23. Прощай, Ноттингем! (2/2)
…Неказистая лошадка под Клариссой мотнула головой, отгоняя раннего слепня, движение вывело всадницу из воспоминаний. Она оглянулась вокруг – серебрившаяся еще недавно на траве роса уже успела высохнуть под лучами быстро поднимавшегося солнца. Теперь травинки и листья отливали красным золотом, дорога тоже стала золотисто-оранжевой.- Как хорошо! – произнесла Кларисса вслух. Гай засмеялся, но и сам стал оглядывать окрестности с каким-то детским восторгом, смягчившим даже казавшееся под шлемом суровее лицо. Шрамы его вовсе не портят, в который раз подумала Кларисса – напротив, придают юношескому лицу взрослости и значительности. Жаль, с ними нет Тьери…***
Они смеются. ДеРено не сомневался – смеются над ним. Дура девчонка и сучий сын, его бывший первый рыцарь, смеют над ним смеяться!Он рисовал себе картины того, как выставит Гисборна, а выставили его самого. Король совершенно неожиданно прислал де Жискара, а с ним прибыл статный человек в черной коже, с непроницаемым взглядом чуть прищуренных глаз. Это был Филипп Марк, новоназначенный шериф. Роберт де Рено был смещен. Хуже всего было то, что Гисборну Филипп Марк собирался предложить остаться стюардом в Ноттингеме. Но, разглядев шрамы на лице рыцаря, видимо, переменил свое решение.- Попорченный товар, - с похабной ухмылкой заявил новый шериф, когда Гисборн вышел. - Ваша работа, де Рено?Грязный содомит, с желчной злобой подумал де Рено, совершенно позабыв все те мысли, которые приходили в его голову при виде молодых солдат гарнизона, да и того же самого Гисборна. Брата Хьюго, влиятельного аббата, который мог бы заступиться за него, не было в живых.Де Рено остался теперь совсем один.***
Гай покачивался в седле, оглядывая окрестности с военной тщательностью, но ум его был озабочен подсчетами. Конечно, кое-какие сбережения у него были, на неказистых лошадок, которые их сейчас везли, пришлось потратить совсем немного. Гай вздохнул вспоминая своего Рольфа. Но тотчас приободрился – письма, которые прислала леди Изабелла де Рено, могли послужить ему славной рекомендацией к графу Честеру или любому другому вельможе...- Как хорошо! – раздалось рядом. Это его всегда удивляло в Клариссе – как-то она умеет видеть во всем красивое. И даже он сам, совсем не склонный к восторгам, после ее слов всегда начинал замечать, как дрожат на кончиках молодых березовых листиков росяные капельки, какая яркая алая спинка у божьей коровки, как был строен и прекрасен вороной Рольф, когда бродил на заросшем высокой густой травой лугу. Она видит то, чего не видят другие, как видит насквозь любую шахматную партию. И все же какой она еще ребенок! Ребенок, которого нужно защищать, подумал Гай. В лихорадочных кошмарах он временами видел зал в замке Беллем и распростертую на саркофаге свою Клариссу, и окровавленный каменный фаллос, которым черноризец вспарывал ее лоно. Он тогда опоздал совсем на немного. Больше он не опоздает, никогда.
Гай отогнал слепня, поморщившись от боли в левой руке, попутно покосился на шерифа. Исчез, сковырнулся как присохшая к давно засохшей ране корка, его страх и трепет перед этим человеком. Словно был просто детским сном, в котором гонящийся за тобой ужасный демон превращается в жалкую и совсем нестрашную тряпичную куклу. И это тоже сделала Кларисса, его Кларисса…
Откуда шериф знал о его происхождении, Гаю было известно. Как-то раз Его Лордство проболтался, что когда-то, на коронации короля Ричарда они с сэром Эдмундом Гисборном распили славное анжуйское и старый черт (по другому Гай отчима не именовал) рассказал, что его сын - на самом деле чужой бастард. В подробности, как видно, де Рено посвящен не был, однако хитрый шериф чутьем понял, что имеет теперь вожжи, которыми молодым рыцарем можно легко управлять. А тут еще объявились Робин Локсли и его аутло, и все стало совсем плохо. Но думать обо всем этом сейчас не хотелось, и даже не хотелось подсчитывать, на сколько чего хватит его денег. Девочка выглядит такой счастливой, улыбнулся Гай, не подозревая, что и сам сейчас выглядит очень счастливым. Он так и не разобрался, где в его чувстве к Клариссе кончается покровительственная нежность старшего брата и начинается страсть мужчины к своей юной женщине. Эти два чувства переплелись, как вьюнки, и Гай не давал себе труда разделить или даже как-то обозначить их.
Хорошо бы ее братишка тоже был сейчас с ними. Казалось, что веселый и проказливый Тьери возвращает ему то, чего Гай был лишен – беззаботное детство. Они сейчас проезжали тот самый луг, на котором еще не так давно Гай показывал пажу приемы мечного боя, а Тьери показывал ему забавную игру с набитым травой кожаным мешочком – его надо было подбросить и потом поддавать то одной ногой, то другой. Они старательно поддавали мешочек, у Тьери получалось гораздо лучше, но впервые даже проигрыш не доставлял Гаю огорчений, напротив, оба хохотали, как мальчишки. Тьери… Я обещал сделать тебя рыцарем, а не успел сделать даже оруженосцем, подумал Гай. К Тьери он чувствовал больше тепла и нежности, чем даже к единокровному брату Роберту.Дорога раздваивалась, вбок вильнул тракт, идущий по краю Шервудского леса, а прямая дорога шла через сам Шервуд. Де Рено и двое его слуг свернули и Гай этому совсем не удивился. Он приподнялся на стременах, собираясь крикнуть в спину бывшему патрону что-то дерзкое и ядовитое, но Кларисса, будто прочитав его мысли, положила руку на кольчужную рукавицу.- Счастливого пути, милорд де Рено! - весело и звонко крикнула она. Де Рено вздрогнул и резко повернулся к ним. - Храни вас Господь и пошли вам счастье!Неожиданно лицо бывшего шерифа исказилось болезненной гримасой, он ссутулился, став словно бы еще меньше, и пришпорил коня. Слуги тяжело поскакали за ним следом.- А мне его жалко, - вдруг сказала Кларисса, когда затих стук копыт белого коня. - И почему он поехал той дорогой – она же дольше?- Он не поедет в одиночку через Шервуд, боится, - засмеялся Гай, которого не покидало злорадное веселье при мысли о "счастливом" милорде де Рено. - А мы?- А мы поедем. Ты же успела подружиться со всеми разбойниками, или я ошибаюсь?***
Брат Тук готовился к венчанию. Мэг, убранная цветами, в своем лучшем платье и тщательно причесанная, выглядела важной и совсем взрослой. Прихрамывающий Джон, чья перебитая нога срослась неровно, тоже прибранный, с подстриженной теми же ножницами, которыми стригли овец, бородой и кудрями, скрестил руки на могучей груди и хмурился в сторону сидящих под деревом и громко обсуждающих его будущую брачную ночь Уилла, Елены и Назира.Странную с их точки зрения прихоть Джона и Мэг венчаться в лесу деревенские объяснили особым почтением к святости брата Тука.Тук все так же жил в лесу и все так же к нему стекались все новости Шервуда и окрестностей. После боя с черными братьями к нему наведались Уилл и тот светловолосый паренек, Роберт Хантингдон, который приезжал раннею весной за нарциссами. Тук, сокрушенно покачивал головой, слушал о ране Марион и о бое с Хёрном. Монах отметил про себя, что Уилл, несмотря на нерадостные вести, выглядит необычайно спокойным и умиротворенным, словно дикий кот, принятый в домашние мышеловы.
Потом Уилл и Наз приехали в солдатских сюрко, а с ними была девушка-подросток. И Тук, узнав все, помогал этой девочке выкапывать сочащиеся ярко-желтым соком корни хелидонии, помогающей от ожогов, и другие травы. Он даже пару раз приезжал в замок, чтобы помочь леди Марион. Та чудом выжила после глубокой раны, и Роберт упросил Тука обвенчать их прямо в комнатке – Марион полулежала на подушках, а Роберт стоял рядом и держал ее руку.- Марион, я беру тебя в жены, чтобы жить с тобой в горе и радости, богатстве и бедности, здоровье и болезни, пока смерть не разлучит нас.Тук тогда подумал, что впервые в жизни его майского цветочка все происходит правильно и по-христиански. Несмотря на увечье и боль. И Марион казалась растерянной, но все же очень счастливой. Роберт сказал, что отец не хочет простить его, но все образуется – сэр Ричард Ли, который не был больше связан вассальной клятвой с Хантингдоном, готов был принять молодых в Лифорде.
- Начинай, брат Тук. А то меня комары уж совсем заели, - заявил Уилл, - и выпить хочется.- Знает ли кто-либо из здесь присутствующих причину, по которой эта женщина, Мэгдален из Уикема, и этот мужчина, Джон… - Тук запнулся, потому что не знал, откуда же Джон родом, - Джон из Шервуда, не могут вступить в брак?Пусть он скажет сейчас или сохранит молчание навсегда.Тут послышался перестук копыт, голоса и смех.На полянку перед хижиной Тука выехали молодой рыцарь в шлеме и бригандине и девушка в простеньком дорожном платье и белом головном плате под простым обручем.
- Добрый день, брат Тук, - приветствовала его девушка, в которой монах сразу узнал леди Клариссу. А в рыцаре конечно же признал Гисборна – вот только всегдашнего синего плаща на шерифском помощнике не было. Плащ был простой темно-бурый, из дешевого драпа. И на щите, притороченном к седлу смирной коняги, которой впору бы везти тележку на ярмарку, а не рыцаря, не было перевернутых стропил Ноттингема, а был герб с алой башней. Тук попятился к хижине, Уилл вскочил, обнажая меч, остальные просто удивленно уставились на прибывших.- Мы заехали поблагодарить вас, - продолжала леди Кларисса, - за помощь с лекарствами.- Когда-то ты спас мне жизнь, монах, - прервал ее Гисборн. - Я благодарю тебя.- А что, когда-то в Шервуде кормили всех проезжих, - неожиданно сказал Малыш Джон. Он оперся на палку и тяжело поднялся на ноги. - Проезжие-то, правда, платили за себя сами.Тут Джон приосанился и продолжил:- Но сегодня у меня свадьба и, клянусь святым Дунстаном, я могу угостить, кого хочу. Приглашаю вас, добрые проезжие!- Джон жениться так нет хотеть, что даже Гисборна позвать на помощь, - шепнул Назир Уиллу, который прыснул со смеху.- Мы в состоянии заплатить за обед, - презрительно бросил Гай, спешиваясь и помогая сойти с коня своей спутнице.- Гай, он же пригласил от души! – шепнула Кларисса по-французски.
Тук вмешался:- Давайте доведем до конца обряд, а уж потом разберемся с обедом, - заявил он, оправляя потертую епитрахиль. Уилл хмуро поглядывал на присевшего в сторонке Гисборна, борясь с желанием встать, подойти и потребовать тот поединок, который, по мнению Скэтлока, норманн зажилил.
- Мне нужно поговорить с вами, милорд Гисборн, - заявил Тук, когда обряд венчания закончился и все двинулись поздравлять Джона и Мэг. Гисборн изумленно поглядел на него и поднялся. Тук поманил его рукой, показывая куда-то за высокую липу, росшую позади хижины. Гисборну не особо хотелось оставлять спутницу в обществе разбойников, но Кларисса успокаивающим кивком уверила его, что ей ничего не грозит. Она ездила с этими людьми в лес за травами, подумал Тук, пока ты валялся в лихорадке, сэр рыцарь.Тук вернулся через короткое время, очень серьезный и озабоченный. Не обращая внимания на вопросительные и тревожные взгляды, влез в низкие двери своей хижины и вскоре вылез оттуда с каким-то свертком в руках. В это время из-за деревьев показался Гисборн, бледный как полотно и весь как натянутая струна. Он был без шлема и подшлемника, вспотевшие волосы слипшимися косицами падали на лоб. - Тук, - впервые он назвал так монаха, - ты сказал, на ее повозку напали черные, но она умерла у тебя на руках…- Ее спас добрый христианин, - проговорил с расстановкой Тук, - находящийся здесь. А умерла она через неделю от смертельного недуга. Вот… это она просила передать тебе, сэр рыцарь.Он сунул в руку Гая сверток.- Ты это о чем болтаешь, Тук? – вполголоса, но с угрозой спросилУилл Скарлетт. - Какие-такие у тебя дела с Гисборном?Тук поднял руку призывая его к молчанию.- Помнишь, Уилл, ту леди, которую ты спас тогда от черноризцев? Она не хотела говорить ни имени, ни откуда она.Уилл кивнул. А Елена, догадавшись, испуганно прикрыла рот рукой.- Это была мать Гисборна, - выдержав паузу, бросил Тук.
- Твою маааать! – прошипел Уилл, схватившись за голову.
- Теперь конец вашей вражде, - сказала Елена, и словно подкрепляя свои слова, легонько хлопнула Уилла по руке.
- Это действительно так? – у подошедшего Гисборна от волнения перехватывало горло.- Действительно так, - серьезно ответил Тук. - Уилл спас твою мать от крокстонских братьев, сэр рыцарь.
- А моя мать написала письмо, которое станет для оставшихся черных смертным приговором. За это, верно, ее и хотели убить, - проговорил Гисборн, повернувшись к Клариссе, но громко, так что услышали все. И добавил по-французски: - А еще написала, что замок Гисборн не перешел в руки аббата Мартина, как намеревался сделать сэр Эдмунд. И теперь я… наследник.