Глава 3. Жирафы и кролики (1/2)

— Робби! — Патриция удивленно вскинула брови, увидев на пороге подругу. Пропустив девушку внутрь, она закрыла дверь и спросила: — Позвонить не додумалась?!

Она обняла Уильямс, которая тут же расплылась в улыбке. Но стоило только Робби снять свои огромные солнцезащитные очки, Бэйтман едва не ахнула. Погасший взгляд покрасневших от слез зеленых глаз был полон тоски и отчаяния. Патти, пожалуй, никогда не видела ее такой печальной.

— Прости, что я не предупредила, — Роббс бросила на тумбочку ключи от машины и поставила рядом сумку. — Просто я больше не могу…

Закрыв лицо руками, она расплакалась. Патриция подошла к подруге и, приобняв ее за плечи, прошептала:

— Эй, что стряслось, милая?..

— Случилось самое ужасное, — захлебываясь слезами пробормотала Робби. — Я просто отвратительна…

— Когда распускаешь нюни, как маленькая, точно, — попыталась перевести все в шутку Бэйтман. Хотя смешного тут было мало. Она и представить себе не могла, что же такого ужасного могло произойти в идеальной жизни Робби, а зная способность подруги преувеличивать, просто запрещала себе переживать раньше времени.

Тем временем Роббс все же попыталась успокоиться и дрожащими пальцами начала вытаскивать из своей сумки упаковку бумажных платочков.

— Хочешь чего-нибудь? — спросила Пи. — У ?меня есть вкусное мороженное.

— Нет, спасибо, — промокнув глаза, ответила девушка. — Я бы просто выпила кофе. Уже несколько ночей подряд я практически не сплю.

Чтобы Робин Уильямс отказалась от сладкого, для этого нужна действительно веская причина. Вот теперь Патриция начала беспокоится.

— Проходи в гостиную, — Бэйтман убрала за ухо прядь волос. — На бардак не обращай внимания, я собираю шмотки на Коачеллу.

— Ммм, — промычала Роббс. — Коачелла это прикольно.

Патриция не знала, что пугало ее больше, безразличный тон подруги или ее общее состояние. Пройдя на кухню, она все же вытащила мороженое из холодильника и только собралась сварить кофе, как услышала истошный крик Робин.

— Патти! Патти! Быстрее, иди сюда! — Уильямс практически перешла на ультразвук в тот момент, когда Бэйтман вбежала в комнату.

— Кто этот мужик?! ?— дрожащим голосом пробормотала Робин, тыкая зажатым в руке пультом в огромный экран плазмы, на которой застыло изображение Доминика Купера в образе Джесси Кастера.

— В смысле?! — Пи непонимающе тряхнула головой. — Робин, может, объяснишь, что вообще с тобой происходит?!

— Я не шучу, Патти! — девушка с ужасом смотрела на стоп-кадр с ухмыляющейся рожей Купера. — Кто он?! Этот парень, что, актер?!

— Да, да…

— Популярный?! Его все знают?! — Робби трясло от возбуждения. — Как его зовут?!

— Доминик Купер, — выпалила Патриция. — Робин, да что за хуйня с тобой происходит?!

— Доминик?! — Уильямс побледнела и медленно опустилась на диван. — Ты сказала Доминик, да?..

— Доминик, — повторила Патти, подходя ближе. Робин обхватила голову руками и громко выругалась. Скрестив на груди руки, хозяйка квартиры, железным тоном проговорила: ?— Робин Уильямс, немедленно объясни мне, блядь, что происходит!

Подняв на подругу глаза, полные слез, Робби прошептала:

— Я переспала с ним в Париже. — Она вновь указала пальцем на экран телевизора. — Крис уехал раньше на день, вернулся в свой ебучий тур. Ненавижу! А я так разозлилась на него, так глупо… Боже!

— Роббс… — Патриция опустилась на диван рядом с подругой. Щеки ее вспыхнули.

— Короче, я напилась и поехала в какой-то местный клуб, — продолжала Уильямс. — И там познакомилась вот с этим.

Она в очередной раз махнула пультом в сторону экрана и брезгливо поморщилась.

— Я понятия не имею, как все получилось, — Робби вздохнула. — И не представляю, что будет теперь…

Патриция молча сверлила глазами фотографию, стоявшую на столике в гостиной. Кажется, ?снимок был сделан на одной из рождественских вечеринок. Они с Беном такие счастливые и влюбленные. Влюбленные… Молодая женщина лишь горько усмехнулась про себя.

— Он, кажется, не знал, кто я такая, — добавила Робби, наконец выпустив из рук злосчастный пульт. — А теперь я и сама не знаю, кто я, кем стала после всего, что произошло. Я даже представить себе не могу, как буду смотреть в глаза Крису, когда он вернется домой, как лягу с ним в одну постель… Чувствую себя последней шлюхой. Предательницей. Обманщицей. Я не достойна его, я пр…— Хватит! — повысив голос, оборвала подругу Патти. Каждое слово Робин обжигало. И если бы только сама Робин знала, насколько близки все эти эпитеты, которыми она себя наградила самой Патриции. Лживой изменщице и шлюхе. Встретившись с Уильямс взглядом, она уже хотела раскрыть рот и рассказать все свои не менее грязные тайны, но почему-то сказала лишь: — Все можно исправить…

— Сомневаюсь, — задумчиво произнесла Роббс. — Я решила рассказать ему все, как только он вернется домой.

По коже Патти пробежала стайка мурашек. Смелость Робин одновременно поражала ее и пугала. Сама же она до сих пор оставалась ебаной трусихой, которая не способна признаться в своих изменах, даже открывшись подруге, чего уж говорить о Бене.

— Ты уверена в том, что хочешь все ему рассказать? — понизив голос, спросила Пи. Она чувствовала, как ее голова начинает пульсировать от боли.

— ?Я не смогу обманывать его, — Робин откинулась на спинку дивана и посмотрела на свое обручальное кольцо, вытянув вперед руку. — Я люблю его так сильно, Патти. Так люблю его…

На глаза Робби вновь навернулись слезы.

— Но самое ужасное во всей этой ситуации, — продолжила Уильямс, смахнув со щеки слезинку, — что я даже не могу как следует поплакать над всей этой ситуацией или напиться здесь с тобой. Мне уже пора.

Поднявшись с дивана, она отбросила назад волосы и поправила спадающую с плеча футболку.

— Куда ты поедешь в таком состоянии? — Патриция подняла голову. — Тебе нельзя за руль.

— Я в порядке, правда, — Робби попыталась выдавить из себя жалкое подобие улыбки. — Сейчас поеду домой, пообедаю и отвезу Сиенну к Максу. Сегодня вечером у меня еще куча дел. А тебя ждет Коачелла!

— Ага, — пробурчала в ответ Бэйтман. — Кстати, о твоем брате-ублюдке, почему он продолжает меня игнорировать?

— А он тебя игнорирует? — удивленно приподняла бровь Робин. Они уже стояли в прихожей, и Патти нервно теребила край своей майки.

— Похоже на то, — ответила Пи. Макс не появлялся и не звонил. А когда они случайно где-то сталкивались, пытался отвязаться от нее как можно быстрее.

— Не забивай себе голову, — беззаботно ответила Робин, надевая очки. — Оторвись на Коачелле за меня!

Когда Робин была уже в дверях, Патти схватила ее за руку и прошептала:

— Роббс, ты можешь ничего ему не рассказывать. Эта ложь станет ложью во спасение. Не казни себя, ты же любишь его и сожалеешь обо всем. К тому же Купер никогда ничего не взболтнет прессе, даже узнай он, кто ты. Кажется, он уже сам почти женатый человек, и ему не пойдут на пользу подобные скандалы…

— Спасибо, что выслушала, — Робин обвила шею Патриции руками. — Но я не смогу так жить. Ты же знаешь, что не смогу. Ты бы тоже не смогла, будь на моем месте…

Пи лишь рассеяно кивнула и печально улыбнулась вслед подруге, когда двери лифта, увозящего Робин вниз, закрылись перед ее лицом.Патти заселилась в отель на день раньше. Когда возникала такая возможность, она всегда давала себе время, чтобы прийти в себя с дороги. В последнее время они с Беном стали все чаще проводить отдых отдельно, оправдывая все очередной ложью о плотных графиках и их несовместимости, когда на деле просто не хотели признать очевидного — они были слишком разными, чтобы получать удовольствие от одних и тех же вещей.Дик должен был приехать только завтра. Как и Джаред. Она не видела его с той самой вечеринки Алессандро Микеле. Только редкие звонки вырывали ее из рутинного бытового кошмара, в который превращалась ее домашняя жизнь, и напоминали, что та, другая, тайная и хрупкая часть ее жизни не сон.Один день в полном одиночестве в окружении немногочисленных незнакомцев, которые так же, как и она, приехали заранее, и безликой обслуги отеля. Она могла позволить себе ненадолго расклеиться и забыться в тоске.Как и тогда в Вегасе, они с Джеем подошли к вопросу выбора отеля с присущим им двоим чувством толка. Местный вариант отдавал не неоновыми восьмидесятыми, а более ранними хипповскими шестидесятыми. Бахрома, совершенно не сочетающиеся между собой узоры обивки, пыльные подушки, из которых все еще можно выбить остатки забористой травки с далекого Вудстока, и кровать со встроенным массажером. Патриция боялась даже притронуться к пульту управления этим чудом техники, чтобы ее не ударило током.

Робин бы здесь понравилось. Патти на мгновение улыбнулась, а потом зарылась лицом в подушку, выдыхая в нее мученический стон. Она определенно самая дерьмовая в мире подруга. Когда Уильямс выложила ей все как на духу, Бэйтман на мгновение просто остолбенела… а потом сложила груз признания своей лучшей подруги вместе с прочим багажом и отправилась в Индио, не отважившись сделать ответное признание. Она знала, что в конечном счете, когда все должно было проясниться, ей предстоял длинный и сложный разговор с Робби о том, как она скрывалась от нее все это время. Патти заставила себя поверить в то, что подруга поймет и простит ее, ведь она как никто другой понимает всю гребаную тяжесть их воспитания и сопутствующего чувства вины.

А какое оправдание должно было утешить ее сейчас? Когда Робин, набравшись смелости, рассказала о произошедшем в Париже. Всего один момент сомнения, и Патриция готова была признаться, но струсила и закрылась глупыми отговорками о том, что это должно быть не только ее решение. Будто Джаред был бы против зарыть несуществующий топор войны с Робин.И все же она была самой дерьмовой лучшей подругой в мире. Эта мысль, как назойливая осенняя муха, преследовала ее весь день. И Патриции сложно было отвернуться от нее, отмахнуться и прихлопнуть. Куда бы она не повернулась, возникала еще одна несносная мысль-муха. О Бене, Джареде, Джеке и Оливере… Она была виновата перед всеми, и гребаные сартровские богини мести следовали за ней по пятам.Патриция злилась. Она терпеть не могла переезды, потому что и так слишком часто срывалась с места, бежала от себя, от проблем, от боли, и сейчас даже самые приятные поездки всегда были приправлены толикой горечи.Здесь был точно такой же потолочный вентилятор, который лениво гонял раскаленный воздух по комнате. Было далеко за полночь, а липкая жара вместе с тяжелыми мыслями все не хотела отпускать ее. Патриция лежала, закрыв глаза, и представляла себе, какой счастливой могла бы быть ее жизнь через полгода. Мысленно прокручивала их с Беном разговор. Она знала в нем каждое слово, жест и реакцию собеседника. Они просто отпустят друг друга, примут неизбежное. Видела, как ее простит Робин и Шеннон перестанет считать врагом государства. Прекрасные маленькие лжи. Вплоть до мельчайших деталей разбирала она у себя в голове новые идеи для следующих коллекций. От наброска до последней пуговицы. Кружева, тяжелая металлическая фурнитура и грубые стежки вышивки слой за слоем ложились на платья, блузы, джинсы.

Сон наяву.Прочтя как-то у Фрейда статью то ли о фольклоре, то ли о фантазии, она столкнулась с этим явлением и тут же узнала себя, быстро забыв и название работы и сам термин, который звучал угрожающе солидно, как и все немецкие слова.Запомнилось лишь ощущение, такое знакомое и близкое. Такие сны с открытыми глазами всегда были ее терапией от бессонницы. Погружаясь в фантазии без сна, она рано или поздно закрывала глаза, забываясь в настоящих сновидениях.Но сегодня сон упрямо не шел, не попадался на ее уловки, не поддавался уговорам, потому, когда она услышала глухой деревянный стук, встрепенулась от неожиданности и испуга, а не потому, что кто-то смог украсть у нее чуткий сон.— Кто это? — сухим шепотом отозвалась она, не сразу сообразив, что ночной гость уже в ее номере.Девушка вскочила с кровати, срывая за собой простыню, чтобы закрыться ею от незнакомца.— Обслуживание в номер, — ответил мужчина, заходя в спальню. Глупая-глупая шутка, вроде тех, которые начинаются с тук-тук.— Джей?!. — воскликнула Патти, ее полные удивления глаза сияли счастьем, а голос лучился детским восторгом. Он готов был добираться сюда даже пешком, чтобы увидеть ее такой.Простыня упала на пол, и, перепрыгнув через нее, Бэйтман помчалась в его объятия.— Но как? Ты же должен был прилететь только завтра?..— Не мог позволить тебе бороться с бессонницей в одиночестве и…Патриция поцеловала его, прежде чем он успел закончить фразу.— Я тоже по тебе соскучился, Конфетка, — прошептал Джаред ей на ухо, вдыхая солоноватый запах океана с ее волос.Ее практически обнаженное тело так настойчиво жадно льнуло к нему, что он едва сдержал хриплый стон, когда ее пальцы забрались под майку, одним резким движением она потянула его за собой на кровать. Нетерпеливый, как мальчишка, Джаред сам стащил с себя майку и отбросил джинсы.— Или ты ждала кого-то еще? — он прищурился, хитрый оскал изогнул его губы.Избавившись от одежды, он позволил себе остановиться, медленными дразнящими прикосновениями очертил ажурную кромку лифчика, даже в этой адской жаре ее кожа покрылась мурашками, а дыхание застряло в легких, пока его рука медленно спускалась ниже к черному кружеву на бедрах. Мягкий податливый кусок ткани он сорвал с нее со звериным рыком и заглушил недовольный вскрик поцелуем.Шутка. Этот идиотский вопрос был всего лишь шуткой, но Джаред ревновал. Каждый раз, когда он думал о том, что его Патриция спала с другим мужчиной. Что ею обладал не он. Это сводило с ума. Он терял голову от ее дыхания, голоса, тепла. А мысль о том, что кто-то другой мог так же забываться в ней, заставляла вскипать все тщательно скрываемое безумие. Все демоны вырывались наружу.— Я люблю тебя, Джей, — мягко прошептала она.

Только Патриция могла загнать их обратно, они слушались ее, подчинялись ее тихому шепоту, сдавались, едва заслышав три самых банальных и в то жевремя самых желанных в мире слова. Я тебя люблю.Джаред поцеловал ее ключицу. Там, где только что горел укус. Он не хотел делать ей больно. Не хотел спешить. У них было целых три дня впереди. Так много и так катастрофически мало.

— Пенни за твои мысли, — Патти зарылась пальцами в его волосы, провела по скуле и, схватив за подбородок, потянула на себя, чтобы оставить легкий шутливый поцелуй у него на губах.— Доллар за мечты, — он улыбнулся в ответ.— О, нет!.. — простонала она, закатив глаза. — Неужели шутки о хип-хоп альбоме все еще актуальны?Когда Робин приехала в Санта-Монику и припарковалась возле дома своего брата, солнце медленно начинало клониться к закату. И это было ее любимое время суток. Она всегда любила наблюдать, как золотистые лучи, перемешиваясь с розовеющим небом, растворяются в океане, наполняя его безмятежность, волшебным блеском.

Девушка мечтательно вздохнула, заглушила мотор и выключила музыку, оборвав страдания Кармен Линарес на половине песни. Обернувшись к своей дочери, которая была надежно упакована в детское автомобильное кресло на заднем сидении, она спросила:

— Соскучилась по дяде?

Сиенна активно закивала, начав ерзать. Ей хотелось поскорее выбраться из машины и побежать навстречу своему любимому мужчине. О, да! Иногда Робби казалось, что девочка любит Макса гораздо больше, чем родного отца или ее саму. Она даже несколько раз ловила себя на мысли, что ревнует Сиенну к старшему брату, как бы глупо это не звучало.

Взяв малышку на руки, Уильямс свободной рукой вытащила из автомобиля небольшой рюкзак с вещами дочери и захлопнула дверцу. Чмокнув девочку в крохотный нос, она осторожно поднялась по ступеням подъезда, стараясь уберечь от падения свою хихикающую ношу, которая обвила маленькими теплыми ручками ее шею.

— Ну, наконец-то, — Макс, похоже, увидел из окна, как они подъехали, и теперь спускался вниз по лестнице навстречу Робин. — Где любовь всей моей жизни?

Едва услышав голос обожаемого дяди, Сиенна расплылась в улыбке и начала тянуть к нему руки. Она даже позволила целовать себя, несмотря на колючую небритость на лице Макса. Когда так делал Крис, девочка начинала протестовать и капризничать.

Прижав одной своей татуированной клешней к груди ребенка, Макс выхватил у сестры рюкзак и произнес:— Что-то ты выглядишь неважно, Робин.— Плохо спала сегодня, — ответила девушка, наматывая на палец одну из тонких золотых цепочек, висящих на шее. — Скай дома?

— Ага, — он толкнул плечом дверь квартиры и опустил Сиенну вниз. Та с радостными воплями кинулась к Иендо, которая подхватила девочку на руки и начала целовать.

Робби с улыбкой помахала подруге и вновь перевела взгляд на Макса.

— Я сегодня была у Патти, — тихо проговорила она.— И? — Макс почесал затылок. — Что дальше?

— Она о тебе спрашивала.— С чего бы я ей понадобился?! — с раздражением бросил мужчина.

Робби удивленно приподняла бровь. Уильямс старший взглядом искал свои сигареты. Когда, наконец, он обнаружил пачку на кресле, несколькими шагами пересек комнату и, схватив пачку, обратился к Скайлер:— Детка, мы с Робин спустимся вниз на десять минут. Не скучайте тут.Он подмигнул Сиенне, которая уже переключила все свое внимание на новый цвет волос Иендо.Спустя несколько минут Макс и Робин сидели на ступеньках возле подъезда и молчали, каждый думая о чем-то своем. Роббс подперла руками лицо и задумчиво рассматривала новую вывеску магазина на соседней стороне улице.

Уильямс закурил и, сделав несколько коротких затяжек, спросил:

— Патти тебе ничего не рассказывала?

— Ты о чем? — Робби выпрямилась, вытянув вперед ноги.

— Да так...

— Вы поругались? — она попыталась заглянуть брату в глаза, но тот лишь задрал подбородок, выпуская вверх сигаретный дым.

— Все нормально, — отмахнулся мужчина. — Просто я постоянно торчу в салоне, и вообще у меня куча работы.

В другой раз Робин бы начала пытать Уильямса старшего, ведь работа никогда не была помехой для его дружбы с Патти или еще с кем-либо, но сейчас... Сейчас ей было настолько плевать на то, какие там загоны у Макса в голове, что она лишь вздохнула и продолжила:

— Она уезжает на Коачеллу.— И я даже знаю, с кем, — процедил сквозь зубы Макс.— Со своими друзьями, — зевая, Робин опустила голову на плечо брата. — Мне бы сейчас тоже хотелось свалить отсюда на несколько дней... Бросить все к черту и как следует оторваться.Они вновь замолчали. Спустя несколько мгновений Макс нарушил тишину, заговорив первым:— Знаешь, кого я на днях встретил?

Роббс отрицательно замотала головой.— Монику Домингез, — он произнес это имя так, словно ненавидел в нем каждую букву.— Моника?! — Роббс моментально оживилась. В ее глазах удивление сменялось тревогой. — Но что она здесь делает? Как она во…— Ее родители здесь всю жизнь прожили, если ты помнишь, — перебил сестру Макс. — Мать умерла несколько лет назад, а отец в прошлом месяце. Она прилетела из Нью-Йорка, чтобы продать их дом.