Повстречал я тебя (1/2)
Встретились наконец.Но пока я гадала: она ли?—Та, на кого гляжу??—Уже в облаках сокрыласьЛуна полночного часа.(Мурасаки Сикибу) Момока никогда не любила людей, и эта жгучая нелюбовь возникла в ней далеко не с пустого места.
А за что их любить? Наглые, подлые, двуличные и самовлюбленные, большинство населения планеты?— отбросы общества, искренне считающие себя лучше и выше других. Конечно, не все такие?— были те, кто заслуживает к себе искреннего уважения, и смотреть на них не противно, однако подавляющая масса встреченных девушкой в течение её жизни личностей были настолько внутренне пусты, что безумно удивляло, как они вообще прожили эту жизнь до данного момента. Но люди Момоку в любом случае не интересовали совсем?— существовать в их обществе было утомительно, с тех пор, как девушка помнит себя такую. Удивительно, и как в детстве она вообще могла иметь хоть толику интереса к этим существам, к которым также относилась? Внутри сразу становилось странно и неприятно?— бред. Ее ненависть зародилась ещё в первом классе младшей школы?— в ответ на презрение и пакости со стороны окружающих. Единственный год, который Момока проучилась в школе, запомнился только болью, слезами, обидами?— всем тем самым отвратительным, что могли сделать маленькие дети по отношению к девочке, которая отличалась от них лишь цветом волос, хотя она ничем от них не отличалась.
Она была точно таким же ребёнком как и они все?— немного шаловливая, любознательная, непоседливая, очень сильно желающая найти друзей, которых, к сожалению или к счастью, в тот год так и не завела. Пожалуй, этот маленький каприз природы?— то, что девочка родилась похожей не на японца-отца, а на русскую маму?— сыграл с ней злую шутку: не то, что одноклассники, но даже учителя смотрели на светловолосого, голубоглазого ребенка с неким пренебрежением, свойственным большинству чистокровных японцев в отношении иностранцев и полукровок. Никого особо не волновал тот факт, что на родине своей матери ребёнок никогда не был, и всю жизнь она провела в Японии, как и все остальные?— внешность девочки оставалась решающим фактором, и именно за то, какой родилась, Момока терпела унижения, насмешки, тычки. ?На родину к себе езжай??— толчок в спину болезненный, разбитые коленки покраснели и опухли, саднят, пощипывают, из царапин от камушков и песка сочится кровь, но Момока плачет не от боли, а из-за обиды: она ничего им не сделала, чтобы заслужить подобное отношение. Дома отец снова ругается?— не на девочку, а на тех, кто посмел причинить ей боль?— целует и обнимает любимую дочку, и лишь в его объятьях малышка чувствует себя в безопасности, прекращает рыдать, лишь слегка хнычет, когда ей обрабатывают колени.
Девочке не хотелось приносить проблемы отцу, она лишь не понимала, чем заслужила такое, и что плохого в том, что у нее немного другой цвет волос. Этот единственный год в школе не принёс ребенку ничего хорошего, поэтому со следующего апреля, когда школьники вновь наводнили здания образовательных учреждений, было решено оставить Момоку дома. К ней приставили гувернеров?— образование, которое она получала на дому, было ничем не хуже школьного, и переводные экзамены каждый год девочка сдавала лучше многих.
Скорее всего, из-за отсутствия нежелательных лиц, которые часто дразнили блондинку, Момоке стало учится легче?— раньше, беспрестанно отвлекаясь на одноклассников, у нее плохо получалось сконцентрироваться, дома же было тепло, тихо и спокойно, гувернеров отец выбирал для своей драгоценной дочери сам, по своим строжайшим критериям, в которые входило не только знание предмета, но и обязательная принадлежность к женскому полу и доброжелательность по отношению к хафу. Казалось, что все налаживается, и теперь девочка живет как в сказке.
Так прошло много лет?— однообразно, без каких-либо перемен, блондинка редко покидала огромный дом, где успела изучить каждый угол, читала, рисовала, учителя приходили и уходили, иногда сменялись, внешность девочки, сначала превратившейся в угловатого подростка, потом?— в невысокого роста молодую женщину, текла размеренно в её золотой клетке. Если сначала ей нравился подобный расклад?— она была очень рада, что не придётся видеться с пугающими ее одноклассниками и неприятными учителями?— то после начало надоедать. У Момоки не было тех ?золотых лет старшей школы?, которые так романтизируют, не было знакомых и друзей вне дома, всю жизнь, до самого девятнадцатилетия, девушка провела в компании лишь своего отца, дворецкого и преподавателей.
И вроде как через пару месяцев, осенью, ей исполнится уже двадцать лет, а зимой состоится церемония совершеннолетия. После?— выпускные экзамены. Ничего сложного, ей нужно будет лишь явиться в старшую школу, к которой она прикреплена, и написать несколько тестов точно так же, как когда девушка сдавала переводные. Так же, как каждый год. Чтобы после, весной, поступить в университет?— впервые за столько лет выпорхнуть из своей золотой клетки во внешний мир. —?Всё взяла? —?Олегу на самом деле это не интересно?— он спрашивает просто потому, что если юная госпожа забудет что-то дома в свой первый день в университете, везти это ?что-то? придётся именно ему. ?— Да, у меня все на месте,?— девушка поправила заплетенные в косички волосы и шагнула к двери. Дворецкий хмыкнул, раскрывая двери перед своей молодой госпожой и выпуская её, такую неприспособленную, во внешний мир, полный раздражающих созданий под названием ?люди?, неприязнь к которым он ощущал примерно в той же мере, что и Момока. Пожалуй, Олег не ненавидел лишь обитателей дома Футаба?— мало, кто предложит работу русскому уголовнику, и совсем немногие будут относится к нему, занимающему место обслуживающего персонала, как к равному, а его, отсидевшего в колонии, забрали в другую страну и позволили начать жизнь с чистого листа. Нельзя было назвать то, что он испытывал по отношению к ним, любовью?— ему это чувство вообще было не особо знакомо, и понимал Олег подобное тому, как его работодатель относился к своей единственной дочери, обосновывая это ?отцовской любовью?, с трудом.
Хотя, пожалуй, за Момоку он чувствовал некую ответственность?— этот ребёнок вырос на его глазах, возможно, можно было сказать, что мужчина привязался к дочери своего работодателя в некоторой, совсем малой, степени. Момока села в машину?— черный с тонированными стёклами джип, за руль которого уселся Олег. Дорога до университета?— тихая и унылая, и лишь русский шансон, который слушает Олег, играет из динамиков музыкального проигрывателя?— один и тот же диск в сотый раз подряд, но делать было нечего?— машину вел он, и музыку, соответственно, выбирал тоже он. Момока, казалось, уже успела выучить ?Владимирский централ? наизусть, разъезжая с Олегом под его специфичную музыку: и что он нашел в этих песнях? Тем более, в Японии. Услышат русскую музыку из машины?— не поймут, но, наверное, это даже к лучшему?— не стоит людям приближаться к их автомобилю.
Если они, конечно, хотят остаться целы и невредимы после столкновения с Олегом. Девушка вышла из машины у самого входа в институт: Олег раскрыл заднюю дверцу, дождался, пока Момока покинет автомобиль, и снова захлопнул. —?Звони, когда соберешься домой,?— бросил мужчина через плечо, вновь садясь за руль. Блондинка хмыкнула: —?Я не собираюсь задерживаться. Снова повсюду прикованные к ней взгляды?— Момока чувствовала их спиной, ощущала, как её сверлят со всех сторон, вызывая раздражение, слышала, как заинтересованно перешептываются, гадая, кто она такая, раз её привозят к университету на дорогом автомобиле, и почему она так выглядит. ?— Она крашенная, наверное. ?— Да крашенные так не выглядят, совсем слепой что ли,— перешёптывались и парни, и девушки в равной степени.
Блондинка лишь раздраженно закатила глаза: чем меньше она будет их замечать, тем слабее будет их интерес?— она ведь уже не маленькая девочка, которую обижают одноклассницы. Поболтают и перестанут?— мало ли в целом университете причин для сплетен? Поэтому стоило просто забыть об этом и сконцентрироваться на обучении, в конце концов, именно ради учёбы она и поступала в институт. С непривычки ориентироваться в огромном здании совсем не легко. Момока, раньше блуждающая лишь по собственному дому, да по прилегающим к нему улицам иногда, искала нужную ей аудиторию довольно долго, а когда нашла, оставалось всего несколько минут до начала занятий. Стоило поскорее занять удобное место, но аудитория уже была полностью занята. Единственное место более-менее свободное?— рядом с кажущейся немного отстраненной девушкой, вокруг которой ещё недавно толпились представители мужского пола, оставившие брюнетку в покое только после того, как она с мягкой улыбкой на губах произнесла что-то заставившее их побледнеть. Момока села рядом молча, а новая ?соседка? даже бровью не повела, не обращая внимание ни на что вокруг, кроме учебника в руках. Девушка вздохнула?— ну, наконец-то, хоть кто-то не пялится на нее, как на экзотическую зверушку, не тычет пальцем, не задаёт глупых вопросов. Возможно, она действительно спокойно отзанимается и поедет домой. Вводные лекции?— скучные и совсем не информативные. Под конец занятий в аудитории снова загалдели, студенты начали собираться по домам, некоторые собирались в стайки с намерением познакомиться, но Момоку это не интересовало. Стоило написать Олегу?— чем скорее он приедет, тем быстрее она попадёт домой. —?Эй, звёзды,?— мужской голос заставил блондинку и ее соседку, неторопливо собиравшую канцелярские принадлежности, обернуться. —?Да вы, вы. У нас кроме вас нет звезд, разъезжающих на дорогущих тачках. ?— Тебе же говорили не плести, что попало, —?в окружающей парня толпе загоготали, он же усмехнулся, поглядывая на девушек: —?Ну так что? Не пойдете с нами отмечать поступление? ?— И где вы планируете его отмечать? — особо Момоку это не заботило, но просто из вежливости стоило спросить: в конце концов, в первый раз ее едва знакомые люди зовут гулять, игнорируя то, насколько девушка отличается от других японцев. —?Здесь? —?Ну мы же не дураки,?— хмыкнул парень. —?Тут буквально в пяти минутах на метро хипстерский район. Там и погуляем. ?— Какой ещё ?хипстерский? район? —?какое странное слово, на язык Момоке совсем не ложится, и произносить не очень приятно, на ругательство похоже. Парень подошел к столу и уперся в него руками: —?Все богатенькие девочки такие от мира оторванные? Еще скажи что на метро никогда не ездила, и не знаешь, где мы находимся. ?— Да, я никогда не ездила на… метро. Парень казался слегка удивленным тем фактом, что есть люди, никогда в метро не бывавшие, однако, быстро пришёл в себя: —?Ладно, в любом случае будет классно, поехали. Грех учиться рядом с Букуро и ни разу там не погулять. Не бойся, если что, не дадим потеряться, побудем твоими няньками. Тем более, если с нами поедет сенаторская дочка, ты будешь не одна такая непросвещенная. Компания покосилась на сидящую рядом с Момокой брюнетку. Та, поняв, что говорят о ней, вздрогнула и подняла синие глаза, осматривая присутствующих: —?Я… Не знаю… Надо спросить у отца… А куда именно вы поедете? ?— Мы же сказали, поедем в Букуро. Икебукуро,?— повторил парень громче.
?Сенаторская дочка?, услышав название района, встрепенулась: —?Я поеду! Обязательно поеду! Где-то там работает моя старшая сестрица… ?— Да, да, ну, поднимайтесь и поехали, — парень махнул рукой, отходя. —?Называть-то вас как? —?Камия Нико,?— с готовностью ответила брюнетка, выбегая из-за стола. ?— Футаба Момока,?— девушка нехотя встала из-за стола?— придётся же звонить Олегу и объяснять, по какой причине ее не нужно пока что забирать.
Наверное, он поворчит?— конечно, ведь она впервые за столько лет идет просто погулять?— и пригрозит отцом, но отец свою дочь настолько любит, что не будет наказывать за небольшую прогулку. Момока же уже взрослая девушка. Парня звали Джун. На вид он был той ещё душой компании?— общался со всеми спокойно, никого не стеснялся и говорил все, что у него было на уме, порой даже до раздражения со стороны окружающих. Рядом с ним было довольно спокойно, а фривольное поведение способствовало легкости в общении?— раскрепостить сначала смущенно плетущуюся позади компании Камию Нико он смог без особого труда. Момока же большую часть времени молчала и лишь смотрела по сторонам. Яркие, приветливо мерцающие огоньки вывесок, шум, многочисленные магазинчики со всякими милыми безделушками и уличными сладостями?— Икебукуро пестрил всевозможными цветами, горел подсвеченными билбордами, завораживал размахом и утягивал в свою суету. Впервые в своей жизни Момока попробовала сладкий картофель?— запеченные прямо здесь, на улице, клубни батата в блестящей алюминиевой обертке, горячий?— девушка по неаккуратности обожгла кончик языка?— рассыпчатый и мягкий, но даже так, ей было безумно вкусно.
Пробовали все, что только можно: шипучую газировку рамуне из ближайшего минимаркета, пирожные рыбки-тайяки с начинкой из азуки, крепы с фруктовыми наполнителями и большим количеством взбитых сливок. Футаба думала, что в неё больше не влезет, но ей хотелось ещё и ещё, попробовать все, что можно и до чего рука дотянется?— такого ей не привозили из ресторанов, не готовили подобного повара у них дома: множество сладкого, солёного, острого, еды, которую её отец наверняка сочтет вредной, и по этой причине не станет покупать, ожидало девушку, впервые вышедшую на прогулку в большой, живой, словно существо с собственным сознанием, район столицы.