24. "Дама бубен варила бульон..." (1/1)
Зазеркалье потихоньку возрождалось. Робин был теперь глубоко уверен, что все здесь растет, как трава в поле – дома, другие постройки, животные, люди и нелюди. Бродя по лесам – он теперь частенько отлучался, пока Мирана занималась государственными делами, - Робин видел, как с деревьев свешиваются диковинные плоды, потом падают и из раскрывшихся скорлупок выбираются Баобабочки, и начинают расти прямо на глазах. А из больших бутонов, похожих на тюльпаны, появлялись зайцы и кролики, лани и лисы. Птицы рождались прямо гроздьями и, созрев, срывались с гронки прямо вниз, расправляли обсыхающие на солнце крылья и принимались крутить в воздухе бочки и мертвые петли. Дома росли медленнее, но Робин, проходя с луком за плечами, видел, как созревают и крепнут стены, нарастает дюйм за дюймом крыша. В некоторых созревших окончательно домах уже жили семейства карт и шахмат - многие карты, особенно красной масти, пользовались успехом у Пешек и быстро образовали вполне крепкие супружеские союзы.
Робин подстрелил в ближайшем леске пару кроликов и нес их домой, предвкушая как повариха приготовит их с чесночным соусом и сметаной. Миране хотелось, чтобы он вместе с ней участвовал в управлении государством, но Робину вполне хватало его положения принца-консорта. То есть, Черного Ферзя-консорта. Государственные дела и разрешение споров вызывали у него сразу зубную, головную и желудочную боль, а также воспаление коленной чашечки и родовую горячку.Суд еще продолжался. Робин прошмыгнул позади кресел, стоявших на помосте, в замок,наскоро ополоснул лицо и переоделся в черный камзол и штаны. Мирана поймала его взгляд, когда он подходил к своему креслу, и словно ожила – суд утомил ее, она смертельно скучала.- Двадцать первый случай, - шепнула Мирана, вскинув на Робина засиявшие влюбленные глаза, - я сейчас умру со скуки. Но это вроде последнее дело на сегодня. Очень старое, тяжба длится уже много лет и переходит из поколения в поколение. Истица уже даже успела умереть.Робин кивнул, с любопытством уставившись на худенького черноволосого парнишку с цепью и ядром на ноге, которого вывели две черные Пешки.- Зачитывайте обвинение! – скомандовала Мирана.- Дело о краже. Зазеркалье против Стейна-младшего.Грифон в парике – он был сегодня обвинителем, - принялся разворачивать длинный свиток. Потом откшлялся, и, щурясь близоруко, прочел:Дама бубенВарила бульонИ жарила десять котлетДесятка бубенУкрала бульонКотлеты украл Валет.Паренек затоптался на месте, услышав последнее слово. Выглядел он необыкновенно жалко, шмыгал носом и поддергивал длинную цепь с ядром.- Это внебрачный сын Стейна, - прошептала с ненавистью Мирана. И добавила громче:- Продолжайте!- Выносите приговор! – скомандовал толстогубый Карась в судейском парике.Зверюшки и птицы, сидевшие за длинным столом на длинной скамье, одновременно обмакнули перья в чернильницы и занесли их, как дротики для метания.
- Надо прежде выслушать свидетелей! – встал со своего места Робин. В черном бархатном камзоле и с черным венцом в темных волосах, юный и прекрасный, он выглядел сейчас настоящим монархом, и Морская Свинка, громко ахнув, упала в продолжительный обморок.- Да, Ваше Чернейшество, - смешавшись, поклонился Карась. А Мирана, кусая губы в сдерживаемой улыбке, чуть наклонила голову.- Вызвать первого свидетеля! – махнул рукой Грифон. И в зал ввалился заспанный Мартовский Заяц в купальном халате.- Ничего я не говорил! - заорал он, стуча лапой по траве. - Я пил чай вместе с Террантом и молчал как селедка.- Как рыба, - поправил его Карась, надув губы.- Как селедка, - упрямо повторил Заяц. И присяжные занесли его слова в протокол.
- А где стояли котлеты? – спросил Робин.- В ванной, конечно, - захлопал губами карась. - Где еще, по-вашему, они могли стоять? Ведь там столько прохладной, свежей воды...- Я хочу вызвать Служанку, - в голосе Робина появились властные нотки и зеленые глаза сверкнули.После допроса Служанки картина стала Робину ясна.Служанка показала, что несколько раз рядом с блюдом котлет и кастрюлькой бульона появлялась кошачья улыбка при отсутствии признаков остального Кота.
?…отсутствии наличия признаков?, - старательно записывали присяжные.- Чеширчик!- нежно позвала Мирана. Никто не отзывался.- Сколько тут уже сидит этот мальчик? – спросил Робин. Мирана безразлично пожала плечами.- Год… два… три… Да я уже и не помню.- Кот, ко мне! - рявкнул Робин, и Чешир обрушился на помост с королевскими креслами прямо из воздуха.- Котлеты! – прорычал Робин еще злобней. Его глаза метали молнии, где-то послышались раскаты грома.- Артурчик, никак, дождик собирается? – пробормотала пожилая крыса своему супругу.Чешир пожал плечами и блюдо с котлетами материализовалось прямо на столе перед присяжными.- Дело закрыто! – поднялся Робин. - Котлеты съесть!Он поднялся с кресла и, не обращая внимания на набросившихся на котлеты присяжных, подошел к парнишке. Вдвоем они сняли цепь с его ноги.- Беру тебя в ученики, - не терпящим возражений тоном заявил Робин. Мальчишка вскинулся, глаза его заблестели от радости.- Я всегда мечтал… - начал он, - знаменитого Робин Гуда… учиться … из лука, в общем… эээ… вот!- Пошли, помоешься и переоденешься! – скомандовал Робин.За обедом, к которому подали крольчатину, Стейн-младший ел за обе щеки и весело переглядывался с Мираной. Робина это нервировало, но вида он не подавал.- С сегодняшнего дня я сам буду рассматривать все жалобы и тяжбы, - заявил Робин. Мирана согласно опустила ресницы. На ее губах бабочкой порхала улыбка, бабочки разлетались в разные стороны, кружились и исчезали под белоснежным лепным потолком.Когда Робин удалился вместе с воспитанником, Мирана вздохнула с облегчением – она уже несколько раз пыталась спихнуть на любимого часть государственных обязанностей и вот наконец это, похоже, удалось. Мужчина должен заниматься делом, а женщина… Мирана вздохнула и мысль додумалась сама: а женщина должна заниматься мужчиной. И она пошла заканчивать вышивку робиновой рубашки, предвкушая следующее за занятием вышивкой урок тантра-йоги.***
Мальямкин никак не могла привыкнуть к новому своему положению. Во-первых, строить гнездо. Во-вторых, Бертрам запретил ей заниматься фехтованием. А в третьих – от этой беременности так тошнит! Местные сони – мальчики ничего. Но принадлежность к женскому полу стала неожиданностью для храброй и доблестной Мальямкин. А уж наука выстилания гнезда собираемым Бертрамом мягким пухом – это был сущий ад. Мальямкин рычала от ярости, а проклятущий пух все так и продолжал укладываться комьями.
- Что желает моя курочка? – пропищал нырнувший в гнездо Бертрам.
- Яйца! – взвизгнула Мальямкин.
- Чьи? – испуганно моргнул Бертрам и нижняя часть его поспешно втиснулась в отверстие, оказавшись снаружи.
- Перепелиные, - кровожадно оскалилась его благоверная супружница. Бертрам радостно пискнул и пустился на поиски перепелиных яиц.