21. Аннигиляция (1/1)

Долго ему так не продержаться – Робин чувствовал, как слабеют его руки, как они с трудом удерживают меч. Черноволосый тоже был не в наилучшей форме – дышал тяжело, с хрипом, и, казалось, не вполне владел своим телом – словно влез в одежду не по размеру. Марион, которую Елена скрутила в углу, глухо выла, белое лицо ее было мокро от пота, а на губах вскипала пена.- Следи за ней! – крикнула Елена Федьке. - Следи во все глаза! – и выбежала вон.- Ты – это я, Стрелок! – крикнул черноволосый. - Впусти меня, и мы станем едины! – мечи со скрежетом сошлись у гард, каждый старался столкнуть противника и разорвать эту смертельную сцепку. Это уже было, подумалось Робину – в схватке с Гисборном, когда аутло пыталась опоить та женщина. Но тогда был азарт, была боевая ярость и не было этого странного желания принять своего противника, опустить меч и сдаться.Валет почуял перемену в состоянииРобина, его губы шевельнулись красными червями и сложились в жуткую ухмылку.- Ты – это я!- Ыыххх! – выдохнул Робин, уходя вниз и в сторону, разрывая смычку мечей. Валет пролетел по инерции к самой стене, Робин повернулся, оставляя спину беззащитной.***

Откуда-то вдруг налетел страшный порыв ветра. ?Гисборн… Гисборн…? - снова зашептали стены и башни, и снова понеслась на него темная масса, отбросила, как перышко. Гай больно ударился спиной и не успел даже выставить меч для защиты – на него падало что-то большое, падало со скрипом и скрежетом. Гай попытался откатиться в сторону, хотя понимал, что вряд ли он успеет. Но темная древесная масса будто зависла на пару мгновений, давая ему драгоценное время. И лишь потом обрушилась на камни замкового двора. А залитая лунным светом светловолосая женщина, в которой Гай узнал беллемовскую ведьму, опустила руки.

- Отродье колдуна! – послышалось рычание Хёрна.- У него здесь мало сил, здесь нет леса! – крикнула женщина. - Нам надо его задержать, рыцарь!Не раздумывая, как и почему ведьма спасла его жизнь, Гай вскочил – Рогатый, хрипя тяжело, как зверь, снова готовился напасть. Вокруг заколебались высокие черные тени, словно вместе с Хёрном пришли те самые деревья, которые когда-то едва не довели Гая до безумия в лесу. Ведьма встала с Гаем рядом, спиной прижавшись к деревянной двери, а в ее руках при свете луны блеснул тонкий узкий клинок, слишком короткий для меча и слишком длинный для мизерикорда. Раздалось шипение рассекаемого воздуха и что-то вроде рогатины вонзилось остриями по обе стороны шеи ведьмы, пригвоздив ее к двери. ?Гисборн… Гисборн… убийца… убей… Гисборн? - зашелестело в воздухе. Рогатый двинулся вперед – медленно, луна испуганно сияла ему в спину, и черная тень ползла впереди него по видимым до малейшей трещинки булыжникам мощеного двора.Мгновение, показавшееся Елене вечностью, рыцарь стоял неподвижно, а потом взмахнул мечом и рубанул по черной рогатой тени. Раздался треск и гул, ветер дико завыл, мечась между башнями замка, высокие силуэты заколебались и стали хорошо видны, словно перестали поглощать лунный свет своей чернотой. Это были вековые вязы и дубы, которые кто-то словно вырвал с корнями и поставил торчмя. Гай схватил рогатину и стал изо всех сил раскачивать ее, стараясь освободить Елену.

- Я убью тебя, Гисборн! – послышался дикий рев Скарлетта, когда Гаю и ведьме наконец удалось вырвать острия рогатины. Но сделать Скарлетт ничего не успел – огромные деревья стали заваливаться, словно подрубленные.

***

Серые клубы рождались в кальяне и вырывались изо рта Абсолема, и летели в окну Красного Замка.- Там и здесь… - бормотал Абсолем, - и никаких там и здесь… никаких вопросов…

- Я приказываю тебе остановиться! – крикнула Мирана, отбивая алебардой серые клубы. - Абсолем, королева приказывает тебе!- Ты? – протянул Абсолем. - А кто ты есть?

Террант, которому не хотелось ничего выяснять, замахнулся на Шелкопряда, но его алебарду встретил меч – Додо и Квази, сейчас огромные, как две каменные глыбы, двинулись на Шляпника. В Красном замке Алиса продолжала с визгом крушить серые клубы – меча у нее теперь не было, но и ножка от разломанного стула подходила великолепно.Три королевские четы,

Три пары двойников.- с расстановкой проговорил Абсолем.

- Королева! Робин… Робину дольше не продержаться… - пронзительно крикнула Алиса.

Абсолем задымил еще сильнее. Мирана в отчаянии зажмурилась… зажмуриться и не видеть, это все не взаправду, это не с ней...- Королева! – в голосе Алисы слышалось отчаяние. - Робин…Хрясь!!! Алебарда в руках Белой Королевы описала дугу и, будто топор умелого палача, обрушилась на Абсолема. Мирана рубила, рубила его снова и снова, чтобы не слышать обрушившегося отовсюду высокого визга, затопившего ее сознание…Алиса увидела, как Валет по ту сторону зеркала пошатнулся, словно теряя силы, а Робин обрел второе дыхание. Серые клубы исчезали, и стрелок теснил своего врага.Но по ту сторону зеркала раздалось шипение, и тонкая женская фигурка бросилась к Робину, вцепилась в его спину, как кошка, ее пальцы впились в его шею.

***

Федор повис на Марион, оттаскивая ее от Робина. Эта кусающаяся и царапающаяся дикая кошка совсем не была похожа на ту милую и добрую леди Марион Ли, к которой он успел почувствовать искреннюю приязнь. Ее губы были покрыты пеной, лицо исказилось, а глаза сверкали желтым огнем.- Робин! Я не отдам тебя ей, не отдам!!! – визжала Марион. - Ты умрешь, Робин!Федьке удалось оттащить ее. Освобожденный Робин подставил меч под обрушивающийся на него в последнем отчаянном усилии двуручник Валета, увел меч врага в сторону и глубоко вонзил острие своего оружия в затянутую черной кожей грудь. Валет пошатнулся, на его губах мелькнула улыбка. Крови вокруг раны не было, Стейн с чмокающим звуком вытянул Вострый меч из своей груди.

- Ты не сможешь мне помешать… - прошипел он.- Робин! – донеслось из зеркала. Стрелок попятился, и зеркало будто втянуло его в себя. Федор, всмотревшись в ставшую прозрачной зеркальную поверхность, увидел сначала опадающие и рассыпающиеся в воздухе алые и белые стены диковинного дворца, потом – Робина, обнимающего хрупкое беловолосое создание нездешней красоты.А совсем близко – вот-вот прикоснуться рукой! – стояла и всматривалась в него кареглазая и русоволосая девушка, казавшаяся Федьке его собственным отражением.

Он не успел хорошенько рассмотреть ее, не успел даже обдумать как следует, почему вдруг девушка показалась ему такой похожей – сильный толчок в спину швырнул его прямо в зеркало, прямо на русоволосую, которая в этот самый момент безотчетно сделала шаг ему навстречу. Твой двойник, успел вспомнить Федя слова Мальямкин, а потом, как наяву, увидел строгое лицо учителя физики и услышал его напевный голос, рассказывающий с интонацией Арины Родионовны: ?Аннигиляция, дети,есть физический процесс, при котором частица и соответствующая ей античастица превращаются в фотоны или кванты физических полей иной природы?. Вспышка ярче сотни солнц озарила тающие остатки Красного замка.***

Огромные деревья, валящиеся вокруг, словно поверженные тела врагов, Джон Малыш, не успевший увернуться и воющий от боли под большой веткой вяза, придавившей его ноги, Назир, пытающйся вытащить Джона, Скарлетт, с грозным воплем пробивающийся к нему, Родри и Роберт, прижавшись к стене, пробирающиеся ко входу в помещения замка – все и всё вокруг Гая двигалось замедленно и совершенно бесшумно. Он моргал, пытаясь избавиться от страшной тишины в ушах – ударило его по голове или это были чары Хёрна, Гай не знал. Что-то отрывалось от него, уходило с болью и стоном, цеплялось коготками – что-то, чего в нем было ранее слишком много.Звуки и нормальное движение вернулось, когда рогатая фигура пошатнулась и сразу стала меньше. И так же, как деревья, потеряла свою черноту – Гай видел немолодого человека в шкуре с оленьей рогатой головой, пристроенной на его собственной голове.

- Лес потерял Охотника, - низкий хриплый голос человека дрожал. И он почти с улыбкой принял меч Гая, вонзившийсяв его грудь, - но Охотник отберет то время, которое когда-то подарил.Гай почувствовал жар, левая рука и весь левый бок его горели - как тогда, как в том сарае, где его подстрелили. Он кинулся наземь, пытаясь сбить пламя, кто-то уже набрасывал на него плащ, гася огонь.***Марион и Валета отбросило вырвавшейся из зеркала ослепительной вспышкой.- Господи… - выдохнула Марион, придя в себя, и села, озираясь. От Валета осталась только растекшаяся по стене темная клякса, от которой шел ощутимый холод. А Марион вдруг почувствовала саднящую боль под левой лопаткой и осела на пол – ее жизнь убегала, утекала сквозь пальцы вместе с каждой каплей крови, сочившейся из раны от арбалетного болта. Она уже не услышала шагов, скрипа открывающейся двери и своего имени, сорвавшегося с губ Роберта Хантингдона.