, — сказала Моника, спустившись к нему через пятнадцать минут. На ней была простая белая майка и джинсовые шорты, прихваченные широким поясом. Она собрала волосы и надела потертые короткие сапоги. Закинув на плечо небольшой кожаный рюкзак, предложила: — Давай прокатимся куда-нибудь.

И все было так, как он себе представлял тысячу раз. Она прижималась к его спине, крепко обхватив руками. Иногда от восторга выкрикивала что-то, когда они проносились по побережью, залитому вечерним солнцем. Смеялась и выглядела до умопомрачения счастливой.

Когда они спустились к океану, прихватив пива и бургеров из местной забегаловки, Макс любовался ее золотистой кожей, кокетливо сияющей в лучах заката. Он былзагипнотизирован каждым ее движением, ловил на себе взгляд ее огромных карих глаз и чувствовал себя так чертовски странно... Словно он вернулся туда, где не был уже так давно.

— Не могу поверить, что ты со мной здесь. Сейчас, — усмехнулась женщина, с наслаждением пережевывая кусок чизбургера. — Боже, это великолепно!..

— Да, это вкусно, — согласился Макс. Но прозвучало так, будто речь шла совершенно о другом.Они сидели на песке. Рядом валялась их обувь. Макс открыл бутылку пива и протянул Монике. Они выпили и некоторое время просто молчали, глядя на то, как солнце медленно исчезает, отправляется на бессрочное купание в тихих водах океана.

— Спасибо тебе за то, что помогла моей тупоголовой сестре, — наконец, выдавил из себя Уильямс, не переставая смотреть куда-то вдаль.— Все в порядке, — кивнула Моника, делая небольшой глоток из своей бутылки. — Кстати, не говори о ней так. Бог мой! Робби теперь мать! До сих пор не могу поверить!..

Уильямс криво усмехнулся.— Кстати, тем утром, когда я отвозила ее в Малибу, — продолжала Домингез, — она меня затащила в дом и угостила завтраком. И я познакомилась с твоей племянницей. Я влюбилась, скажу тебе.— Я и сам до сих пор не понял, как у таких идиотов родилась такая классная малышка, — процедил Уильямс сквозь зубы. Он все еще был зол на сестру. И сильнее его злости была лишь тревога, которую он испытывал за Робин.

— О, ну хватит! — Моника в шутку шлепнула его по плечу.— Мне кажется, они чудесная пара и у них очаровательная дочь.

Сегодня мужчина решил не спорить. К тому же в споре ?Макс Уильямс против баб, защищающих Криса Мартина? чаще выигрывали последние.

— У тебя очень милая девушка, — нарушила повисшее в воздухе неловкое молчание Моника. — Давно вы вместе?