Глава 5. Love Deluxe (1/2)

Через несколько дней после того как Уильямс столкнулся с Моникой Домингез на улице, он все же решил нанести своей давней подруге визит вежливости.Утром, пока Скайлер выбегала за кофе, мужчина вытряхнул на пол гостиной ворох фотографий, от которых с годами так и не решился избавиться. Макс никогда не был сентиментальным, напротив, он считал любое проявление сентиментальности унизительным для мужчины, но в случае с этими снимками... У него просто рука не поднималась сложить их в мусорный пакет и выбросить. А еще лучше сжечь ко всем хуям!

— Макс! — Скай вернулась. Аромат свежего кофе и звон ключей от входной двери заставили Уильямса вернуться к реальности.

Обернувшись, он лениво улыбнулся своей девушке.— Что за бардак ты здесь устроил?! — Иендо протянула мужчине стакан с кофе и, сняв свои огромные темные очки, подошла ближе.Уильямс сидел на полу в окружении разбросанных черно-белых снимков. Он почесывал подбородок, с задумчивостью разглядывая фотографии, на которых была запечатлена молодая девушка с длинными темными волосами.

Наклонившись, Скай подобрала одну из фоток и, усмехнувшись, спросила:— Что это? — со снимка на нее смотрела девушка в костюме арабской танцовщицы. — Восточные сказки?Оглядываясь в поисках сигарет, Макс сделал глоток кофе и поднялся на ноги. Он в последнюю очередь хотел обсуждать с Иендо все это, но раз уж теперь в его жизни были серьезные, мать их, отношения, то приходилось становиться более сговорчивым.— Эта девчонка здесь раньше жила, — закуривая, ответил мужчина.

— Где? В твоей квартире?— Нет, — он улыбнулся. — Такая честь выпала только тебе, дорогая.

Скайлер натянуто улыбнулась в ответ, передразнивая Макса, затем вновь посмотрела на снимок.— Красивая, — Иендо перевела взгляд на возлюбленного, который при всем том, что выглядел и вел себя как обычно, уже несколько дней был каким-то странным.— Красивая, — с раздражением процедил Макс, выпуская вверх сигаретный дым.— Трахнул ее? — девушка подошла ближе и облокотилась на стол, за которым устроился Уильямс.

Прищурившись, она смотрела на Макса, который, как и обычно, сохранял непрошибаемый похерфейс.

— Я серьезно! — не унималась Скайлер. — Что за баба?!

Мужчина схватил Иендо за ворот футболки, притянул ее к себе и поцеловал в приоткрытые губы, хрипло пробормотав:— Ревнивая сука...Через пару часов Иендо уехала в салон. Больше к разговору о фотографиях они не возвращались, но, возможно, лишь потому, что были заняты более приятными вещами.Макс собрал снимки в толстый бумажный пакет, взял ключи от мотоцикла и спустился вниз. Через пятнадцать минут он уже был в латинском квартале, парковался возле бара ?Loba?.

Нацепив очки, он закурил и перешел на соседнюю улицу, в конце которой стоял старый дом родителей Моники Домингез. На вид в нем ничего не изменилось со времен, когда сам Уильямс был еще совсем пацаном.

И если фасад дома остался, как прежде желтым, грязным и обшарпанным, а занавески на окнах больше напоминали цыганскую шаль, то с его чувствами все было теперь совершенно иначе. Он ничего не почувствовал, подходя ближе. Сладкая ностальгия не напала на него из-за угла, как тихий убийца в ночи. Воспоминания не в силах были выбить твердую почву из-под ног Уильямса, во всяком случае, не сегодня. Он столько раз приезжал в это место раньше, уже после всего, что случилось, точно пытался выработать иммунитет к своей прежней жизни.

Первое время ему было невыносимо даже проезжать мимо ее дома. Потом, когда он уехал из Санта-Моники примерно на полгода, все начало постепенно забываться. Стираться из памяти, как стирается с бумаги тонкий карандашный набросок. Еще через полгода он узнал, что Моника вышла замуж и очень счастлива в браке. После этого мужчина начал обходить стороной латинский квартал, чтобы никогда больше не встречаться с теми, кого здесь знал.

И вот сейчас, стоя на пороге дома, в котором он никогда на самом деле и не был желанным гостем, Макс держал в руке охапку черно-белых воспоминаний их истории. Он не чувствовал ничего, кроме желания покончить со всем этим раз и навсегда.— А я все гадала, когда ты появишься, — дверь ему открыла Ева, младшая сестра Моники. Все такая же наглая и жопастая, в цветастом платье, которое подчеркивало округлые пышности ее тела.

— Где твоя сестра? — приподняв очки, спросил мужчина.

— Проходи в дом, не стесняйся, Уильямс, — кивком головы женщина предложила ему войти внутрь. — Хочешь, кофе сварю?

— Ева, ты рожала? — он оглядел давнюю знакомую с ног до головы, хитро прищурившись.— Ага, два года назад, — сложив руки на груди, ответила она. Ева чавкала, пережевывая резинку с отвратительным клубничным ароматом, который хорошо чувствовался даже на расстоянии.— А кажется, будто и месяца не прошло, — изображая удивление, Макс на всякий случай отошел подальше.Щеки ее вспыхнули, а взгляд из хитро-приветливого наполнился злостью. Замахнувшись на мужчину, она выругалась по-испански, на что Макс выругался в ответ, сбегая с крыльца и громко смеясь.— Вот же ублюдок ты, Уильямс! — верещала Ева. — Как был мудаком так и остался! Вали отсюда, давай!

— Моника где? — повторил свой вопрос мужчина, продолжая посмеиваться над младшей Домингез.— А зачем она тебе?

— Принес ей старые фотки, мне они не нужны.— Думаешь, ей нужны? — Ева закатила глаза и рассмеялась. — Наклей их на журнал с моделями, козел!

— Ты даже разговаривать до сих пор не научилась, безмозглая толстуха! — Максповысил голос.

— Вот скажу мужу все про тебя, он быстро разговаривать научит с женщиной! Выбьет из тебя все дерьмо!Вокруг, внимательно следя за перепалкой Макса и Евы, уже начали собираться обитатели латинского квартала. И пока, задыхаясь от злости, Домингез младшая кричала и краснела, а Уильямс в ответ посылал ее, размахивая руками, Моника уже перебежала через дорогу и бросилась прямо к мужчине.— Эй, что происходит?! — она схватила Макса за плечо и с силой оттолкнула. — Что ты здесь устроил?!Люди с еще большим интересом уставились на Уильямса в ожидании фейеричной развязки представления.

Макс уже раскрыл рот, чтобы послать и Монику, но та не дала ему заговорить. Она накинулась на сестру, тараторя на испанском. Пока возмущенная Ева пожимала плечами и пыталась оправдаться, а Уильямс стоял, как вкопанный, наблюдая за сестрами, толпа зевак начала расходиться. Они уже поняли, что драки им не видать, как своих ушей, а перепалку двух сестриц они и раньше видели.Когда Ева все же ушла в дом, хлопнув дверью, Моника раздраженно топнула ногой и обернулась к Максу.Она была все такая же красивая. Да что там, эта женщина с годами стала лишь красивее. Ее длинные блестящие локоны, собранные в высокий хвост, глаза, точно бархат глубокой ночи, золотистая кожа — все это заставило Уильямса на мгновение почувствовать то, на что он, как ему казалось, уже не был способен.

И вот она сбегала вниз по ступенькам крыльца, звеня своими тонкимм цыганскими браслетами, будто и не было этих пятнадцати лет, которые они провели, каждый живя своей жизнью.

На Монике была короткая голубая блуза, открывающая плечи, и джинсовые шорты, украшенные кожаным поясом с золотистыми монетками. Она приближалась, и с каждым ее шагом Макс понимал, что зря приехал сюда.

— Прости Еву, — молодая женщина улыбнулась, осторожно коснувшись плеча Уильямса рукой. А секунду спустя легонько стукнула его и погрозила пальцем: — Но если еще раз будешь так разговаривать с моей сестрой, я тебя сама поколочу!Ее голос. Ее прикосновение. Даже ее духи... Черт бы побрал все это!

— Я пришел отдать тебе вот это, — пытаясь сделать вид, что все идет по плану, Макс сунул в руки Домингез пакет с фотографиями. — Я собирался их выбросить, но раз уж ты здесь... Может, захочешь себе оставить что-то.

Заглянув в пакет, Моника закусила нижнюю губу и вновь подняла глаза. Их взгляды встретились. Когда-то давно,когда ему было чуть больше двадцати, а ей всего восемнадцать, она рассказала ему, что, глядя друг другу глаза в глаза, можно услышать, как перешептываются между собой две влюбленные души.

Твою мать!

— Спасибо, — наконец проговорила она. — Я их все сохраню.— Это твое дело, — Макс спрятал глаза за темными стеклами Ray Ban и попытался улыбнуться. — Ладно, мне пора.— Может, найдешь еще немного времени для меня?

Всю свою ебаную, блядь, жизнь!— Что еще? — мужчина почесал подбородок и вытащил из кармана джинсов помятую пачку сигарет.— Мы ведь даже не поговорили толком, — запинаясь, вновь заговорила Моника. Она явно нервничала, и, заметив это, Уильямс едва сдержался, чтобы не расплыться в довольной кошачьей ухмылке.

— Я прекрасно провел время, болтая с Евой, — попытался отшутиться Уильямс. — А сейчас мне нужно на работу, извини.— Зачем ты пришел? — бросила она с раздражением, продолжая прижимать к груди пакет с фотографиями.— Прости?

— Ну, хватит! — женщина тряхнула головой, ее серьги, крупные золотые обручи, сверкнули на солнце. — Думаешь, мне легко вот так разговаривать с тобой?!

Макс опустил голову. Чиркнув зажигалкой, он закурил и спросил, немного помедлив:— Здесь еще осталось кафе, где работал тот рыжий придурок, который за тобой ходил хвостом?— Я думала, ты знаешь, — тепло рассмеялась Моника. — Не я живу в Санта-Монике.— А я уже давно не тусуюсь здесь, — выпустив в сторону облако сигаретного дыма, мужчина вновь встретился взглядом с подругой и негромко произнес: — Но мы могли бы сходить туда.— Заодно перекусим что-то, — она отбросила со лба выбившуюся из хвоста прядь волос. — С самого утра пришлось бежать по делам, я даже поесть не успела. Теперь голодная, как стая волков!

— Если не испугаешься прокатиться со мной, я отвезу тебя в одно отличное местечко на побережье. Жратва там отменная, — Макс покрутил у нее перед носомключами от своего байка.

Звонко рассмеявшись, женщина спросила:— Когда это я боялась?

Всегда. Всегда, сука! Последние пятнадцать лет, блядь!

Он уже хотел было произнести это вслух, но в этот момент его ?айфон? начал громко вибрировать в кармане куртки, вдребезги разбивая иллюзию, которая уже начала обретать очертания реальности.Звонила Скайлер.— Где тебя носит?! — верещала она в трубку. — Я же говорила, что в два часа мне нужно будет отъехать по делам. Тащи сюда свой зад, Уильямс!

— Уже еду, любимая, — с нежностью проговорил он, наблюдая за тем, как улыбка исчезает со смуглого личика Домингез.— Макс, ты пьян? — рассмеялась на том конце Скай. — Любимая!.. Это тебе не поможет отмазаться и не приезжать сюда!

— Уже еду, киска, — Макс отключился.Между тем Моника продолжала улыбаться. Но, в отличии от прошлой ее улыбки, эта была насквозь фальшивой.

— В другой раз отвезешь меня туда, — понимающе проговорила она, когда Макс закончил разговор.— Я думал, ты скоро уезжаешь? — мужчина спрятал телефон в карман.

— Не думаю, — Моника обняла себя за плечи. — Я нашла здесь неподалеку хорошее здание, которое можно превратить в прекрасную танцевальную студию. Думаю, этого местной молодежи не хватает. В Нью-Йорке у меня есть студия, почему бы не открыть еще одну здесь? И еще я решила не продавать дом. Сделаю там ремонт и оставлю Еве.— Неплохая идея, — кашлянув, ответил Макс. В горле у него вырос ком размером с ебаную вселенную.— К тому же, — взгляд ее огромных карих глаз скользнул по его лицу, задержавшись на губах мужчины чуть дольше, чем это было уместно, при общении двух бывших любовников, — я соскучилась по этому месту.

Уже на пути к своему салону, Уильямс знал, что сегодня вечером будет пьян в стельку. Именно поэтому, дождавшись, пока уедет Скайлер, он повесил на двери табличку ?закрыто? и достал из-под стола початую бутылку виски.— Нам надо поговорить… срочно! — Скай влетела в кабинет без стука, как межконтинентальная ракета, и Патти безразлично заметила, что на пути стремительной Иендо даже стол не помеха, но ничего не сказала, лишь подумала, что табличку ?не беспокоить? на двери надо сделать в разы больше, а еще лучше написать ?не влезай — убьет нахер? и для убедительность дорисовать дробовик. И пару раз пальнуть солью в ослушавшихся для профилактики. Было бы неплохо, только вот Скайлер вряд ли остановила бы даже ядерная боеголовка.Мисс Срочность остановилась в миллиметрах от столкновения и рухнула в кресло напротив, нетерпеливо постукивая пальцами по столешнице, пока Патриция упивалась своим садистским планом.

— Не понимаю, о чем ты, — Бэйтман, наконец, подала признаки жизни, — за эту неделю я даже не наорала ни на кого, не то что уволить.Хотя нельзя сказать, что повода не было, да и настроение было паршивее некуда, но срывать свои личные проблемы на сотрудниках совершенно не хотелось. По правде говоря, за последнюю неделю больше всего Патти хотелось свернуться клубочком в кровати и переспать хроническую усталость, которая подкосила ее почти сразу после Коачеллы. И, вполне возможно, вместе с ней пройдет обида на Бена (действия которого вообще должны были волновать ее в последнюю очередь) и совершенно идиотское желание расплакаться. Над чем, Бэйтман? Над поруганной честью? Девушка хмыкнула, прикрыв глаза. Идиотизм чистой воды.

— Да не о том, — Скай поспешно отмахнулась от предположений подруги, — о Максе.

— Об этом говнюке тем более ничего не знаю.

?И знать не хочу?, хотела добавить Патти, но промолчала, решив, что таким образом избежит лишних вопросов и сократит светский визит Иендо до минимума. Она опять делала то, что получалось у нее лучше всего — пряталась от людей, бежала от разговоров. Так хотелось, чтобы хоть раз в этой ебаной жизни все накопившееся дерьмо, которое уже неслось с сумасшедшей скоростью вниз, пронеслось по возможности мимо. Не задев ни ее, ни кого-то из близких. Поздно, было так поздно для этого. Оставалось только беспомощно наблюдать за тем, куда это их приведет.

И она терпеть не могла эту гребаную беспомощность. Когда тебе звонит подруга вся в слезах, и ты знаешь, что все полетело к чертям, но не можешь ничего сделать. Патриция только и могла, что слушать ее бессвязные рыдания, сидя в гостиничном номере на противоположном конце страны. Сорваться с места и первым же рейсом прилететь обратно в Лос Анджелес — так должна была поступить лучшая подруга, но Патриция осталась в Нью-Йорке, дожидаясь второго этапа переговоров с Estée Lauder. По правде говоря, Патриция Бэйтман уже и сама плохо понимала, кто она. И когда она опять позвонила Робин, та уже сама утерла свои слезы и погрузилась в работу с головой. Самая ужасная привычка, которую Уильямс могла перенять у своей подруги.— Мы с ним так давно не виделись, что я скоро забуду, как он выглядит и кто такой, — добавила она с раздражением. Только этого мудака с его заебами ей сейчас и не хватало. Мудака, который всегда был рядом со своими мудаческими подъебами, когда она терялась в самоанализе и искала проблемы там, где их не было.— Вот и я тоже, — вздохнула Скай. Патти впервые за весь их разговор внимательно взглянула на подругу. И чему здесь удивляться? Если в раю Уильямс-Мартин творился такой пиздец, то что уж говорить об этих двоих. Хоть Иендо и казалась трезвомыслящей, вряд ли она до конца понимала, какой подарочек ей достался. — Нет, не в том плане, — тут же осеклась девушка, словив на себе обеспокоенный взгляд Патти. — Просто, представляешь, он сегодня назвал меня ?любимая?.Патти замерла в ожидании продолжения, но его не последовало, Иендо давала подруге время переварить сказанное. Время на то, чтобы Бэйтман поспешно отбросила все свои страхи за Скай и планы расправы над старшим Уильямсон, рассмеявшись от души, до слез.— И это все? Он, наверное, просто нажрался где-то с друзьями, — Патриция поспешила успокоить подругу, хотя у самой от этого ?нажрался? внутри заклокотала непрошенная злоба.— Нет, не все, — перебила ее Скай, с отвращением бросив на стол какой-то старый снимок. — Он стал внезапно сентиментальным, — и начала рассказывать о произошедшем утром.Нехотя Патриция потянулась за потенциальным компроматом на Макса, ожидая увидеть на снимке любую из его многочисленных подружек. Кого угодно, только не…— Только не эта сука ебаная! — воскликнула Бэйтман, она не слышала, о чем говорит Скайлер, не заметила, как в кабинет кто-то постучал, а потом в приотворенной двери появилось встревоженное лицо ассистентки. Она знала только одно — Моника Домингез вернулась, и ничего хорошего из этого не получится.

— Вот теперь ты точно должна рассказать мне все!Все — совершенно не то, что хотела бы на самом деле услышать Иендо. Этого всего было слишком много, чтобы притвориться, что ничего не знаешь, и делать вид, что все хорошо. Патриция просто не могла рассказать то, что требовала от нее Скай. Она и сама не хотела бы услышать историю целиком, если бы только знала. К тому же, каким бы мудаком ни был Макс — это и его история тоже. Разрываясь между двумя друзьями, Патриция прикидывала, что может рассказать, чтобы не сделать больно им обоим. Скрывать правду и недоговаривать в последнее время стало ее главным коньком.

— Ладно, — сдалась девушка, — только сначала давай закажем обед в офис.Макс трахал эту бабу из латинского квартала, Скай не услышала ничего нового, ничего, что не подозревала и так, но все равно с жадностью глотала каждое слово подруги. А еще она знала, что Патти ей чего-то недоговаривает, и была искренне благодарна ей за это. На самом деле она ничего не хотела знать, вернуться в блаженное неведение утра вчерашнего дня и воспринимать новые заебы Уильямса просто как очередное его помутнение, которое обязательно пройдет, стоит только его игнорировать достаточно долго.— Моника никогда не собиралась проторчать всю жизнь в Санта-Монике, но, кажется, об этом ее намерении не знал только Макс, — Патти как раз подбиралась к той самой части истории, которую надо бы расказать помягче, как дверь опять открылась без стука.

Такое могла позволить себе только Скай, но она сейчас пыталась переварить все то немногое, что вывалила на нее в щадящем режиме Патриция, или Дик, который сейчас был слишком далеко в Индии, исследуя местные рынки с кустарной бижутерией. Так далеко, что заставлял Бэйтман волноваться, когда не выходил на связь вовремя. Потому посетитель, кем бы он ни был, совершил громадный тактический промах. Девушка перевела взгляд на дверь, и ее убийственный взгляд тут же сменился удивлением.— Бен?— Бэтмен! — воскликнула Скай, радуясь, как маленький ребенок, как должна бы на ее месте радоваться Патриция. — Давненько ты к нам не захаживал.— И сейчас очень стараюсь загладить эту прискорбную оплошность, — он улыбнулся девушке в ответ, сжимая ее плечи, и чуть тише добавил: — Если ты понимаешь, о чем я.— Уже сваливаю отсюда, — прощебетала Иендо и, оказавшись за спиной у Аффлека, состроила Патти пошлую пантомиму и для пущего понимания уточнила: — Закрою дверь поплотнее.

Как только дверь за Скайлер закрылась, улыбка сошла с лица Бена. Он наблюдал за тем, как Патти обогнула стол, преграда, защитная стена осталась позади. Огромный деревянный стол сохранял дистанцию между ней и посетителем. Давал четкое представление о расстановке сил. Защищал. От кого? От него? Мужчина быстро отогнал эту мысль.

— Привет, — прошептал он, когда спустя несколько мучительно долгих мгновений Патриция оказалась рядом и ступила в его объятия. И смазанный поцелуй в уголок губ — она отвернулась, глядя в сторону. Между ними что-то сломалось, непоправимо сломалось, но Бен отказывался это признать, более того, чем очевиднее было приближение конца, тем отчаяннее он пытался все исправить. Доказать Патриции, что она ошибается. Он не собирался отпускать ее, только бы найти эту чертову поломку. Найти и устранить, чего бы это ни стоило. — Знаю, ты до сих пор злишься.— Бен… — перебила его Патти, меньше всего ей сейчас хотелось выяснять отношения с Аффлеком. Еще бы он не знал, что она зла. Их перепалка перед выставкой Кристофа была больше недели назад, и с тех пор никто из них не проявил инициативу заговорить первым. Сама она уже давно прошла ту стадию, на которой отчаянно цеплялась за их отношения и пыталась склеить то, что ремонту не подлежало. Прошла и надеялась, что эта ссора будет еще одним шагом на пути к расставанию. Тихому и безболезненному.— И имеешь на это полное право.

Девушка с удивлением уставилась на мужчину.— В том, что произошло, полностью моя вина.Удивление и горечь. Она так давно ждала от него этих слов. Когда-то они могли изменить все, сейчас же отзывались внутри только горечью сожалений. Это как сложить свои старые игрушки в сундук и отдать в Армию спасения, каждый раз убеждала себя Патти, представляя, как все наконец закончиться. Сложить в сундук и закрыть на ключ вместе с восставшими воспоминаниями. Как давно она думала об их отношениях, как о старых вещах? И почему глаза опять жгли непрошеные слезы?— Мне надо было остаться и пойти вместе, раз для тебя это было так важно. Прости, в последнее время я слишком много думал только о себе, — Бен взял ее лицо в ладони, Патриции пришлось посмотреть ему в глаза, хотя она отдала бы все деньги мира, чтобы этого не делать. Он действительно верил в то, что говорил. Девушка приняла его поцелуй, осторожный и мучительно медленный. — Я должен был больше интересоваться тем, что с тобой происходит, а в последнее время так редко был рядом. Мне стоило чаще бывать на твоих презентациях и показах, вместо Дика сопровождать на вечеринках и, черт побери, поехать на Коачеллу, пускай даже это больше похоже на мир после ядерной катастрофы, а не фестиваль. Ты всегда была рядом, когда на ужине с продюсерами мне требовался плюс один и… … проследить, чтобы ты не ужрался, как свинья, со злостью подумала Патти. Она хотела ответить какой-то колкостью, но тут ее догнала совершенно другая мысль. Все объяснялось так просто, так очевидно.— Ты знаешь? — спросила Патти. Уточнять не требовалось. Спустя столько лет пора бы уже привыкнуть к тому, насколько быстро в их тесном мирке разносятся новости, особенно когда они плохие.— Да, мне так жаль. Робин в порядке?

— Вряд ли.Прошло несколько долгих дней, в которых, казалось, каждое мгновение длилось бесконечно, и вот Робин вновь ?ожила?. Ее волосы были беспощадно разглажены и сияли тем самым рекламным блеском, о котором мечтают все домохозяйки, засматриваясь на девушек в рекламе шампуня. На ней был ярко-красный топ и юбка, плотно облегающая бедра. Безупречно нанесенная помада, длинные пушистые ресницы и легкое мерцание на глазах и скулах. Она улыбалась. Она приветливо махала рукой, заметив в толпе кого-то из знакомых. Она смеялась. Она пила шампанское. Она все говорила, говорила, говорила…

В основном, конечно, говорить ей приходилось одно и то же. Что-то в духе ?я очень рада быть здесь сегодня?, ?надеюсь, вам понравится новый аромат?, ?о, спасибо, вы тоже замечательно выглядите? и прочие шаблонные фразы, заранее подготовленные по случаю.

На самом же деле ей было тошно от одной мысли, что придется пробыть на этом мероприятии еще несколько часов. И даже поддержка Патти, всегда тусующейся рядом, не спасала. Робби хотелось сбежать. Ей хотелось вернуться домой, залезть в кровать, выключить свет и затаиться в своем убежище, спастись ото всех. И ей ведь неплохо удавалось делать это несколько дней до презентации.

Ник Фордем с удовольствием наблюдал за тем, как ее публично раздирают на части гости, репортеры и фотографы. Его мало занимала ссора Робин с мужем, к тому же он просто не верил в какую-либо серьезную проблему, возникшую на пути этой семьи. За те несколько лет, что Ник работал с Робби, он понял одно: ее муж — влюбленный мудак, способный простить своей глупой, капризной, но очаровательной жене все, что угодно. Поэтому когда Уильямс налетела на него, скрипя зубами от злости, мужчина поставил пустой бокал из-под шампанского на стол и, улыбнувшись, произнес:

— Что не так?

— Я больше не могу, — Робби присела рядом и начала теребить тонкую цепочку, висящую на шее. — Не могу говорить о любви.

— Ты уже всем все сказала, — усмехнулся Ник. — Кстати, держалась молодцом. Уверен, Крис оценил бы. Даже я почти расплакался, услышав всю эту историю про то, как ты думала о своей необыкновенной любовной истории и любви всей своей жизни, создавая этот аромат.

— Заткнись! — прошипела девушка, выискивая Патти среди толпы у бара. — Не думала, что ты можешь быть еще большим ублюдком, но сегодня ты себя превзошел.

— Еще спасибо мне скажешь, — ответил Фордем, наклоняясь к Робин. — Плакать, лежа в своей комнате всегда проще, чем двигаться дальше.

— Избавь меня от этого, ладно? — она поднялась и, взяв свой бокал, начала пробираться через толпу в сторону запасного выхода. Ей нужен был глоток свежего воздуха. И сигарета.

Вокруг было много народу. Большую часть она не знала, но все они знали ее и улыбались, когда девушка проходила мимо. Хуже этих натянутых лицемерных улыбочек ничего и быть не могло. Уже пару дней в прессе ходили слухи, что безупречному браку Криса Мартина и Робин Уильямс пришел конец, ведь Крис отдыхал в Лондоне в компании друзей, тогда как Робин осталась в Малибу. Кто-то уже успел написать статью о том, что причиной семейной ссоры стало слишком тесное общение Мартина со своей бывшей женой. А кто-то вспомнил о несуществующем романе Робин и Джареда Лето. Кстати, были и те, кто писал о воссоединении Робин и Тома, ведь он сейчас как раз снимался в каком-то фильме и большую часть времени проводил в Лос-Анджелесе.

Фордем сказал, что все эти глупые сплетни пойдут лишь на пользу предстоящей презентации. И оказался прав. В клубе ?Rated R?, где все насквозь пропахло новым парфюмом от Робби под названием ?LOVE DELUXE?, было яблоку негде упасть. Все пришли посмотреть, как выглядит женщина, чей муж гуляет сам по себе. И ждали, что Робин потеряет лицо и самообладание прямо посреди вечеринки. Ждали, что она не сможет отвечать на вопросы журнальных крыс или напьется сильнее положенного. Да, все они ожидали чего-то подобного.

Прислонившись плечом к стене, Робби на несколько мгновений закрыла глаза и прислушалась к музыке. Новая песня Тейлор Свифт, которая, кстати, тоже получила парфюм от Робин в виде подарка еще неделю назад. Теперь любая идиотская попса воспринималась совершенно иначе. И услышав строчки про глаза, голубые, как океан, глядя в которые главная кантри-поп принцесса Америки тонет и умирает, Уильямс в очередной раз прочувствовала всю безвыходность своего положения. Слава Богу, после этого был бридж про то, как Свифт вновь возвращается домой к своим кошкам, и она все еще одинока. Роббс тихонько рассмеялась и обняла себя за плечи.

А вокруг было полно любви. Зал декорировали красным, в цвет флакона парфюмерной воды, который Скайлер три дня рисовала. В итоге кроваво-красное сердце, покрытое татуировками, точно шрамами от любовных неудач, наполнили смесью ванили и ягод, а после выставили на продажу. Вот и все.

Робин уже почти добралась до двери запасного выхода и предвкушала, как через несколько мгновений ей удастся спокойно покурить без ущерба для репутации человека, ведущего показательно здоровый образ жизни, как вдруг кто-то схватил ее за руку. Обернувшись, она на несколько секунд замерла, затем громко рассмеялась, запрокинув голову.

— Выглядишь отлично, — произнес Купер, приближаясь достаточно, чтобы перекричать музыку.

— Не могу сказать того же о тебе, — Уильямс прищурилась, оглядывая мужчину с ног до головы. — Хотя, знаешь, не твоя вина, что гнома не спасает даже хороший костюм.

— Это не помешало тебе стонать подо мной однажды, — улыбнулся Доминик. Он подошел так близко, что буквально припер Робби к стене. — Повторим?

— Отойди от меня! — девушка начала беспомощно оглядываться в поисках знакомых. — Хочешь разрушить мою жизнь?!

— Плевать я хотел на твою жизнь, — его дыхание обожгло Робин шею. Она дернулась, чтобы сбежать, но Купер преградил ей путь, теперь уже с силой прижав Роббс к себе. Ощутив его руки на своей заднице, Уильямс пришла в ужас. Доминик хрипло пробормотал, продолжая по-хозяйски обследовать ее бедра: — Я бы трахнул тебя прямо здесь…

Пытаясь вырваться из его настойчивых объятий, Робин про себя проклинала всех, кто собрался вокруг. В этом клубе было полно народу, но именно сейчас, в этот момент, рядом не было никого, кто обратил бы на них хоть какое-то внимание.

— Как ты сюда попал, черт возьми?! — чувствуя спиной холод стены, к которой прижал ее Доминик, выкрикнула Робин. — Это закрытая вечеринка!

Он тихо рассмеялся. Верхние пуговицы на его рубашке были расстегнуты, волосы на голове торчали в разные стороны. Щетина неприятно колола лицо, аромат парфюма, исходивший от его кожи был резким, смешанным с запахом пота и бухла, которого явно было выпито им слишком много. Было ощущение, будто от уже выебал кого-то в этом клубе всего пару минут назад.

— Ты отвратителен! — Робин брезгливо поморщилась, пытаясь увернуться от очередной попытки Дома коснуться ее губ. — Как ты здесь оказался?!Легонько тряхнув девушку, Купер заглянул ей в глаза:

— Тебе станет легче, если я скажу, что мой хороший приятель достал мне приглашение на эту вечеринку?

— Как зовут этого твоего приятеля?! — Робин побагровела от злости. — Кто этот мудак?!

— Твой гребаный агент, — с усмешкой ответил мужчина. — Мы с ним давно знаем друг друга.

— Что?! — глаза Уильямс вспыхнули. — Как ты все это подстроил, блядь?!— Просто замолчи и поцелуй меня, — выдохнул ей прямо в губы Доминик, продолжая сжимать Роббс в объятиях.

В эту секунду, когда она уже была почти готова согласиться на его просьбу просто для того, чтобы все это, наконец, закончилось, рядом мелькнула блондинистая голова Патриции. Набрав в легкие побольше воздуха, Уильямс со всей силы закричала:

— Патти!Патти хотелось сбежать из этого сраного любовного дурдома не меньше Робин. Ебаные сердечки и вспышки фотоаппаратов, все такие идеально счастливые, что хотелось притащить на эту вечеринку дробовик, как в песне Тейлор Момсен. Еще более невыносимым делал ее пребывание здесь Бен. Как и обещал, на время перерыва между съемками он заполнил все свободное время девушки собой. Совместные обеды и ужины, разговоры и искренняя заинтересованность в ее делах, ни одного упрека, ни одного менторского наставления — все будто вернулось в то время, когда она считала их отношения сказкой. И всего-то надо было, чтобы личная жизнь ее подруги разлетелась в дребезги.

Аффлек был до омерзения хорош, он справлялся с ролью спутника на гламурной вечеринке виртуозно, как гребаный Бэтмен, заставляя всех окружающих дам исходить черной завистью. Как гребаный Бэтмен, когда все, что тебе нужно — это Джокер. Разве это не иронично?

А как тогда назвать ситуацию, когда где-то среди гостей вечеринки ходил чертовски злой (Патриции посчастливилось несколько раз столкнуться с ним взглядами, чтобы оценить серьезность катастрофы) собственник Джаред Лето. Он наматывал круги, как чертова акула-убийца, ожидая, когда Бэйтман останется одна, и тогда от расправы не спасет ничего, даже просмотр всех частей ?Челюстей?. Бэйтман на всякий случай вспомнила несколько молитв, которые мысленно повторяла каждый раз, когда Бен клал свою руку намного ниже талии и целовал ее, точно они все еще были безумно влюблены. Она молилась, чтобы скандал на вечеринке (он казался девушке совершенно неизбежным, слишком много тайн накопилось в этом тесном помещении, слишком много точек кипения) разгорелся не по ее вине.И когда Робин, зажатая между Купером и стенкой, отчаянно воззвала к ее помощи, девушка мгновенно забыла о навязчивых мыслях и ощущении приближающейся катастрофы, как и о том, что сладкий запах духов, который вытеснил весь воздух в помещении, всего мгновение назад вызывал у нее такие стойкие рвотные порывы, что она боялась не добежать до уборной. Теперь же наружу рвался лишь неконтролируемый смех. Уильямс возвышалась над своим угнетателем едва ли не на голову, но все равно выглядела такой отчаянно беспомощной. Целый вечер Патриция искала возможности поговорить с подругой, сказать ей, что она всегда может рассчитывать на ее поддержку, предложить сбежать и напиться (а втайне еще и надеялась на то, что алкоголь освободит ее от одной опасной тайны по имени Джаред Лето), но за то, что готово было сорваться с ее языка сейчас, Робин бы точно открутила ей голову. И все же соблазн был очень велик.

— Хоть я и отошла от веры много лет назад, но все еще помню, что обряд экзорцизма должен выглядеть как-то не так, — усмехнулась девушка, скрестив руки на груди.— А ты еще кто? — Доминик был совершенно недоволен происходящим. Быть всего в полушаге от цели и обломаться из-за какой-то дамочки с комиксными шуточками. Вспыльчивый, отметила про себя Патриция. И самоуверенный, раз пытался склеить Робин прямо на пати, где она весь день толкала слащавую историю любви четы Уильямс-Мартин. И чертовски привлекательный мудак. Теперь Патти видела, что толкнуло подругу к нему в постель.— Полиция нравов, по всей видимости, — ответила Бэйтман ему в тон и схватила Робин за запястье. Крик о помощи был последним, на что была в состоянии Уильямс, она все еще стояла, прислонившись к стенке, и наблюдала за перепалкой Доминика и Патриции, когда должна была начать делать ноги, как только подруга отвлекла на себя внимание. — И я настоятельно рекомендую тебе больше не подходить к Робин.

Не дожидаясь ответа, который, судя по выражению лица Купера, должен был содержать краткую выдержку из всех тех характеристик, которыми года три назад величала ее пресса и фанатские форумы, Патти потащила подругу за собой в гущу толпы. Туда, где тошнотворный запах ванили достигал своего пика, а шанс того, что горе-любовник закатит скандал — минимума.

Вокруг сновали официанты с фирменным коктейлем вечера — отвратительной липкой субстанцией с гренадином. Такой сладкой, что от одного запаха можно было заработать кариес. Уильямс всегда пила такие, пока не набиралась до нужной кондиции. Патти схватила с подноса два бокала и осмотрела клуб в поисках тихого уголка, где можно было бы приземлиться, влить в подругу алкогольный антидепрессант и вызвать такси. На одном из диванчиков совсем неподалеку сидела кучка идеальных кандидатов, из тех, которые считали себя королями вселенной, хотя наливать им даже безалкогольный вариант красного пойла было едва легальным.— Брысь!.. — прикрикнула на них Бэйтман, хотя под одним ее тяжелым взглядом они и так спешили убраться восвояси.— Ты, как всегда, прекрасно находишь общий язык с людьми, — отшутилась Робби, ее первые слова после отчаянного крика о помощи.— Оно говорит! — возрадовалась Патти. — А я-тодумала, что Джесси Кастер тебе там язык откусил, пока я спешила на помощь.

Робин зло сверкнула глазами и приложилась ко второму бокалу, который тут же услужливо протянула ей подруга. Процесс пошел, Уильямс опять адекватно реагировала на происходящее.— Как ты? — спросила Патти, и обе они знали, что она имеет ввиду не подкаты Купера.— Все в порядке, — опять те же слова. Они говорили о совсем противоположном. Ни черта не было в порядке, ни между Робин и Крисом, ни между ними. Патриция опоздала, еще тогда, когда осталась в Нью-Йорке, и теперь не знала, как это исправить.— Давай я вызову тебе такси? Уедем отсюда вместе. Откроем бутылку какого-то охренительно дорогого вина и…— Не надо, Пи. Я, правда, в порядке.— Черт подери, Робин!— Ты пришла сюда с Беном, нехорошо бросать его самого. Вы так редко виделись в последнее время. Эти напряженные графики и долгие расставания… — говорила она бесцветным голосом. — Ничего хорошего из этого не получается. У нас не получилось.

Наружу отчаянно рвался истерический смех, и Патриция знала, что если она позволит этому случиться, то уже не остановится. Будет смеяться, пока не охрипнет. Смеяться и плакать. А потом дома поправит все парой таблеток из оранжевого пузырька.

—Но вы с Беном…Кричать. Ей хотелось кричать прямо Робин в лицо о том, что все совершенно не так. Ее жизнь превратилась в сплошную ложь и притворство. Маленькая трусливая обманщица. Даже сейчас ей не хватало духу признаться. Когда же ты перестала быть собой, Патриция? Когда тебя стало волновать то, что о тебе подумают остальные? Маленькая копия СибельБэйтман. Лицемерка и притворщица.— Все не так радужно, как кажется.Патриция поднялась с дивана. Тошнота подкатывала с новой силой.

Уильямс вылетела из клуба как ошпаренная. Водитель распахнул перед ней дверцу автомобиля, и лишь в тот момент, когда они отъехали от проклятого ?Rated R? метров на двести, девушка смогла перевести дыхание.

Какая наглость! Подумать только, этот больной ублюдок смог каким-то образом попасть на вечеринку! Чертов Купер, блядь! Вот же мудак!

Хорошо еще, что все это произошло в тот момент, когда официальная часть мероприятия была далеко позади. И Патти, Боже, Патти! Если бы она вовремя не подоспела, неизвестно каким скандалом могло все это обернуться.

Робби поежилась. Вытащив из клатча пудреницу, она взглянула на свое отражение и громко вздохнула. Ее все еще трясло. Точно она была глупым кроликом, попавшим в капкан, только ее капканом был этот мудацкий карлик из Англии.