Глава 3. Жирафы и кролики (2/2)

— Да кому нужен этот сарай? — Роббс хмыкнула. — До сих пор не могу понять, почему они так и прожили всю жизнь в этой развалюхе. Моника ведь добилась успеха со своими танцами, неужели она не предлагала им переехать?! Бред какой-то…— Предлагала и не раз, — мужчина вытащил из пачки новую сигарету. — Но ты же знаешь этих упрямых стариков. Ее родители, они всегда были странными людьми…— Я помню, — хихикнула Робби. — Ее отец тебя просто не переносил. Хотел, чтобы вы перестали встречаться.— В конечном итоге, он получил желаемое, — с задумчивостью проговорил Уильямс. — Хотя, конечно, после того, как она сбежала с тем ублюдком в Нью-Йорк, папаша Домингез ходил как в воду опущенный, упокой Господь его душу. Старый ебаный маразматик!..Обняв брата за плечи, Робин тихо спросила:— Ты так и не забыл все это?— О чем ты?! — сердито оттолкнув девушку, он резко поднялся на ноги. — Я что похож на героя сопливой мелодрамы?! Плевать я хотел на все это! Прошло столько лет, думаешь, я так и остался мальчишкой-идиотом?!

— Не заводись, Макс, — попыталась успокоить его Робби. — Просто ты начал рассказывать, и я…— Вот именно, я ПРОСТО ТАК рассказал тебе! Просто так, понимаешь?! — затушив сигарету об угол стены, Уильямс бросил окурок в кусты.

Медленно поднявшись, Робби подбросила вверх ключи от машины и, словив их, обратилась к брату:— Я вернусь поздно. Поеду послушаю своих парней. Они играют в баре у Никки.— Эти долбанутые хиппи еще живы? — с усмешкой спросил мужчина.— Представь себе, да, — Робби спустилась вниз. — Уложи Сиенну в моей комнате, ладно? Я приеду и лягу там же.— Повеселись, — бросил Макс, перед тем как исчезнуть за дверью подъезда.

Робин лишь показала ему вслед палец, который ни за что не осмелилась бы показать прямо в лицо.— Долбанутый, — прошептала она, посмеиваясь. Затем залезла в машину и, посмотрев на свое отражение в зеркале заднего вида, провернула ключ зажигания.Робин была бы гораздо счастливее, не столкнись она нос к носу с Робертом и его дурацкой зеленой шапкой, которую мужчина носил столько, сколько она его помнила.В баре уже собралось достаточно много народу, и Уильямс постоянно оглядывалась по сторонам, выискивая в толпе знакомых. Когда Роберт подошел к ней, протискиваясь через толпу, девушка стояла, втянув шею, и сжимала в руке бутылку колы.— Как же я рад видеть тебя, — молодой человек обнял Робби. — Молодец, что нашла время заглянуть. Я скучал.— Я тоже, честное слово, — улыбнулась она, смущенно поправляя спадающую на лоб прядь волос. Только слепой бы не заметил, с каким неприкрытым обожанием этот парень разглядывал Уильямс. До сих пор оставалось загадкой, что для него было большим ударом: то, что Роббс покинула группу, или то, что она когда-то покинула его.

Переводя взгляд на сцену, где музыканты уже заканчивали подстраивать инструменты, мужчина произнес, наклоняясь к Уильямс:

— Я давно так не нервничал, Роббс.— Здесь все свои, расслабься, — ответила она, закусывая уголком губ трубочку, торчащую из горлышка стеклянной бутылки. — Кстати, где Стэн?

— Стэн ушел, — Роберт потер шею. — Не захотел играть новую музыку. Его не прикалывало.— В каком смысле, не прикалывало? — с удивлением переспросила Уильямс. — Да он жил музыкой! Регги просто обожал! Точно сам Джа пел вместо него. И играл, кстати, тоже.

Помахав рукой каким-то девушкам у сцены, Роберт чмокнул Робин в щеку и, уже уходя, произнес:— Мы больше не играем регги. Надеюсь, тебе понравится выступление.

Через несколько мгновений он исчез в толпе, а Робби попыталась пробраться ближе к сцене, в очередной раз про себя радуясь, что не надела каблуки, а осталась в кедах. В голове у нее пока слабо укладывалось, каким образом Роберт сумел выжить из группы ее основателя, но, наверное, этим он ей всегда и нравился. Роберт был прекрасным гитаристом, талантливым автором и всегда затирал Стэну про то, что нужно все поменять. Робби и Стэн же просто веселились, накуривались и кое-как играли музыку, в тот момент когда Роб писал действительно классные песни, а потом играл их для нее. После очередного такого концерта ему таки удалось стащить с нее платье, а после и все остальное.

Улыбнувшись воспоминаниям, от которых в груди внезапно стало так тепло, Робби сделала маленький глоток колы и, прислонившись к огромной колонке у сцены, подняла глаза.

На ударных, как и прежде, сидел Бо, черный, как гребаная головешка. Заметив Роббс, он улыбнулся ей и подмигнул. Рядом на клавишах был какой-то новый парень в клетчатой рубашке. На электрогитаре Уилл, его дреды уже почти доставали до поясницы. Роберт встал к микрофону, поприветствовал публику и взял со стойки свою старую гитару, которую он любил гораздо сильнее, чем Робин, в то время, когда она еще хотела, чтобы все было наоборот.Какая ирония. Уйти от одного помешанного на своей музыке парня, чтобы выйти замуж за другого.

Горькая усмешка пробежала по ее лицу, сменяясь удивлением в тот момент, когда на сцене появилась девушка. Она встала у второго микрофона, сжимая в руке бубен, украшенный лентами. Уильямс прищурилась, стараясь получше разглядеть эту новую вокалистку, но не нужно было напрягать зрение, чтобы понять — девушка была хороша. Длинные темные волосы, несколько прядей украшены бусинами и маленькими серебряными колечками. Губы очерчены красным, на запястьях круглые цыганские браслеты. Такой же на щиколотке в дополнение к босым ногам.Она еще и рта раскрыть не успела, а Робин уже поняла, как сильно ненавидит эту бабу. И дело было вовсе не в том, что девчонка была красоткой и наверняка трахалась с Робертом, просто в глубине души Уильямс знала, чье именно место она теперь занимает.Тем временем ребята начали играть. И музыка, которая пролилась в крохотный зал со сцены, стала для Уильямс очередным откровением и ударом одновременно. Цепляющие с первых аккордов, обволакивающие сознание звуки гитары, нежный, шелестяще-звонкий фон клавиш и шероховатый голос Роберта, сливающийся с вокалом новой девушки, все это было совершенно другим. Это больше напоминало инди-фолк или что-то в таком духе, точно ей дали послушать микс из Fleet Foxes и The Lumineers. И, черт возьми, они были хороши!

Народ вокруг откровенно кайфовал, а у Робби было ощущение, что ей не хватает воздуха. Противное, противнейшее ощущение, что кто-то другой украл у нее что-то очень важное, украл то, что должно было всегда принадлежать ей.

Всего на несколько секунд встретившись взглядом с Робертом, Робин поняла, что здесь, в этом клубе, на этой сцене, среди этих людей, не осталось ничего и никого от ее прежнего мира. От той жизни, которая была полна улыбок, счастья, беспечных дней и ночей, и музыки, музыки, музыки... Роберт был классным музыкантом, но то, во что он превратил эту группу, всего этого Робин даже не знала.

Почувствовав, как на глазах выступают слезы, ?под первые аккорды новой песни девушка развернулась и поспешила к выходу. Она пыталась осторожно пробираться сквозь толпу, расталкивая народ, как вдруг столкнулась лицом к лицу с тем, кого ожидала здесь увидеть меньше всего на свете.

Замерев от неожиданности на месте, она наблюдала, как в глазах Доминика удивление приобретало поистине вселенские масштабы. Однако губы его изогнулись в улыбке, а рука крепко сжала запястье Робин, пресекая для девушки любые попытки к бегству, как и той ночью в Париже.

— Не ожидал я тебя увидеть здесь, миссис Мартин, — приближаясь к Робби, проговорил Купер. — Сегодня ты не кажешься такой жирафихой, кстати. В чем дело? Потеряла свои каблучки?

— Тебе уже говорили, что чувство юмора тебе даровано свыше? — бросила она в ответ, дернув руку. На этот раз мужчина не стал ее удерживать.

— Мне об этом каждый день говорят, — усмехнулся Дом. — Но от тебя это слышать особенно приятно, миссис Мартин.Миссис Мартин. Он повторил это уже дважды. Робин стоило титанических усилий сдержать себя и не разреветься прямо перед этим ублюдком.

Хотя при ближайшем рассмотрении он был очень даже ничего. Во всяком случае, его блестящие карие глаза могли бы ей понравиться, если бы их обладатель не вел себя, как последний кретин.— Рада, что смогла доставить тебе удовольствие, — Роббс продолжила пробираться к выходу. Доминик последовал за ней.

Оказавшись на улице, девушка бросилась к своей машине.— Робин! — окликнул ее Купер. — Погоди минуту!

— Пожалуйста, просто уходи! — обернувшись, Уильямс обняла себя за плечи. Прохладный ветер с океана заставил ее поежиться. Или дело было не только в нем?

— Черт, подожди! — подойдя ближе, мужчина преградил ей путь к автомобилю. — Извини, ладно? Просто ты... Черт, ты такая красивая!.. Я просто несу какой-то бред. Давай выпьем вместе?

— Доминик, пожалуйста, — она умоляющим взглядом посмотрела на Купера. — Давай не будем усложнять все еще сильнее. То, что случилось в Париже... Просто забудем все это. Пропусти, мне нужно ехать.

Усмехнувшись, Дом снял свою косуху и, оставшись в одной футболке, накинул куртку на плечи Робин.— Спасибо, — проговорила она, постукивая от холода зубами. Его куртка хранила тепло тела и аромат парфюма. Точно крохотные вспышки, перед глазами начали мелькать обрывки парижской ночи. Сладостные мгновения, которые она отчаянно пыталась забыть все это время.— Теперь, может, все же выпьем? Иначе замерзну я, — ухмыляясь, произнес Купер.

Оглядевшись по сторонам и убедившись в том, что на парковке у бара, кроме них, никого нет, Уильямс ответила:— Я могу тебя подвезти. Где ты остановился? ?Она хотела было добавить что-то еще, но в этот момент Доминик схватил ее за подбородок и, резко притянув к себе, впился в губы жадным поцелуем. Как гребаная снежная лавина, все это было таким необратимым, сметающим все на своем пути. Его горячее дыхание, запах, грубость, с которой он прижимался к ее губам... Насилу оттолкнув Купера, Робин влепила ему звонкую пощечину.

— Вот же урод! — выдохнула Уильямс. — Отпусти!

Но руки Доминика плотным кольцом всевластия сомкнулись вокруг ее тела. Прижимая девушку к капоту ее собственного автомобиля, он прошептал ей на ухо:— Еще раз меня ударишь, я сдачи дам. Поняла, сладкий жираф?

— Я сейчас закричу!

— Если бы тебе не нравилось все, что сейчас происходит, ты бы уже кричала, — посмеиваясь, пробормотал Дом. Взгляды их встретились, и всего несколько мгновений они просто смотрели друг на друга, точно это была немая дуэль. Ее блестящие зеленые глаза горели, Робин была в бешенстве. Но вместе с тем мужчина чувствовал, что просто не может ее отпустить.

Притянув ее ближе одним рывком, он вновь поцеловал ее, ?стирая с губ девушки остатки нежно-розового блеска. На этот раз Робин не сопротивлялась, она лишь позволяла ласкать себя, опустив длинные ресницы.

Головой она понимала, что все происходящее в данный момент может навсегда разрушить ее жизнь. Стоило только кому-нибудь, кто узнал бы ее или Купера, пройти мимо и сфотографировать их. Но его поцелуи были слишком хороши. После всего, что она пережила за эти дни, после всех этих сомнений и ненависти к себе, после ?сегодняшнего паршивого вечера, ей был нужен кто-то, кто отчаянно бы нуждался в ней. Кто хотел бы целовать ее именно так, как целовал Доминик.

Его прохладные ладони скользили по ?бедрам, забираясь под тонкую ткань платья. Теснее прижимаясь к ее телу, мужчина наконец оторвался от припухших губ ?Робби и хрипло прошептал:— Ты меня с ума сводишь, — он оставил несколько смазанных поцелуев на ее шее, вдыхая аромат ванили, исходивший от волос девушки. — Поедем ко мне?

— Ты ?точно сошел с ума, — тихо рассмеялась Робин. — Перестань меня целовать!— Я хочу тебя, поедем ко мне, — сделав вид, что не услышал ее, повторил Доминик, впиваясь пальцами в бедра Робби. — Я тебя оттрахаю так... Твой муженек точно так не сможет.Лицо Робин переменилось в считанные секунды. Собрав все силы, она оттолкнула Купера и, буквально содрав с себя его куртку, бросила ее прямо ему в лицо.— Ой, да брось! — с улыбкой начал Дом, пока Робин садилась в машину. Он постучал в стекло. — Не уезжай вот так…Опустив стекло, Уильямс прошипела:— Ты настоящий мудак!

Дав по газам, девушка развернулась и резко вырулила с парковки.

— Ну и вали! — крикнул ей вслед Дом. — Жирафиха долбаная!

Его смех все еще стоял у нее в ушах, а поцелуи продолжали гореть на губах и шее, когда Робин вернулась в квартиру Макса.

Ее брат и Скайлер смотрели какой-то фильм, обложившись остывшей пиццей и бутылочным пивом. Отказавшись составить компанию этим влюбленным голубкам, Робби прошмыгнула в комнату, где спала Сиенна, развалившись маленькой звездой посреди кровати. Девушка тихо разделась и забралась в постель, осторожно устраиваясь рядом с дочерью.

Поправляя маленькое одеяло девочки, Уильямс зажала ладонью рот, чтобы не рассмеяться. На пижаме малышки был изображен улыбающийся мультяшный жираф.

— О, Боже!.. — прошептала Роббс, нежно целуя девочку в мягкую щечку.

Погасив лампу с плавающими в ней синими звездочками, Робби опустила голову на подушку и закрыла глаза.

Она вспомнила, что сегодня Крис так и не позвонил.

Об остальном она подумать не успела. Не успев опомниться, Робин впервые за несколько ночей провалилась в крепкий сон.— Только не говори, что ты пялился на меня все то время, что я пускала слюни на подушку, — смущенная, помятая и по-утреннему ворчливая Патти уставилась на Джареда, прищурившись от яркого солнца.Отчаянно не хотелось просыпаться. Впервые не потому, что впереди ждал еще один наполненный мелкими неприятностями и крупным самообманом день, а потому, что ей было чертовски хорошо здесь и сейчас. Патти чувствовала его дыхание, невесомые прикосновения, когда Джей поправил сбившуюся в ноги простыню, а потом, не сдержавшись, поцеловал ее в ямочку под коленкой, и она едва сдержала смешок от щекотки. Он убрал с ее нахмуренного лба прядь волос, которая упрямо колола щеку и щекотала нос. А затем устроился напротив, и Патриция могла только слушать его равномерное дыхание и ощущать взгляд, тот самый инопланетный и пронизывающий, о котором столько разговоров вокруг.— До сих пор с трудом верится, что ты все еще здесь. Что, проснувшись, я не обнаружил другую половину кровати пустой.— Мне просто некуда было бежать из собственного номера, — отшутилась Патриция, слишком хорошо понимая, что имел в виду Джаред. Она сбилась со счета тем утрам, когда просыпалась в полном одиночестве и улыбалась, думая, что Джей уже на кухне готовит свой отвратительный травоядный смузи. А потом вспоминала, что нет никакого Джея, нет их общих утр, нет их, и, вытирая слезы, шла на работу, встречалась с Робин, врала Чарли, Тому, Олли, что у нее все в порядке. Она знала, что Джареду было еще тяжелее, но до сих пор приходила в смятение от его уязвимости. Его доверие и открытость, то, что он позволял ей быть так близко, говорило о его чувствах лучше любых слов. Патти боялась одним неосторожным движением разбить это нечто хрупкое и прекрасное, как сердце в Атлантиде.— Когда-то ты договоришься, знаешь ли, — проворчал Джаред, срывая с нее простыню, которую всего пару минут назад так заботливо поправлял.— Только вряд ли это будет сейчас, — не без сожаления заметила она, глядя на часы. — Ричард приедет с минуты на минуту и, как всегда, беспардонно завалится в мой номер, сообщая все, что он думает о местном сервисе и обстановке. Мне будет очень сложно объяснить ему, что делает у меня в постели один голый Джаред Лето.— Один? А двух, значит, объяснить было бы куда проще? — все тем же тоном недовольного ходом переговоров террориста отозвался он. Сейчас начнется отстрел заложников. Патти не сдержалась и рассмеялась, хотя положение у нее и без того было незавидное, ведь этот самый голый Джаред Лето нависал над ней угрозой раскрытия конспирации не только ее дизайнеру, но и нескольким номерам по соседству.

Девушка облизнула губы: такое положение вещей было слишком соблазнительным даже в ее больном воображении.— И кто такой этот Ричард? — прорычал мистер Я Не Ревнивый Психопат Лето, впившись в ее губы грубым поцелуем.— Друг гей Дик, — выдохнула она, прижимая мужчину к себе, — наше алиби, — меньше всего ей сейчас хотелось обсуждать геев, друзей и правила предосторожности, которые они тщательно разработали накануне, а сейчас нарушали одно за другим, да и мыслить трезво совершенно не хотелось.— Если хочешь, я могу одеться и скромно посидеть на краю кровати, пока ты будешь выслушивать твоего бесцеремонного друга и коллегу, который наше алиби, — слова сорвались с его шуб шепотом-скороговоркой, который горячим дыханием опалял ее тело. С ним она чувствовала, что может переступить грань безумия так же просто, как люди проходят турникет в метро. Не касаясь.— Ты слишком много болтаешь, — прошипела Патриция, прогибаясь следом за его поцелуями. — А у нас не так много времени.— Неужели эта фраза все еще актуальна? Мы прокляты, Господи! — передразнил он ее вчерашнюю шутку.Времени действительно было мало. Еще меньше, чем они рассчитывали. Дик появился на пороге, когда они с Джеем все еще собирали себя по кусочкам от оглушительного утреннего оргазма. Они едва успели собрать все вещи, перед тем как Ричард почти что выломал дверь номера своим настойчивым стуком. Накинув халат, Патриция открыла ее, а Джаред одновременно с ней закрыл дверь ванной.— Это дыра! — возопил Дик вместо приветствия. — Настоящий винтаж. Представляешь, моя настольная лампа настолько древняя, что компания, которая ее произвела, обанкротилась лет тридцать назад. Я специально загуглил! А в номере до сих пор пахнет травкой и бриолином, — продолжал парень. Когда Мэйсон был доведен до подобного состояния, бывало довольно сложно определить, доволен он или в ужасе. Крики восторга и возмущения звучали приблизительно в одном диапазоне.— Шик!Он смолк, выдыхая все сказанное, и дал Патти переварить первый шквал информации.— Выглядишь так, будто это тебя хорошенько оттрахали с утреца, а не какую-то крикунью из соседнего номера, — огорошил он ее новой порцией. — Боже, что же должен был вытворять этот мужик, чтобы выдолбить из нее такие звуки, — мечтательно прищурившись, выдал Дик.Патти вмиг стала цвета простыней, а в ванной что-то грохнулось.— Что это?! — обернулся на звук Ричард.— Енот, — фыркнула Бэйтман, про себя делая заметку, что этому зверю стоило бы хорошенько накрутить хвост, когда посторонние покинут номер.— Я серьезно, — собрав все свое мужество в кулак, парень ринулся в сторону ванной, — надо разобраться, что там происходит и позвонить администратору.— Успокойся, мой рыцарь, — Патриция изо всех сил старалась, чтобы ее улыбка выглядела натуральной и беззаботной, — это полка. Винтажная. На присосках. Вчера она точно так же внезапно грохнулась посреди ночи, напугав меня до усрачки.— Тем более нужно позвонить администратору! — не сдавался Дик.— Я обязательно так и сделаю, — ответила она, толкая парня к выходу, — но сначала приму ванну, если ты не против.

Не успела дверь захлопнуться, как из ванной раздался едва сдерживаемый дикий гогот. Патти замерла в ожидании, не вернется ли любопытный Ричард (на сей раз чтобы сообщить ей о смехе того самого горе (или чудо) любовника), а потом решительно двинулась навстречу источнику шума с серьезными намерениями выбить из него всю беспричинную веселость. Мокрым полотенцем. По заднице. Живое воображение тут же заставило ее поменять настрой на диаметрально противоположный, и Патриция остановилась на пару мгновений, пытаясь вернуть себе серьезность. Фантазия рисовала совсем неправильные картины предстоящих экзекуций.

— Какого черта, Джей?! — она набросилась на веселящегося мужчину с обвинениями.— Моя крикунья, — подавившись смехом, ответил он, сгребая девушку в объятия, и продолжал покрывать ее лицо поцелуями, пока она не перестала отчаянно отбиваться.— Винтажная полка, — хмыкнула Патти в ответ.— С присосками, — вновь рассмеялся Лето, оставляя влажный поцелуй у нее на шее.— Нам нужно быть осторожнее, — легко упрекнула его Бэйтман, тем самым и себе напоминая о необходимости сохранять трезвую голову. Казалось, свобода Коачеллы ударила им в голову раньше, чем начался сам фестиваль.— И придерживаться плана, — закончил за нее наставления Джаред, укачивая Патрицию в объятиях. — Все будет хорошо.— Все должно быть хорошо, — согласилась она. — А теперь вон отсюда, мне надо в душ. — Патти шутливо оттолкнула от себя мужчину, поцеловав его в губы. Встретив целую бурю возражений и с трудом оставшись непреклонной, она все таки выставила Лето из номера.В последнее время они и так слишком часто лажали, оступиться сейчас означало гораздо больше, чем с Шенноном, или на вечеринке у Лало. Патти не знала, какое из последствий было хуже: то, что о них таким вот образом узнает весь мир, или то, что Робин узнает о них с Джеем из сплетен в интернете (Бен почему-то вообще не попал в уравнение). После встречи с Уильямс перед отъездом Патриция не могла не возвращаться к их разговору. Почему она сама не могла проявить хоть толику смелости и признаться хотя бы себе, что отжившие отношения, как дважды замороженную пиццу, уже ничем не спасешь. Она останется отвратительно пресной и безвкусной, даже если залить ее соусом по самое не хочу. Ее надо выбрасывать, а не пытаться реабилитировать. То же правило работает и с отношениями.

Не успел Джей уйти, как она вновь расклеилась. Почему все было так легко, когда он был рядом?Патриция включила контрастную холодную воду и ступила под душ. Ей надо было выбить эти чертовы мысли из своей головы. Ради себя. Ради него. Ради выходных, когда они могут быть беззаботно счастливы.Коачеллу невозможно не любить. По крайней мере, так всегда считала Патриция Бэйтман. Познакомившись с ее взглядами на хиппарей и Санта-Монику, в это сложно было поверить, но тем не менее… несколько дней в году она позволяла себе слиться с толпой кочевых фестивальных крыс, смыть строгий мейк, а с ним вместе и всю свою стервозность, напялить старые избитые горчичные ботинки на смешные носки с мультяшными персонажами, вытащить из кучи старого шмотья застиранные до небесно-голубого цвета бывшие пятсот первые ?левайсы?, ставшие шортами, а поверх этого всего напялить футболку с идиотской надписью. Ничто не выделяло ее в толпе прочих любителей музыки и свободы, которую дарит фестивальная жизнь. Разве что очки от Тома Форда и несколько кожаных браслетов Александра МакКуина. Но разве кто-то будет присматриваться к таким мелочам, когда вокруг ходят сексуальные монашки и индианки в компании чуваков в лакированных шортах?Патти любила фестивальную толпу больше всего на свете. Любовью в три дня. Ровно на столько ей хватало окружения фриков и балаганной мишуры. Короткий весенний роман с буйством красок и людей всех мастей и цветов. Раньше она фотографировала, чтобы рисовать. Сегодня она фотографировала фриков, чтобы потом черпать вдохновение из чужого безумия. За последние три года она отвыкла делать что-то, что не приносило бы прибыль. Если бы Патриция только намекнула одному из изданий, что берет с собой на Коачеллу камеру, ей тут же предложили бы немалую сумму за снимки. Все вокруг крутилось вокруг денег. Бен называл это зрелостью, ее же тянуло от этого блевать. Когда я смотрю пятичасовые новости, я не хочу взрослеть, пел Том Уэйтс. Патриция Бэйтман тоже была не в восторге от взрослой жизни, если там не оставалось места безумию спонтанных решений и импульсивным поступкам.— Эй, шеф, посмотри на мисс Коктейльные Зонтики справа от тебя! — Дик со своим обычным зашкаливающим энтузиазмом тыкал пальцами в девушку с зелеными волосами, собранными в небрежный пучок, из которого торчали розовые бумажные зонтики с иероглифами. В любых других обстоятельствах это было бы неприлично грубо, но не здесь. Здесь народ выставлял себя напоказ и балдел от повышенного внимания, восторженных криков и просьб сфотографироваться вместе.— Ты мне ничего не говорил о том, что следующая коллекция будет посвящена Сейлор Мун, — отшутилась Патти, клацнув девчонку.

Не время и не место было думать о том, кому и как задорого она продалась. Не время грустить по загубленной карьере никем не принятого вольного художника бунтаря. Не время вновь погребать себя под ворохом неразрешимых вопросов, которые обгладывают кости по ночам.— Лунная призма, дай мне сил! — воскликнул Ричард, переводя взгляд на парня в рваных джинсах с леопардовыми заплатками. Похоже, постразрывный период затянулся у него неприлично надолго. Ну, или просто неприлично.— Шуруй уже! — усмехнулась Патти, выписав парню ощутимый пинок под зад. — Только постарайся вернуться на работу, не нахватавшись всяких неприятных болезней.— Знаешь что, Патриция Бэйтман, в роли напарника по тусовкам ты нравишься мне значительно больше, чем в роли шефа.— Не привыкай только!.. — попрощалась с ним Патти, будто для таких замечаний было еще не поздно. Бен вменял ей в вину близкие и дружеские отношения с коллегами каждый раз, когда она приходила домой позже положенного. Мистер Корпоративная Этика считал, что они мешают рабочему процессу. Патриция же наоборот не представляла себе работы с людьми, с которыми не имеет ничего общего. Ее бренд стал популярным благодаря скандальной известности владелицы, но к коммерческому успеху они пришли только благодаря желанию творить, экспериментировать и идти на риск вместе. Ее команда была для нее гораздо больше, чем просто наемными сотрудниками.Потому она могла быть с ними чересчур груба и строга, потому она готова была при необходимости стать на защиту каждого из них.Прогулка с Диком обеспечила ее необходимым алиби. Пока они глазели на других гостей и разговаривали с коллегами по индустрии, их тоже фотографировали. Возможно, Бену интересно будет посмотреть на эти фотографии, по крайней мере, когда-то он шутливо спрашивал ее о том, стоит ли ему волноваться о том тощем кучерявом парне в странной одежде. Теперь настало время пробираться к главной сцене на поиски второго заговорщика. Покончив с публичной частью, они должны были встретиться, чтобы договориться о том, как будет происходить воплощение дальнейшего плана. Сценаристы шпионских фильмов обрыдались бы. Таких отчаянных героев на грани разоблачения у них еще не было.Джареда Лето найти было совершенно не сложно. Даже в самой ебанутой толпе ему все равно удавалось выглядеть ее королем. Патти тяжело вздохнула, пропустив про себя несколько отборных ругательств в адрес его очередной пижамы и шапочки, и пошла судьбе навстречу.— Вы только посмотрите, что за бомжара бородатая в индийском народном костюме, — проговорила она, качая головой, и прицелилась в Джареда из фотоаппарата.

— Мисс Бэйтман, чем я заслужил столько грубости? — сняв очки, Лето вперился в нее своим бездонным взглядом.— Лучше скажи, чем я заслужила такое счастье? Мы же договаривались, никаких дебильных прикидов.— Оглянись вокруг. Это Коачелла!— И ты все равно умудряешься выглядеть здесь самым конченым фриком, — проворчала девушка, вновь делая вид, что фотографирует толпу. Не хватало только глупыми пререканиями привлечь к себе еще больше внимания, чем и так привлекает мистер Конспирация.— Сочту за комплимент, — ответил он и отвесил поклон.

— Сочти за намек переодеться, — хмыкнула она, отводя взгляд.

— Признайся, я просто настолько неотразим в этом костюме, что ты боишься не сдержаться и повалить меня прямо в утоптанную траву, — Джей подмигнул ей и за доли секунды оставил по себе вкус поцелуя.— Черт подери!.. — Патриция облизнула губы.— Через час на той сцене с названием африканской пустыни, — больше испытывать судьбу он не решался. По крайней мере, пока Бэйтман смотрела на него так, будто готова была закатать в вышеупомянутую траву без никаких эротических подтекстов.— Ага, на той, где будут играть брейкбит, — уточнила Патти на случай, если Лето решит заблудиться в обилии африканских пустынь на акр Коачеллы.

Услышав со сцены ломаный электронный ритм, Патриция понеслась на звук, едва не забыв о том, что по дороге надо подобрать еще одного пассажира. Как же она изголодалась по жесткому биту, который выносил все, кроме желания двигаться до полного истощения! Казалось, что все их с Робин клубные вылазки с тусовками ночь напролет остались где-то в прошлой жизни. И сейчас эта жизнь, несмотря на все оставленное позади дерьмо, казалась лучшей.— Кто бы мог подумать, что ты настолько фанатеешь от брейкбита, — Джей успел схватить ее за запястье, прежде чем Патти скрылась в толпе. В простых джинсах и фестивальной футболкеон ничем не привлекал внимания окружающих. Девушка удовлетворенно кивнула, оценив перемену, и, сжав его ладонь в своей, потащила вперед.— Они такие крутые! — прокричала совершенно другая Патриция Бэйтман, захлопав в ладоши. — Просто нереальные!Она тоже была нереальной. Веселой, полной энергии… и такой свободной. Ее глаза горели, волосы растрепались и капельки пота блестели на шее, стекая вниз под футболку. Она кричала вместе с толпой таких же обезумевших от музыки фестивальных крыс,скандировала следом за группой их несложные тексты и двигалась так, будто их музыка проходила сквозь нее электрическими импульсами, наполняя энергией. Джей знал, что это в ней было всегда. Она вся без остатка отдавалась работе, своим друзьям, которых считала семьей, творчеству. А сейчас музыке. И это было чертовски сексуально. Хотелось, чтобы так же без остатка она вся была его.— Я люблю тебя, — прошептал Джаред, целуя ее в шею.

Было совершенно неважно, услышала ли она его сквозь шум толпы и музыки, пока он знал, что это чувство взаимно. Она сжала его руку в своей и, прижавшись к мужчине спиной, позволила ему следовать за своей ладонью по плотной ткани джинсов вверх под широкую футболку по горячей коже, а затем отстранилась следом за очередным прорывным битом, изогнувшись всем телом. Чертова Патриция! Даже сейчас, будучи так близко, она умудрялась ускользать из его рук.— Ты далеко, Сладенькая?

— Не дальше, чем ты сможешь до меня дотянуться, — ответила она, задыхаясь от бешеного ритма музыки, разгоряченного дыхания толпы и желания, и, обхватив руками его лицо, поцеловала, вовсе забыв о необходимости дышать, а потом рассмеялась от переполнявших ее эмоций и обняла Джареда так крепко, что и он ощутил явные проблемы с кислородом. Как ребенок, она поддалась ощущению момента, и чувства выплеснулись через край.

За первым поцелуем последовал второй. Джей целовал ее шею, щеки, подбородок, а звук ее смеха кружил голову сильнее, чем все выпитое в тот вечер в Лас-Вегасе.

— На парковку, — выдохнула Патти и улыбнулась, прячась в его объятиях.

— Я знаю короткий путь, — в его голосе прозвучало больше уверенности, чем было на самом деле. Тяжело было поверить, что после стольких месяцев они были свободны. Пускай ненадолго, пускай все это было сладкой иллюзией и временным помешательством. Сейчас ему было абсолютно все равно, потому что они были безумны в равной степени.

Лето схватил ее за руку и потащил в противоположную от выхода сторону, Патриции было слишком хорошо, чтобы возражать. Она была пьяна, не выпив ничего крепче апельсинового сока. И пьяно хихикала ему в плечо, когда Джей объяснял охраннику, почему мистеру Большая Рок Звезда надо за сцену к трейлерам и автобусам малоизвестных команд.— Мистер Лето, вы хотите превратить меня в группиз?.. — прошептала девушка и рассмеялась. Она не знала, воспринял лиДжаред ее предложение всерьез, или задумал это безумие с самого начала, да и сейчас ей было решительно все равно. Мужчина перебросил ее через плечо, и оставалось только наблюдать череду сменяющихся автобусов, будто он действительно знал, куда идти.

— Надеюсь, ты не имеешь ничего против ?Королей пустыни?, — сказал Джаред, вламываясь в чей-то трейлер. — А даже если так, то уже поздно.Они рухнули на диван, обитый бархатом и бахромой.— Дебильнее названия не слышала, — хмыкнула девушка, рассматривая обстановку дома на колесах какой-то из групп участников фестиваля. Судя по тому, что они не закрывали трейлер, дебильным было не только название.— Обожаю, когда ты ворчишь, — прошептал Джаред, сцеловывая соль и солнце с ее кожи.

Освобождая друг друга от одежды настолько быстро, насколько это вообще было возможно, любовники наслаждались смазанными прикосновениями, которые так возбуждали Джареда и сводили с ума Патти. Кожа к коже. Его поцелуи, точно прожорливые укусы, везде, они так горячи, что порой хотелось закричать, но Бэйтман не хотела тешить самолюбие своего фестивального принца так быстро.Вырываясь из его удушающих ласк, чтобы глотнуть воздуха, девушка прогнулась в спине и подставила влажным губам Лето свою обнаженную грудь. Ладони Джареда вырисовывали на ее спине причудливые узоры, и она содрогалась от щекотки на шероховатых кончиках его пальцев. Приоткрыв глаза, девушка хищно улыбнулась, встретившись взглядом со своим возлюбленным. Он громко дышал, глаза его сияли, и, черт возьми, если бы не все эти жутко пошлые сравнения глаз мистера Лето не то с небом, не то голубизной воды, она бы придумала еще что-то, но, кажется, это уже сделали сотни фанаток Джея, используя для данной цели все возможности английского языка.

Перекинув ногу через бедро музыканта, Пи прижалась к мужчине всем телом. Целуя ее грудь, Джаред чувствовал, как вся она точно вспыхивает. Ее кожа, такая горячая и соленая, этот жар, охлаждаемый лишь прохладой ночного воздуха, проникающего внутрь трейлера сквозь неплотно закрытую дверь. Патти…

— Я хочу тебя, — шептала она, наклоняясь, вытягивая шею, чтобы вырвать у него очередной рваный поцелуй. — Хочу тебя, хочу…

Золотистые локоны падали на ее лицо, и Джаред забывал обо всем на свете. Ему хотелось держать ее в объятиях всю ночь, нашептывая на ухо все те глупости, о которых они оба чаще молчали, скрываясь даже от самих себя.

Патриция ловко расправилась с ремнем на его джинсах и, приспустив их вместе с бельем, сползла ниже, обхватывая член мужчины ладонью. Лето громко выдохнул и откинулся на спину, пробормотав:

— Если нас застукают, это будет моя лучшая фотография!..

Через несколько мгновений губы Патти уже ласкали его внизу, заставляя задыхаться от возбуждения и удовольствия. Прогибаясь в спине, как кошка, Бэйтман провела кончиком языка от основания пульсирующего от желания члена к головке и хихикнула, заметив, как на нее смотрит Лето, пытающийся приподняться на локтях.

— Моя сладенькая!.. — прохрипел он, запуская пальцы в ее спутанные волосы.

Ее влажный рот уже вышиб из него пару негромких стонов, но все это не должно было заканчиваться так. Приподнявшись, он притянул девушку к себе и с жадностью поцеловал, ощущая на ее губах свой собственный вкус.

Резко развернув Патти к себе спиной, мужчина рывком стащил с нее трусики и несколько раз шлепнул по заднице. О, да, ему нравилось наблюдать, как эта сахарная попка дрожит. Бэйтман уже хотела было развернуться и бросить в ответ на такие ласки очередное грязное ругательство, но Лето поставил ее раком не для того, чтобы воспитывать свою плохую девочку.

Ощутив Джареда внутри, она дернулась и еле слышно взвыла. Ей было слишком хорошо, чтобы молчать. Его ладони обхватили пышные бедра Пи с такой силой, что девушка едва не вскрикнула от боли. Они двигались в одном темпе, точно их тела, блестящие от пота, были созданы друг для друга. Губы музыканта были совсем близко, и кожа Патриции покрывалась мурашками от его горячего шепота на ухо. Это было похоже на помешательство. Это было опасной игрой, риском, сдобренным слишком большой порцией желания быть друг с другом. Сегодня, сейчас, в эту минуту. И если это не любовь, то пусть все летит к черту, подумала Патти, перед тем, как все ее тело пронзила волна оргазма. Она дрожала и чувствовала, как тело ее любимого пронзает дрожь. Это мгновение такой желанной близости, когда больше не нужно было оглядываться, делало их обоих похожими на детей, которые забываются в своей беззаботности. Они были друг у друга, сжимали друг друга в объятиях, и даже если все это когда-нибудь закончится, во всяком случае, они оба точно навсегда запомнят эту ночь.

Именно об этом подумал Джаред, перед тем как прошептал:

— Я люблю тебя.Тех, кого любишь, не обманывают. И надо было этой великой мудрости от Робин Уильямс догнать ее в такой неподходящий момент!

Джей знал этот взгляд намного лучше, чем ему того хотелось. И сейчас, когда они были так близки, насколько это вообще было возможно, тем больнее было видеть ее отстраненный взгляд, устремленный в пустоту, и чувствовать бессилие из-за невозможности оградить ее от всего на свете. Хотя нет, Патти бы ему такого не подарила. Попробуй он примерить на себя роль принца-спасителя, тут же отгреб бы по башке. Улыбаясь от одной только мысли о разъяренной Бэйтман на страже баланса сказочных принцев во вселенной, Лето поцеловал ее в плечо и прошептал:— С тобой все в порядке?— Робин… — ответила она отстраненным голосом. — Она трахнула Проповедника.— Издержки католического воспитания на лицо, — рассмеялся Лето, после того как переварил сказанное. Если бы все их проблемы были такими, как эта.— Да нет же, гребаный ты извращенец! Фу! Не проповедник, а ?Проповедник?, — произнесла она, заключив указательными и средними пальцами последнее слово в кавычки.